Правая рука

Тяжело ли любить безответно? Да, тяжело. Но от этого знания не легче. Особенно, когда вас постоянно ставят в пример крепкой дружбы и сотрудничества, а хотелось бы большего. Ким Тэхён — влиятельный молодой человек, который пошёл по стопам отца и унаследовал его бизнес по завещанию, которое Лúса видела лишь одним глазком под стопкой бумаг об отчётах. Первое время он зашивался, вертелся как белка в колесе, скакал как блоха, не зная, что делать, и за что взяться, и если бы не ассистентка, работавшая помощницей ещё при мистере Киме старшем, то он бы просто не справился. За что и был безумно благодарен. Так получилось, что младший брат, полный разгилдяй из тех самых банальных и тупых фанфиков про старшую школу, который только и делал, что тратил направо и налево сбережения своего отца, свою часть, оставленную им во благо, и вскоре её прокутил бесповоротно. А когда привыкший просить денег свыше, брат пришёл впервые к Тэхёну, и тот отказал, то настроил мать и сестру против него и те подали в суд, который успешно проиграли из-за Лалисы. Ким был безумно благодарен за это. Без Манобан, что когда-то приехала покорять Сеул почти нищей, с одной лишь сумкой на плечах и дипломом, Ким бы не справился. Они всегда вместе, всегда друг друга выручают, и в работе проводят почти всё своё время вместе. Но она не знала, какой Тэхён вне работы. Кто его друзья, есть ли у него девушка, какое у него хобби… Всё время решительный, твёрдый, уверенный в себе, оттого и слегка отчуждённый, Ким просто не давал себя раскрыть. Но иногда он давал себе слабинку, в которую Лиса и беззаветно влюбилась. Например серьёзный, внимательный изучающий взгляд нового договора, спадающие на глаза тёмные волосы, чуть вьющиеся на концах. Даже несколько мило. Или его довольная квадратная улыбка в конце каждого рабочего месяца, когда он читал отчёты бухгалтеров, как один твердивших о росте прибыли. И редкий, тёплый грустный взгляд в сторону Лалисы, когда та уходила поздним вечером домой, и садилась в такси, увозившее её вдаль, в дом, в котором она только ночует. Как и Тэхён. Родственникам отошли квартиры, а семейный дом получил сам Ким. Лису всё время мучал один и тот же вопрос: как он справился со смертью отца? Почему не видно того, как он переживает? Или это маска? Сама Манобан проработала лишь полгода с Кимом старшим, но этого времени хватило понять, что Тэхён с отцом очень близок. Тэхён хотел открыть собственное дело, и после университета зарабатывал сам, консультируясь вечерами с отцом. Он знал всё, что происходит, и знал всех в конторе. Знал и Лису, которая тоже иногда помогала. Ей было приятно видеть, как складываются отношения между ними. Добрые, искренние, отзывчивые… Перечислять всё было бы долго, в конце концов это не очередной бухгалтерский отчёт, а жизнь. Они любили друг друга сильно. А потом смерть. Инсульт. Прямо на рабочем месте. Что и как — просто тромб попал в один из кровеносных сосудов в головном мозге. Далее пять дней комы и другой свет. Тэхён должен был плакать и реветь, ему должно было снести крышу, но… Но он просто стал серьёзен и перестал улыбаться по мелочам. Пока родственники лили слёзы, ни одна мускула на лице Кима не дрогнула, хотя смерть должна была ударить по нему больше всех… И тогда Лиса взяла его под своё крыло. Она хотела хоть как-то и чем-то помочь, ведь сама плакала, прощаясь с ним и целовала руки этому доброму человеку, который ей стал сам, как отец. Добрый и ласковый, не огрубевший от таких денег, он был человечным и понимающим. А Тэхён после его смерти… Он просто был. И Лалиса стала часто думать о Тэхёне. Она его поддерживала, в чём-то учила, стала даже больше наставником, чем обычным помощником. Крепким плечом. Но… Это на работе. В неформальной обстановке они практически не общались. Разве что Тэхён навещал её каждый день и приносил отвратительные дорогие конфеты и фрукты, когда та на недельку захворала. Или Лиса приносила иногда отчёты прямо ему в дом, как и договоры. Манобан даже пустила мысль, что Тэхён работает всё время. Так она и влюбилась в этого закрытого и непонятного человека. Сердце сжималось от простого понимания того, что спокойствие — лишь маска, за которой скрывается боль и отчаяние. Горе от утраты близкого человека. Разочарование от того, что возможно что-то не сказал, что-то не сделал, когда-то обидел… Лиса это просто знала, лучше, чем все эти секретарши, которые за глаза меняли своё мнение о боссе в считанные секунды. Ходило много слухов, но все они были ложью. Поганой ложью, которую распускали девушки во время перерыва. — Она его правая рука. Никуда без неё не ходит! Как-то услышала сзади себя Лиса, когда шла вместе с Тэхёном на важное заседание. И Ким тоже услышал эту фразу — грустная ухмылка промелькнула у него на лице, но через секунду тот снова стал каменным. И Лиса даже знала почему — Ким просто переученный левша. Это сравнение с правой рукой подхватил весь коллектив, и даже на заседаниях, Тэхён так и представлял девушку: «Лалиса Манобан — моя правая рука». И кто-то мог пошло ухмыльнуться своим далёким от правды срамным догадкам, будто специально пытаясь задеть этим Лису. И отлично получалось. — Хах, личная сучка. Не сдержался как-то от тихого комментария в сторону девушки один из инвесторов, когда они уже выходили из зала заседаний. Взгляд самой Манобан из искрящего радостью от выполненного дела тут же превратился в гневный, и та было уже хотела развернуться и поскандалить, ведь ей знатно надоели подобного рода насмешки, но Тэхён вдруг отдёрнул её. — Не советую. Они именно этого и добиваются. Держи свои чувства от таких людей при себе, они не должны понимать, что задели тебя. Это был первый раз, когда Тэхён сказал Лисе что-то, что не касалось работы. На секунду Манобан даже увидела сожаление в его глазах, которое он даже не пытался скрыть. А тяжёлая рука на своём плече только доказывала это, ведь кроме редкого рукопожатия и случайных прикосновений во время долгой работы он к ней не прикасался. Она к нему — да, при каждом поводе. Замечал ли только это Ким? Замечал, Лиса в этом и не сомневалась. Но Манобан просто хотела ему помочь, и сама замечала, как Тэхён реагировал на лёгкую искреннюю улыбку, которая была дарована только ему, на переживающий взгляд… Он был рад поддержке, просто по какой-то причине не мог сказать тех слов, что обычно говорят. Но этой ночью с Лисой что-то не то. У неё невероятно плохой сон и дурное предчувствие. Что-то неведомое тянуло её приглядеть за Тэхёном, словно матери за неразумным ребёнком, который собирается своротить опасную детскую глупость. Когда на настенных часах показало 23:38, Лиса резко подскочила и начала собираться. Она впервые в жизни собиралась нагрянуть мистеру Киму ночью, так ещё и без веского повода. Но об этом думать было некогда. Девушка наспех нашла простое лёгкое платье и босоножки, и вызвала такси. Пока оно ехало, Лиса быстро расчесала волосы, прибрав их в высокий хвост, и даже не накрасившись, схватив лишь сумку с наличкой, побежала, громко цокая каблуками. Манобан даже не включала свет. Дав таксисту крупную купюру, со словами, что сдачи не надо, сказала адрес Тэхёна и попросила гнать. Мужчина решил не давить на нервы девушке, с напуганными чем-то бешенными глазами, что теребила подол платья в попытках успокоиться. Получалось это просто отвратительно. Сердце бешено колотилось в груди, ударяя в рёбра и разгоняя кровь, что бежала по жилам, отдаваясь в висках барабанной дробью. Сознание сдавило мерзкое чувство собственной беспомощности, предчувствия, что она опаздывает. На секунду Лиса даже забыла как дышать и чуть не задохнулась. Страх за Тэхёна, словно хитрый плетень, сдавил горло и здравый рассудок. Когда машина резко остановилась у нужной многоэтажки в элитном районе, Лиса, не щадя ног бежала до лифта. Поднятие на нужный этаж заставило девушку мучиться от вынужденного безделья, а ожидание с каждой секундой, проведённой в этой коробке становилось невыносимым. Лиса бегом добралась до нужной двери и ввела код, тут же открывший железную дорогую дверь. В нос тут же ударил резкий запах дыма от тлеющей бумаги, и сизый зыбкий туман, стелющийся некрепким ковром по полу только подтверждал все предположения. Что-то где-то горело, и там находился Тэхён. Лиса устремилась в его кабинет, следуя по туманному следу. Она уже покашливала, и закрыла рот ладонью. Девушка открыла дверь, и её глаза тут же заслезились от едкого дыма, мешая видеть, а горле и носу засвербило. Это даже не пожар — это целенаправленное самоубийство дымом. Взмахом одной руки, Лиса, видящая лишь очертания кашляющего Кима, потушила очаг возгорания водой из пузатого графина и тут же открыла все окна. Манобан вывела уже почти потерявшего сознание Тэхёна в гостиную, облила его водой, чтобы тот поскорее пришёл в себя. Когда тот застонал, весь дом, до этого погружённый в мрачную тишину, содрогнулся от сильной и звучной пощёчины, давшей начало женской истерике. — Придурок! — рыдая в голос воскликнула Лалиса, и ударила его ещё раз, оставляя красный след на другой щеке. — Дебил! Утырок конченный! Тупица! Еблан! Псих! Она била его туда, куда могла — и в грудь, и по лицу, составляя звонкими ударами компанию из всевозможных ругательств. Тэхён даже не сопротивлялся, лишь с болью в глазах принимал выпады девушки, прекрасно зная, что её злость оправдана. — А если бы я не успела? Ты бы погиб! Ты хоть понимаешь это?! Она била его в истерике, но в конце концов лишь громко заплакала, закрыв лицо руками, осев на пол. Запах дыма ещё не выветрился из квартиры окончательно, и лишь подливал масла в разгневанную душу Лалисы. И только лишь её рыданиями, мучительными и болезненными, нарушалась мёртвая тишина когда-то уютной квартирки. — Я ведь переживаю… Я ведь тоже человек… Мне же тоже больно… Дрожащими губами еле произнесла Лиса, наконец пытаясь успокоиться. Но понимала — без поддержки это вряд ли получится. — Какой же ты эгоист. Как я могла влюбиться в такого конченного психа, как ты… Охрипшим голосом пронзилась темнота, и обессиленная Лалиса укусила себя за палец, сдерживая себя от второго удара истерики. В голове были лишь те самые слова Тэхёна: «Держи свои чувства от таких людей при себе, они не должны понимать, что задели тебя». Говорил ли тогда он о себе? Теперь, кажется, это было правда предупреждение Лисе, эмоционально держаться подальше от Кима. — Блять, какая же я тупая. Не увидела очевидного, среди такого количества мелочей. И впрямь, лицом к лицу лица не видно… Говорила это Лиса больше себе, проговаривая вслух запрятанные эмоции. Так становилось хоть чуточку легче, и чувства, сдавившие все остатки самоконтроля до предела, отступали, снова давая власть рассудку. — Я просто хотела как лучше. Хах, благими намерениями выстлана дорога в ад, так ведь говорят? Грустная усмешка, устремлённая к морально выпотрошенной самой себе, прикоснулась к лицу Лисы, заставив застыть на нём огромному количеству боли и жалости к самой себе, заставляя проклинать свою интуицию за то, что привела её сюда и заставила спасти этого придурка. — А делами — в рай, — наконец подал голос Ким, и сел рядом, положив руку на дрожащее плечо. Глубокий, пробирающий до глубины души голос отозвался дрожью где-то глубоко внутри, ускользнул по коже и осел в груди. Отрицать то, что стало лучше, было просто бессмысленно. — Ты спасла мне жизнь. Я… Я не знаю, что на меня нашло. В один миг, я не отдавая отчёта устроил пожар, и я даже не помню, как делал его. Будто… Будто это был не я, будто кто-то мной управлял. Спасибо тебе… И… И прости. Я не хотел доводить тебя до такого состояния. Прости, прости, прости! Голос его непривычно дрожал, как и бледные тонкие губы, с которых сорвался первый рваный вздох. Горло сдавило и Ким заплакал от раскаяния и сожаления, от всех этих чувств, что он скрывал в себе после смерти отца. Парень прижался к груди девушки, ища спасительную поддержку, и тут же её получил. Словно обиженный мальчишка к маме, Тэхён уткнулся носом в маленькое тело Лисы, не в силах сдержать всё то, что накопилось в его сердце за это время. Вся та боль, всё то отчаяние и пустота, что сковывали его, нахлынули, подобно цунами, смывая всю ту хрупкую стену безразличия, что выстраивал внутри себя Ким. И они не знают, сколько так просидели в объятьях друг друга пока не уснули, подарив перед этим друг другу их первый, но такой вымученный лёгкий поцелуй с солёным привкусом слёз и горечью отчаяния, вперемешку со слабой надеждой на завтрашний день.