Тёплая весна

Ощущение дежавю стреляет в голову, пробирает до кончиков пальцев. Тело окатывает жаром, словно только что ввалился с мороза в натопленную избу. Чернильные линии карты ручьями плывут перед глазами, сплетаются в узлы, путаются и путают. Вместо мозга — каша напополам с утренним туманом, из которого выплывают обрывочные, неясные образы-воспоминания, ускользающие из рук. Николай отрывает взгляд от карты, переводит дыхание, смотрит на сидящую на лавочке девушку: не заметила ли его странного поведения. Та выглядит погружённой в собственные мысли, словно и у неё они разбегаются. Солнце золотит волосы, мягкие, неуловимо пахнущие чем-то отдалённо знакомым, чем-то из детства... Николай резко застывает, собирает все свои силы, цепляется за одно из пятен, маячащих перед глазами, разворачивает видение к себе. Смотрит в тёпло-карие глаза, отводит выбившуюся прядку волос (действительно очень мягких на ощупь), гладит по щеке. Сердце щемит, а чувство вины (За что? За что же?) заполняет до краёв, словно полноводная река. Горная, холодная река. Из ступора его выводит вернувшийся Егор. Николай складывает карту, убирает во внутренний карман куртки, берёт протянутый Егором рюкзак, и видит, что тот тоже стал другим. Словно что-то понял. Что-то узнал. Дорога не ждёт, и они с Егором уходят молча. — Может, с ними пойдём? — голос звонкий, удивительно близкий для случайной знакомой. Николай оборачивается, встречается взглядом с Надей. Она смотрит на него с тем же смутным узнаванием, с неясной, призрачной нежностью. Сердце пропускает удар, а от осознания, что она не пойдёт с ними, дышать почему-то становится легче. — Тёплой весны. Тебе, — желает он про себя, добавляя ещё несколько слов, чтобы никто не посмел её обидеть. Это то немногое, что он может ей дать. Медвежий шаман уходит, чувствуя провожающий его внимательный (не)чужой взгляд.