Шум меж ив

Люди всегда хотели заглянуть в будущее. То ли, чтобы его не бояться, то ли, чтобы быть уверенными. Заглядывали они разными способами. Раскидывали карты или зерно. Всматривались в себя, в природу, а когда совсем худо — в кофе. Включи бы они голову и немного подумав, просчитав все варианты конца, смотреть в будущее было бы не так интересно. Но рядом с Эйш мало людей, что любят думать и считают, что пустить венок по воде, более действенный способ, а девушке это на пользу - есть кого облапошить, рассматривая линии на руке и с умным видом говорить про ставшее не таким далёким будущее. Площадь, тьма людей, смотрящих по сторонам из-за статуй девушек с воинственным взглядами, мужчин, сидящих на конях, глядящих в далёкие земли. Фонтан, из которого взлетает к небу вода. В общем, не найти лучше места для нахождения желающих узнать свою судьбу. И такой появляется. Сутулый, одетый по-простому, в рубаху и штаны свободного кроя. На лице неуверенность, будто это знание съест его и не подавится. Но видимо вспомнив, что настоящих колдунов тут не встретишь, решительно подходит к цыганке. — За сколько кидаешься громкими фразами? — выдаёт он, садясь рядом с Эйш — За три золотых, — протягивая руку отвечает девушка. В следующую секунду в ладонь падают монеты с нелицеприятным профилем. Притягивая за пальцы к себе, цыганка выводила узоры складок. Они начинались слишком рано, заканчивались слишком поздно. Решив наказать парня за резкую фразу, девушка говорит: — Беда тебя подстерегает — где не ждёшь, твой острый язык тебя подведёт. — в глазах юноши промелькнул насмешливый огонь — мол, вот как, запугиваешь.

***

Эйш шла по городским улицам. Монеты с юбки звенели свою мелодию. Люди оборачивались на звук и кривили лица. Дело шло к вечеру. Возвращался народ домой. Эйш некуда было идти. Нужно было воровать деньги на ночлег. Направилась она для этого в паб. Дорогой он был, обычный люд там не сидел. Когда девушка зашла, на неё никто не посмотрел. Кому какое дело до обычной цыганки. Походит — поймёт, что здесь ей не по зубам. И скроется в переулках. Ищет карими глазами того, кто бросается деньгами. Шариться по чужим карманам. Барон явно чувствует, что у него крадут. Виду правда не подаёт, пожалел воровку видно. Достав руку из кармана, девушка одними глазами «спасибо» говорит. На улице темно и зябко стало. Эйш в спешке бежит к ближайшей вывеске. Себе подобных она встречать не желала. Ночь сменяется днём. Цыганка вслед за солнцем встаёт. Надевая ту же юбку с монетами и рубашку с жилеткой, выходит на улицу. Переступая с ноги на ногу, рассматривает кирпич на дороге. Лавки открываются. Зевающие продавцы раздвигают шторы, открывают двери. Город только просыпается, но по нему уже ходили слухи и разговоры про таинственный лес. Про то, как он страшен. Ведь другие обычные столько жизней не забирают. Правда нравится ему не каждая душонка. Просто так туда не ходили, не гуляли. Смерть или страх перед неизвестным искали. И цыганке стало больно интересно, что за поиски и надежды. Она не верила в слухи, объясняла всё дикими животными и невезением некоторых их повстречать. Деревья уже виднелись из-за крыш низких домов окраин. На девушку косятся прохожие, удивлялись её смелости или глупости. Заходя в лес никого не видно, но слышны звуки. Шуршания и копошения. Эйш не смотрела под ноги, пытаясь найти источники звуков, но была видна лишь трава. На тропинке было грязно и много камней. Засмотревшись на витиеватые ветки с цветами диких яблок. Споткнувшись о булыжник, упала в пыль и грязь. Возвращаться из леса было некуда, поэтому решив найти водоём, она пошла на еле слышное журчание, сойдя с тропы. Пробивая себе путь через ветки, закрывавшие от чужих глаз озеро. Вода была мутная, с поросшей травой, всё в камышах и больших камнях. Из далека раздавались голоса и шорохи, будто специально. Эйш примостилась на траву. На юбке появились маленькие капли, в полумраке казались глазами. Кто-то явно ходил рядом с озером. И это нечто сейчас боится. Девушка с этого момента приходила туда не раз. В одни сумерки по воде пошли круги. Цыганка вглядывалась в далёкие заросли. Вдруг над водной гладью появились глаза цветом, сливающимся с окружением. Волосы липли к лицу. Взгляд с враждебным любопытством. — Что тут забыла? — говорила мавка вылезая на берег. — Уже который раз не даёшь спокойно выйти из воды. У Эйш начали бегать глаза по траве. Люди искали здесь смерть, но никак не отсчитывания. — Обычно люди бегут, услышав первый шорох. — Иста села рядом, с неё капала вода. — За пределами леса на столько скучно? Эйш перестала искать ответ в листве. — Там шумно, вечная суматоха, а тут спокойно, — Перебирая траву говорила она

***

Лес чирикал, шуршал и шипел. Шевелился каждый листик словно один механизм. Лес был живым. Были те, кто ему нравился и те, кто были ему противны. Неугодных он прогонял словно мусор, а любимцев делал своей частью. Цыганку, часто приходившую к озеру, лес полюбил, но под крыло её не брал. Прекрасно знал тягу девушки к свободе. А родных заковывать в цепи нельзя. Солнце начало слабеть и свои последние силы отдавало на выжигание картин на деревьях своими лучами. Вместе с днём кончалась и очередная встреча девушек. — Тебе пора, — заметила Иста, поднимаясь с травы. — Иначе в сумерках возвращаться будешь. Она уже направлялась в воду. Прощания всегда были мучительными. Уходы Эйш обозначали только то, что у мавки снова не хватило сил закончить начатое. — Что уже? — глаза девушки стали печально холодными. Цыганка направилась за мавкой сделать привычный ритуал. Она наклонилась к девушке, стоявшей по грудь в воде. Легко прикоснувшись к холодным губам, мир вокруг замедлился. Иста оплела руками шею Эйш и потянула на себя. Многослойная юбка сливалась с волнами, волосы постепенно намокали. Они отрывались друг от друга, чтобы набрать кислород, но лёгкие наполнялись только мутной водой. Голос рассыпался солью в глубине. Обоим было больно, цыганке жгло горло и лёгкие. Мавке обида ломала грудную клетку. Никто из них не помнил, что конец - это следующие начало.