Недописанный текст той песни

      Глеб летел вверх по ступеням, понятия не имея, на каком этаже нужная ему квартира. Он пытался вслушиваться, чтобы уловить крики или что-то подобное, но пока только мчал в тишине. Дом был старый и неприятно пах, а тишина на этажах добавляла образу жути.       Идеальное место для бытового насилия…       В телефоне, который Глеб все это время сжимал в руке, вдруг послышались звуки возни, а потом и вовсе он услышал голос Аси, который что-то кричал. Почти одновременно с этим он услышал отголоски этажами выше, похожие на голоса в трубке.       Он не помнил, как оказался на нужном этаже. Не осознавал, как вышибает дверь. Не думал о том, куда несут ноги.       Она кричала. Прижатая к столу тяжелым мужским телом, с разбитой губой и растрёпанными волосами.       Как только этот хер заметил Глеба, лицо его сменилось с безумно-азартного на удивлённое.       — Опять ты… — выдохнул он, но Глеб не слышал. В два шага оказавшись около него, ударил со всей силы в лицо, заставляя отшатнуться от Аси, но тут же почувствовал острую боль в ответ в районе живота. Ублюдок успел пнуть, перед тем как упасть от удара в лицо.       Глеб согнулся пополам, стараясь хватать ртом воздух, которого стало очень мало. Перед лицом вдруг возникла Ася с потерянным бегающим взглядом. Она выглядела обеспокоено? Глеб не до конца понимал, что с ней сейчас происходит и почему она смотрит на него так.       Будто бы это ему нужна тут помощь, а не ей.       — Выйди, — тоном, не допускающим возражений, выплёвывает Глеб, игнорируя остатки боли под рёбрами, и поднимается на ноги. Мужик напротив сплёвывает кровь на пол — результат удара в лицо. Ярость. В глазах только ярость.       Ася ещё с секунду стоит как вкопанная, впиваясь взглядом в Глеба.       — Ты оглохла? — шипит он ей сквозь зубы, даже не смотря в её сторону. Всё, что он способен видеть сейчас — лицо мудака напротив. — Я сказал, выйди отсюда.       Глеб делает шаг вперёд, закрывая собой Асю от любых попыток приблизиться к ней.       — Смотрю, тебе нравится чувствовать себя героем для неё, — усмехается мужик, оценивающе глядя на Глеба.       — А я смотрю, тебе нравится получать по роже, — в следующую секунду Глеб вытаскивает пистолет из-за пояса, наставляя прямо на тупое лицо мудака.       Ася начинает медленно пятиться назад, не веря в то, что всё это происходит в реальности. Сердце бешено колотилось, а ком в горле вызывал тошноту, пока ноги еле слушались. У Глеба в руках оказался пистолет. Ася с диким страхом наблюдала за руками Глеба. Он держал настоящий пистолет… палец на спусковом крючке. Он что, правда может выстрелить?! Нет, нет, нет… он не станет. Это ведь… так нельзя? Или можно?       Ася слегка тряхнула головой, стараясь не утонуть в шуме своих мыслей, попутно медленно отступая к выходу. Она не хотела уходить. Это было страшно. Страшно оставаться одной, страшно не знать, что будет здесь, страшно за… за Глеба? Его ведь могут ранить или ещё хуже. Но и оставаться здесь было так же страшно, тем более из-за того тона, которым Глеб сказал выйти. Ася не могла думать, лишь передвигала ногами.       — Ой-ой-ой, — рассмеявшись, мужчина приподнял руки, будто бы сдаётся и насмешливо смотрел Глебу в глаза. — Выстрелишь?       — Хочешь проверить? — Глеб сделал резкий шаг вперёд, оказываясь ещё ближе к нему. Давай, мудак, смейся. Пока можешь.       — Боюсь, что кишка тонка у тебя, мальчик, — ему было плевать на пистолет в руках. Он был уверен в ущербности тех, кто находился с ним в одной комнате и пытался угрожать ему.       Глеб нервно дернул уголком губ. Тупой выродок. Какой же тупой выродок.       Нужно, чтобы мышь точно вышла отсюда. Он ещё ощущал присутствие Аси в комнате и это пиздец как мешало.       — Это ты пытался её убить? — Глебу было плевать, что он увидел в глазах этого ублюдка ещё большую насмешку. Ему нравилось думать, что он прав насчёт Глеба. Он был уверен, что Глеб не сможет выстрелить. Отлично, пусть и дальше так думает.       — Мои парни, — легко ответил мужчина, вытирая рукой кровь с губ. — Я наблюдал.       — Отлично, тогда после твоей поганой шкуры возьмусь за твоих шестёрок.       — Можешь оставить угрозы при себе, это смешно. Но вот что не смешно — твоё вмешательство в моё дело. Ты знатно попортил мне все планы и даже сейчас продолжаешь. Скажи, кто ты нахрен такой? Безнадежный ухажёр? Надеешься заткнуть зияющую дыру в сердце суки после смерти мамаши?       Глеб усмехнулся. Как же ему было сейчас хорошо. Вот он, шанс выместить всё, что накопилось за эти дни. Самодовольная рожа прямо перед ним, так и требующая новой порции насилия. То, что нужно.       Он быстрым движением рук спрятал пистолет обратно за пояс и, не помня себя, обрушился на центр своей ненависти в этой комнате.

***

      Ася скатилась вниз по стенке, зарываясь руками в волосы и медленно качаясь туда-сюда. Он почти сделал с ней то, что убило бы её. Сломало окончательно, если ещё есть что ломать. Она чувствовала его тело на себе. Господи, как же было противно и унизительно. Ася даже не понимала, чувствовала ли себя человеком или теперь навсегда она будет для себя никчемной тряпкой, которую используют как хотят и где хотят.       Она зажмурилась. Ей так хотелось, чтобы Глеб поскорее вышел из той ужасной квартиры. Чтобы он вышел живым и сказал ей, что они могут уйти отсюда. Она не могла себе представить, что будет так жалеть о своём решении уйти из больницы с этим мужчиной. Она начала дрожать, будто бы замёрзла. Плохо, очень плохо. И с каждой секундой в одиночестве становилось все хуже. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… только бы он вышел.       Она сидела в кромешной темноте, обнимая себя и впиваясь пальцами в кожу. Так длилось целую вечность, пока вдруг лица не коснулся лёгкий поток воздуха, заставляя взгляд сфокусироваться перед собой.       — Нам надо уходить отсюда, — голос Глеба звучал будто бы под водой, пока Ася пыталась проморгаться, чтобы чётче видеть перед собой. — Ты меня слышишь? Ася!       Глеб сжал её плечи, слегка встряхивая. Только теперь Ася увидела разбитую губу, ссадины на скулах и сильно взъерошенные волосы. Она медленно перевела взгляд на руки, которые держали её и увидела кровь. Много крови. Она была на этих руках. Они пачкали кровью её потрёпанную толстовку, будто бы специально. Эта кровь кричала о том, во что превратилась её жизнь.       — Вставай, — Глеб не церемонился: схватив Асю за руки, потянул на себя, заставляя подняться с пола, и не дав времени прийти в себя, потянул за собой вниз по ступеням. Они бежали так быстро, что Ася с каждым шагом готовилась упасть лицом вниз, но каким-то чудом она все ещё оставались на ногах.       Когда легкие обжег вечерний холодный воздух, Ася остановилась, пытаясь не задохнуться, но Глеб был непреклонен и потащил девушку за собой к машине.       — Что ты сделал? — Ася сама не услышала, как произнесла эти слова, будто бы у неё забрали даже голос.       Глеб завёл машину. Перегнулся через Асю, застегивая ей ремни безопасности. Свёл брови. Вцепился в руль. Блять. Костяшки в кровь. Приятная боль от ударов растекалась по рукам, а засохшая кровь ублюдка стягивала кожу.       — Глеб, — Ася собрала все силы, чтобы голос наконец зазвучал. — Что ты… что там произошло?       Он резко тронулся с места, заставляя Асю вжаться в сиденье.       — Скажи мне, нахуя ты с ним пошла? — ярость Глеба резала воздух, делая пространство вокруг опасным и непредсказуемым.       Почему он так орет на неё? Ася хотела закрыть уши руками, но вместо этого просто сидела, не шевелясь. Оцепеневшая и напуганная.       — Блять, да какая же ты упёртая дура, — прошипел Глеб, с трудом сдерживая свой крик и представляя, как хватает её за плечи и начинает трясти. Просто вытряхивает из неё всю её долбаную упёртость, чтобы заставить хоть что-то сказать. Как бы он хотел, чтобы она сказала хоть что-то вразумительное. — Чего ты добилась?       — Узнала, — прошептала Ася, не дыша. Глеб пугал её. Впервые за долгое время: не бесил, не раздражал и не вызывал тошноту, а именно пугал. И что страшнее всего, ей было некуда от него деться. Он всё равно оказывался около неё. Ей некуда бежать и прятаться, нет смысла кричать и умолять не трогать её — всё равно ничего не выйдет. Всё равно её заставят делать то, что она не хочет, терпеть то, что ей мерзко, делать то, что она ненавидит…       Ею просто можно было воспользоваться любому, кто хотел. Это осознание ломало её каждую секунду.       — Ася, — низкий голос Глеба заставил её тут же опустить взгляд, будто бы это могло помочь спрятаться. — Он хотел убить тебя. Почти убил. И после этого ты решила, что пойти с ним — хорошая идея? Скажи мне, просто ответь на грёбаный вопрос, как ты так блять решила? Что это безопасно?       Руки Глеба сильнее сжались на руле, что не осталось незамеченным Асей. Она почувствовала, как всё тело задрожало, и унять эту дрожь она не могла бы при всём желании. Она не боялась боли. Не боялась, что он ударит её. Она боялась, что он коснётся её.       — Пожалуйста, просто говори, — челюсть сводило от напряжения, а тело стало как камень. Он бы с радостью разнёс парочку вещей в квартире, как только бы приехал, но тогда мышь просто умрёт от инфаркта. — Говори хоть что-то.       — Я просто хотела знать, за что, — дрожащий голос сорвался на середине фразы. Слёзы уже даже почти не текли, потому что их, наверное, не осталось в организме. — За что он её убил.       — И что, стоило это того? — выплюнул Глеб, тут же жалея об этом. Глаза Аси расширились от воспоминаний, а тело наоборот сжалось, и она обняла себя руками. Прерывистое дыхание становилось всё громче и чаще. Глеб остановил машину на обочине, резко разворачиваясь всем телом к ней, чтобы всё видеть. — Всё, всё, успокаивайся. Больше он тебя не тронет.       Он пытался поймать её блуждающий заплаканный взгляд, но она не собиралась смотреть на него. Она старалась сдерживать истерику, рвущуюся из груди. Стянув кроссовки с ног, она подтянула ноги к себе, обнимая коленки. Всё её тело было сильно напряжено.       — Что ты сделал с ним, Глеб? — прохрипела она наконец, неуверенно поворачивая голову к нему.       — Неважно, — повторил парень, глядя перед собой и о чём-то размышляя. — Неважно…       На минуту повисла тяжёлая тишина, Ася слышала своё сердце и старалась дышать глубже.       — Я обещал, что больше тебя никто не тронет и ты будешь в безопасности, — вдруг продолжил он. — Тебе больше никто не сделает больно.       — Ты не можешь этого знать, — тихо сказала Ася, не понимая, что происходит с парнем. За всё время она в первый раз видела его таким.       — Я беру на себя ответственность за это.       Отрешенный взгляд и безжизненный тон. Ася даже не поняла, в какой момент он стал таким. Только что он кричал на неё и злился, а теперь выглядит как бесчувственный робот.       — С какой стати? — нервно сглотнув, спросила она, но Глеб не отреагировал, и Ася рвано выдохнула. — Это его кровь? — кивнув на одежду парня, она сделала ещё одну попытку добиться ответа хотя бы на один вопрос.       Глеб нахмурился и глянул вниз, осматривая себя.       — Бля… — буркнул он, только сейчас осознавая, что ещё и все шмотки в крови. Надо будет от них избавится.       Ася смотрела на его лицо, не понимая, что чувствует. Совсем. От этого было ещё тревожнее. Она видела, что он не в себе, вдобавок весь в чужой крови. Он пережил что-то ужасное… наверное.       Скользнув взглядом по его лицу, Ася заметила припухшие от ударов скулы, а губа была разбита. Она будто бы впервые увидела эти увечия, потому что заново ужаснулась. Она не могла понять, почему именно её сердце так сжимается от вида покалеченного парня.       — Тебе не нужно в больницу? — прошептала она, поднимая свою руку в воздух и на половине пути к Глебу замирая.       Он медленно перевёл взгляд на её пальцы. Он знает, что они холодные. Почему-то эта мысль крутится в его голове. Даже не нужно проверять. Они точно ледяные у неё.       — Боишься за мою жизнь? — нервно усмехнулся он, а затем слегка подался к Асе, будто бы желая, чтобы она всё-таки коснулась его своей рукой. Она поджала губы, стараясь игнорировать позывы одернуть руку.       Глеб склонил голову чуть вбок, наблюдая за её лицом. Затем он поднял руку, приближая к её лицу, отчего Ася почувствовала дрожь по ногам.       Он заправил выбившуюся прядку волос ей за ухо, на что Ася смогла лишь сильно зажмурится, забыв как дышать. Её поднятая рука очень медленно опустилась вниз.       — Ты ввязался в это из-за меня, — одними губами произнесла она наконец, стараясь всеми силами не думать о том, что чужие пальцы еле касаются её лица. — Теперь тебя тоже могут убить.       — Я убил его раньше, — едва не перебив Асю, прошептал Глеб и грустно улыбнулся. — Дошло теперь?       Ася почувствовала, как укололо сердце и отпрянула назад, не осознавая этого. Она не могла вздохнуть и принять смысл сказанного Глебом.       — Поедем в квартиру, а дальше разберёмся, — Глеб снова повернулся лицом к дороге, задумчиво сводя брови к переносице. Он что, заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо? На кой хрен? Глеб не знал. Рука сама потянулась к этой бесючей прядке.       — Убил? — Ася не слышала его слов, только видела, как шевелятся губы парня. Но он уже не смотрел на неё. Взял телефон. Прислонил к уху. Снова шевелил губами и злился. Завёл машину и резко тронулся, отчего Асю прижало к сиденью, заставляя немного прийти в себя. Звуки окружающего мира снова заполнили пространство, обращая на себя её внимание.       — Саш, прошу тебя, мне вообще сейчас не до этого, слышишь? — Глеб злостно проговаривал эти слова в трубку и морщился от того, что слышал в ответ. — Ты точно не сможешь побыть в моей квартире, пока я не приеду? Бля… я скину тебе адрес.       Глеб кинул на Асю быстрый взгляд, сбрасываясь один звонок и набирая тут же другой номер.       — Что это за квартира была? Твоих родственников? — спросил он нервно и Ася поняла, что теперь он обращается к ней.       — Что? Нет, — Ася не понимала, почему он задает такой вопрос и очень тяжело соображала. — Я не знаю. Не знаю, что это за квартира…       — Нужно зачистить одно место, — перебив её бормотание, произнёс Глеб в трубку. Ася очень старалась сфокусироваться на смысле его слов. Он всё говорил и говорил в трубку что-то непонятное, пока Ася сверлила взглядом его рот.       — Что значит: зачистить? — тихонько произнесла она, когда Глеб наконец закончил разговаривать. Он не стал отвечать, лишь сжал губы в тонкую напряжённую линию.       Он разжал пальцы одной руки, отпуская руль, чтобы взять сигарету и заметил, как дрожит рука. Побелевшие от напряжения пальцы еле сгибались, а засохшая кровь кричала о том, что он сделал.       Он месил лицо ублюдка без остановки и чувствовал облегчение с каждым ударом. Перед глазами стояла Ника, улыбаясь. Она блять улыбалась. Ей нравилось или она просто сошла с ума? Он всё бил и бил, думая, что каждый удар будет последним. Но остановиться не получалось. Образ Ники сменялся сценой, которую он увидел, как только влетел в эту квартиру. Куда легче было видеть Нику перед собой, чем вспоминать крики Аси и пыхтение ублюдка, которого с таким наслаждением он потом избивал. Сначала этот долбоёб хрипел. А потом перестал издавать вообще какие-либо звуки.       Взяв сигарету, он наконец затянулся. Бля. Твою же мать. Он убил его.       Глеб мысленно проговаривал себе это слово, но будто не верил до конца. Убил. Это пиздец как странно. Он не убивал его. Он выбил из него всё, что мог. Но не… не убивал?       — Ты и меня мог «зачистить», если бы я тогда умерла в ванной твоего брата? — голос Аси со скрежетом прошёлся по мозгу, заставляя вздрогнуть.       Почему она не может просто молча доехать с ним до квартиры? Почему не может просто отпустить ситуацию хотя бы на немного. Почему ей обязательно блять надо знать…       — Я бы и без твоей смерти мог бы тебя убрать при большом желании, — бросил Глеб, борясь с дрожью в пальцах. Не хватало ещё лишиться возможности курить. Он чувствовал, как напряжение снова растёт до пиковых значений и всё тело становится каменным.       — Почему не стал? — не унималась мышь.       — Потому что, — Глеб снова затянулся, мечтая прожечь дыру себе в лёгких, лишь бы эта боль могла его отвлечь.       Ася нахмурилась, впиваясь ногтями в ладонь. Она даже не понимала, что ей говорил инстинкт самосохранения. Бежать от Глеба или оставаться рядом с ним. И то и другое казалось одновременно опасным и безопасным, превращая мысли Аси в бред сумасшедшего.       Оставшуюся дорогу они ехали молча, пока звенящая тишина резала слух.