ромашки

      при первом взгляде в зелёные глаза сердце предательски ёкает и стучит в висках — неприятно.       — краси-ивый, — мечтательно тянет рика, наматывая розовую прядь на указательный палец.       самые классные девчонки всегда встречаются с самыми классными парнями: обязательно высокими (выше неё уж точно!), с мягкими волосами и длинными тонкими пальцами, — это как аксиома в геометрии, которую рика так бессовестно прогуливала.       и даже после того, как узнаётся, что на деле момоэ — самая настоящая девочка, с хрупким сердцем и страшной болью внутри него же, мало чего меняется.       только вот чувства свои приходится теперь прятать за семь замков, подальше от чужих глаз — лишь бы не увидили, не заметили, не заподозрили чего-либо не того.       «не дай Бог» — думает рика, сильнее стягивая в кулак футболку на груди, боясь ответить на пришедшую смс в лайне.       на экране светится жёлтым ник ай, и рику отпускает.

~

      в глазах момоэ — утренняя свежесть, запах кошеной травы и лета, хочется схватить её за руку, прижать к себе плотнее, лишь бы не убежала, и падать падать падать в это лето, обязательно вместе, обязательно вдвоём — чтобы не было страшно.       у них впереди война, война с самими собой и страхами, сдавливающими горло каждую ночь, встречающую их ледяными объятиями, и становится каждый раз холодно, и от холода этого — неимоверно страшно, и хочется, очень хочется вернуться домой.       но дома у рики нет.       дом там, где хорошо и тепло, а в комнате рики почти всегда холодно. даже кровь у неё холодная: капли её жгут ледяным огнём кожу, отчего больнее становится вдвое.       когда момоэ жмётся теснее во время совместной ночёвки, рику внезапно обливают кипятком, и уши горят от момоэ и её горячего дыхания, ведь она слишком близко.       и стоило её, по-хорошему, уже давно оттолкнуть, но рика так бессовестно наслаждается моментом, что совсем забывается и кладёт голову на высокое плечо подруги и через слово слушает, что между собой обсуждают девочки.       тепло.

~

      летом дожди идут редко — очень редко, почти никогда. летом всегда тепло, и светит солнце, приятно обжигая щёки и вырисовывая под каждым своим поцелуем веснушки и родинки.       глаза у момоэ тёмные, цвета мокрой травы — некрасивые. и щёки у неё раскалены докрасна, и брови сведены домиком над переносицей. руки бьют мелкой дрожью, и хочется её обнять, приютить, спасти, согреть.       момоэ не идёт плакать — вот совсем не идёт, — это подмечает для себя рика, хватая её за запястья и прижимая к себе, кладя чужую голову острым подбородком на плечо и невесомо целуя в висок. холодная.       а рика не любит холод.       рика любит лето, любит летнее марево и приятный коже и телу зной, но больше ей всё равно нравится момоэ с её собственным бесконечным летом под ярко-зелёной радужкой глаза.       рика тянет момоэ назад и кладёт свои руки — почему-то по-июньский тёплые — на влажные от слёз щёки и смотрит.       — краси-ивая, — честно тянет гласные рика, да так, чтобы ей уж точно поверили, убирает правой рукой спавшую на глаза чёлку и ловит губами ещё не скатившуюся вниз слезинку на нижнем веке.       момоэ по-детски жмурится, морщит вздёрнутый носик, кладя обе ладони на предплечья рики в тщетной мольбе прекратить, и смеётся.       и лето в глазах у момоэ снова пышит зеленью и своей красотой, тащит рику к себе, поближе, внутрь, вместе, а под кожей у рики — ромашки ромашки ромашки, такие же яркие, как и она сама с момоэ вместе взятые.       и дом всё же у рики есть: хороший дом, тёплый, свой.       и во дворе у него растут ромашки.