Fuck That

Лекса наблюдает, как Кларк встает с кровати, и ей бы очень хотелось задержать её хотя бы минут на пять. Еще пять минут полежать просто рядом. Зря она её поцеловала. Теперь она точно знает: губы Кларк — это то, в чем она очень нуждается. И безумно хочет, чтобы Кларк ответила ей. И это почти невыносимо, но она даст Кларк времени столько, сколько требуется. Только вот Кларк скоро уедет. Об этом им тоже надо поговорить. Лекса понятия не имеет, как начать говорить хоть о чем-нибудь важном. — Я … — начинает Кларк, присаживаясь на край кровати спиной к Лексе, — даже рада, что здесь был Джо. Он сказал то, что ты сама бы не сказала. Может быть, что-то и сказала бы, но не так. Я знаю, — Кларк смотрит на нее через плечо, — что тебе сложно даются такие разговоры. А еще, несмотря на то, что я была в некотором шоке, я слышала, что ты сказала. Я… — Кларк снова отворачивается, — думаю, что простила тебя. Только этого недостаточно. Я не знаю, как это описать, но внутри что-то стоит. Нечто, что не дает мне… В голове одно, а чувствую я другое. Мне очень жаль, Лекса. Лекса, прерывисто выдыхая, отводит взгляд. — А еще… Я уезжаю скоро. Я принимала это решение, будучи уверенной, что ты не вернёшься. Все уже давно утверждено, и я не могла бы отказаться, даже если бы хотела. Да и… Я не хочу отказываться, если честно. Это то, что действительно круто. Для меня. Типа — огромный шаг вперед, и очень быстрый. Может, концерты Хейтерс не совсем то, что мне нужно было бы, но там еще два смешанных концерта. И один из них — опенэйр. Это десятки тысяч человек. И меня туда добавили. Лекса хочет сказать, что она понимает, ведь это действительно так, но она не может даже пошевелиться, не то, чтобы что-то сказать по этому поводу. — Мне никто не ставит ультиматум, я не стою перед выбором. Я не сказала бы, что это важнее тебя. Потому что это не так. Но я просто не могу от этого отказаться. Да и ты не просишь. Дело еще в том, что я просто не хочу об этом даже думать. Я очень устала. А сейчас я будто немного отдыхаю. Меня устраивает то, что я… Что мне не так больно, как было. — Я понимаю, — наконец говорит Лекса. — Я не знаю, что делать, Лекса. Я хотела бы ни о чем не думать. Действительно хотела бы. Хочу думать о музыке. — Мне очень жаль, Кларк. — Я знаю. — Мы могли бы… Могли бы поговорить потом. Потом, когда ты вернешься. Кларк оборачивается, и они встречаются взглядом. Они смотрят друг на друга какое-то время. — Если ты захотела бы, — добавляет Лекса. — Потому что я хочу. Я подожду, сколько надо. — Полгода? — Полгода, — тихо говорит Лекса. Кларк молчит. Её рот лишь то и дело приоткрывается, будто она хочет что-то добавить. Но так ничего и не говорит. Лекса встает с кровати и идет в гардероб, чтобы вернуть Кларк её одежду. Кларк покидает её дом раньше, чем, как ей казалось, должна была. Кларк просто сбегает из её дома, потому что находиться тут стало невыносимо даже самой Лексе. Будто атмосфера в доме после их короткого разговора изменилась настолько, что здесь стало трудно дышать. Только с уходом Кларк дышать стало еще тяжелее. Лекса возвращается в комнату и ложится на кровать. Новость о том, что она осознала свою ошибку, не сотрёт три месяца невыносимой боли. Этого не отменят слова: «Прости меня». Не вылечит ни один поцелуй. Лекса знает это. Даже если бы она не переживала ранее что-то подобное, она все равно понимала бы это. Вот только до этого дня, до этого момента она не осознавала это настолько остро. Будто Кларк покинула не только её дом. Близкие могут так сильно ранить, что даже после прощения уже ничего не исправить. Там, где было цело, уже разрушено. Есть просто вещи, которые не починить. Конечно… Некоторые вещи ни за что не починить. Девушка — не родители, ты просто встретишь другую, с которой не совершишь прежних ошибок. Только вот Лекса не хочет искать другую. Она хочет одну. Только одну. И она понятия не имеет, что теперь делать. Лекса не знает, сколько уже лежит так. Не шевелясь. Почти не дыша. И думая. Она привыкла думать, привыкла думать в полной тишине, но это почти всегда были мысли о работе. Почти всегда это выглядело будто шахматная партия в её голове. Сейчас же все иначе. Сейчас она просто лежит. Просто думает о Кларк. Она ни разу не находилась в спальне дольше положенного. Только сон, и все. Иногда перед сном она читала, иногда думала. Но это всегда была ночь. Ничего не хочется. Что это? Что это такое, когда ничего не хочется? Она понятия не имеет, потому что ей незнакомы эти ощущения, незнакомо это состояние. Она хочет к Кларк. Хочет просто находиться рядом. Но сейчас, когда Кларк рядом нет… Ничего. Нет просто ничего. Самое ужасное, что её уже не пугает это «ничего». У нее просто нет никаких мыслей и ощущений. Ничего нет. Она ведь может пойти и отвлечь себя работой. Боже, когда же было такое, чтобы работа была отвлечением… Это же работа. То, что она привыкла делать, то что она просто делала, потому что всегда надо быть чем-то занятой. Можно ведь начать думать о том, чтобы начать что-то свое. Чтобы построить что-то. Ей есть, чем заняться, и ей есть, о чем думать. Просто надо о чем-то начать думать… И она просто лежит и просто думает… о Кларк. Ничего нет, кроме Кларк. Господи, любовь — это просто отстой какой-то. Нет. Нет, любовь это самое лучшее, что с ней случалось. Кларк — это лучшее, что с ней случалось. Это маленькие открытия, это маленькие изменения, это маленькие по сути, но такие значимые для нее ощущения… Все маленькое вдруг стало таким огромным и значимым в её жизни. Тот вечер под дождем… Это не было чем-то маленьким. Может быть, по своей сути, в сравнении… Но не для Лексы. Для Лексы это было все. Будто вся её жизнь вдруг начала сужаться и стягиваться к одному вечеру, одному моменту. Это было лучше, чем все, что было до. Лучше, чем могло быть… живи она просто дальше свою жизнь. Один вечер. Это было началом. Началом чего-то прекрасного. Именно тот вечер внутри нее перевернул все… А она даже не смогла дать полный отчет этому. Не смогла остановиться и понять, что вот то, что могло бы быть у нее всегда… Эта связь с Кларк, которая не поддалась бы никакому описанию или анализу. Она просто была между ними. А она сама взяла все и обрубила. Своими руками превратила все это в ничто. А потом, обесценив это до полного нуля, поняла, что это и было самое ценное. Вот только Кларк понимала это всегда, каждый момент, каждую их встречу. Она все понимала и делала шаги к ней. Может, даже полностью не осознавая этого. Лекса её попросила о доверии, когда они даже не были настолько близки, и Кларк дала ей то, что она хотела. Не получив того же взамен. Она отдавала своё «люблю», не ожидая этого же взамен. Она просто была. Сколько ей понадобилось времени, чтобы отказаться от Кларк, когда бабушка поставила условия? Ей всегда требовалось время, чтобы принимать важные решения, чтобы взвесить и проанализировать все. Минута. Ей потребовалась минута… вот до какой степени она обесценила тогда их отношения с Кларк. Именно это все она и сказала Кларк при следующей встрече. Интересно, сколько надо провести времени, так размышляя обо всем, чтобы довести себя до депрессии? Лекса ничего не знает о депрессиях. Наверное, это похоже на момент, в котором она находится сейчас, только растянутый во времени — на дни, недели, месяцы, годы… Это ужасно. Реакция Кларк, конечно, покрасочней будет, чем это унылое дерьмо. Лекса вынуждена просматривать инстаграм Кларк со своей второй странички, созданной, конечно же, для этой самой цели. Кларк уже выложила пост о клипе. Кларк также выложила фото, где она сидит в студии рядом со звукорежиссёром. Но клип её Лекса больше не посмотрит никогда. Хоть дублер это, хоть кто. По задумке — это Кларк. И Лексе не нравится сама эта задумка. Ей неприятна даже сама мысль о Кларк и ком-то другом. Боже, если бы Кларк начала с кем-то отношения, она бы точно сошла с ума. Двести тысяч просмотров за день. Вау. Лекса не знает, сколько это в сравнении с кем-либо. Она не знает, как начинал тот или иной артист, чтобы сравнить. Но эта цифра кажется ей очень большой для одного дня, который даже не закончился. Лекса лезет гуглить. Так… Проведя расследование, она приходит к выводу, что это очень крутой результат. У Кларк большое будущее, если она продолжит в том же духе. Какое место она бы занимала в жизни Кларк, если они были бы вместе? Неизвестно. Но очевидно то, что Лексу это вообще не волнует. Она уверена в том, что Кларк не отодвинула бы её на задний план… Как отодвинула её она. Точнее — вообще задвинула. Время час ночи. Лекса приняла душ, и она снова в своей кровати. В её руках снова телефон, а в голове — все те же мысли. Она не уснет. Она снова не уснет, и она очень скучает по Кларк. Она очень хочет её увидеть. А на часах, тем временем, все же час ночи. И вот он — следующий день. Который, в общем-то не приносит ей ничего нового. Да и каким образом, если для Лексы это лишь продолжение, и ничего нового не случилось. Солнце село, солнце встало. Вот и все. Она сидит с кружкой кофе в своем кабинете и пытается сосредоточиться на документах, что ей прислала Кэт. Она перечитывает текст снова и снова, но это просто буквы, просто слова, которые никак не хотят приобретать смысл. Нет никакого смысла в них. Нет никакого смысла еще раз это перечитывать. Лекса: Я завтра этим займусь. Кэт: Ого. Хвалю) Скажи, что ты делаешь то, что я хотела бы, чтобы ты делала. Лекса вздыхает. Нет. Она явно не делает этого. Лекса: Да, конечно. Кэт: Хм… Что-то не похоже. Ты мне врешь? Лекса: Я вру. Я просто не в настроении заниматься всем вот этим. Не могу сосредоточиться. Кэт: Ого, ты не в настроении для работы? Это не очень хорошо. Вы не поговорили? Твоя голова в заднице? Ты страус, Лекса? Скажи, что ты все же другой зверь, потому что я почти разочарована. Лекса: Мы вроде и поговорили, а вроде и непонятно. Понятно, что ей нужно время. Я не знаю, какой зверь дает время. Кэт: Никакой. Подсказок больше не будет с моей стороны. Все в твоих руках — это все, что я тебе скажу. Лекса: Не нужны мне твои подсказки. И вообще, я занята. Пока. Кэт: Ну да. Вижу. Лекса лежит в кровати. Время час ночи. Она очень скучает по Кларк. Этот день был, пожалуй, самым бесполезным за всю её жизнь. Она закрывает глаза. Сон не приходит ни через пять минут, ни через десять. И он не придет. Лекса знает. Она переворачивается на спину, открывает глаза и смотрит в потолок. Нет смысла лезть в телефон, она за день уже изучила там все, что только можно. Кажется, она знает уже наизусть каждый пост в инстаграме Кларк. Она очень скучает по Кларк. Её руки ложатся на грудную клетку и надавливают. Будто это помогло бы… Ни черта. Полная оглушающая тишина, которая раньше ей нравилась, сейчас давит и делает все только еще хуже. Она могла бы подумать, что хуже некуда, но, конечно, есть куда. Есть куда, и она движется как раз в этом направлении. Все будет в миллиард раз хуже, когда Кларк уедет. От этих мыслей в груди все стягивает еще болезненней. Она очень скучает по Кларк. Она очень хочет её увидеть. Насколько сильно она хочет видеть сейчас Кларк? Лекса сидит в машине, на парковке рядом с домом Кларк. Время три часа ночи. Это была ужасная идея. Она не спала больше суток. Останься она дома, у нее был бы шанс уснуть хотя бы часов в восемь утра. Три или четыре часа сна в сутки — это то, что для нее приемлемо, чтобы функционировать. Пусть другие с этим могут не согласиться. Но такое частенько было в её жизни, и жаловаться она не могла, потому что её мозг продолжал работать, а продуктивность не снижалась. Но сорок часов без сна — это не то, к чему она привыкла. Все же это состояние не очень удовлетворительное, даже для нее. Она не хотела бы выглядеть сейчас жалкой. Но у нее нет выбора, она приехала, чтобы увидеть Кларк. Конечно, к такому решению надо было прийти пораньше. Намного раньше. Она нажимает на кнопку домофона. Кажется, что пройдет вечность, пока ей ответят, кажется, что она не знает, что сказать, когда Кларк ответит. Но вечность ждать ей не приходится, как и отвечать что-то, потому что домофон просто сигналит о том, что дверь ей уже открыли. Сердце Лексы стучит быстрее с каждым её шагом в сторону лифта. С каждым этажом, который он проезжает. Двери открываются, сердце прыгает вообще куда-то в горло. Его бы унять хоть немного, чтобы можно было собраться с мыслями. Только сердце мало того, что не унимается — оно начинает стучать еще сильнее, стоит ей сделать шаг в сторону поворота, за которым находится квартира. Но когда она видит её, стоящую в дверях, оно внезапно замирает. Как и сама Лекса. Кларк стоит, прижавшись плечом к косяку. Она выглядит сонной, но не удивленной. Кларк протирает рукой глаз, а потом её голова тоже касается косяка. — Привет, — говорит Лекса. — Привет, — отвечает Кларк. Ужасно. Ужасно. Ужасно. Лекса чувствует себя совсем чужим для себя человеком. Просто поразительно, что она как подросток стоит в подъезде и не может пошевелиться, сказать больше, чем уже сказала. Это все поразительно ужасно. Кларк отталкивается и идет к ней. Она останавливается очень близко и рассматривает её лицо, пока Лекса всматривается в её заспанные, но такие красивые глаза. — Ты приехала на такси? — Нет. — Ты спала хоть час, с момента, как я уехала? Боже, вот уж чего ей точно не хотелось бы — так этого того, чтобы Кларк испытывала к ней жалость. Но она не может соврать. Она просто молчит. — Я чувствую себя хорошо, — Лекса говорит более строго, чем хотела бы. Кларк вскидывает бровь, выпрямляясь напротив нее. Она перестает изучать лицо Лексы и теперь просто смотрит ей в глаза. Кларк тянется немного вперед: — Да что ты? — Так и есть, — врет Лекса. — Лекса, — Кларк вздыхает, берет её за руку и тянет за собой. В коридоре темнота, как и во всей квартире. Кларк держит её за руку, и Лекса не хочет отпускать её ни на секунду — даже ради того, чтобы разуться. Ни за что. И она впервые снимает обувь, помогая себе ногой. И выходит, честно говоря, так себе. — Я никуда не убегу, — тихо говорит Кларк, и Лекса замечает, что не просто держит её руку, а сжимает её так, будто Кларк действительно могла бы сбежать. Лекса садится на стульчик рядом с обувным шкафом и развязывает шнурки. Еще буквально недавно, когда она только вернулась, она сама могла бы брать Кларк за руку. Она много чего могла. Непонятно, что изменилось. Многое изменилось. Только изменения в ней самой Лексе не нравятся, они ей не на руку. Может быть, она могла бы изменить что-то своим напором или уверенностью в себе. Может быть… Не факт. Может быть, её подсознание само подстраивается под Кларк, чувствуя, как лучше. Но это ведь невозможно. Никто не знает, как лучше, а тем более — её глупое подсознание, которое уж точно ни черта не смыслит в отношениях, иначе бы она не оказалась в такой ситуации вообще. Хотя нет… Оно что-то пыталось ей орать в тот момент, когда она открывала свой дурацкий рот, чтобы бросить Кларк. Когда она говорила Кларк, что она не важна. Так что… вероятность того, что внутри есть нечто умнее её самой, все же достаточно высока. Хотя это и не значит, что её поведение полностью верное. Что-то она все же делает не так. Это просто глупо — брать Кларк за руку, пока они идут к комнате, пока Кларк достает ей одежду, пока Кларк кладет вещи на кровать. Не надо было её отпускать, надо было просто сорвать кроссовки с кожей со своих ног. Лекса возвращается из ванной комнаты после того, как умылась. Кларк лежит с краю на боку. Лекса не надеется, что та ей снова предложит свои объятия. Но спать просто рядом с Кларк — этого уже достаточно. Находиться с ней просто рядом — этого более чем достаточно сейчас. — Почему ты не спала? Лекса поворачивает голову к Кларк — та все еще лежит к ней спиной. Прошло минут десять, как она сама улеглась. — Думала. — Я так понимаю, что думать вредно для твоего сна. Просто перестань это делать. — Я не могу просто перестать. — О чем ты думала? — О тебе. — О чем ты думала? — повторяет Кларк вопрос. Лекса молчит, глядя на её затылок. Она должна говорить. Обязана. Она обязана быть честной, потому что Кларк уедет. У некоторых вещей, которые она могла бы сказать, есть срок годности, а потом… потом они уже утратят свою актуальность. — Я действительно верила в правильность своего выбора, — еле слышно говорит Лекса. — Я просто… Мне показалось, что у меня появился шанс. Это то, что было до твоего появления в моей жизни. То, с чем я жила пару лет. И когда появилась возможность, я тут же за нее уцепилась. Лекса замолкает. Она молчит где-то минуту. Это не все, что ей необходимо сказать. Естественно. — Я совсем не учла, что с тех пор моя жизнь изменилась. Я правда не знаю, с чем это сравнить. Просто я действительно принизила твою значимость в своей жизни. Я не знаю, как теперь не думать о том, что я… Могла так поступить сама с собой. С тобой. Кларк не шевелится. А Лексе все еще только предстоит сказать то, что она все еще не сказала. Она пытается подбирать слова, которые будет говорить, но ее мозг работает сейчас против нее. Он очень медленный. Ей просто надо говорить и все. — Я этого даже не понимала, когда вернулась. Честно говоря, все это пришло в тот момент, когда я сказала тебе, что вернулась. Будто до этого у меня был контроль. Будто до этого… я видела, что тебе без меня плохо. Я… Просто чувствовала этот контроль. Я сама оттягивала момент, когда его потеряю. Мне очень жаль, Кларк. Наверное, она была бы еще большей мразью, если бы смогла добиться от Кларк того, что та сама бы её просила снова не уезжать: вроде как вот она, благородная, выбирает её, остается с ней. Блять, люди такое вообще способны сделать? Она была где-то близко, совсем рядом… Но она благодарна, снова, благодарна Кэт, что та не допустила этого. Боже, это был бы полный провал. Лекса не знает, как бы сама себя простила за такое. Как вообще можно пользоваться тем, что человек, которого ты любишь, так сильно ранен, что это может сыграть тебе на руку, чтобы исправить свою же ошибку. Да и это все равно бы вскрылось. Тогда все было бы неисправимо. Если, конечно, не быть еще худшей мразью и специально все не сделать. И Лексе пора бы перестать сейчас думать о том, как могло быть, и отвечать за то, что все же произошло. — Я не могу уснуть, потому что все время думаю о том, что мне дальше делать. Но я не прихожу в итоге ни к чему. Я понятия не имею, что мне дальше делать. — Не знаю, станет ли тебе спокойней от этого или нет, но я тоже не знаю, что делать дальше. — Это лучше, чем если бы ты была уверена в том, что я тебе больше не нужна. — Ты не можешь мне быть не нужна, Лекса, — злится Кларк. — Ты не тот человек, от которого можно было бы отказаться. Полный абсурд считать так или обманывать себя. Ты в моих глазах все так же… Идеальна. Проблема в том, — Кларк поворачивается, — что я не вижу больше того, что я могу быть рядом с тобой. Что я могу тебе доверять. И это не мысли, боже. В мыслях я простила тебя. Знаешь, люди ошибаются, это нормально, и это жизнь. Но я — это не только мои мысли. Лекса сглатывает тугой ком. Кларк — это не её мысли. Кларк — это её чувства. И этих чувств все ещё недостаточно для прощения. Или… или что? Лексе становится слишком страшно даже думать об этом. Она не хочет думать об этом. Блять. Если она будет думать об этом, она не уснет никогда. — Если… Если все так изменилось, почему ты… — Лекса не знает, как правильно задать этот вопрос. — Лекса, мне просто не все равно. — То есть, ты хочешь сказать, что у тебя просто осталось ко мне… неравнодушие, как к человеку? Лекса присматривается к её лицу, но видит его плохо, и вовсе не из-за темноты в комнате, а из-за своих глаз, которые функционируют сейчас не так хорошо. Зачем, блять, она задала такой вопрос?! Просто зачем? Она разве готова услышать ответ? Она что, совсем глупая?! — Лекса, не думай сейчас об этом. Давай спать, пожалуйста, — Кларк двигается к ней ближе. — Я могу тебя обнять, если ты хочешь. Лекса не знает, хочет она или нет. Она просто хочет отмотать время на пару минут назад и никогда, никогда не задавать этого вопроса. Кларк тем временем принимает решение за нее и ложится ближе, закидывая на Лексу руку. Лекса очень бы хотела, чтобы её тело не выдавало её эмоций, но ничего с этим поделать не может. Поэтому Кларк поднимает голову и смотрит на нее: — Эй, — Кларк двигается ещё ближе, — Лекса. Пожалуйста. Ш-ш-ш, — она ложится, прижимаясь к ней, — все не так плохо. — Звучит так, что все очень плохо, — Лекса утыкается в шею Кларк, а её тело дрожит. Она плачет и ничего, блять, не может с этим поделать. — Нет, Лекса, — Кларк обнимает её двумя руками, — я сплю с тобой в одной кровати не потому, что ты просто невыспавшийся человек, которого мне жалко. Я не настолько сочувствующая. И… — Кларк кладет руку ей на голову, — все дело в том, что ты все еще часть меня. С этим я ничего не могла бы поделать, даже если бы хотела. Лекса вжимается в нее, а её тело постепенно успокаивается. Она часть Кларк. А Кларк — её часть. Конечно, так и было с самого начала. Так и должно было быть дальше. Лекса ни за что, ни за что не допустит, чтобы было иначе. Кларк делает её очень слабой. Лекса должна принять это, довериться, потому что Кларк, даже когда все очень плохо, оберегает эти её слабые места так, будто Лекса её никогда не разбивала. Кларк. Кларк… Кларк. Лекса наконец чувствует, как проваливается в сон. — Лекса. Лекса открывает глаза. — Да? — Ты… Ты хочешь остаться тут? В смысле, в Лос-Анжелесе. — Да. Я же сюда вернулась. — То есть… То есть… — голос Кларк сонный, почти неслышный. — Я найду, чем тут заняться. Начну что-то новое. Буду работать. — Что-то очень важное? — Да, думаю, что можно начать здесь что-то очень важное. Думаю, что это то, что я хотела бы. — Хорошо. Ладно. — А что? — Просто. Спокойной ночи, Лекса. — Спокойной ночи, Кларк. __________ Через неделю Лекса понимает: то, что сказала Кларк — это просто слова. И эти слова постепенно теряли свой смысл — каждый день их разлуки. Они просто становились все прозрачней и прозрачней, пока совсем не исчезли. Лекса их помнит, но она теперь их совсем не чувствует. Она не чувствует Кларк. Теперь она не чувствует её, даже когда спит рядом с ней. А Лекса приезжала к ней два раза на этой неделе. Это третий. Кларк обнимает её, потому что она может. Кларк обнимает её, потому что это помогает Лексе уснуть. Кларк не обнимает её, как обнимают человека, которого любят. И Лекса это стала понимать только сейчас. Она даже не знала, во сколько просыпалась Кларк на самом деле, а теперь она знает. Кларк просто встает с кровати, она забирает из шкафа нужные ей вещи и уходит. Она не проводит в комнате ни секунды дольше нужного. И Лекса четко осознает: не будь её тут, Кларк не выскакивала бы отсюда с такой поспешностью. И… о, нет, это не потому, что та боится её разбудить. Лекса в это не верит. Не поверила бы ни на секунду. И она до сих пор у Кларк в черном списке. До сих пор заблокирована везде, где только можно. — Кларк, — зовет Лекса, зная, что та её услышит, потому что еще не ушла. — Что. — Иди сюда. Кларк заходит в комнату. Она смотрит на Лексу так, будто та её отвлекает от чего-то важного. — Скажи, ты уходишь, а потом возвращаешься, когда я проснусь и уйду? — Лекса задает этот вопрос, совсем уже не боясь услышать ответ. — Это было бы странно, не так ли? — Да. И все же? Кларк молчит, пока её брови, спустившиеся немного вниз, её выдают. — Пиздец, — Лекса начинает вставать. — Ой, Лекса, прекрати. Что я, по-твоему, делаю? Прячусь внизу? Серьезно? Где именно? В машине? В кафе? А может, я просто стою в подъезде, пока ты не уйдешь? — Но я всегда просыпаюсь одна. Ты меня избегаешь. Ты избегаешь меня, потому что не хочешь думать о том, как сообщить мне, что я тебе больше не нужна? Или ты избегаешь себя, потому что не хочешь ничего менять между нами перед отъездом, потому что: «Какой, блять, в этом смысл?!». — Я не избегаю тебя! — рычит Кларк, делая к ней шаг. — Я просто все время занята! Знаешь, такое бывает со мной. Это нормально! — Почему ты мне врешь? — Лекса тоже делает к ней шаг. Она останавливается от Кларк в полуметре. — Просто скажи, как есть. Скажи мне, как есть. — Я работаю над новым материалом! — Я у тебя до сих пор в черном списке! Кларк молчит, глядя на Лексу исподлобья. — Я разблокирую. ______ Она не разблокировала. Лекса убирает телефон под подушку. Она лучше сегодня будет мучиться, пытаясь уснуть в своей кровати, чем спать рядом с Кларк. _________ Но она все равно приезжала к Кларк. Она снова и снова оставалась у нее на ночь. Снова и снова просыпалась одна в её кровати. Иногда она просыпалась раньше, но она ни слова не говорила больше, а просто слушала, как Кларк собирается, чтобы покинуть комнату — секунд за десять. Лексе не нужно читать мысли Кларк, чтобы понимать, что та делает все, чтобы пересекаться с ней как можно меньше. Кларк за эти три недели ни разу не приходила в клуб. Она почти не общалась с Ким. Она ничего не публиковала в своем инстаграм. Она просто почти исчезла. И если бы Лекса иногда не приезжала к ней по ночам, то могла бы заподозрить, что Кларк просто исчезла из её жизни. Что она где-то есть, но точно не здесь. Не в этом городе, не в этой квартире. И не в своем инстаграме. Какую бы цель Кларк ни поставила в связи со своим отъездом, она успешно с ней справлялась. А вот Лекса со своей провалилась с треском.