белый порошок, детка, ты хочешь ещё? я достану без проблем, но это оставит ожог.
они общаются вот, уже семь месяцев. и все это время, аня продолжает принимать, отрицая очевидный факт того, что теперь ей мало и грамма. авангард несвойственно беспокоится, нервно кусая губы на парах литературы, ногой постукивает ритмично.заставишь меня страдать? я готов, я привык, вокруг только пустота.
парень циклично наблюдает за тем как кожа девушки бледнеет, теперь приходится лицезреть ее в оверсайзе, потому что кости милые, но только для него. синяки на тонких ножках, сбивчивая речь и плохой ориентир в пространстве.поломаю две руки, что я тебе протянул. в надежде коснуться твоих недоступных губ.
глядя на восход солнца, юра зажимает меж губ сигарету, прикуривает и протягивает анне пачку своих мальборо голд. блядский джентельмен. умело держит в пальцах никотиновую дозу, прячет вторую руку в карман штанов, потому что дрожит. сердце бьется так медленно, а на душе так тревожно. вечно проклинать день когда он впервые толкнул ей зип с мефедроном, он не станет конечно же, но теперь неизбежное, неизбежно давит на грудь, камнем. и этот груз — не чувство вины. это осознание того, что все бабочки в животе подохнут, а сердце разобьется на тысячи частиц. серый дым, ощутимый запах сигарет, пепел. шлейф мужского и женского парфюма, что так приятно смешивается в одно целое. место и время, совсем подходящее. опьяняющий аромат волос михеевой, он впервые дает волю пальцам, пропустив волнистые пряди сквозь них. ловит взгляд едва удивленных глаз, и кажется видит как карий омут впервые блестит не от вещест, так надолго сохранившихся в крови девушки. — так иронично, влюбляться в человека, чью жизнь намеренно губишь, ради пополнения счета на карте. спустя минуты мучительного молчания, выдает авангард, потупив взгляд на анне и с горечью растянув уголки губ в усмешке. смешно до боли, и до боли не смешно. — ты не виноват, тебе нужны деньги. блондинка произносит фразу, которая каждую бессонную ночь, вертится, будто заевшая пластинка, в чертогах разума кудрявого. у него не было выхода. однажды замечая эмоции человека, который намеренно закрыл сердце от боли, испытываешь то, чего не забыть. аня думает об этом, разглядывая пуще бледнеющую, с каждой неделей, кожу. их общение — ебанный сюр и театр масок. — ты красива. красива во всем, в пении, в рисунках и даже под ебучим мефом, в состоянии алкогольного опьянени. заливает, извливает душу. чувство одиночества, впервые бьет в солнечное сплетение, настолько сильно. авангард испытывает боль, только до того момента, как руки с длинными ноготками, касаются окружности лица у щек. до того, как аня мимолетно смотрит в его глаза. и до того, как она касается мягкими вишнеными губами, его искусанных. одна ее рука опускается на загривок, а вторая рука юры, на ее талию, впиваясь в девичьи губы. — ну вот, снова эти розовые сопли. — зеленые. в сентябре, зависимость ани, никуда не уходит, правда это зависимость не от наркотиков, а от кудрявого парня со шлейфом корицы.