Сказ о том, как Аоба курить учился

      Уже два дня Аоба ходил хмурый, то и дело пропадал за углом и пытался научиться курить. Нет, он не питал положительных чувств к этому дерьму, даже наоборот, но тут было безвыходное положение. Чертов Трип взял его на слабо, и синеволосый, как истинный мужчина, должен доказать, что не слабак. Короче говоря, его развели как малолетнего дебила. Однако отступать от своих пафосных слов Аоба не желал и старался всячески оправдать свои выкрутасы. Дым сигарет был очень противным и вызывал сильный кашель, от чего появлялась боль в горле. Глаза слезились, но отступать было нельзя.       Первое время было очень тяжело скрывать запах сигарет от Таэ-сан. Она бы его палкой по голове за такое ударила. Еще со всей дури, чтобы у Аобы и в мыслях такое дерьмо не возникало. От работодателя тоже приходилось скрываться, да и вообще стыдно было за такое. Один лишь Рэн угрюмо качал головой и осуждающе смотрел на своего друга. Синеволосый на это лишь горько морщился, понимая, что это осуждение вполне заслуженно.       Аоба зашел за угол здания и зажег очередную сигарету, которую он уже ненавидел. Первая затяжка выбила из легких кашель, но дальше было легче. Рэн остался дома, так что вечно осуждающих глаз на горизонте не наблюдалось. Внезапно к синеволосому кто-то подошел со спины и положил теплую руку на плечо. С перепугу Серагаки уронил сигарету на землю. Как оказалось, незваным гостем был Коджаку. Парень хмуро смотрел на своего друга детства, который отвечал ему таким же взглядом. — И как давно ты куришь эту дрянь? — с угрожающими нотками в голосе спросил брюнет, ногой затушив нарушительницу его морального покоя. — Второй день, — пристыженно ответил Аоба. Уши у него явно горели. Так стыдно ему давно не было. Надо же было так легко попасться. — Зачем тебе это? Ты же понимаешь, что вредишь в первую очередь самому себе… — дальше Серагаки перестал слушать этот, по его мнению, бред и громко прикрикнул на друга: — Я прекрасно это понимаю! Да и вообще, с каких пор ты решаешь, что мне можно, а что нельзя! Я и сам могу решить, что мне делать!       Глаза Коджаку потемнели. Его сильно задели слова близкого друга, но друга ли? Коджаку давно признался Аобе в любви, но тот всячески старался игнорировать этот факт. Парень прекрасно знает, что брюнет за него переживает, но все равно трепет и без того шаткие нервы. Коджаку резко поддается вперед, хватая Аобу за куртку и притягивает к себе, впиваясь в губы грубым, полным страсти и желания поцелуем. У синеволосого словно земля ушла из-под ног. Сердце екнуло и отдалось приятным покалыванием. Как бы он не пытался сбежать от себя, все чувства его принадлежали лишь другу детства, который так страстно сплетал их языки в похотливом танце.       Коджаку не мог поверить в свое счастье. Его милый и очень глупый парень отвечает на его поцелуй. Голова кружилась от переизбытка чувств и отказывалась понимать, с каких пор Аоба стал принадлежать ему. Именно в этот момент брюнет все решил сам для себя. Больше он не отступится от своего желания обладать этим парнишкой. Не разрывая поцелуй, Коджаку прижимает синеволосого к стене здания. Слава Богу, что это место скрыто от посторонних глаз. Да и сам брюнет нашел возлюбленного по счастливой случайности. Поцелуй набирал обороты. По подбородку Аобы стекала тоненькая струйка слюны, которую Коджаку поспешил слизать. Глаза Синеволосого были подернуты пеленой страсти и желания. Брюнет протиснул свое колено между худых ног партнера, слегка надавливая на промежность. С губ Аобы слетает продолжительное мычание, но его тут же прерывает страстный поцелуй.       Тонкие пальцы Аобы вцепились в плечи друга в отчаянной попытке удержаться на ногах. Щеки пылали от стыда. Синеволосый боялся, что их кто-нибудь обнаружит, но вот что странно — от этих мыслей возбуждение росло с новой силой и причиняло почти ощутимую боль в штанах. Аоба непроизвольно начал тереться об бедро Коджаку. На эти недвусмысленные действия брюнет рыкнул и лишь сильнее вжался в разгоряченные тело. Руки забрались под одежду и стали поглаживать гладкую кожу.       Куртка Аобы и его свитер давно покоились где-то на картонных коробках, которые здесь навалили местные жители. Холодный воздух морозил кожу, заставляя покрываться мурашками. Горячие губы Коджаку блуждали по телу синеволосого, очерчивая каждый изгиб, запоминая все изъяны и достоинства. Аоба тихо поскуливал от возбуждения, отчаянно прижимаясь промежностью к ноге брюнета. Горячие поцелуи блуждали по шее. Синеволосый самозабвенно откинул голову на стену, предоставляя самое уязвимое место. Коджаку в благодарность за доверие мягко поцеловал трепещущую венку, после чего нежно прикусил, выбивая тихий стон с покрасневших и припухших от поцелуев губ партнера.       Яркие цветы засосов расцветали на шее и плечах синеволосого. Тот отчетливо ощущал, что в данный период времени попросту зависим от этого человека. Когда Коджаку начал посасывать затвердевшие от прохлады и возбуждения соски, Аоба выгнулся на встречу прогибая спину до хруста. Парень кожей почувствовал, как брюнет улыбнулся и несильно прикусил бусинку, выбивая из легких воздух. Руки, блуждающие по оголенному телу, спустились вниз и начали расстегивать ремень, заставляя Аобу нетерпеливо ерзать. Вскоре штаны и боксеры были спущены вниз и стянуты с правой ноги. Долгожданное облегчение прокатилось по оголенному телу. Губами синеволосого вновь завладели, погружая в отчаянный и страстный поцелуй. Широкая ладонь опустилась на возбужденный и требующий к себе внимание член. На покрасневшей головке уже собралась капелька предэякулята, которую Коджаку размазал по всему стволу.       От таких интимных прикосновений у синеволосого кружилась голова. Он и не заметил, как стал поддаваться бедрами в такт движению руки и постанывать прямо через поцелуй. Вторая рука сжала оголенную ягодицу слегка проникая в ложбинку. Поцелуй был разорван. Синеволосый отчаянно пытался глотнуть воздуха, пока его партнер все быстрее водил рукой по члену, слегка сжимая его, большим пальцем очерчивая головку. Стоны сдерживать было почти невозможно. Пальцы на ногах поджимались, одежда, что висела на одной ноге раздражала, но долго о ней думать не приходилось, ведь красочный оргазм накрыл синеволосого с головой.       Подрагивающее от эйфории тело расслаблено опустилось на Коджаку, который удерживал парня от падения. Рука, испачканная спермой, юрко проникла к ложбинке между ягодицами и размазала белесую жидкость. Коджаку слегка надавил на сжатый сфинктер пальцами, массируя и прося тем самым расслабиться. Аоба плохо соображал, но, когда первый палец проник внутрь него, недовольно засопел. Приятного от этого действия было мало, но Коджаку был не умолим. Брюнет начал двигать пальцем внутри, надавливая на гладкие стеночки, пытаясь проникнуть как можно глубже. Вскоре добавился еще один палец. Синеволосый шикнул, но успокоился, когда его пленили столь сладкие губы. Коджаку двигал пальцами на манер ножниц, растягивая и пытаясь найти заветную точку. Аоба отчетливо ощущал движение внутри него. Особенно ярко чувствовалось, как пальцы давят на мягкие стенки его кишечника и как растягивают сфинктер. Голова кружилась. Этого было безумно мало, но брюнет не собирался спешить и добавил третий палец. Покалывающая боль появилась между ягодиц и Аоба неосознанно поддался вперед, пытаясь слезть, но ему не позволили этого сделать, вновь заманивая в сладкий поцелуй и надрачивая снова вставший член.       Когда все три пальца стали свободно двигаться в узком проходе, Коджаку наконец-то решился переходить к самому главному. Аобу резко развернули лицом в стене и заставили слегка нагнуться вперед. Инстинктивно парень расставил ноги пошире и оттопырил свою аппетитную задницу. На эту картину Коджаку тихо ругнулся и шлепнул рукой по ягодице, заставляя синеволосого вздрогнуть от неожиданности. Брюнет быстро стянул с себя ненужную в такой момент одежду, остатки спермы размазал по своему члену и приставил головку к входу. Плавное движение бедер и он полностью внутри своего возлюбленного. Аобу затрясло от острой тянущей боли. Крик, рвущийся изнутри, он заглушил, прикусив до крови губу. Глаза предательски заслезились и некоторые капельки побежали по щекам, но их тут же слизал Коджаку, развернувший лицо парня к себе. Он мягко целовал лицо синеволосого, шептал какой-то утешающий бред, гладил руками поясницу и прижимался горячей кожей к Аобе.       Выждав несколько минут, давая возможность привыкнуть к новым ощущениям и подавить боль, Коджаку сделал первый толчок. Брови синеволосого сложились домиком, глаза были сильно зажмурены, а по подбородку потекла слюна. Еще один толчок. Аоба выгибается в пояснице и поддается навстречу. Резкое движение, и член попадает по простате, заставляя синеволосого захлебнуться в отчаянном стоне. У Коджаку от этого прекрасного звука отключаются ограничители и он срывается на бешеный темп, буквально втрахивая Аобу в здание. Стоны эхом отскакивали от стен, которые так неприятно царапали кожу. Тело содрогалось от яростных и глубоких толчков. С губ Аобы слетали стоны, в которых тонуло слово «еще». Коджаку входил до громкого шлепка кожи о кожу, после чего практически полностью выходил из растянутой, покрасневшей и слегка припухшей дырочки. От непрекращающегося стимулирования простаты у Аобы глаза закатывались. Он совсем плохо соображал, что происходит, но ярко ощущал, как твердый, внушительных размеров член движется внутри него. Коджаку не прекращая массировал соски парня, заставляя его извиваться. Редкие стоны срывались с губ брюнета. Он старался как можно сильнее прижаться к возлюбленному и стать с ним одним целым. Стоны и вскрики Аобы были словно музыка для его ушей. Чистейший кайф заволок собой души этих парней.       Неожиданно Коджаку покидает податливое тело, заставляя Аобу поскуливать от ставшей такой ненавистной в этот момент пустоте. Он плохо понимал почему все прекратилось, но когда его развернули на сто восемьдесят градусов и подняли над землей, вынуждая обвить ногами бедра, все встало на свои места. Член снова ворвался внутрь, проникая под другим углом и головкой с силой надавливая на простату. Тут-то Аоба не выдержал и бурно кончил, содрогаясь в конвульсиях. Коджаку продолжил яростно вбиваться в полусознательное тело, пока не дошел до яркой кульминации. На границе обморока и сознания Аоба ощутил, как внутри него растекается горячая сперма, но ругаться на этого балбеса сил попросту не осталось. Его сознание погрузилось в сон.       Синеволосый не помнит, как они оказались у Коджаку дома, но утро обещало быть горячим…