Моя сила

Время останавливается: зависают в воздухе снежинки, капли крови на Танькиной руке замерзают алыми сосульками, жалкие остатки кислорода, ещё не выдавленные дядей (хотя можно ли его теперь так называть), пытаются поддерживать в нём жизнь. Не то чтобы Егор этого хотел, но он, видимо, в рубашке родился, столько раз на грани смерти был, а всё не умер. Будь его воля, он бы Таньке эту рубашку отдал, а лучше и вовсе вернулся в прошлое и не позволил бы ей с ними пойти. Кровь на девичьих пальцах выглядит омерзительно неправильно: будит внутри что-то непонятное, неясное, надёжно позабытое. — Посмотри на меня, — просит дед из прошлого. Он лежит в ванной, на руке вырезан неизвестный символ (такой же теперь уродует плечо Таньки), пальцы так же испачканы. — Повтори, — просит дед, пока Егор из детства захлёбывается собственной кровью, хлещущей из распоротого горла. Егор из детства повторяет. Рана на шее чудесным образом затягивается, сохраняя мальчику жизнь. Егор из настоящего кричит зверем, спавшая в нём всё это время сила наконец пробудилась и ищет выход, желание, чтобы исполнить. Егор смотрит в колодец, вода опять тянет его к себе, шепчет предупреждения. Дёргается на окрик Таньки, испуганно ощупывает шею, не до конца веря, что больше его не пытаются придушить. Оглядывается быстро и только теперь по-настоящему понимает. Улыбается взволнованной Таньке, разглядывает её украдкой, пока поднимает ведро из колодца: она изменилась, совсем незаметно для обычного глаза. А Егор теперь знает, что проблем со здоровьем у неё не будет, да и из любой передряги целой выйдет. Потому что у неё в крови теперь его сила, случайно подаренная. — Не надо с нами ходить, — просит Егор. Предупреждает про машину, чтобы не рванули с Надей искать приключений, хватит с них и одного раза. Егор улыбается на прощание и уходит в сторону полицейского участка, у которого оставил дядю. Теперь он знает. И знает, что когда вернётся в Кудымкар, они с Танькой обязательно встретятся.