Спустя несколько тысяч часов.

      Всё началось слишком давно.       Вилле едва помнил тот день, когда впервые встретил Йонне Аарона.       Словно бы много лет назад они пожали друг другу руки, принимая участие в интервью на одном известном телеканале.       Вилле тогда был не в самом лучшем расположении духа. Он сидел в полутемном углу, пытаясь не принимать участие в общих толках о до боли заевших как пластинка заглавных буквах его металл-группы — HIM.       Продолжительная тоска по родному дому, который ему пришлось покинуть ради успеха на музыкальном поприще, сопутствовала день ото дня. Не пытаясь осесть неприятным осадком на задворках сознания, чтобы вымыться оттуда со временем более приятными воспоминаниями о совместных с его группой прогулках по окрестностям Финляндии, она сжигала его изнутри, сопровождая каждое свое появление невыносимой болью.       Может Вилле и пытался казаться всем загадочным и тихим, — именно такое поведение предполагал выбранный им образ, — правду не смогли отменить ни курсы психотерапии ни таблетки ни разговоры по душам с единственным другом Линде Линдстремом, который всегда приходил на помощь, жертвуя временем и силами на поддержание Вилле Вало в столь щекотливом вопросе.       Дни напоминали бесконечный поток несущихся черт знает куда событий.       И, ровно в тот день, когда он зарекся бросить всё, чтобы уехать обратно, случилось нечто невероятное.       Как обычно, Вилле сидел взаперти у собственных переживаний, умело демонстрируя радость от неожиданного звонка рано утром.       Ему сообщили о совместном интервью с финскими группами The Rasmus и Negative.       Хрипло ответив менеджеру, мужчина поиграл желваками.       Хотел он этого, или нет, встречу запланировали несколько недель назад. Потому и тащиться на нее всё равно пришлось бы с кислой миной — довольными щами — значения не имело.       Вернувшись мыслями к полутемному углу, он уже вовсю продумывал обратную поездку, делая вид, что необычайно вовлечен в спор интервьювера и Лаури Илонена, пока совершенно случайно не поймал точно такой же взгляд, как и у него самого.       Напротив сидел Йонне Аарон.       Одетый в светлые, приятные тона, и начесавший на лицо несколько прядей волос, чтобы скрыть курносый нос, парень крутил в руках наушники, изредка поглядывая на представительную даму с телеканала.       Не зная, что на него нашло, Вилле многозначительно округлил глаза и слегка вытянул шею, показывая взглядом на свою сигарету, которую он уже битую минуту крошил в пальцах, мечтая смыться в неизвестном направлении.       Йонне сузил глаза и кивнул на выход.       Затем он провел пальцем по горлу, скорчил морду и вернулся к созерцанию беседы, активно качая головой, чтобы сделать вид будто внимательно слушает собравшихся.       Миге и Лаури палец в рот не клади — лопочут без остановки. Только и успеваешь мотылять головой в разные стороны.       Зато Йонне — другой. И Вилле это сразу заметил.       Весь в мечтах и мыслях, Аарон уж как-то слишком аккуратно избегает дотошных взглядов женщины, делая вид, что постоянно чем-то озадачен.       То в окно посмотрит, то снова вернется к разглядыванию Вилле.       Вало стало неприятно его внимание.       Снова у него не клеится сидеть на одном месте.       Полчаса назад он решил бы, что виновата в этом обстановка, а теперь чувствовал, как его мышцы неосознанно напрягаются, когда блондин скользит своим пристальным взглядом по его дурацким, красным брюкам из вельвета.       «Нафига я их надел? — Думает Вилле, замечая механические потертости на одном из карманов, — «Наверняка, с ними что-то не так, если этот рыжий так усердно на них пялится»?       Рыжий ли? — Странного у него цвета волосы. Ближе к лампе — медного оттенка, у самых кончиков — белые, а у корней и вовсе — серые, будто крашеные.       Конечно, крашеные…       Бог мой, о чем я только думаю»? — Он фыркает и поднимается. — Я отойду.       Йонне следом.       Интервьювер шикает на них, показывая на часы.       — Вы что, с ума посходили? Какие еще перекуры, мать вашу?       — Мы мигом, — Вилле притворился паинькой и расплылся в милой улыбке, хоть и нехринашеньки она такой не являлась. Так, для отвода глаз.       — Ты там поаккуратнее, — Мидж зычно присвистнул.       — Совсем сдурел? — Вилле помотал у виска, внезапно покраснев.       Фух, хвала небесам. На горизонте замаячила спасительная дверь, в которую друзья и просочились.       — Меня зовут Йонне, — Пробормотал парень, неловко беря из его рук сигарету. — А ты, Вилле?       — Ага, — Вилле почувствовал себя хозяином ситуации и начал вести себя более уверенно. Пока, разумеется, не уронил сигарету и снова не покраснел. — По правде говоря, матушке следовало назвать меня Рукожопом. — Он выдавил ухмылку.       — Или мистер красные штанишки? — Йонне изогнул бровь дугой.       — Смеешься что ли? — Вилле выглядел уязвленным. — Я же к тебе по нормальному.       — А я — нет, что ли? — Парень сделал затяжку и нервно стряхнул пепел. — Видать, на полгода мы с тобой тут повязли.       — Всё-таки грезишь совместным проектом? — Вилле озадачился. — Считаешь, мы могли бы сделать что-то интересное?       — Я никогда не знаю, что получу на выходе, — Йонне развел руками, — Полагаю, не мне тебе об этом говорить.       — Смешанные чувства, — Выдавил Вилле, посматривая на нового знакомого, — Я слышал твои песни однако и предположить не мог, каков ты в жизни.       — А я думал, что ты — экспрессивный, больной извращенец с манией величия.       — Хоть кто-то из нас попал в точку, — Он расхохотался. — А я какой?       — Скромный и добрый. — Йонне как-то подозрительно оглядел его с ног до головы. Снова.       — Не знаю, так ли это на самом деле, — С сомнением ответил парень, пряча выбившиеся локоны под шапку. — Я бываю разным.       — На сцене страстный, а в жизни недотрога, да? — Йонне выдавил кислую ухмылку. — Просто я видел, что ты недавно вытворял… Строишь из себя невозмутимую монашку.       — Всё, что происходит на сцене — происходит только на ней. Усёк? — Вилле злобно нахмурился, хоть и выглядел при этом чертовски милым.       От Йонне явно не укрылся этот факт.       — Я буду рад с тобой работать, — Изрек парень, потушив сигарету и направившись в сторону студии.       Вилле поспешил следом…       Прошло довольно много времени прежде чем они отсняли первую половину клипа.       Впереди грезилось завершение, которое встряло в копеечку и конец съемочного «сезона» пришлось отложить до ближайших заморозков.       Это было идеей Вилле — снимать в середине зимы. Так как снег и жуткий мороз всецело импонировали его настроению и тексту выбранной песни.       Йонне не стал спорить с его решением, поэтому они неплохо проводили время в отеле за обсуждением следующей сцены.       Как правило, долгими разговорами там точно не пахло. Чаще всего случалось так, что парни просто засыпали, выбившись из сил или под гнетом мерзкой погоды за окном.       Заунывный ветер носился по трубам и между половиц, нагоняя на съемочную группу неотвратимое ощущение неминуемой катастрофы и тотальной скуки.       Главная же причина крылась в том, что Вилле наотрез отказался отпускать Йонне.       Вало знал: с наступлением весны их дороги могут навсегда разойтись. У Аарона намечались новые проекты, в которых, к сожалению, группа Хим никак не могла фигурировать.       Об этом и стоило поговорить с Йонне однако Вилле старательно оттягивал неприятный для них двоих разговор на более подходящий момент.       Никто, даже он сам, не мог подозревать, какие на самом деле страсти разгораются в фантазии Вилле, которому приходится сотрудничать бок о бок с, пожалуй, самым симпатичным парнем на съемочной площадке.       Да, так оно и было.       Вилле не мог ответить, что на самом деле с ним происходит.       Спевший ни одну оду во славу прекрасного образа идеальной (в его понимании) женщины, он в сердцах отгонял от себя мысль, что, быть может, случилось самое страшное.       А именно — он влюбился в мужчину, с которым проводил большую часть своего свободного времени.       Хотите знать был ли он геем?       — Едва ли…       Сложно предугадать такой момент, когда ты по-настоящему в кого-нибудь влюбишься.       Это можно назвать болезнью, чье лекарство — взаимное любовь.       А без нее лечение будет напоминать хирургическое вмешательство с целью вырезать раковую клетку, которая несет погибель всему организму до ее удаления.       Йонне сам не простак.       Виду не подает, хоть и были между ними эти волнительные паузы и мертвая хватка, в которой Вилле видел единственный шанс прикоснуться к объекту своих воздыханий.       Был и этот чертов, нелюбимый Вало, флирт, когда что бить Йонне по голове, что прижимать к сердцу — одно и то же. Как, знаете, дерганье понравившейся девочки за косичку, пока она не заедет тебе локтем в глаз. Так и здесь.       В общем, — хрень полная, как вы уже поняли.       Единственной вещью на пути к решению, которая помогла бы расставить все точки, — являлась правда, которую Вилле, будучи в здравом уме и рассудке, никогда бы не озвучил Йонне.       Так они и жили, деля друг с другом комнату и обходя острые углы краеугольных вопросов.       Пожалуй, Вилле вовсю принял себя таким, каков он есть, над чем не уставал в открытую смеяться и являть в массы: то он девочка, запертая в теле мужчины, то нежное и ранимое существо, которое остаток жизни потратило бы на то, чтобы петь легкие, джазовые композиции на палубе рейсового корабля, то притащит анальную пробку в гримерку, вовсю глотку рассказывая, как правильно ею стоит пользоваться…       А Йонне просто потешался, сосредоточившись на своем деле. И никого он более в упор не видел.       А тут еще его новая избранница нарисовалась, — пиши пропало. Сетует на нее, мол, во всех отношениях она — дура набитая, а после всего идет и снова держится с ней за ручку, как ни в чем не бывало.       Вилле одолевала настолько лютая ревность, что он видел в юной девушке самого настоящего огнедышащего дракона, сущую, мать ее, уродину, да и как бедный Аарон вообще на такую позарился? Потому что, видимо, не разглядел он в Вилле того самого, с которым ему было бы комфортно и надежно!       Ждал Вилле пикового момента, когда она окончательно явит Йонне свое настоящее лицо. Так и вышло.       Шла последняя неделя съемок.       Вилле приголубил Йонне под крышей, гладя по спине и уверяя, что будет еще сотня прекрасных юных барышень, которые смогут сделать его счастливым. Да что тут вообще говорить? — Вало и сам готов соответствовать этому мифическому персонажу под названием «идеальная любовь всей его жизни», право, его никто не слышит, как всегда.       В какой-то момент Йонне почувствовал неладное и в сердцах оттолкнул от себя товарища.       — Знаешь, мне очень противно. — Изрек он, став необычайно злым, — Неужели, ты решил, что я могу быть тебе кем-то большим, чем просто коллегой, с которым тебе приходится вести совместный проект?       Вилле побледнел.       Но решил играть свою роль до конца, как бы больно ему не было от этого факта.       — Как ты мог вообще о таком подумать?       — Мои чувства редко меня обманывают, — Аарон решил сбавить обороты, потому что и сам не был уверен, что правда на его стороне. Случись обратное — он обвинит Вилле за просто так, разрушив отношения, которые создавались несколько недель к ряду. Плюс — будет выглядеть нелепо.       «Долго ты будешь скрываться, а»? — Свирепо подумал Вало, сжав челюсти. — «Всю жизнь предпочтешь не выкидывать его из головы»?       Да что же он сделает, в конце-то концов? — Не засмеет же его, рассказав их общим друзьям о пикантных секретах своего одногруппника?..       Если это так, то такой поступок будет подлым. И значит Йонне та еще тварь.       — Знаешь, — Проговорил Вилле, изо всех сил стараясь быть спокойным, — Даже если это так, или не так, не все человеческие поступки совершены с одной лишь целью. Если кто-то способен сопереживать тебе больше, чем самому себе, то это не значит, что человек без ума от тебя. Я ясно выразился?       — Более чем. — Йонне скупо отстранился, ведя себя осторожно и надменно. — Я должен попросить у тебя прощения за такие слова. Ляпнул, не подумав.       — Бывает, — Вилле ссутулил плечи, отвернувшись, чтобы немедленно уйти.       Там, где-нибудь в другом месте, он даст волю чувствам, но только не здесь.       — Кстати, — Проговорил он напоследок, поворачиваясь к другу, — Я на твой звонок поставил нашу новую песню, чтобы не перепутать с другими входящими. — Он задумался, — Не знаю, зачем я тебе это говорю. Впрочем, ты держись. Расставание с девушкой — штука неприятная.       И ушел восвояси.       Спустя некоторое время ситуация малость улеглась. Однако, как и в первый раз, Вилле не мог избавиться от чувства незаконченности. То ли диалога, то ли отношений, которые он разыграл у себя в фантазии, то ли еще от чего, не суть, в общем-то.       Так и решил для себя жить тихо, мирно и не отсвечивать, как глубоководная рыба под толщей вод.       Йонне успешно вел свою деятельность. Несколько месяцев к ряду от него ни слуха ни духа.       Вало уже начал было думать, что связь была односторонней, но не уставал питать надежды на продолжение романа за пределами трудовых дрязг.       В интернете он выложил запись: я буду любить тебя вечно. Прикрепил к ней соответствующее аудио. И почувствовал себя в более менее хорошем настроении.       Песню использовал ту самую, под которую снимался клип.       Йонне был у него в друзьях, хоть и вряд ли, как и предполагалось, заметил такой жирный намек в свою сторону.       …Там пелось что-то в духе: «наверное, я ненормальный, хоть и нет особой разницы сейчас, кем мне быть, если я безумно счастлив рядом с тобой»…       Лето нагрянуло незаметно.       Вилле шел по городу, вспоминая их совместную дружбу. Просто брел, не видя перед собой ничего, но слыша противный стук в мозгах «идиот». Именно им он и являлся, если думал, что его мечты когда-нибудь станут явью.       За очередным поворотом его ждал сюрприз, о котором можно было только мечтать.       Вилле не был готов к такому развитию событий, от чего неприязнь тотчас исказила его лицо. Он просто не мог общаться с Йонне, потому что его колотило от ненависти и к нему и к самому себе.       На секунду их взгляды встретились.       Йонне замер на месте.       Избегать друг друга казалось сущей глупостью.       С одной стороны были глаза исполненные тревогой и ожиданием, с другой — отстраненность и улыбка.       Не думаю, что стоит говорить, кому из них принадлежали эти взгляды.       «Я буду любить тебя вечно. — Пронеслось в голове у Вилле. — Мне кажется, если я встречу тебя спустя несколько тысяч часов бог весть знает на какой улице неизвестного мне города, я буду по-прежнему тебя любить, как и в первый день нашей встречи».       — Извините, мы знакомы? — Спросил Йонне Аарон. — Мне кажется, мы где-то могли встречаться…