78 дверей

      Лицо обдает холодный утренний воздух, освежая и пробуждая сознание. Эрвин любил вот так стоять у распахнутого окна, наблюдая, как тихо падают пожелтевшие листья вниз. Как ветер подхватывает их и уносит далеко-далеко, куда-то, где Эрвин их никогда не найдет. Мужчина поправил волосы, убирая выбившиеся прядки с лица. Впервые за долгое время он чувствует себя отдохнувшим и умиротворенным. Ничего не тревожит его, ничего не волнует. Все так, как должно быть. Солдаты на улице таскают овес в конюшни, некоторые готовят плац, расчищая асфальт от листьев и веток. Парочка новобранцев бодро болтают, направляясь в корпус. Прекрасная пора, когда жара спала и нежный ветерок ласкает лицо приятной прохладой, но при этом еще не нужно кутаться в пуховик и шапки. Октябрь был любим Эрвином по-особенному. Он медленно отходит от окна, сыто зевая, и направляется в ванную. Хризолит приятно греет кожу, напоминая о Леви. Он ждет его. Не бросил. Не разлюбил. Вытираясь мягким полотенцем, командор одевается, погруженный в свои размышления. «Если успеешь до шестой луны, то найдёшь его» Что опять за тайный шифр? Эрвин не мог избавиться от своей скептической натуры и потому все, чему Леви придавал флер мистицизма и таинственности, он видел лишь удачной подтасовкой фактов и совпадением. Он любил Леви, но его… род деятельности раздражал и настораживал командора. Но, так или иначе, он все равно торопился к нему. И дело не только в очередном странном сне, — Эрвин просто чувствовал необходимость сейчас же увидеть Ривая. Но для начала ему было необходимо уладить несколько вопросов. — Микаса, подойди сюда, — Эрвин пальцем поманил девушку, когда они встретились в столовой, — что с Эреном в последнее время? Он совсем раскис. Девушка нахмурилась, — командор… Он тяжело переживает смерть капитана Ханджи, вы же знаете, она одна поддерживала его в разговорах о титанах. Он скучает по ее экспериментам, но, конечно же, сам не признается, — она с тоской посмотрела через плечо на вошедшего в столовую Эрена, — но я ведь знаю. — Что же, в таком случае, его нужно чем-то занять. Солдат должен держаться стойко. — Подойди-ка сюда, Йегер. Парень равнодушно повернул голову в его сторону и медленно поплелся к командору, — да, сэр? — Ты и Арлерт, отправляйтесь на полигон. Его нужно как следует подготовить перед началом завтрашних тренировок. — Это наказание? — Без лишних вопросов, рядовой. Если ты не в состоянии самостоятельно усмирить свои эмоции, тогда этим займусь я. Выполнять приказ. — Есть, сэр, — Эрен уныло отдал честь и отправился получать свою порцию. Эрвин захватил с собой стакан кофе на второй этаж, собираясь выпить его за бумажной работой. Документов накопилось достаточно за время его прогулочек, а командор не мог пренебрегать своими обязанностями. Тем более, что от качества его работы зависело и их финансирование. Разумеется, никто даже не притрагивался к его отчетам и письмам, но чистую формальность соблюдать он все же должен. Просидев за бумагами до пяти часов вечера, Эрвин вышел из своего кабинета. Спустившись в столовую, он пообедал в одиночестве, потому что остальные офицеры и солдаты давно уже поели. Пропускать общий прием еды для него было вещью обыденной, дела не ждут, как любил говорить Шадис. Солнце стояло высоко, разливаясь золотистыми лучами по оранжевому небу, когда Эрвин отправился в путь. Приятель довольно фыркал, когда спустя долгое время наконец-то вышел из конюшни. Он то и дело норовил вырваться из сильного хвата мужских рук и начать пощипывать траву. Эрвин, чтобы не отвлекаться каждый раз на проказника, перешел на быструю рысь. Уже нарочито знакомый лес встречал привычной хмуростью. Ветер наотмашь бил в лицо — с вечером он значительно похолодал. И потоки свежего воздуха приятно заползали под рубашку, обволакивая кожу прохладой. Входя в сосновую пущу, Эрвин спешился. Внутри что-то неприятно закололо, когда он стал различать знакомые места. Судя по его памяти, он скоро должен быть на месте. Что он скажет Леви, когда встретит? И должен ли вообще что-то говорить? Ведь, если так посудить, это Леви его покинул, это именно он заставил командора переживать, страдать, метаться в догадках. Пока Эрвин погруженно копался в мыслях, конь вышел на узкую тропинку. Она совершенно была ему незнакома, и, честно говоря, он не понял, где оказался. Командор отлично ориентировался на местности, но этот лес заставлял его усомниться в свой топографической грамотности уже не раз. И сейчас он думал, что скоро выйдет к опушке, где стоит избушка Ривая. Но, видимо, он так сильно задумался, что пропустил поворот или что-то типа того… Плутая меж высоких древ, Эрвина все глубже и глубже засасывало в трясине тревоги. Где он? Что за чертовщина? Этот ужасающе тихий скрип сосен пугал его, раздражал, сводил с ума. В какой-то момент он заметил, что амулет, что Леви ему подарил, не на нем. Вообще отлично. Он ведь точно заходил в лес с ним. Неужели потерял? А ведь он мог бы помочь Эрвину найти дорогу, как делал это обычно во снах. В это он, конечно, не верил, но сейчас не отказался бы ни от чего. Приятель уже порядком устал, хотел пить и то и дело раздраженно сучил ногой. Эрвину приходилось несколько раз останавливаться, давая коню отдохнуть. Солнце заходило за горизонт, когда командор забрел в какую-то рощу. Выглядела она очень странно, голо и одиноко. Березы, что окольцовывали это место, собирались вокруг плотно и прятали лучи солнца. Один камень, поросший мхом стоял здесь, как-то тоскливо смотря на Эрвина. Будто узнал в нем старого товарища, нашел, спустя десятки лет. И мужчине показался он очень знакомым. Холодало. Эрвин, надевая форменную куртку, начинал заметно подрагивать. Острый ветер задувал за шиворот, пуская по всему телу россыпь мурашек. Подойдя к камню, командора будто что-то толкнуло в спину, сильно, настойчиво. И он поскакал. Быстро, поскакал туда, куда шептал ему ветер, туда, куда сердце вело его, наконец-то пробудившись от глубокого сна. Выходя на знакомую тропу, он увидел пруд. Скоро буду на месте. Сердце бешено застучало в груди, разливаясь на щеках горячим румянцем. Мимо него пролетали деревья, знакомые очертание кустов, и он понимал, — он почти приехал. Выехав на опушку, где жил Леви, он не увидел его избы. Слезая с коня, Эрвина вдруг пробрало с головы до ног. Страх, неизвестно почему сковавший его тело, заставил замереть на месте. Ветер свистел в ушах, но он ничего не слышал кроме гулких ударов своего сердца. Приятель вдруг испуганно заржал и, выдернув поводья из руки, стремительно умчался от этого злачного места. — О, Господи… Медленно подходя ко пню, что сейчас стоял на месте дома, он почувствовал, как внутри него что-то оборвалось. Глаза устало закатились, а руки потерянно потянулись ко пню. Проводя рукой по рассеченному дереву, он извлек оттуда торчащую карту. Всматриваясь в тонкую надпись, он с трудом различает буквы, складывая их в слово. Дурак