Выборг.
Как много кроется в этом городе. В городе вечных ветров.
В городе, где каждый угол обогрет её рукой, так крепко сжимающей.
В городе, где будто бы все границы между ними стерты. Пока, да.
Он, не думая ни о чем, ходит с ней под руку. А в сердце так сильно щемит, что терпеть уже просто сверх его возможностей. Даже не надолго удерживает свою руку на её талии.
А она и не против. Ему даже кажется, что ждёт этого.
И ему не кажется.
Она же так долго была уверена.
Что её жизнь будет связана со страданием. По безнадёжной любви. Ему ведь никто не нужен. И она не исключение, наверное.
А в Выборге они оказались в другом мире. В мире, где нет всех этих сомнений. Где они просто наслаждались. Друг другом. Откровенно.
Она даже поверила, что это любовь.
В его глазах ранней осени.
Их мир в той гостинице. Но на самом деле больше, гораздо больше. И им хочется чувствовать это больше.
— А меня рядом, на коврик.
В тот день они оба почувствовали счастье. Кто бы знал, что оно затеряется среди мрачного неба Питера. И оба, возможно, никогда больше не почувствуют.
Потом.
А пока они здесь.
И отдают себя раскладному креслу с немного скрипучей кожей. В номере №13.
Оба возненавидят это число после.
Она стояла у окна, глядя на посеребряную луну.
Стук в дверь.
— Спишь?
На ты.
— Нет. Что-то случилось?
— Просто убеждаюсь, что с тобой все в порядке.
Он подходит ближе. Буквально упираясь в её спину. А её это даже не смущает.
Чувствует запах её духов, от которых окончательно едет крыша.
Она чувствовала его тепло. И думала, что ей это снится.
— Знаешь, я иногда думаю. Ну так, по-философски. От чего зависит любовь?
Так резко. Видимо, луна действует. Он бы никогда не осмелился говорить с ней на тему чувств. Это не столько откровенно, сколько больно.
— Мне казалось, мы достаточно любим друг друга, чтобы ответить на этот вопрос. Разве не так?
Давно пора расставить точки. Только зачем, если потом она отвергнет то, о чем мечтала?
Он молчит. Пытаясь понять смысл этой фразы. «Мы достаточно любим друг друга…»
— Да… Марусь, я не могу так больше, слышишь?!
Кричит, а из горла это вырывается с хрипом.
Уверенно разворачивает женщину своей жизни к себе и утыкается лицом в её волосы. Да, именно женщину жизни, а не мечты.
От него пахнет каким-то неизвестным ей одеколоном. И так хорошо.
Она утыкается в его шею, а сердце колотится так, что заглушает своим стуком шум железной дороги за окном.
Леня прижимает Машу к себе за талию, а внутри все разрывается. Всё так неправильно, им нельзя.
Но необходимо. Жизненно. Смертельно.
Думал, пройдёт. Думал, выдержит.
Нет. Нет. Нет!
Она смотрит в его глаза. И так наплевать на это нет. Как же долго они ждали друг друга. Целую вечность.
Её пальчики по его щекам. А он губами по её лицу. И это единственно правильно.
Они были потеряны для всего мира на эту ночь. Но нашли друг друга. За пределом пространства и времени. Она замужем, он поклялся в верности другой.
Он оголяет её плечи, стоя уже без рубашки. Руки не хотят слушаться…
***
Швецова сопит на груди Кораблева. В тишине полупустой комнаты. Он уже корит себя за то, что сделал. Но так счастлив.
Убирает прядь волос с её бледного лица, нежно касаясь её щеки, боясь разбудить.
— Боже, какая же ты красивая… Девочка моя. Как же я люблю тебя.
Шёпотом. Чтобы эта фраза осталась в стенах этого чёртова Выборга. Он никогда не узнает, услышала ли она тогда эту фразу.
Обниму, не позволю упасть,
заберу всё плохое себе.
всё однажды пройдет, засыпай,
прижавшись к моей спине.
…
— Аль, я не знаю что мне делать, понимаешь?
— Марусь, да ты и вправду плачешь. Что случилось, кисуль?
— Я… Беременна я, Альбин.
— Ка...? Дак это ж здорово, Мась. Ну, тише. Погоди… Ребёнок не от Андрея, ты из-за этого?
— Да… Я запуталась, понимаешь?!
— А от кого?
— От Леньки. Кораблева.
Потому что любили они больше, чем любили влюблённые.
