он покажется тебе раем

      Техноблейд хорошо помнил, когда впервые увидел лицо Дрима. Ощущалось так, словно это произошло сотни лет назад, хотя, конечно, прошло не настолько много времени. Они были знакомы заочно намного раньше, чем впервые увиделись — два талантливых бойца гладиаторской арены, сильно младше многих, однако все равно лучшие. И, несмотря на довольно большой выбор из всех их интеракций, для Техно первым оформленным воспоминанием о Дриме по какой-то причине стало именно то, где тот нарочито медленно ведет подушечками пальцев по краю белого, треснувшего надвое круга с нарисованной черным улыбкой, запускает руки в пыльные, слипшиеся от пота после очередной битвы волосы, и смотрит (пусть Техноблейд этого не видит, но он чувствует) прямо на него.       — Здесь достаточно жарко, не так ли? — говорит блондин, расстегивая пряжку ремня на затылке. Маска с глухим стуком падает на каменный пол. Так обыденно, будто бы это ничего не значит для него — того, про кого говорят, что его лицо без маски видели только мертвые.       Техноблейд лениво, будто бы совсем незаинтересованно, поднимает взгляд, еще не зная, что этот момент он запомнит если не навсегда, то очень, очень надолго. Он смотрит прямо в мутно-зеленые глаза, его взгляд соскальзывает на скулы, усыпанные светлыми веснушками, на рассеченную губу. Дрим слизывает кровь, собирающуюся в ранке, и усмехается, Техно сглатывает. Ему крайне досадно, что Дрим может видеть, как движется его кадык.       — Не-а, мне так не кажется, — отвечает он и возвращается к книге в своих руках.       Блейд никогда не проигрывает.       Позже он не сможет вспомнить, что конкретно тогда так запечатлелось в его памяти. Особенно когда они встретятся в совершенно иных обстоятельствах, совершенно иными людьми. Незнакомцами по правде и «старыми друзьями» по сути. Техноблейд появится, чтобы спасти страну, обреченную на уничтожение, Дрим же будет одной из причин, по которой эта страна возникла, и по которой она же исчезнет.       Они будут противниками, они будут союзниками… Как во времена, когда им приходилось драться, просто чтобы жить.       Ну, и еще потому что им это нравилось.       Или потому что они ничего другого не умели?..       Дрим хорошо помнил, когда впервые увидел Техноблейда. Он слышал о подростке со странным прозвищем — «Кровавый бог», который, по словам многих, мог победить его, но они не встречались лично. Сейчас Дрим знал: не встретятся еще какое-то время и после. И также то, что он запомнит прекрасного в своей чистой ярости пиглина с длинной розовой косой навсегда.       Шум толпы оглушает, и Дрима укалывает ревность, что все эти люди скандируют не его имя. «Блейд! Блейд! Блейд! Кровь для Кровавого бога! Кровь для Кровавого бога!» — звучит со всех сторон, пока он сбегает по лестнице с верхнего яруса, пока протискивается через толпу. Дрим оказывается у ограды — сразу же видит Техноблейда очень близко. Пиглин ревет — его голосовые связки позволяют ему издавать звуки, совершенно несвойственные людям, и Дрим чувствует, как по его спине под одеждой ползут мурашки. Противник Техно не шевелится, распластанный на слипшемся, грязно-багровом песке. Дрим смотрит только на самого Блейда, ловя взглядом каждую деталь в его лице. Лице, отвратительно и определенно болезненно разбитом в кровь. Его нос сломан — кровь хлещет, не останавливаясь, на губы, нижние выпирающие клыки и грудь; щека разбита так сильно, что сложно представить, какой формы было его лицо раньше; левый глаз не открывается полностью и выглядит ужасно опухшим; из уха вырвана одна из сережек и сейчас вместо нее — кусок оторванной кожи. Техноблейд, весь избитый, тяжело дышит и сплевывает на песок. Его слюна, конечно же, красная.       Дрим смотрит завороженно. Может позволить себе — маска всегда скроет его истинные эмоции. Он смотрит на то, как Техно слегка пошатывается, закусывает губу, но не падает. И представляет в голове лишь одно: как он дрочит на лицо Техноблейда, сперма смешивается с кровью и стекает по линии его челюсти.       И, о боги, будь он проклят, если когда-нибудь он забывал об этом хоть на секунду при виде Техноблейда. Даже если затем его планы немного поменялись, став более реалистичными. Дрим всегда был настойчив. Техно всегда был отстраненно холоден — это воспринималось как вызов, как акт уверенности в себе, как проявление воли, а Дрим всегда любил… ее ломать. Почти так же, как кости своих противников. После их непосредственного знакомства он сломал немало костей Техно (надо сказать, вполне взаимно). Это немного охлаждало, но, в конце концов… Костей стало недостаточно. Он начал одну из своих любимых игр, ставшей особенной в тот момент, когда Дрим удостоверился в том, что Блейд бескомпромиссно старается держаться подальше от всего, что связано с отношениями и, тем более, сексом. Он безумно, больше всего на свете, хотел разрушить терпение Техноблейда. Ему нужно было разрушить его «маску», не теряя «свою».       И Дрим очень скоро узнал, как это сделать.       Ярость. Злость. Очень животные чувства. Очень легко становящиеся желанием.       И очень подходящие тому, кто плохо умел с ними справляться.       — Сопротивление всегда делает битву интереснее, а победу — слаще. Особенно когда все идет по твоему плану, — скажет он Блейду, когда тот, разгоряченный и злой после сражения на арене (жаль, не слишком окровавленный — его умения росли, и шансов посмотреть на сильно изувеченного пиглина становилось все меньше), уставший от постоянных странных фраз, косых взглядов и физических намеков, разобьет кулаком стену рядом с головой Дрима. Который еле удержится от того, чтобы облегченно вздохнуть. Только вздернет подбородок. Он практически не сомневался, что когда-нибудь выведет Техно из себя: он видел, как тот становится все более раздражительным рядом с ним, все более нестабильным, просто это заняло намного больше времени, чем он предполагал. Дрим облизывает губы, пользуясь прикрытием маски: он физически чувствует, что скоро расстанется с ней. Огонь в глазах Техно пылает так, что, кажется, можно обжечься, просто смотря в них. Техноблейд срывает с Дрима маску и разбивает ее об пол. Дрим пропускает момент, когда нужно вдохнуть, и чуть ли не смеется в лицо пиглина. Не потому что ситуация его забавляет, нет. Потому что в данный момент он чувствует безграничную власть над единственным живым существом, способным ему противостоять.       Способным ли противостоять сейчас? Точно нет. Это опьяняет.       — Что ты хочешь от меня? — гортанно цедит Техно, буквально выплевывая слова.       — Что ты хочешь, более важный вопрос, — Дрим почти шепчет, не шевелится ни на миллиметр.       — О-о, я хочу избить тебя до полусмерти, Дрим, а еще лучше — до смерти, — Техно наклоняется вперед, нависая над блондином, пусть они почти одного роста. — Оставь. Меня. В покое.       — Давай, — Дрим смотрит прямо в глаза Блейду. — Давай, Техно. Ты изобьешь меня. А затем…       Он медленно поднимает руку, касается длинной растрепанной челки Техно, заправляет прядь за ухо. Теперь замирает уже пиглин. Дрим резко хватает его за подбородок одной рукой, тянет на себя так, что они почти сталкиваются носами.       — Давай, Техноблейд, Кровавый бог, давай же! Будем считать, что я заплачу тебе дань. Ты изобьешь меня, а затем трахнешь, потому что ты хочешь этого не меньше, чем я.       — Ты не нравишься мне, Дрим, — Техноблейд усмехается, иронично и агрессивно, а уголки его губ изгибаются в отвращении.       — Я не должен нравиться тебе, — Дрим копирует его усмешку, идеально, точь-в-точь. — Я не прошу тебя, если ты не заметил. Я говорю, что ты это сделаешь.       Сейчас, по прошествии стольких лет, Техноблейд не особо хорошо помнил свои эмоции и то, почему произошло то, что произошло. Он не жалел — ему, по большей части, было все равно. Во многом, потому что произошедшее навсегда осталось для него каким-то наваждением, полусном-полуявью, скрытой в кровавой дымке обмана его собственного разума и выверенных действий парня с вечной улыбкой. И еще потому что он прекрасно знал, что не умеет хорошо держаться под давлением.       Сильно шумят в голове голоса, настолько сильно, что невозможно разобрать что-то конкретное, пока он методично, с оттяжкой, избивает Дрима. В его ушах — хруст осколков маски под сапогами и тысячи, тысячи, тысячи слов, не имеющих смысла. А еще смех — Техно так привык слышать этот голос приглушенным маской, что он кажется ему незнакомым. Дрим цепляется за стену, пытаясь найти опору, Техноблейд хватает его за волосы, поднимает вверх. Губы блондина разбиты, на лбу и скулах — багровые ссадины, но его глаза выглядят чистыми и ясными, как изумруды на солнце. Техно сплевывает в сторону (хотя хочет Дриму в лицо), встряхивает его, как мешок, бьет коленом в солнечное сплетение так, что тот захлебывается собственным смехом, хрипит, безуспешно пытаясь вдохнуть. Дрим рефлекторно сгибается вперед, насколько возможно, учитывая то, что в его волосах — все еще пальцы Техно, но тот вновь тянет его вверх. И с оттяжкой прикладывает головой о стену, тащит вперед, щекой по шероховатой краске. Техно чувствует, как Дрим хватается за его предплечья, сжимая пальцы до синяков. Он отпускает его и словно в замедленной съемке видит, как один из самых сильных людей, встречавшихся ему, сползает к его ногам. Но Техноблейд чувствует себя проигравшим. Вернее, не чувствует себя выигравшим, но это — практически одно и то же. Дрим поднимает слегка расфокусированный взгляд на него. Его лицо разбито и расцарапано в кровавое месиво, из уголка губы с той стороны лица, которая выглядит более целой, стекает слюна. Техно жарко и душно. Он… чувствует себя странно. Пиглин подхватывает Дрима за воротник и прижимает к стене. Блондин усмехается, хотя морщится от боли. Техно наклоняется очень близко к его лицу.       — Я трахну тебя так, что когда ты окажешься в аду, он покажется тебе раем, — малоразборчиво, очень низко шепчет он на ухо Дрима, и тот смеется, хрипло, как-то булькающе.       — Именно это я хотел услышать, Техноблейд.       Пахнет мокрым железом. Техно теряет голову.       Губы Дрима на вкус как металл.       Техноблейд из настоящего вполне бы согласился с Техноблейдом из прошлого: после этого инцидента их отношения стали еще более странными, чем они были до него. Он избрал лучшую стратегию, какую только мог: стал отстраненным наблюдателем, даже для самого себя. И когда они расстались, не думал об этом: воспоминания о странствиях, о людях и событиях, которые тянулись за Техноблейдом шлейфом, как его красная мантия, истерли то, что казалось бессмысленным и пустым. Техно многое в его прошлой жизни казалось именно таким. Пока он не встретил людей, показавшим ему, что можно жить не только плывя по течению. Что можно менять мир, используя свои убеждения. Его изменило это знание так сильно, что когда он снова увидел такую знакомую круглую белую маску с неизменной улыбкой, ему даже в голову не пришло, что что-то в этом человеке может быть опасным для него, что он может быть уязвим рядом с ним.       Он проигрывал Дриму, и не раз.       Но в вопросах «привязанности», если происходящее между ними вообще поддавалось описанию таким словом, безоговорочно выигрывал.       Потому что не привязался. Потому что не вспоминал.       Потому что шел дальше. Всегда. Несмотря ни на что.       Дрим чувствует пальцы Техноблейда, сжимающие его челюсть мертвой хваткой, как наяву, как будто это происходит сейчас. Целоваться с Техно больно — его клыки царапают губы и щеки, но Дрим всегда делает так, чтобы Техно было не менее больно. Потому в последнее время Техно говорит еще реже, чем обычно — с опухшим прокусанным языком не особенно много поговоришь. Он знает, что Блейд всегда возвращает полученное, но умноженное во много раз, потому прежде, чем пиглин успевает среагировать, разрывает поцелуй и опускается на колени. Кровь из рассеченной брови заливает ему глаза: он действует практически на ощупь. Он знает, как Техноблейд ненавидит, когда Дрим цепляется руками за его талию, бедра и икры, поэтому Дрим, опускаясь, вообще не убирает рук. Пиглин фыркает.       — Ты знаешь, что можешь не пытаться сделать вид, что тебе это не нравится, — говорит Дрим, приоткрывая один глаз и расстегивая ремень на штанах Блейда. — Если ты так против, мы всегда можем поменяться… Знаешь, я всегда хотел кончить на твое разбитое лицо.       Он одной рукой обхватывает бедро Техно, а другой опирается на пол. Ошибка? Дрим сначала слышит, потом только чувствует влажный хруст. Своих собственных пальцев под каблуком ботинка Техноблейда. Боль приходит не сразу, как-то замедленно. Это совершенно сбивает его с толку, и он не сдерживает стона.       — Не знал, что ты можешь издавать хоть сколько-то приятные звуки, Дрим, — слышит он над своей головой. Техно тянет его за волосы, Дрим чувствует, как у него все буквально сводит от низа живота до коленей.       — Черт, Техно… — Дрим ловит воздух ртом, пытаясь одной рукой расстегнуть собственные брюки. — Черт…       — Дрим?! — резкий, высокий и звонкий голос, совсем не похожий на голос Техно, бьет по ушам. — Я еще здесь, и мы не закончили.       Дрим с трудом приоткрывает глаза. Человек перед ним двоится. В его руках — плоскогубцы, белая рубашка — в крови. Дрим слегка шевелит плечом: его руки привязаны к болтам, вбитым в обсидиан. Одну руку он практически не чувствует. Другую чувствует, хотя не хочет, совсем не хочет.       — Все еще не хочешь сказать, где мне взять книгу? — Квакити подходит ближе на шаг, и наконец становится одним целым со своей копией. Разорванная и неровно сросшаяся губа делают его усмешку зловещей. Дрим слабо качает головой, слегка усмехается. Квакити скалится. — Я приму этот жест за «нет».       Мексиканец убирает прядь волос под шапку, перебрасывает плоскогубцы в другую руку.       Дрим чувствует давление. Нарастающее, оно становится болью постепенно, по каплям, пока не переливается через край. Дрим никогда не думал, что на сломанных пальцах так чутко и точно можно чувствовать, когда тебе отрывают ногти. Он хрипит, давится слезами. Кричать больше не получается. Уже давно не получается.       Его взгляд падает вниз. Квакити роняет в лужу крови четвертую ногтевую пластину.       «Я сделаю твою жизнь адом», — сказал он ему, когда пришел впервые. Дрим не знает, который это раз, но на ад уже вполне похоже.       Он закрывает глаза.       Почему-то ему хочется смеяться.       Техноблейд вжимает его лицом в каменные плиты подвала Арены, трахает его до тех пор, пока не получит удовлетворение, раздирая в кровь кожу и оставляя подолгу не проходящие кровоподтеки.       Квакити исчезает, тюрьма тоже. Он видит Техноблейда над собой и знает: будет чертовски больно, и чертовски хорошо.       Дрим улыбается. «Когда я окажусь в аду, он покажется мне раем?..»       «Ты не был так не прав, Кровавый бог».