двадцать первый

Они встречаются в двадцать первом веке в Нью-Йорке, где-то в глубине темных улиц, хмельные от крови каких-то пьяниц и шумов ночного города. Они не говорят ни о чем - ни о прошлом, ни о морали, ни о влажных поцелуях, лишь касаясь друг друга холодными пальцами, совершенно точно не думая о том, что завтра может наступить. В дешевом мотеле грязно, пахнет крысами и сгнившими половицами, что отдает какой-то ностальгией по Лондону, испанке и чему-то эфемерному, что скребется где-то под кожей. Но никак не выскребется. Джонатан рычит задушено, когда его вжимают в стену, совершенно не рассчитывая силу, да и смысл - у них обоих к завтрашней ночи не будет ни царапин, ни следов укусов, ничего, что доказывало бы, что это все - не сон. Джеффри кусает больно, почти ломает ключицы и зализывает кровоточащую рану почти как пес, что извиняется перед хозяином. Они не говорят ни слова - только жмутся друг к другу, словно в последний раз, словно по утру оба исчезнут, не оставив от себя ни следа. Им до ужаса хорошо, и так же - до ужаса - плохо. Они друг другу - под кожу, в самые кости и даже глубже, и это сложнее, чем слепая ненависть или безмерная любовь. - Я тебя так… - выдыхает Джеффри почти неслышное, куда-то в напряженную спину и в оголенные нервы. Джонатан не замирает, не удивляется, только сильнее подается назад и рычит куда-то в пустоту: - Не смей заканчивать, - и целует так, как никого до этого момента. У них на двоих разное прошлое - со своими смертями, отчаянием и провалами, и совсем не общее будущее. Но - почему-то - Джеффри отвечает на поцелуй безмерно нежно и ласково, и на секунду кажется, что все закончится не пустой постелью и прогорклой грустью. Почему-то - все движения вдруг чувствуются мягкими и теплыми, и Джонатан стонет от ощущений, закусывая губу и разрывая простыни. Он не просит его остаться после - когда постель уже полностью смята, а на Джеффри - кожаная куртка и рваные джинсы. Не говорит о чувствах. И не закрывает глаза. Джеффри собирается молча, насмешливо смотря белой радужкой глаз, и улыбается. Джонатан хочет спросить его - через сколько они еще встретятся, но не успевает - поцелуй выходит жадным и неловко смазанным. - Я все еще тебя, - говорит ему уверенно Джеффри и касается губами лба. Джонатан думает - совсем как покойника. И смеется в тишину опустевшего номера.