Лучи Солнца

Солнце. Как жаль: оно не греет. Как жаль: все зря. Как жаль: все произошедшее кануло в ничто. Как жаль: она живет без смысла. Как жаль: все становится все более и более ясным, ведь тучи рассеиваются над городом, но, как ни странно, ей от этого еще хуже. Большие и голубые, глубокие и нежные глаза все чаще порхали в памяти. Эти маленькие пухлые ручки и щечки все яснее проявлялись среди исчезающих туч в памяти стоящей на мосту. Трепетный взгляд разрушает живое, ведь невозможно убивать жалостью и помощью. Это наоборот — спасает мир. И именно от этого все живое ломается пред ней, выдавая «ошибку системы». Свежий воздух проветрил легкие и вышел из них, будто так и не закрыв окно, оставив душу нараспашку. Серый дым сигарет закрыл дверцу окошка и пригрозил ветру пальцем: больше так не делай. Из-за туч полностью выглянуло яркое солнце. Его лучи ужасно жгли кожу, но совсем не грели. Казалось, это жжение создавало еще большую дыру в сердце, а тут сигаретный дым бессилен. В беспомощности она бросила окурок на пол и придавила, закрутив, кроссовком. Морской воздух дунул в лицо с новой силой. И снова захотелось плюнуть с моста, чтоб эта такая жалкая по сравнению с морем слюна смешалась с водой и стала с ней одним целым. По коричневым старым кирпичам мостовой шагали люди. Они ей казались такими странными, ненастоящими, неестественными. Она сослала все на горечь и пошла дальше. Она любит солнце, ведь оно — это все. Солнце греет нас и наполняет энергией души, как и наполняло раньше и души их обоих. Двух абсолютно разных девушек. В абсолютно разных мирах. Та любила дождь. Тот, что стучит по ночам в окна и влюбляет в себя тысячи сердец, вдохновляет писать, творить и любить. Еще сильнее. Еще громче. Еще ярче. Внезапный грубый толчок в плечо и злобный крик: — Смотри, куда идешь, Кейт! Мужчина средних лет требовательно взглянул на нее. Но она продолжила стоять. — Я жду. — Не менее злобно прошипел идущий. Кейт стояла и продолжала смотреть на море, отливающееся в лучах солнца. — Я тоже. — Прошептала девушка в ответ. Мужчина в недоумении уставился на собеседницу. — А чего вы ждете? — Спросила Кейт. Тот, разбрызгивая слюной, разъяренно доложил: — Пока ты поднимаешь мой чертов портфель. — Ненадолго задумавшись, он добавил: - И того, чтоб ты, в кои-то веки прекратила опаздывать на работу. Девушка внимательно выслушала его, или, по крайней мере, сделала вид. — А знаете, чего жду я? — С надеждой начала она. — А какое мне, менеджеру в отделе аналитики, до этого дело? — буркнул мужчина. Та проигнорировала его фразу и с апатичным выражением лица заявила: — А я жду ее. — Пауза. — Знаете, как забавно вышло? Она сказала: иди домой, я в порядке. Какая же я глупая. Она не могла быть в порядке. В тот день в Питере было солнце. — Раздумывая как бы донести мысль, она почесала затылок, — вы, верно, не понимаете. Она просто терпеть не могла солнце. Оно ее терзало и жгло, изъедало изнутри. А она сказала: «Иди. Иди, я справлюсь» — Кейт грустно улыбнулась. — Нет, ну правда, так смешно вышло. Она написала в записке, что сегодня самый дождливый день из всех, которые она видела, а ведь в тот день было солнце, представляете! Странно. И лучи видела, и тепло чувствовала. Но дождь. Скажите, что странно? — Она выдержала паузу, дожидаясь ответа, но его не последовало. Потому продолжила: — А я сказала, что пойду после поцелуя. И она заплакала. Верно, надумала себе чего. Но мы же только подруги. Как она могла что-то надумать? Мы были знакомы со школы. Странно, что она заплакала. Все так странно. Но знаете…я, кажется, догадываюсь почему. Она обернулась, оторвав взгляд от моря, но ее слушатель был уже очень далеко, с каждой секундой все сильнее скрываясь в толпах прохожих. Портфель мужчины уже не лежал на полу. — Мне кажется, что она любила. — Теперь уже шепотом объявила Кейт. — Но, все-таки, странно, почему она исчезла, а дожди, проведенные вместе, остались? Почему онá порезала вены, но привила мнé эту неприязнь к солнцу? Почему умерла она, а я иду к ней, словно по ее следам, оставленным в снегу? Странно. Девушка обернулась ко жгучим лучам и подставила лицо под эти напоры невыносимой боли. Пусть ее пытает солнце так, как она пытала чувства обладательницы больших голубых глаз и трепетного взгляда, который обращался ко всему миру, который выдавал «ошибку системы» при одной встрече с ее проницательными и светлыми, но, к сожалению, мертвыми глазами.