Добро пожаловать в Снежную

— Вы очень мило смотритесь вместе — подметила Ирина, взяв в руки узкий стеклянный бокал с светлой пузырящейся жидкостью. Шампанское искрилось и переливалось в тускловатом свете дома. Огонь от камина отражался в идеально прозрачном стекле.

 — Мне конечно очень приятно, но вот моя спутница уже превратилась в помидор — усмехнулся юноша, крутя в руках свой бокал и поглаживая путешественницу по голове.

 Люмин сидела вплотную к Тарталье и изо всех сил старалась выглядеть как обычно, но цвет её лица выдавал смущение. Признаться честно, она и понятия не имела, как надо знакомиться с родителями любимого человека. Девушка готовилась к серьёзному разговору, похожему на допрос, но была удивлена совсем противоположным. Растерялась. — Крошка, тебе налить ещё? — заботливо прозвучал вопрос из уст матери Чайльда. Хотя путешественница даже не притронулась к своему бокалу.

 — Нет, нет, спасибо, не нужно. 

 За окном не переставала бушевать яростная метель. Деревья прогибались под натиском ветра, сугробы разрастались до невероятных размеров, не оставляя видимого клочка земли. Звук ветра напоминал Люмин о Мондшдадте, таком тёплом и родном, где лёгкий поток всегда витал в воздухе, разнося приятную свежесть по округе. Снежная, несмотря на свой пугающий вид, чем-то притягивала, завораживала, удивляла. Климат другой, люди другие, атмосфера другая.

 — Эй, я могла бы сыграть вам на гитаре, раз уж вы слишком устали для болтовни —женщина водила взглядом по молодой паре.

 — Почему бы и нет — Чайльд приятно удивился такой открытости матери перед новым человеком в доме. Но он был несказанно рад, что его матери приглянулась путешественница. Он любил эту сильную духом девушку больше всех на свете, и было бы досадно, если бы его заставляли думать, что он сделал неправильный выбор. Иногда такие мысли проскакивали и без особой причины: учитывая, что в политическом плане двое влюблённых находились по разные стороны баррикад, риском им было даже просто гулять по Гавани. Люди там более серьёзные, чем в Мондштадте, где новость об их отношениях восприняли с восторгом и радостью. Сначала, конечно, повозмущались, но довольно скоро перестали.

 — Я была бы рада послушать — тихо сказала Люмин, прижимаясь ближе к юноше и наблюдая за тем, как женщина элегантно встаёт со стула и скрывается в одной из комнат. — Мам, так дети убежали спать. — А они привыкли что я по вечерам устраиваю концерты, уж слишком мне тут одной скучно, с тех пор как отца твоего не стало. — Чего?! — шёпотом истерично спросила Люмин. — Расслабься, мама так говорит про командировку отца в Инадзуму. Из комнаты вышла Ирина с искусно сделанной гитарой в руках. Музыкальный инструмент был вырезан из тёмного дерева, отливавшего красноватым цветом. Струны тонкие и ровно расположенные. Гитара ничем не отличалась от остальных, просто казалась Люмин очень красивой. Молча женщина приняла удобное для игры положение на стуле и начала отбивать ногой ритм, дабы подстроиться. Зазвучали первые аккорды. Пальцы правой руки быстро перебирали металлические струны, вытягивая ноты из каждой. Мелодия была спокойной и напоминала песни на лире в Городе Свободы — лёгкие и весёлые. Люмин заворожила не столько игра, сколько сама играющая. Тонкие и длинные пальцы с длинноватыми ногтями мастерски создавали приятную музыку, от чего по телу путешественницы прошла мелкая дрожь. Непослушные рыжие волосы были заправлены за уши, но некоторые пряди всё равно свисали вниз, немного закрывая сосредоточенное лицо женщины. По ней было видно, что она получает неописуемое удовольствие от игры на музыкальном инструменте, будто была рождена для этого. Всё таки, эта женщина прекрасна, как и создаваемая ею музыка. Тем временем взгляд Тартальи был прикован вовсе не к матери. Ему нравилось наблюдать за разными эмоциями своей возлюбленной. В тот момент юноша сравнивал её с ребёнком, увидевшим самую красивую картину в своей жизни. Глаза блестели, взгляд не отрывался от объекта наблюдения. Казалось, что путешественницу вот-вот полностью поглотит музыка, и она перестанет чувствовать реальность. Поэтому он вернул её в здравомыслие, погладив по голове. Сначала она дёрнулась, но вскоре пришла в себя и уже не выглядела как загипнотизированная. Чайльд думал о том, что у его матери может быть скрытый талант к гипнозу, но это была всего лишь забавная теория, поднимавшая ему настроение. Последний звук закончил звучать и Ирина подняла взгляд своих карих глаз на девушку. У Аякса на секунду появилось ощущение, что мать как-то слишком хитро посмотрела на его спутницу, но он решил выбросить из головы глупое подозрение. — Это было восхитительно — с восторгом и искрой в глазах сказала Люмин, смотря на женщину. — Рада, что тебе понравилось. Молодой человек, что скажете вы? — с усмешкой спросила мать своего сына. — Прекрасно, как всегда. — Благодарю. Люмин зевнула и подпёрла руками голову. По ней было видно, что ещё немного, и она уснёт прямо за столом. Про Паймон даже говорить не стоит: маленький компаньон уснула на коленях у путешественницы как только она села на стул. Тарталья так же держался из последних сил, щипая свою руку под столом, пока никто не видит. Эта привычка выработалась у него ещё с детства, когда к ним приходили гости и маленькому Аяксу приходилось сидеть с ними до поздней ночи. Мать не единожды ругала его за раны на руках, но её слова ничего не изменили. Люмин так же замечала эту привычку, но вместо того, чтобы ругаться, она целовала каждую маленькую рану на запястье юноши. — Давайте я вам постелю, а то прямо здесь свалитесь спать — предложила женщина, невольно вспоминая про пугающую её привычку сына. — Немного неловко, но мы действительно устали — Чайльд потёр глаза. Ирина встала из-за стола и ушла в одну из комнат. — Ты не хочешь принять душ? — с заботой обратился юноша к своей спутнице. — Если можно, то я бы не отказалась. Люмин аккуратно переложила спящую Паймон на стул с мягкой обивкой и последовала за Тартальей. Комнатой с закрытой дверью в прихожей оказалась ванная комната. Чайльд вкратце рассказал что и как, затем оставив путешественницу одну. Закрыв дверь на щеколду, девушка скинула с себя надоевшую ей за весь день одежду и голыми ногами встала в углубление в полу. Холодный металл неприятно обжигал кожу стоп, заставляя всё тело дрожать от холода. Она покрутила один вентиль крана и сверху на неё полилась холодная вода, из-за которой девушка чуть не закричала, насколько она была холодной. Быстро покрутив второй вентиль, она настроила воду на благоприятную температуру. Струи тёплой воды приятно касались бледной кожи, что являлось самым прекрасным ощущением за весь тот день. На минуту она забыла про лютый холод снаружи, позволяя себе постоять под водой, отпустив все мысли далеко-далеко. Сделав все необходимые гигиенические процедуры, девушка закуталась в полотенце, данное ей Чайльдом. Стоя перед огромным зеркалом, она могла видеть все свои раны и шрамы от многочисленных сражений, но они не казались ей чем-то плохим или некрасивым. Они свидетельствуют о храбрости и готовности вступить в бой. Она быстро оделась в свободную одежду, взятую с собой, и вышла с ванной комнаты, босыми ногами касаясь прохладного пола. В коридоре, опершись о стенку, стоял Тарталья и ждал свою спутницу. — Ты не идёшь в ванную? — зевая, спросила Люмин. — В доме есть вторая ванная, так что я уже. — Оу, понятно. Он приблизился к девушке и оказавшись вплотную к ней, стиснул в объятиях, кладя свою голову на её макушку. Тарталья считал, что не стоит ничего говорить сейчас, что она сама понимает всё, что он чувствует. Они стояли в коридоре и обнимались при тусклом свете, забыв про всё. Этими моментами их жизнь с каждым разом наполнялась всё больше и больше, поскольку Тарталье нравилась тактильность, и Люмин не была против внезапных объятий и поцелуев. Конечно, он делал это не очень часто, дабы не приносить своей спутнице дискомфорт. Путешественница начала засыпать, стоя в объятиях юноши. — Ладно, пойдём — нежно сказал он и повёл девушку в комнату — Мама просила передать тебе пожелание спокойной ночи, так как она сама валилась с ног и пошла спать. — Угу — устало ответила Люмин. В углу просторной комнаты стояла большая сумка, на которой Паймон видела уже седьмой сон. Они расположились на широкой двуспальной кровати с разных сторон. Матрас был довольно мягким, от чего путешественнице было немного непривычно, ведь обычно она спала под открытым небом. Большое одеяло полностью накрыло тело Люмин, уже начавшей проваливаться в мир сновидений. Она легла на правый бок, спиной к Аяксу. Спустя где-то минуту он похлопал её по плечу. — М, что такое? — тихо спросила она. — Я могу обнять тебя? — немного неуверенно спросил юноша. — Ах, да, конечно. Она повернулась к нему лицом и улыбнулась, что заставило Тарталью смутиться, но он всё-таки обнял её и прижал к себе, будто боялся, что её украдут, пока он спит. Молча он поцеловал путешественницу в макушку. Как же он хотел, чтобы этот момент не заканчивался. Чтобы она всегда была рядом с ним. — Надеюсь ты не против завтра покататься на коньках — шёпотом сказал он уже спящей возлюбленной, прежде, чем окончательно заснуть крепким сном.