Любовь или зависимость

Чтобы успокоиться и немного прийти в себя, я решила зайти в уборную для посетителей. Все мое тело дрожало, и его бросало то в жар, то в холод. Такую бурную эмоциональную встряску я долго не могла успокоить, поэтому провела в туалете около получаса. Я почти безимоционально уставилась на закрытую дверь кабинки и сидела так неподвижно, пока в сумке не зазвонил телефон. Контакт «мама» вызывал меня, но я только выключила звук и просто продолжила смотреть на экран. Только после этого все же вышла из кабинки, умылась холодной водой и снова зависла у зеркала, изучая свое отражение. Уставшие глаза, темные круги под глазами, грязная голова и неопрятный макияж. Я была похожа на привидение, и мне стало очень стыдно, что я посмела появиться в таком виде перед Чонином. Он, наверняка, испытал ко мне жалось из-за того, что я настолько занята своими проблемами, что даже не могу позаботиться о своем внешнем виде. По пути в палату к брату, я купила себе стаканчик кофе, чтобы взбодриться и перестать зависать на каждом шагу. Джуни лежал в самой обычной палате из всех, что есть в детском инфекционном отделении. 4 спальных места, огороженных шторками, прикроватная тумба, телевизор один на всех, общий холодильник и душевая с туалетом в палате. Все было очень стандартно для государственной больницы, вот только пристального и тщательного надзора над больным не хватало из-за большого потока людей. Чонин был прав, когда говорил, что в частной поликлинике можно получить куда более качественное лечение, но об этом я пытаюсь продолжать не думать. И даже не смотря на то, что это было инфекционное отделение, здесь всегда было шумно, а детишки носились по коридорам, готовые снести все, что только попадалось им на глаза. Вот и сейчас был шум и гам, потому что, как раз, близилось время посещений. Дверь в палату была приоткрыта, из-за чего я смогла рассмотреть то, что там происходит, до того, как зашла. Мама сидела возле постели моего брата, а рядом с ней, удобно расположившись на стуле, сидел Чонин, что-то спокойно и даже с какой-то искрой в глазах, рассказывая. Бросив парня в авто, я даже и предположить не могла, что он все же зайдет в больницу, надет палату моего брата и даже решится завязать разговор с моей мамой. Все это было странно и даже сумасшедше с его стороны, потому что его рвение помочь мне и моей семье, все еще было ничем не обосновано. Он каждый раз твердил только то, что я ему помогла, поэтому он не может просто так это оставить, но он ведь сводил меня тогда в ресторан, да и я никогда не требовала от него никакой благодарности. Я зашла в палату, даже не скрывая своего недовольного взгляда, когда две пары глаз уставились на меня. Я оценила все такое же бледное маленькое личико моего брата, который спит слишком много, что не может меня не расстраивать; мама тут же подскочила с места, приветствуя меня так, словно давно меня не видела. Ей явно было неловко за то, что она сейчас общается с человеком, из-за которого я уже достаточное количество времени страдаю, и пролила немало слез. Паника в ее глазах не переставала меня напрягать, а вот Ким оставался на своем месте, и только сейчас, оказавшись ближе к нему, я заметила, как нежно и трепетно он сжимает маленькую ладонь Джуни. От этого мое сердце сжалось, но я поспешила отлучиться с мамой в коридор, чтобы поговорить с ней и обсудить всю ситуацию в целом и то, что воспользоваться помощью Чонина – это последнее, что мы можем сделать. - Мама, ты вообще знаешь, кто.., - мама прервала меня смотря настолько разбитым и отчаянным взглядом, будто все эти дни она работа, не находя себе ни минуты на отдых. Будто это она не имеет и свободной минуты, чтобы поесть и, даже элементарно, сходить в туалет. Но я не могу ее винить, потому что, чтобы перенести столь тяжелый моральный период, нужно иметь столько терпения и силы воли, что даже и голос не посмеет сорваться на какие-либо обвинения. - Лиён, мы должны принять его помощь, не смотря на твои чувства, - глаза женщины увлажняются, а в уголках глаз собирается испорченная временем кожа, образуя морщины. За то время, что брат в больнице, мама похудела, и ее внешний вид ушел немного вперед, оставляя позади ее возраст. - Мы не можем принять его помощь, - почти сорвалась на крик я, извиняющимся взглядом провожая мамочек с детьми, которые возвращаются с ужина, - ты вообще понимаешь, как нелепо и глупо это выглядит со стороны? Дженни в ярости только от того, что я дышу рядом с ним, и это видно невооружённым взглядом, а ты хочешь, чтобы Чонин оплатил лечение Джуни? Тебе не кажется, что мы можем справиться и сами? Я работаю, подрабатываю, скоро получу премию, и мы сможем купить более действенные лекарства, - женщина напротив отчаянно поглаживает себя за плечи, будто замерзла, пока я сама покрываюсь мурашками от осознания того, что сейчас просто устраиваю истерику из-за своей задетой гордости вместо того, чтобы ухватиться за протянутую руку и возможность скорее помочь брату. - Прости, виновато обнимаю я маму, прижимая ее к себе. Женщина начинает всхлипывать и плакать мне в плечо, пока я продолжаю обдумывать, как стоит все же поступить: позволить Чонину помочь или извиниться перед ним и все же сказать, что мы ни в чем не нуждаемся, и ему вообще больше не стоит вмешиваться в мои дела. Но все еще подрагивающее тело в моих руках заставляет меня подумать, что стоит сделать так, как будет лучше, потому что больше не выпадет удачной возможности быстро и разом вылечить брата. Когда мы возвращаемся, мама пытается скрыть от Чонина свои слезы, вот только она просто улыбается и останавливается напротив него, пока я смущенно тушуюсь позади ее спины. Если сейчас она скажет, что я все же не против его помощи, то будет казаться, что в моей истерике не было никакого смысла, но я даже и не буду оправдываться или придумывать какие-то объяснения для Чонина, потому что если бы не мама, то я все же не решилась принять его помощь. Мама действительно дала мне понять, что нужно крепко держаться за этот шанс помочь брату, а не ставить в приоритет свою гордость. - Лиён не против, чтобы ты нам помог, - как можно скромнее сказала мама, обводя спящего брата взглядом. - Тогда вам стоит поторопиться и оповестить доктора о том, что Джуни нужно приготовить к переводу в другую больницу, - мама счастливая выпорхнула в коридор, оставляя нас вдвоем в палате. Наступает неловкое молчание перед тем, как Ким все же упоминает мое поведение в машине. - Надеюсь, ты не держишь на меня зла, - совершенно безобидным голос произносит он. - Нет смысла на тебя злиться, потому что я этим мало чего добьюсь, - просто ответила я, поправляя одеяло поверх брата. Мне срочно нужно было занять чем-то руки, потому что можно было увидеть, как они лихорадочно дрожат. Нервы шалили в последнее время настолько сильно, что даже успокоительные не могли мне вернуть былую уверенность в том, что если сосредоточиться на чем-то, я могу избежать паники. - Ты права, в этом нет смысла, - мне не хватило смелости повернуться к нему, поэтому я так и осталась стоять спиной, пытаясь в который раз увидеть хоть что-то прежнее на лице моего маленького брата, который сейчас был такой же белый, как простыня под ним. *** Новая палата для Джуни была больше в два, а то и в три рада предыдущей. Большая, просторная и светлая. На большом стеллаже вдоль стены большое количество игрушек, в том числе и машинок. В палате есть почти все, что нужно для того, что могло понадобиться, если бы здесь просто жили: холодильник, обеденный стол, ванна и туалет, большой шкаф и даже письменный стол. Палата больше была похожа на номер в отеле. Брату здесь понравилось так, что он даже первое время не хотел ходить на процедуры, лишь бы не покидать палату. Но больше всего меня радовало качество медицины. Врачи здесь были вежливыми и готовы были рассказать все, что собирались с тобой делать, употребляя как можно меньше терминов. Медсестры заглядывали каждые 15 минут, не смотря на то, лежит в палате ребенок или взрослый самостоятельный человек. Это радовало, потому что мама могла отлучиться домой или даже на несколько часов на работу. Я же могла спокойно работать и не торопиться после работы, потому что пациентов можно было посещать до 10 вечера. Важнее было то, что уже через неделю после пребывания брата в больнице, ему стало лучше, и он уже не спал сутками напролет от бессилия, а лицо приобрело здоровый оттенок и розоватость щек. С Чонином я пересекалась достаточно редко, а вот мама нашла с ним общий язык за считанные дни. И пока я была на работе, они могли часами разговаривать на разные темы. По крайней мере, так мне говорил Джуни, который был в восторге от того, что его хён приходил к нему почти каждый день. Я же намеренно избегала с ним встреч, потому что меньше всего мне сейчас хотелось выяснять отношения и объяснять свое поведение. Возможно, я надеялась на то, что все решится как-нибудь само.