Фильм под названием ""Гарри Поттер" в Гарри Поттере" под режисерством Богов и Основателей.

            Точкой появления была поляна возле Черного озера. Октябрь. Осень вступала в свои права, и было немного прохладно. Хотя и светило солнце, что редкость для Туманного Альбиона.       Наш переход во времени и пространстве ознаменовался большим всплеском мощной магии мира, он пытался восстановить целостность временной материи, выстраивая новые временные вероятности и изменяя реальность. Могу поспорить, что этот всплеск прочувствовали все более-менее сильные маги в Англии.       Основатели явно узнали красочный пейзаж Хогвартса и Черное озера, из-за чего заметно расслабились, думая, что на «их» территории им ни чего не угрожает. Наи-и-ивные…       Дети, отдыхающие у кромки озера, удивленно и настороженно разглядывали нас. Мы в ответ уделили им внимание. Что ж, я ожидал большего от магов! У большинства детей резерв средний, если не ниже-среднего. Хотя я всех не видел, может тут самые слабые собрались? По скептическим лицам Основателей было понятно, что похожие мысли посетили и их.       О! Нас уже встречают! К нам подбежала профессор строгой наружности, по книге к ней ближе всего описывалась Макгонагалл, декан Грифов. Если она среагировала первой, то, должно быть, Директор уже в курсе, и вовсю спешит встречать гостей на пару с Фаджем, министром Магии. Скоро тут соберется весь цвет Англии, и начнется Спектакль!       Последние настройки Реальности, чтобы мы понимали окружающих, и окружающие понимали нас. А теперь смотрим и наслаждаемся, не зря же актеры стараются, играют для нас?       — Здравствуйте, прошу прощения, но кто вы такие и как попали на закрытую территорию Хогвартса? — наконец добежав до нас, спросила МакКошка.       — Здравствуйте, а представляться перед началом разговора с незнакомцами у вас не принято? — невинно поинтересовался я.       — Принято, — смутившись, тихо произнесла МакКошка. — Просто я немного растерялась, не каждый день на территорию Хогвартса проникают сильные и потенциально опасные для детей личности, — уже более уверенно произнесла профессор. — Я Минерва МакГонагалл, декан факультета Гриффиндор, замдиректора Хогвартса. Сейчас подойдет Директор, и мы сможем разобраться в ситуации, но прежде я обязана потребовать у вас клятву о непричинении вреда ученикам.       За эту тираду, Минерва получила одобрительные взгляды Основателей, для которых безопасность детей всегда была на первом месте.       — Разумеется, это будет правильный выход из ситуации, — кивнув, сказал Годрик. — Я, Годрик Гриффиндор, клянусь не причинять вреда ученикам Хогвартса до тех пор, пока ситуация не прояснится для обеих сторон, или обстоятельства не будут требовать обратного.       После услышанного имени, Макгонагалл слегка побледнела, догадываясь, кто стоит радом с одним из легендарных Основателей. Она с замиранием сердца ждала остальных клятв, а то, что их принесут, было очевидно.       — Соглашусь с Риком, — произнес Слизерин. — Я, Салазар Слизерин, клянусь не причинять вреда ученикам Хогвартса до тех пор, пока ситуация не прояснится для обеих сторон, или обстоятельства не будут требовать обратного, — произнес аналогичную клятву Салазар. За ним повторили и Ровена с Хельгой, после чего собравшиеся уставились на меня, рассматривающего пейзаж озера.       — Что?! А, точно, клятва. Я, Рион Ворлд Рейвен, Бог Реальности, клянусь не причинять вреда детям до выяснения обстоятельств, — кратенько, но эффектно принес ничего не значущую клятву я. Все равно могу в любой момент ее сбросить.       Кошка и подошедший Директор с министром были в осадке от услышанного. Никто из них не ожидал к обеду встретить Бога на заднем дворе школы, как, впрочем, и Основателей, живших тысячелетие назад.       — Предлагаю сначала пройти в кабинет к Директору и прояснить желающим ситуацию, — внес свое предложение я.       Как ни странно, все согласились, а может просто не хотели спорить с Богом. Пока шли до кабинета, Основатели заинтересованно оглядывались, силясь найти отличия нынешнего Хогвартса от Хогвартса, который они помнили и строили. Пока что результаты наблюдений им не нравились. Защита расшатана до ТАКОЙ степени, что совсем не удивительно, что они не попались ни в одну ловушку для чужаков, пытающихся проникнуть в Хогвартс. Силу в защиту давно не вливали, это, кстати, одна из причин ее расшатанности.       * Раньше в Хогвартс даже муха не могла проникнуть не замеченной профессорами, а теперь даже оборотень-недоучка может проникнуть тайно! Не то, что Темные Артефакты… Это как так можно было запустить защиту?! Ее уже 300 лет, судя по состоянию, не то, что не обновляли, даже не напитывали силой! * — мысленно возмущались Основатели, не догадываясь, НАСКОЛЬКО близки их мысли к реальности.       Тем временем мини-процессия, провожаемая взглядами и тихими вопросами учеников, добралась до кабинета Директора. После произнесения странного пароля «Лимонный щербет» почти все присутствующие странно покосились на Директора, осуждая за выбор пароля. Под взглядами, Дамблдор немного смутился, но, к его чести, оправдываться не стал, хотя уже подозревал, что совсем скоро придется…       Рассевшись в кабинете, я великодушно продублировал кресла из собственной библиотеки для Основателей и себя, призвав их взмахом руки. Министр, Директор и уже собравшиеся профессора были впечатлены столь явной демонстрацией силы. Ну, а что? Мне не сложно, а уважение явно прибавится в их глазах, а то меня и так не особо воспринимают всерьез из-за того, что я выгляжу на 16 со своим кукольным личиком и немного миниатюрным телосложением, хотя силы Бога Реальности с лихвой компенсируют все эти недостатки в виде длинных белоснежных волос и ресниц, бледной кожи и огромных глубоких темных глаз цвета индиго.       — Если все в сборе предлагаю начинать, — с ленцой произнес я, изящно садясь в кресло и призывая столик из библиотеки с книгами и чаем, молчаливо предлагая угощение и Основателям. Ответом мне служил кивок Ровены, после которого горячий напиток возник прямо в воздухе рядом с ними.       — Да, пожалуй тут все, — неуверенно сказал министр Магии, Корнелиус Фадж.       — Итак, у меня есть 7 милых книг, которые не всем из вас понравятся, — я повернул книги корешками к профессорам, министру и директору, чтобы им было удобно прочитать название. Судя по их вытянувшимся и скептичным лицам, мне удалось их удивить. Они явно не верили, что эти книги о том Гарри Поттере, которого они знают, но приписки в виде «Философский Камень», «Тайная Комната», «Узник Азкабана», «Кубок Огня» и «Орден Феникса» были для них лучшим убеждением. Только оставшиеся книги с названиями «Принц-Полукровка» и «Дары Смерти» ничего им не говорили, кроме того, что это продолжение серии. Северус Снейп задумался, причем тут он, называвший в школьные годы себя Принцом-Полукровкой, в 6 книге и чем это ему грозит.       — Так вот, дорогие мои, мне скучно, и я решил, что будет весело прочитать их в Главном зале! А Основателей захватил, как помощников. Не мне одному же голос срывать, читая это вслух на весь зал. Могу сказать сразу, я их прочитал не один раз, их содержание мне хорошо известно. И мне будет особенно интересно смотреть на ваши лица, когда вы узнаете тайные грехи и светлые стороны различных людей, — с немного угрожающей ухмылкой оглядел присутствующих я. У этих самых присутствующих пробежались мурашки. Вспомнились все совершенные грехи в сторону Гарри Поттера, главного героя этих книг.       — Ну, предлагаю собрать всех детей в главном зале и освободить от уроков на неопределенное время. Всё равно я уже догадываюсь, что будет введен 8 курс. И да, мне кажется, что некоторым родителям обучающихся будет интересно послушать сию историю. Можете сами позвать, могу и я призвать, но тогда заново все объяснять им будете сами. А я пойду прогуляюсь по окрестностям замка. К Основателям с вопросами можете не лезть, они сами знают чуть больше вашего, — произнес с ухмылкой я и, развернувшись, вышел, насвистывая какую-то навязчивую мелодию, из кабинета. Тишина, стоявшая в кабинете, пока я медленно спускался была лучшей наградой на мои старания их шокировать.       Здраво рассудив, что вряд ли кто-то сейчас учится в классах, я решил посмотреть поле для квиддича, и если там кто-то занимается, посмотреть и задать пару вопросов, а если никого нет, то поглядеть на местную библиотеку.       На поле для квиддича, что не удивительно, играли. И кто бы сомневался, это были Грифы. Профессора явно не знали, сколько продлится эта тягомотина с вторженцами, и отпустили детей с уроков, задав им побольше заданий, о которых они явно не вспомнят. Ну, может Снейп и МакКошка из природной вредности и строгости не забудут о заданных уроках, но остальные явно спрашивать не станут, не до этого будет.       На поле летали, отбиваясь от бладжеров, рыжие близнецы — Уизли, если верить книге. Фред и Джордж — шутники и балагуры, но умные заразы. Играют за загонщиков. Анжелина Джонсон — капитан команды Грифов по квиддичу. В прошлом году командой руководил Оливер Вуд. Рональд Уизли стал в этом году вратарем. Охотники — Кэти Белл, Алисия Спинетт и еще кто-то, не особо интересный. И звезда — Гарри Поттер — ловец. На данный момент гоняется за снитчем.       Минут пять я смотрел за тренировкой, опёршись о перила на трибунах. За тренировкой мало кто наблюдал, но и сюда успели дойти слухи о вторженцах, которых видели в компании с директором и профессором. Да, то что я не в школьной форме и не ношу отличительных признаков факультетов, сильно выделяет меня из толпы. Ну, а что? Мне больше нравятся дорогие винтажные костюмы. И, судя по обращённым ко мне взглядам и перешептываниям, меня явно узнали, и им было интересно зачем я здесь. Вскоре меня заметила капитан команды, она была решительней и храбрее других.       — Что вы здесь делаете? — подлетев спросила Анжелина.       — Стою, — с ухмылкой нагло сказал я, понаблюдав как девчонка поджимает губы. Я явно ассоциируюсь у неё с высокомерными и наглыми слизеринцами, которых грифы недолюбливают. — А представиться юная леди не желает?!       — Анжелина Джонсон, капитан команды Гриффиндора по квиддичу, — с недовольством ответила мне, а затем дерзко добавила:        — А сами не желаете?       — Желаю, конечно, — миленько улыбнулся я. — Рион Ворлд Рейвен, в определенных кругах еще известен, как Бог Реальности, — мне было интересно, поверит ли она, что я бог, при такой формулировке. Её недоверчивая мина стала мне ответом. — Я в Хогвартсе всего лишь полчаса, и мне интересно, где библиотека. И хотелось бы задать пару интересующих меня вопросов по квиддичу.       — С чего я должна тебе отвечать? — она явно не поняла, что немного не в выгодном положении, но я терпелив. Потом полюбуюсь на ее виноватую моську.       — Если не хочешь, так и скажи, спрошу у кого нибудь другого… Ну, например, у вашего Ловца, Гарри. Гарри Поттер! Не мог бы ты сюда подлететь?! — в том, что он прилетит, я не сомневался. Когда он это сделал, я продолжил разговор, но уже обращаясь только к нему. — Я Рион Рейвен. Ваш грубый капитан команды отказалась отвечать на мои вежливые вопросы, и я решил обратится к тебе. Не подскажешь, где тут находится библиотека, и не мог бы ты по пути ответить на пару моих вопросов по квиддичу?       — Вы один из тех, кто пришел сегодня без предупреждения? Думаю, я смогу вам помочь, тренировка как раз заканчивалась. Сейчас переоденусь и проведу, подождите у входа на квиддичное поле, пожалуйста, — вежливо ответил Гарри, немного удивившись, что их капитана назвали грубым.       — Хорошо, и давай на ты, называй меня Рионом, — заслужить расположение Героя, на удивление, просто.       — Ладно, а ты меня Гарри, — смутившись пробормотал Гарри и улетел в сторону раздевалок.       Я, насвистывая всё ту же мелодию, медленно пошел к выходу с квиддичного поля, провожаемый удивленными взглядами.       Теперь самое сложное — удержать его внимание на себе. Желательно с хорошей окраской. Но мне и не надо удерживать его внимание на себе, он сам с этим прекрасно справится. Мне лишь нужно проследить, что бы отношение ко мне и Основателям, в особенности к ее мужской части, было хорошим. Ведь если я хочу свести Салли, Рика и Гарри, то между ними должны быть нормальные отношения. Связь на подобии связи соулмейтов я им уже поставил, так что никуда не денутся, а я Гарри в обиду не дам, мстить буду со вкусом!       Переодевался Поттер не долго, уже через десять минут, таща метлу в руке, он подбежал ко мне. Я, в свою очередь, невинно поинтересовался, удобно ли ему так тащить метлу и в чем сложность ее уменьшить. Поттер, хлопнув себя по лбу, уменьшил метлу и положил ее в карман.       — Забыл, — смущённо проговорило это чудо. У меня вырвался легкий смешок.       — Ладно, чудо, показывай, где тут путь к библиотеке, — с улыбкой сказал я.       — Нам туда, — Гарри махнул рукой в сторону замка, и мы прогулочным шагом пошли в библиотеку через ползамка.       По пути мы разговорились. Гарри рассказывал истории замка и немного о своих приключениях. Общаться с Героем было легко, хотя на нас косились другие ученики, веселья это не убавляло. Я будто вернулся в детство и не было тех пары миллионов прожитых лет.       Дойдя до библиотеки, Гарри ушел к стеллажам за книгами для выполнения эссе и прочих заданий профессоров. Я же подошел к библиотекарше, которую звали Ирма Пинс. С ней я договорился о разрешении на мое чтение и вынос из библиотеки книг под клятву, что я их верну в целости, сохранности и в срок. Спросив после этого, где отдел с историей, я отправился выбирать книгу, краем глаза заметив Гарри, зовущего за свой стол. Я выбрал Историю Магии и прошел за стол к Гарри. К Поттеру присоединилась Грейнджер, если верить описанию из книг.       — Рион! Я хочу представить мою подругу, Гермиону Грейнджер. Гермиона, это наш гость. Его зовут Рион Рейвен, — подскочив, представил нас друг другу Гарри.       — Мне приятно познакомиться с вами, мисс Грейнджер, — целуя девушке руку, произнес я.       — Ой, не надо официоза! Давайте на ты, называйте меня Гермионой, — смущенно быстро проговорила Гермиона, отдернув руку.       — Как пожелает юная леди, для вас Рион, — с улыбкой сказал я, доигрывая роль принца из сказки.       — Она-то? И «леди»? Вы явно ошиблись или излишне вежливы! Она всего лишь грязнокровка, недостойная внимания нас, аристократов. Позвольте представиться, Наследник Малфой, Драко Люциус Малфой, — нахально сказал подошедший Малфой. — А рядом со мной мои друзья, Наследники Гойл, Крэбб и Нотт.       — Наследник Малфой, ваше поведение в высшей степени недостойно. А Наследники Гойл, Крэбб и Нотт, думаю, могут представиться и сами, не лишайте их этой возможности. Говоря за других, вы выставляете себя излишне высокомерным и показываете, что не считаетесь со своими друзьями, да и вообще с людьми, окружающими вас, — холодно осадил я Драко.       — Верно, мы можем и сами представиться. Как уже сказал Драко, я Наследник Нотт, Теодор Вальфинг Нотт, — сказал спокойно (о Боже!) Нотт и протянул руку.       — Рион Ворлд Рейвен, — я ответил на рукопожатие. — В магической Англии меня бы назвали Лордом.       Присутствовавшие явно удивились титулу и его формулировке, но если слизеринцы не стали заострять ситуацию лишними вопросами, то грифам чувство такта отказало.       — Так ты Лорд? А почему ты нам представился по-другому? — обиженно сказала Гермиона.       — Ох-х… Как вы представились, так я вам и ответил. А так, как я представился Наследнику Нотту — это приветствие Наследников. И да, я не Лорд. Меня бы так назвали, если бы я был зарегистрирован, как англичанин, но я НЕ англичанин. Поэтому я НЕ Лорд. Понятно? — устало объяснил я.       — Да, спасибо, — смущенно сказала Грейнджер. — Прости, что возмутилась.       — Проехали… — махнул рукой я. — Наследник Малфой, вы подумали над своим поведением? И отпустите уже Наследников Крэбба и Гойла по своим делам, им тут явно не комфортно.       — Идите. Подумал, в том, что лишил возможности представится самим моим друзьям, я был неправ, но в остальном я останусь при своем мнении, — спокойно сказал Малфой. На его словах о всем остальном Гермиона и Гарри подавились воздухом. — Предлагаю представиться заново. Драко Люциус Малфой.       — Рион Ворлд Рейвен, — пожал руку я. — Вот теперь можно и поговорить нормально. А то подошёл, не поздоровался, а уже возмущаться, — Малфой слегка порозовел. — Стыдно, молодой человек, стыдно. Вашему отцу стоит проверить ваше знание Этикета.       В этот момент на всю школу было произнесено сообщение голосом Директора:       — Всем учащимся, профессорам и гостям просьба собраться в Главном Зале для сообщения.       — Ну вот… Я почитать не успел, — я с грустью посмотрел на Историю Магии в своих руках.       — Возьми с собой, позже почитаешь. Пойдём, провожу до Главного Зала, — сказал, вставая, Гарри.       — А почему это ты его отведёшь? Может я хочу это сделать? — угадайте, чья фраза? Правильно! Малфоя.       — Ой, нам все равно по пути, вместе проводите, — произнес Глас Разума, Гермиона Грейнджер. Спорить с ней никто не стал.       Спустя минут пять наша компания добралась до Главного Зала, где опять завязался спор на тему того, где я буду сидеть: у слизеринцев (Малфой) или у гриффиндорцев (Поттер). Аргументом Поттера было то, что с ним дольше я был знаком (ага, всего не полчаса), а аргументом Малфоя, что я все-таки аристократ и среди невоспитанных грифов мне будет неприятно сидеть, в отличие от воспитанных змей. На что я, не дождавшись окончания спора, пошёл к Основателям, сидящим за удлиненным преподавательским столом, где и на меня накрыли (надо же не забыли! Я думал, что забудут и я наколдую себе сам). После этого Поттер и Малфой молча разошлись по своим столам.       Усадили меня между Дамби и Салли, что мне не понравилось, потом к Ровене или Годрику пересяду. Не нравится мне этот «добрый» дедушка. Кстати, я же говорил им позвать некоторых Лордов, тех же Малфоев, Уизли, несколько авроров и еще так, лорды по мелочи. Дамблдор привлек всеобщее внимание стуком о хрустальный бокал.       — Дорогие ученики и гости школы. Я хочу представить вам прибывших из прошлого Основателей Великого Хогвартса! Годрика Гриффиндора, — Годрик кивнул. — Ровену Рейвенкло, — Ровена чуть поклонилась присутствующим. — Хельгу Хаффлпаф, — Хельга приветственно помахала. — и Салазара Слизерина, — немного надменный кивок от Сала, явно раздраженного тем, что его назвали последним. По мере произнесения имен основателей, их факультеты взрывались от аплодисментов и радости. Даже Лорды были рады Слизерину.       — Но у нас есть ещё один дорогой гость! — в зале все зашептались, косясь на меня, сидящего рядом с Основателями и Директором. — Нашу школу посетил один из Великих, Бог Реальности, — шок и недоумение собравшихся можно было объяснить, а шокированные лица моих недавних знакомых — просто нечто.       Разумеется, во всех мирах была известна вся семья богов, но когда рождался новый, его просто вносили, как молодого Бога. Поэтому, хоть я и не был ни разу в этом мире, мое божественное имя тут известно. По истории я давно не появлялся в этом мире, но меня всё еще помнят, хоть и не понимают какими конкретно и за что им грозят от меня неприятности. Я помахал им с милой улыбкой, ведь выгляжу я на 16, и это сбивает их с толку. Они просто не знают, как ко мне относиться: как ко взрослому Богу или как к нестабильному ребенку-магу. Но это уже их сложности, будет забавно понаблюдать за их метаниями.       — Спасибо за столь любезное представление, Директор. Позвольте представиться по-имени, Рион Ворлд Рейен. Я бы хотел обратиться к собравшимся и сообщить вам одну новость, — улыбка — наше все. — Но хорошая эта новость или плохая решать вам, — подержать немного интриги, моя улыбка невольно переросла в ухмылку. — Мне стало скучно… И я нашёл семь замечательных книг, которые мне очень понравились! Мне стало интересно, понравятся ли они вам, как непосредственным участникам этих книг, — о, эти медленно осознающие лица! — Для тех, кто еще не понял о чем речь, у меня есть книги-истории, в которых написаны часть прошлого, настоящего и будущего этого мира, — около меня появились ТЕ САМЫЕ семь книг. — Главным героем этих историй стал один мальчик, который есть среди вас. Не стоит долго гадать, кто же это, я скажу вам название первой книги, думаю это вам поможет. «Гарри Поттер и Философский камень» говорит вам о чем нибудь? — знаю, это издевательство над бедными магами, но это так интересно — наблюдать за их пантомимами. Основатели, которые общие моменты знают, тоже сочли это занятие увлекательным. — Вижу, вы всё поняли. Скажу сразу, все семь книг с Поттером в главных ролях. Прости, Гарри, но я очень хочу прочитать данные книги этим магам. Не волнуйся, я тебе симпатизирую и в обиду не дам, для тебя ТОЧНО закончится все хорошо, чего не скажешь об остальном большинстве, — еще одна милая улыбочка медленно сереющим Лордам и Дамби. — Читать будем по несколько глав в день, количество будет зависеть от размера этих глав и степени интереса к продолжению. Читать будут Основатели, собственно, они здесь за этим и нужны, но есть и еще несколько вещей по мелочи, — оглянувшись, я улыбнулся хмурым Основателям, явно не согласных с моей точкой зрения, но разумно молчали, дабы не накликать на себя беду. — Иногда и я буду присоединятся к чтению, чтобы освежить память, так сказать. Ах да, я содержание этих книг знаю, так что к некоторым будет «предвзятое» отношение. Если возникнут вопросы — задавайте, мы с Основателями ответим или сразу, или после главы. Еще хочу сказать, что уроки на время чтения книг отменены, но не радуйтесь раньше времени, уроки вы не пропустите. Из-за вынужденной паузы в уроках вводится 8 курс для того, что бы нагнать пропущенный материал, но помните, что можно сразу сдать экзамены за пропущенный год и перейти на следующий, минуя 8 курс. И, коль уж мы все здесь собрались, предлагаю начать читать первую главу первой книги. Кто-то из Основателей хочет вызваться читать первым? — я повернулся к Основателям, оставляя в руках только первую книгу, а остальные перенося в свою библиотеку.       — Пожалуй, начну я, — «вызвалась» Ровена Рейвенкло.       — Хорошо, — я подал ей книгу и отпил наконец чаю.       «Гарри Поттер и Философский Камень». Глава 1. МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ВЫЖИЛ. Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. Мистер и миссис Дурсль весьма неодобрительно относились к любым странностям, загадкам и прочей ерунде.       Мистер Дурсль возглавлял фирму под названием «Граннингс», которая специализировалась на производстве дрелей.       — А что такое «дрель»? — спросил кто-то из чистокровных учеников.       — Это магловский инструмент. Лучше непонятные слова записывайте куда-нибудь, потом спросите у маглорожденных, — мне было поистине лень отвечать на все вопросы.       Это был полный мужчина с очень пышными усами и очень короткой шеей. Что же касается миссис Дурсль, она была тощей блондинкой с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при ее росте. Однако этот недостаток пришелся ей весьма кстати, поскольку большую часть времени миссис Дурсль следила за соседями и подслушивала их разговоры. А с такой шеей, как у нее, было очень удобно заглядывать за чужие заборы.       Смешок из зала был вполне объясним. Я сам, когда в первый раз читал под бокальчик спиртного, просмеялся, представляя эту картину.       У мистера и миссис Дурсль был маленький сын по имени Дадли, и, по их мнению, он был самым чудесным ребенком на свете.       Семья Дурсль ей имела все, чего только можно пожелать.       — А причём тут эти маглы? История же про Поттера, — сказал кто-то из Рейвенкло.       — Позже всем будет понятно, причём тут маглы. И каким боком они в истории о Гарри, тоже станет ясно, — вполне логичный вопрос для первого прочтения, не зная полную предысторию.       Но был у них и один секрет. Причем больше всего на свете они боялись, что кто-нибудь о нем узнает. Дурсли даже представить себе не могли, что с ними будет, если выплывет правда о Поттерах. Миссис Поттер приходилась миссис Дурсль родной сестрой, но они не виделись вот уже несколько лет. Миссис Дурсль даже делала вид, что у нее вовсе нет никакой сестры, потому что сестра и ее никчемный муж были полной противоположностью Дурслям.       Дурсли содрогались при одной мысли о том, что скажут соседи, если на Тисовую улицу пожалуют Поттеры. Дурсли знали, что у Поттеров тоже есть маленький сын, но они никогда его не видели. И они категорически не хотели, чтобы их Дадли общался с ребенком таких родителей.       Когда во вторник мистер и миссис Дурсль проснулись скучным и серым утром — а именно с этого утра начинается наша история, — ничто, включая покрытое тучами небо, не предвещало, что вскоре по всей стране начнут происходить странные и загадочные вещи. Мистер Дурсль что-то напевал себе под нос, завязывая самый отвратительный из своих галстуков. А миссис Дурсль, с трудом усадив сопротивляющегося и орущего Дадли на высокий детский стульчик, со счастливой улыбкой пересказывала мужу последние сплетни.       Никто из них не заметил, как за окном пролетела большая сова-неясыть.       В половине девятого мистер Дурсль взял свой портфель, клюнул миссис Дурсль в щеку и попытался на прощанье поцеловать Дадли, но промахнулся, потому что Дадли впал в ярость, что с ним происходило довольно часто. Он раскачивался взад-вперед на стульчике, ловко выуживал из тарелки кашу и заляпывал ею стены.       — Фу, как невоспитанно, — по скривившемся лица собравшимся было ясно, что так думает большинство.       — Будто дети магов лучше, — со смехом подстебнул я смутившихся магов.       — Ух, ты моя крошка, — со смехом выдавил из себя мистер Дурсль, выходя из дома.       Он сел в машину и выехал со двора.       На углу улицы мистер Дурсль заметил, что происходит что-то странное, — на тротуаре стояла кошка и внимательно изучала лежащую перед ней карту.В первую секунду мистер Дурсль даже не понял, что именно он увидел, но затем, уже миновав кошку, затормозил и резко оглянулся. На углу Тисовой улицы действительно стояла полосатая кошка, но никакой карты видно не было.       — Профессор МакГонагалл, — хором сказали близнецы Уизли.       — Верно.       — И привидится же такое! — буркнул мистер Дурсль.       Наверное, во всём были виноваты мрачное утро и тусклый свет фонаря. На всякий случай мистер Дурсль закрыл глаза, потом открыл их и уставился на кошку. А кошка уставилась на него.       Мистер Дурсль отвернулся и поехал дальше, продолжая следить за кошкой в зеркало заднего вида. Он заметил, что кошка читает табличку, на которой написано «Тисовая улица». Нет, конечно же, не читает, поспешно поправил он самого себя, а просто смотрит на табличку. Ведь кошки не умеют читать — равно как и изучать карты.       Мистер Дурсль потряс головой и попытался выбросить из нее кошку. И пока его автомобиль ехал к Лондону из пригорода, мистер Дурсль думал о крупном заказе на дрели, который рассчитывал сегодня получить.       Но когда он подъехал к Лондону, заполнившие его голову дрели вылетели оттуда в мгновение ока, потому что, попав в обычную утреннюю автомобильную пробку и от нечего делать глядя по сторонам, мистер Дурсль заметил, что на улицах появилось множество очень странно одетых людей. Людей в мантиях. Мистер Дурсль не переносил людей в нелепой одежде, да взять хотя бы нынешнюю молодежь, которая расхаживает черт знает в чем! И вот теперь эти, нарядившиеся по какой-то дурацкой моде.       Мистер Дурсль забарабанил пальцами по рулю. Его взгляд упал на сгрудившихся неподалеку странных типов, оживленно шептавшихся друг с другом. Мистер Дурсль пришел в ярость, увидев, что некоторые из них совсем не молоды, — подумать только, один из мужчин выглядел даже старше него, а позволил себе облачиться в изумрудно-зеленую мантию!       — Статут о Секретности был нарушен! — возмутился министр Магии.       — Это был день после ночи Хэллоуина 1981 года. Уверен, что даже бравые авроры праздновали тот день, — я единственный знал дату описываемого дня.       Ну и тип! Но тут мистера Дурсля осенила мысль, что эти непонятные личности наверняка всего лишь собирают пожертвования или что-нибудь в этом роде… Так оно и есть!       — Что не придумают маглы, дабы объяснить магию.       Стоявшие в пробке машины наконец тронулись с места, и несколько минут спустя мистер Дурсль въехал на парковку фирмы «Граннингс». Его голова снова была забита дрелями.       Кабинет мистера Дурсля находился на девятом этаже, где он всегда сидел спиной к окну. Предпочитай он сидеть лицом к окну, ему, скорее всего, трудно было бы этим утром сосредоточиться на дрелях. Но он сидел к окну спиной и не видел пролетающих сов — подумать только, сов, летающих не ночью, когда им и положено, а средь бела дня! И это уже не говоря о том, что совы — лесные птицы, и в городах, тем более таких больших, как Лондон, не живут.       В отличие от мистера Дурсля, находившиеся на улице люди отлично видели этих сов, стремительно пролетающих мимо них одна за другой, и широко раскрывали рты от удивления и показывали на них пальцами. Большинство этих людей в жизни своей не видели ни единой совы, даже в ночное время.       В общем, у мистера Дурсля было вполне нормальное, лишенное сов утро. Он накричал на пятерых подчиненных, сделал несколько важных звонков и несколько раз повысил голос на своих телефонных собеседников. Так что настроение у него было просто отличное — до тех пор, пока он не решил немного размять ноги и купить себе булочку в булочной напротив.       Мистер Дурсль уже забыл о людях в мантиях и не вспоминал о них, пока не столкнулся с группкой странных типов неподалеку от булочной. Он не мог понять, почему при одном только взгляде на них ему становилось не по себе.       Эти типы тоже оживленно перешептывались, и он не заметил у них в руках ни одной кружки для сбора пожертвований. Выйдя из булочной с пакетом, в котором лежал большой пончик, мистер Дурсль вновь вынужден был пройти мимо этих странных личностей, и в этот момент он абсолютно случайно услышал:       —… да, совершенно верно, это Поттеры, именно так мне рассказывали…       —… да, их сын, Гарри…       Мистер Дурсль замер. У него перехватило дыхание. Он ощутил, как на него накатывает волна страха. Он оглянулся на шептавшихся типов, словно хотел сказать им что-то, но потом передумал.       Мистер Дурсль метнулся через дорогу, поспешно поднялся в офис, рявкнул секретарше, чтобы его не беспокоили, сорвал телефонную трубку и уже набирал предпоследнюю цифру своего домашнего номера, когда вдруг передумал и положил трубку обратно на рычаг. Затем он начал поглаживать усы, думая о том, что…       Нет, конечно, это была глупость. Поттер — не такая уж редкая фамилия. Мистер Дурсль легко убедил себя в том, что в Англии живет множество семей, носящих фамилию Поттер и имеющих сына по имени Гарри.       По фыркам, доносившихся из зала, был понятен скепсис магов, знающих одного единственного Поттера, и это был упомянутый в книге Гарри.        И он даже не может со стопроцентной уверенностью утверждать, что его племянника зовут именно Гарри. Он ведь никогда не видел этого мальчика. Вполне возможно, что его зовут Гэри. Или Гарольд.       В общем, мистер Дурсль решил, что ему совсем ни к чему беспокоить миссис Дурсль, тем более что она всегда ужасно огорчалась, когда речь заходила о ее сестре. Мистер Дурсль не упрекал жену — если бы у него была такая сестра, как у миссис Дурсль, он бы… Но тем не менее эти люди в мантиях и то, о чем они говорили, — все это было странно.       После похода за пончиком мистеру Дурслю было куда сложнее сосредоточиться на дрелях. Когда в пять часов вечера он покидал здание фирмы, он был настолько взволнован, что, выходя из дверей, не заметил проходившего мимо человека и врезался в него.       — Извините, — пробурчал он, видя, как маленький старикашка пошатнулся и едва не упал. Мистеру Дурслю понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что старичок был одет в фиолетовую мантию. Кстати, старикашка нисколько не огорчился тому, что его едва не сбили с ног. Напротив, он широко улыбнулся и произнес писклявым голосом, заставившим прохожих обернуться:        — Не извиняйтесь, мой дорогой господин, даже если бы вы меня уронили, сегодня меня бы это совсем не огорчило. Ликуйте, потому что Вы-Знаете-Кто наконец исчез! Даже такие маглы, как вы, должны устроить праздник в этот самый счастливый день!       С этими словами старикашка обеими руками обхватил мистера Дурсля где-то в районе живота, крепко стиснул его и ушел.       Мистер Дурсль буквально прирос к земле. Подумать только, его обнял абсолютно незнакомый человек! Мало того, его назвали каким-то маглом. Что бы там ни означало это слово, мистер Дурсль был потрясен. И когда ему наконец удалось сдвинуться с места, он быстрым шагом пошел к машине, надеясь, что все происходящее сегодня — не более чем плод его воображения. Хотя мистер Дурсль крайне отрицательно относился к воображению и его плодам.       Когда он свернул с Тисовой улицы на дорожку, ведущую к дому номер четыре, он сразу заметил уже знакомую полосатую кошку. Настроение его резко упало. Мистер Дурсль не сомневался, что это та самая кошка — у нее была та же окраска и те же странные пятна вокруг глаз. Теперь кошка сидела на заборе, отделяющем его дом и сад от соседей.       — Брысь! — громко произнес мистер Дурсль.       Но кошка не шелохнулась. Более того, она очень строго посмотрела на мистера Дурсля, так что он даже подумал: «Может быть, кошки всегда себя так ведут?»       Затем, собравшись с духом, он вошел в дом, внушая себе при этом, что ему ни в коем случае не следует ни о чем рассказывать жене.       — Меня уже который раз удивляет тот факт, что, судя по календарю за 1981 год, 1 ноября было воскресенье, то есть книга утверждает, что мистер Дурсль ходил на работу в ВОСКРЕСЕНЬЕ? — задумчиво произнес я.       Для миссис Дурсль этот день был, как всегда, весьма приятным. За ужином она охотно рассказала мистеру Дурслю о том, что у их соседки серьезные проблемы с дочерью, и напоследок сообщила, что Дадли выучил новое слово «хаччу!». Мистер Дурсль изо всех сил старался вести себя как обычно.       Когда миссис Дурсль уложила Дадли в кроватку, мистер Дурсль поцеловал его, пожелал спокойной ночи и пошел в гостиную включить телевизор. По одному из каналов как раз заканчивались вечерние новости.       «И в завершение нашего выпуска о странном поведении сов по всей Англии. Хотя совы обычно охотятся ночью и практически никогда не показываются днем, сегодня поступали сотни сообщений от людей, которые с самого рассвета в разных точках страны видели беспорядочно летающих сов. Специалисты не могут объяснить, почему совы решили изменить свой распорядок дня. — Тут диктор позволил себе ухмыльнуться. — Очень загадочно. А теперь я передаю слово Джиму МакГаффину с его прогнозом погоды. Как ты думаешь, Джим, не будет ли сегодня вечером новых дождей из сов?»       «Не знаю, Тед. — На экране появился метеоролог. — Однако сегодня не только совы вели себя необычно. Наши зрители из таких отдаленных уголков Англии, как Кент, Йоркшир и Данди, звонили мне, чтобы сообщить, что вместо дождя, который я пообещал вчера вечером, у них был настоящий звездопад! Возможно, кто-то устраивал фейерверки по случаю приближающегося праздника. Хотя до праздника еще целая неделя. А что касается погоды — сегодняшний вечер обещает быть дождливым…»       Мистер Дурсль застыл в своем кресле. Падающие звезды, совы средь бела дня, странные люди в мантиях. И еще непонятное перешептывание по поводу этих Поттеров…       Миссис Дурсль вошла в гостиную с двумя чашками чая. И мистер Дурсль почувствовал, как тает его решимость ни о чем не говорить жене. Он понял, что хотя бы что-то ему рассказать придется. И нервно прокашлялся.       — Э… Петунья, дорогая… Ты давно не получала известий от своей сестры?       Как он и ожидал, миссис Дурсль изобразила удивление, а потом на ее лице появилась злость. Все-таки обычно они делали вид, что у нее нет никакой сестры. Так что подобная реакция на вопрос мистера Дурсля была вполне объяснима.       — Давно! — отрезала миссис Дурсль. — А почему ты спрашиваешь?       — В новостях говорили всякие загадочные вещи, — пробормотал мистер Дурсль. Несмотря на огромную разницу в габаритах, он все же побаивался жену, и именно она была хозяйкой в доме. — Совы… падающие звезды… по городу ходят толпы странно одетых людей…       — И что? — резким тоном перебила его миссис Дурсль. — Ну, я подумал… Может быть… Может, это как-то связано с… Ну, ты понимаешь… С такими, как она…       Миссис Дурсль поджала губы и поднесла чашку ко рту. А мистер Дурсль задумался, осмелится ли он сказать жене, что слышал сегодня фамилию Поттер. И решил, что не осмелится. Вместо этого он произнес как бы между прочим:        — Их сын — он ведь ровесник Дадли, верно?       — Полагаю, да. — Голос миссис Дурсль был холоден как лед.       — Не напомнишь мне, как его зовут? Гарольд, кажется?       — Гарри. На мой взгляд, мерзкое, простонародное имя.       — О, конечно. — Мистер Дурсль ощутил, как екнуло сердце. — Я с тобой полностью согласен.       Больше мистер Дурсль не возвращался к этой теме — ни когда они допивали чай, ни когда встали и пошли наверх в спальню. Но как только миссис Дурсль ушла в ванную, мистер Дурсль открыл окно и выглянул в сад. Кошка все еще сидела на заборе и смотрела на улицу, словно кого-то ждала.       Мистер Дурсль спросил себя, не привиделось ли ему все то, с чем он столкнулся сегодня? И если нет, то неужели все это связано с Поттерами? Если это так… и если выяснится, что они, Дурсли, имеют отношение к этим Поттерам… Нет, мистер Дурсль не вынес бы этого.       Дурсли легли в постель. Миссис Дурсль быстро заснула, а мистер Дурсль лежал без сна, вспоминая все, что видел и слышал в этот день. И самая последняя мысль, посетившая его перед тем, как он уснул, была очень приятной: даже если Поттеры на самом деле связаны со всем случившимся сегодня, им совершенно ни к чему появляться на Тисовой улице. К тому же Поттеры прекрасно знали, как он и Петунья к ним относятся…       Так что мистер Дурсль сказал себе, что ни он, ни Петунья ни в коем случае не позволят втянуть себя в творящиеся вокруг странности.       Мистер Дурсль глубоко заблуждался, но пока не знал об этом.       Долгожданный и неспокойный сон уже принял в свои объятия мистера Дурсля, а сидевшая на его заборе кошка спать совершенно не собиралась. Она сидела неподвижно, как статуя, и, не мигая, смотрела в конец Тисовой улицы. Она даже не шелохнулась, когда на соседней улице громко хлопнула дверь машины, и не моргнула глазом, когда над ее головой пронеслись две совы. Только около полуночи будто окаменевшая кошка наконец ожила.       В дальнем конце улицы — как раз там, куда неотрывно смотрела кошка — появился человек. Появился неожиданно и бесшумно, будто вырос из-под земли или возник из воздуха. Кошкин хвост дернулся из стороны в сторону, а глаза ее сузились.       Никто на Тисовой улице никогда не видел этого человека. Он был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их можно было заправить за пояс. Он был одет в длинный сюртук, поверх которого была наброшена подметающая землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке, украшенные пряжками. Глаза за затемненными очками были голубыми, очень живыми, яркими и искрящимися, а нос — очень длинным и кривым, словно его ломали по крайней мере раза два. Звали этого человека Альбус Дамблдор.       Казалось, Альбус Дамблдор абсолютно не понимает, что появился на улице, где ему не рады — не рады всему, связанному с ним, начиная от его имени и заканчивая ботинками. Однако его, похоже, это не беспокоило и он рылся в карманах своей мантии, пытаясь что-то отыскать. Он явно чувствовал, что за ним следят, потому что внезапно поднял глаза и посмотрел на кошку, взирающую на него с другого конца улицы. Странно, но вид кошки почему-то развеселил его.       — Это следовало ожидать, — пробормотал он, усмехнувшись.       Дамблдор, видимо вспомнивший тот день и зная, что чистокровные не одобрят того факта, что Национальный Герой рос у маглов, попытался остановить чтение, но заинтересованные Основатели и зрители его осадили. Мне стало даже весело наблюдать, стало еще интереснее смотреть, как под «Великим и Светлым» волшебником шатается его трон, выстроенный на лжи и обмане. Я лично прослежу, что бы он скатился на самое дно и получил по заслугам. Интересно, как скоро он поймет, что появился новый кукловод, более могущественный и ведущий его к пропасти.       Наконец во внутреннем кармане он нашел то, что искал. Это был предмет, похожий на серебряную зажигалку. Альбус Дамблдор откинул серебряную крышечку, поднял зажигалку и щелкнул. Ближний к нему уличный фонарь тут же погас с негромким хлопком. Он снова щелкнул зажигалкой — и следующий фонарь погрузился во тьму. После двенадцати щелчков на Тисовой улице погасло все, кроме двух далеких, крошечных колючих огоньков — глаз неотрывно следившей за Дамблдором кошки. И если бы в этот момент кто-либо выглянул из своего окна — даже миссис Дурсль, от чьих глаз-бусинок ничто не могло ускользнуть, — этот человек не смог бы увидеть, что происходит на улице.       Дамблдор засунул свою зажигалку — точнее, гасилку.       — А если еще точнее, то Делюминатор, — невзначай сказал я.       Засунул свой Делюминатор обратно во внутренний карман мантии и двинулся к дому номер четыре. А дойдя до него, сел на забор рядом с кошкой.       — Низкий, наверное, был забор, — ехидненько произнес я.       И, даже не взглянув на нее, сказал:        — Странно видеть вас здесь, профессор МакГонагалл.       Он улыбнулся и повернулся к полосатой кошке, но та уже исчезла. Вместо нее на заборе сидела довольно сурового вида женщина в очках, форма которых была до странности похожа на отметины вокруг кошачьих глаз. Женщина тоже была в мантии, только в изумрудной. Ее черные волосы были собраны в тугой узел на затылке. И сразу было заметно, что вид у нее раздраженный.       — Как вы меня узнали? — спросила она.       — Мой дорогой профессор, я в жизни не видел кошки, которая сидела бы столь неподвижно.       — Станешь тут неподвижной — целый день просидеть на кирпичной стене, — парировала профессор МакГонагалл.       — Целый день? В то время как вы могли праздновать вместе с другими? По пути сюда я стал свидетелем, как минимум, дюжины вечеринок и гулянок.       Профессор МакГонагалл рассерженно фыркнула.       — О, да, действительно, все празднуют, — недовольно произнесла она. — Казалось бы, им следовало быть немного поосторожнее. Но нет — даже маглы заметили, что что-то происходит. Они говорили об этом в новостях. — Она резко кивнула головой в сторону темного окна, за которым находилась гостиная Дурслей. — Я слышала. Стаи сов… падающие звезды… Что ж, они ведь не полные идиоты. Они просто обязаны были что-то заметить. Подумать только — звездопад в Кенте! Не сомневаюсь, что это дело рук Дедалуса Дингла. Он никогда не отличался особым умом.       — Не стоит их обвинять, — мягко ответил Дамблдор. — За последние одиннадцать лет у нас было слишком мало поводов для веселья.       — Знаю. — В голосе профессора МакГонагалл появилось раздражение. — Но это не оправдывает тех, кто потерял голову. Наши люди ведут себя абсолютно безрассудно. Они появляются на улицах среди бела дня, собираются в толпы, обмениваются слухами. И при этом им даже не приходит в голову одеться, как маглы.       Она искоса взглянула на Дамблдора своими колючими глазами, словно надеясь, что он скажет что-то в ответ, но Дамблдор молчал, и она продолжила:        — Будет просто превосходно, если в тот самый день, когда Вы-Знаете-Кто наконец исчез, маглы узнают о нашем существовании. Кстати, я надеюсь, что он на самом деле исчез, это ведь так, Дамблдор?       — Вполне очевидно, что это так, — ответил тот.       Скептический хмык Гарри услышали все, как и возмущение притихшей отчего-то Амбридж.       — Так что это действительно праздничный день. Не хотите ли лимонную дольку?       - Что?       — Засахаренную лимонную дольку. Это такие сладости, которые едят маглы, — лично мне они очень нравятся.       — Нет, благодарю вас. — Голос профессора МакГонагалл был очень холоден, словно ей совсем не казалось, что сейчас подходящее время для поедания лимонных долек. — Итак, я остановилась на том, что даже если Вы-Знаете-Кто действительно исчез…       — Мой дорогой профессор, мне кажется, что вы достаточно разумны, чтобы называть его по имени. Это полная ерунда — Вы-Знаете-Кто, Вы-Не-Знаете-Кто… Одиннадцать лет я пытаюсь убедить людей, что они не должны бояться произносить его настоящее имя — Волан-де-Морт.       — Его настоящее имя — Том Марволо Реддл, но это детали. Кому же охота признавать свои ошибки, да, Директор? — мой намек дошел до адресата.             Профессор МакГонагалл вздрогнула, но Дамблдор, поглощенный необходимостью разделить две слипшиеся лимонные дольки, похоже, этого не заметил.       — На мой взгляд, возникает ужасная путаница, когда мы говорим: Вы-Знаете-Кто, — продолжил он. — Никогда не понимал, почему следует бояться произносить имя Волан-де-Морта.       — Тут все просто, наш «дорогой» Володя зачаровал свое имя так, что он слышит, где именно произносят его имя. Тут даже Фиделиус не спасет, — ответил я на вопрос из книги.       — Да-да, конечно. — В голосе профессора раздражение чудесным образом сочеталось с обожанием. — Но вы не такой, как все. Все знают, что вы единственный, кого Вы-Знаете-Кто — хорошо-хорошо, кого Волан-де-Морт — боялся.       — Вы мне льстите, — спокойно ответил Дамблдор. — Волан-де-Морт обладал такими силами, которые мне неподвластны.       — Только потому, что вы слишком… слишком благородны для того, чтобы использовать эти силы.       — Мне повезло, что сейчас ночь. Я не краснел так сильно с тех пор, как мадам Помфри сказала мне, что ей нравятся мои новые ушные затычки.       Взгляд профессора МакГонагалл уткнулся в Альбуса Дамблдора.       — А по сравнению с теми слухами, которые курсируют взад и вперед, стаи сов — это просто ничто. Вы знаете, о чем все говорят? Они гадают, почему он исчез? Гадают, что же наконец смогло его остановить?       Впечатление было такое, что профессор МакГонагалл наконец заговорила о том, что беспокоило ее больше всего, о том, что ей так хотелось обсудить, о том, ради чего она просидела целый день как изваяние на холодной каменной стене. И буравящий взгляд, которым она смотрела на Дамблдора, только подтверждал это.       Было очевидно: несмотря на то что она знает, о чем говорят все вокруг, она не поверит в это, пока Дамблдор не скажет ей, что это правда. Однако Дамблдор, увлекшийся лимонными дольками, с ответом не торопился.       — Говорят, — настойчиво продолжила профессор МакГонагалл, — говорят, что прошлой ночью Волан-де-Морт появился в Годриковой Впадине. Что он появился там из-за Поттеров. Если верить слухам, то Лили и Джеймс Поттеры… То они… Они мертвы…       Дамблдор склонил голову, и профессор МакГонагалл судорожно втянула воздух.        — Лили и Джеймс… Не может быть… Я так не хотела в это верить… О, Альбус…       Дамблдор протянул руку и коснулся ее плеча.       — Я понимаю… — с горечью произнес он. — Я очень хорошо вас понимаю.       Когда профессор МакГонагалл снова заговорила, голос её дрожал:        — И это еще не все. Говорят, что он пытался убить сына Поттеров, Гарри. Но не смог. Он не смог убить этого маленького мальчика. Никто не знает почему, никто не знает, как такое могло произойти. Но говорят, что, когда Волан-де-Морт попытался убить Гарри Поттера, его силы вдруг иссякли — и именно поэтому он исчез.       Дамблдор мрачно кивнул.       — Это… это правда? — запинаясь, спросила профессор МакГонагалл. — После всего, что он сделал… После того, как он убил стольких из нас… он не смог убить маленького мальчика? Это просто поразительно… Если вспомнить, сколько раз его пытались остановить… Какие меры для этого предпринимались… Но каким чудом Гарри удалось выжить?       — Мы можем лишь предполагать, — ответил Дамблдор. — Возможно, мы так никогда и не узнаем правды.       Профессор МакГонагалл достала из кармана кружевной носовой платок и принялась вытирать слезы под очками. Дамблдор шумно втянул носом воздух, достал из кармана золотые часы и начал пристально их разглядывать. Это были очень странные часы. У них было двенадцать стрелок, но не было цифр — вместо цифр там были маленькие планеты, при этом они не стояли на месте, а безостановочно вращались по кругу. Однако Дамблдор прекрасно понимал, что именно показывают часы, потому что он засунул их обратно в карман и произнес:        — Хагрид задерживается. Кстати, я полагаю, именно он сказал вам, что я буду здесь?       — Да, — подтвердила профессор МакГонагалл. — Но, я полагаю, вы не скажете мне, почему вы оказались именно здесь?       — Я здесь, чтобы отдать Гарри его тете и дяде. Они — единственные родственники, которые у него остались.       — Неужели вы… Неужели вы имеете в виду тех, кто живет здесь?! — вскрикнула профессор МакГонагалл, вскакивая на ноги и тыча пальцем в сторону дома номер четыре. — Дамблдор, вы этого не сделаете. Я наблюдала за ними целый день. Вы не найдете другой парочки, которая была бы так непохожа на нас. И у них есть сын — я видела, как мать везла его в коляске, а он пинал ее ногами и орал, требуя, чтобы ему купили конфету. И вы хотите, чтобы Гарри Поттер оказался здесь?!       — Для него это лучшее место, — твердо ответил Дамблдор. — Когда он повзрослеет, его тетя и дядя смогут все ему рассказать. Я написал им письмо.       — Письмо? — очень тихо переспросила профессор МакГонагалл, садясь обратно на забор. — Помилуйте, Дамблдор, неужели вы на самом деле думаете, что сможете объяснить в письме все, что случилось? Эти люди никогда не поймут Гарри! Он станет знаменитостью, даже легендой — я не удивлюсь, если сегодняшний день войдет в историю как день Гарри Поттера! О нем напишут книги, каждый ребенок в мире будет знать его имя!       — Совершенно верно, — согласился Дамблдор, очень серьезно глядя на профессора поверх своих затемненных очков. — И этого будет достаточно для того, чтобы вскружить голову любому мальчику: стать знаменитым прежде, чем он научится ходить и говорить! Он даже не будет помнить, что именно его прославило! Неужели вы не видите, насколько лучше для него самого, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира, до тех пор, пока не вырастет и будет в состоянии справиться со своей славой?       Профессор МакГонагалл поспешно открыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но, передумав, сделала глубокий вдох и перевела дыхание.       —Да… Да, конечно же вы правы. Но скажите, Дамблдор, как мальчик попадет сюда?       Она внимательно оглядела его мантию, словно ей вдруг пришло в голову, что под ней он прячет Гарри.       — Его принесет Хагрид.       — Вы думаете, это… Вы думаете, это разумно — доверить Хагриду столь ответственное задание?       — Я бы доверил ему свою жизнь, — просто ответил Дамблдор.       — Я не ставлю под сомнение его преданность вам, — неохотно выдавила из себя профессор МакГонагалл. — Но вы ведь не станете отрицать, что он небрежен и легкомыслен.       Возмущение магов, узнавших, что Гарри жил у маглов, нельзя было описать, как и посеревшего от всеобщего осуждения Дамблдора. В глазах Основателей сверкала ярость, но они решили разобраться в ситуации.       Малоизвестный факт, но многие семьи волшебников хотели забрать на воспитание Гарри Поттера, однако им всем было отказано самим Дамблдором. Кстати, на счет ближайших родственников, первыми на очередь в опекунство стояли крестные Гарри, Алиса Лонгботтом и Сириус Блэк, но Алиса Лонгботтом была подвергнута заклинанию Круциатус вместе со своим мужем, сойдя от боли с ума, а Сириус Блэк угодил в Азкабан по ложному обвинению без разбирательств. И хотя Дамблдор, как глава Визенгамота, мог оправдать Сириуса, он не стал делать этого, ведь ему не было выгодно воспитание Гарри в магическом мире. Потому что тогда из юного Гарри с воспитанием Блэков невозможно было вить веревки и манипулировать.       После Алисы и Сириуса на очереди опекунства стояли их родственники, Августа Лонгботтом со стороны крестной матери, Андромеда Тонкс (в девичестве Блэк) и Нарцисса Малфой (в девичестве Блэк) со стороны крестного отца. Андромеда была отсечена, как отреченная от рода Блэк, т.е. она не являлась родственницей Сириусу по магии, а Нарцисса, как жена Пожирателя Смерти Люциуса Малфоя, т.е. неблагополучная семья для Гарри Поттера. Августу отсекли, мотивируя тем, что ей внука надо воспитывать и за дочерью с зятем ухаживать, не до Гарри будет.       Так никого из «благополучных» родственников у Гарри не остается, и Дамблдор предлагает свою сиятельную персону в качестве опекуна, ведь кто, как не он сможет воспитать Героя? По решению Визенгамота Дамби становится опекуном Гарри, получает ключ от сейфа Гарри, сбагривает самого Гарри «единственным оставшимся» родственникам, и это при живом то опекуне, и забывает о Поттере на 10 лет, по истечении которых, Гарри приходит в Хогвартс абсолютно не защищенный от Легилименции и манипулирования. Прекрасный Герой, ничего не скажешь.       — Продолжим чтение, — надавил я.       Он… Что это там?       Ночную тишину нарушили приглушенные раскаты грома. Их звук становился все громче. Дамблдор и МакГонагалл стали вглядываться в темную улицу в поисках приближающегося света фар. А когда они наконец догадались поднять головы, сверху послышался рев, и с неба свалился огромный мопед. Он приземлился на Тисовой улице прямо перед ними.       Мопед был исполинских размеров, но сидевший на нем человек был еще больше. Он был почти вдвое выше обычного мужчины и по меньшей мере в пять раз шире. Попросту говоря, он был непозволительно велик, и к тому же имел дикий вид — спутанная борода и заросли черных волос практически полностью скрывали его лицо. Его ладони были размером с крышки от мусорных баков, а обутые в кожаные сапоги ступни — величиной с маленьких дельфинов. Его гигантские мускулистые руки прижимали к груди сверток из одеял.       — Ну наконец-то, Хагрид. — В голосе Дамблдора явственно слышалось облегчение. — А где ты взял этот мопед?       — Да я его одолжил, профессор Дамблдор, — ответил гигант, осторожно слезая с мопеда. — У молодого Сириуса Блэка. А насчет ребенка — я привез его, сэр.       — Все прошло спокойно?       — Да не очень, сэр, от дома, считайте, камня на камне не осталась. Маглы это заметили, конечно, но я успел забрать ребенка, прежде чем они туда нагрянули. Он заснул, когда мы летели над Бристолем.       Дамблдор и профессор МакГонагалл склонились над свернутыми одеялами. Внутри, еле заметный в этой куче тряпья, лежал крепко спящий маленький мальчик На лбу, чуть пониже хохолка иссиня-черных волос, был виден странный порез, похожий на молнию.       Шрам, кстати, повторяет движение палочки при заклинании Авада Кедавра.       — Значит, именно сюда… — прошептала профессор МакГонагалл.       — Да, — подтвердил Дамблдор. — Этот шрам останется у него на всю жизнь.       — Вы ведь можете что-то сделать с ним, Дамблдор?       — Даже если бы мог, не стал бы. Шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой абсолютно точную схему лондонской подземки.       — Наверное, очень удобно, Директор? И мне интересна история его появления… — сказал я.       — Ну, Хагрид, давай ребенка сюда, пора покончить со всем этим.       Дамблдор взял Гарри на руки и повернулся к дому Дурслей.       — Могу я… Могу я попрощаться с ним, сэр? — спросил Хагрид.       Он нагнулся над мальчиком, заслоняя его от остальных своей кудлатой головой, и поцеловал ребенка очень колючим из-за обилия волос поцелуем. А затем вдруг завыл, как раненая собака.       — Тс-с-с! — прошипела профессор МакГонагалл. — Ты разбудишь маглов!       — П-п-простите, — прорыдал Хагрид, вытаскивая из кармана гигантский носовой платок, покрытый грязными пятнами, и пряча в нем лицо. — Но я п-п-п-просто не могу этого вынести. Лили и Джеймс умерли, а малыш Гарри, бедняжка, теперь будет жить у маглов…       — Да, да, все это очень печально, но возьми себя в руки, Хагрид, иначе нас обнаружат, — прошептала профессор МакГонагалл, робко поглаживая Хагрида по плечу.       А Дамблдор перешагнул через невысокий забор и пошел к крыльцу. Он бережно опустил Гарри на порог, достал из кармана мантии письмо, сунул его в одеяло и вернулся к поджидавшей его паре. Целую минуту все трое стояли и неотрывно смотрели на маленький сверток — плечи Хагрида сотрясались, профессор МакГонагалл яростно моргала глазами, а сияние, всегда исходившее от глаз Дамблдора, сейчас померкло.       — Что ж, — произнес на прощанье Дамблдор. — Вот и все. Больше нам здесь нечего делать. Нам лучше уйти и присоединиться к празднующим.       — Ага, — сдавленным голосом согласился Хагрид. — Я это… я, пожалуй, верну Сириусу Блэку его мопед.       — В Азкабан ты его вернешь? И как он у тебя потом оказался, если ты его вернул хозяину? — всегда возмущал этот момент.       — Доброй ночи вам, профессор МакГонагалл, и вам, профессор Дамблдор.       Смахнув катящиеся из глаз слезы рукавом куртки, Хагрид вскочил в седло мопеда, резким движением завел мотор, с ревом поднялся в небо и исчез в ночи.       — Надеюсь увидеть вас в самое ближайшее время, профессор МакГонагалл, — произнес Дамблдор и склонил голову. Профессор МакГонагалл вместо ответа лишь высморкалась.       Дамблдор повернулся и пошел вниз по улице. На углу он остановился и вытащил из кармана свою серебряную зажигалку. Он щелкнул ею всего один раз, и двенадцать фонарей снова загорелись как ни в чем не бывало, так что вся Тисовая улица осветилась оранжевым светом. В этом свете Дамблдор заметил полосатую кошку, заворачивающую за угол на другом конце улицы. А потом посмотрел на сверток, лежащий на пороге дома номер четыре.       — Удачи тебе, Гарри, — прошептал он.       — А хотя бы постучать в дверь? Вы хотите сказать, что годовалый ребенок полночи в ноябре пролежал на крыльце?! Это чудо, что он жив остался! — возмутилась Хельга, прожигая злым взглядом сжавшегося Дамби. Но Ровена решила всё же сначала дочитать главу.       Повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией.       Ветер, налетевший на Тисовую улицу, шевелил аккуратно подстриженные кусты, ухоженная улица тихо спала под чернильным небом, и казалось, что если где-то и могут происходить загадочные вещи, то уж никак не здесь. Гарри Поттер ворочался во сне в своих одеялах Маленькая ручка нащупала письмо и стиснула его. Он продолжал спать, не зная о том, что он особенный, о том, что стал знаменитостью. Не зная, что он проснется через несколько часов от крика миссис Дурсль, которая перед приходом молочника откроет дверь, чтобы выставить за нее пустые молочные бутылки. Не зная о том, что несколько следующих недель кузен Дадли будет щипать и тыкать его — да и несколько последующих лет тоже…       И еще он не знал, что в то время, пока он спал, люди, тайно либо открыто собиравшиеся по всей стране, чтобы отметить праздник, поднимали бокалы и произносили шепотом или во весь голос:        — За Гарри Поттера — за мальчика, который выжил!       — Конец первой главы… — сказала Ровена.       Тишину, стоявшую в Главном Зале, можно было резать ножом. Злые взгляды на белого Директора отдавали радостью в сердце.       — Будем обсуждать ошибки или прочтем следующую главу? — мой голос разрезал тишину.       Зал взорвался криками, возмущениями и обвинениями шокированных магов. Что удивительно, Основатели молчали, хотя в глазах пылала злость.       — Смею ли я надеяться на объяснения вашего поступка, Дамблдор? — угрожающе произнёс Салазар.       — Ну, забыл я постучать, да и Гарри — волшебник, его собственная магия бы защитила, — быстро проговорил Дамби.       — А ведь у Гарри были крестные, почему его не отдали им? — подлил масла в огонь я. Ненавидящий взгляд Светлейшего волшебника мне польстил.       — Они были недееспособны, — сквозь зубы ответил Альбус.       — И у них тоже не было родственников? — о, как я обожаю Годрика! В чем-чем, а в знании законов ему не откажешь.       В зале все заинтересованно уставились на Директора и притихнули, ожидая ответа, тем самым не давая ему и шанса увернуться от ответа. На мой смеющийся взгляд, мне ответили злобным, явно виня во всех бедах. У Дамби такие яркие эмоции при внешне невозмутимом лице.       — Были, — тише ответил Директор.       — И-и-и? — Ровена желала докопаться до правды.       — Они не подходили! — почти крикнул от нервов Дамблдор, и тут же побледнел, понимая, что сболтнул лишнего, и уже осторожнее продолжил. — Нужны были те, кто сможет воспитать достойного Героя…       — То есть вы хотите сказать, что эти МАГЛЫ смогут, а другие волшебные семьи — нет? Один факт, что они МАГЛЫ, уже делает их неспособными, — возмутился Гриффиндор.       — Ну что же вы, конечно могут! О результатах их воспитания пишется в последующих трех главах, — невинно произнес в «защиту» Директора я, в моих глазах плясали черти.       — Тогда надо скорее прочитать эти главы! Все со мной согласны? — громко сказала Хельга. Негромкий гул согласия был ей ответом.       — Глава 2. ИСЧЕЗНУВШЕЕ СТЕКЛО, — начала Хаффлпафф.       — Многообещающе, не так ли? — привлек внимание я.       — Это будет явно про стихийный выброс, — задумчиво произнес Слизерин, на что я еле заметно ухмыльнулся, предвкушая их реакцию.