Бабочки

— ну привет, красная шапочка. — ты кто? — я — серый волк… тэхен опасливо смотрит на чудаковатого парня перед собой. тот одет как обычный деревенский житель: холщовая рубаха и легкие штаны, хотя на деревенщину и не похож совсем. волосы на концах чуть подкрашены, в ушах кольца, тату на всю руку, тело подкаченное — парень явно следит за собой, а лицо! ему бы в айдолы, а не сайгаком по лесам скакать, да бедных ким тэхенов до кондрашки доводить, выпрыгивая из кустов малинника. только вот глаза его пугают немного — желтые, как головки молодых одуванчиков, и тэ мог бы решить, что это линзы такие, но глаза эти еще и светятся тусклым светом, словно позолотой покрыт зрачок. да и в курсе ким, что в лесах местных оборотни водятся, но доселе не встречал ни единого. видимо, пришло время познакомиться с обитателем местной флоры и фауны. волк этот глаза щурит, да губы в легкой усмешке изгибает, глядя на парнишку, что в дремучий лес в новеньких беленьких конверсах поперся, да в дырявых, облегающих как вторая кожа джинсах, комарам на съеденье и зайцам местным на потеху — оборотни в этом лесу не только в волков оборачиваются. так и стоят молча, один другого разглядывая, пока ноздри человека-волка не затрепетали, учуяв что-то, одно ему слышащееся. — ты красивый, омега, — прерывает он тишину. — я, вообще-то, человек и парень, — тэхен возмущенно складывает руки на груди. — м-м-м, и пахнешь вкусно, ну точно омега, — чонгук его будто не слышит, принюхиваясь. — это lanvin, деревня! — тэ чуть наклоняется, постукивая пальцем по своему лбу. — никогда не слышал, — оборотень обходит человека по кругу, оглядывая с ног до головы и задерживая взор на плотно обтянутых джинсами ягодицах, — это растение такое? — это духи! — ким прикрывает попу руками, возмущенно глядя на наглеца, — и прекрати на меня пялиться, не в музее! — духи, не духи… мне без разницы, — желтоглазый разводит руками, не прекращая разглядывать свою будущую пару(!), — ты пахнешь омегой, значит подходишь. — куда подхожу? — тэхен даже руки со своей самой выдающейся части тела убрал, так опешил, — я не самка, слышишь! — конечно, не самка, — гук облизываться, — через твои штаны отчетливо видно член, уж слишком узкие они у тебя, но бедра широкие и мягкие на вид. мне нравится. — я не рожу тебе щенков! — взвывает шатен, бегая глазами по лесу, прикидывая, сможет ли он убежать. — да я и не настаиваю, — чонгук пожимает плечами и кладет свою широкую руку на чужое упругое полупопие, слегка сжимая. тэхен взвизгивает, отпрыгивая от наглого оборотня на добрых полметра. он хоть и гей, да и парень перед ним заставляет слюну во рту скапливаться, но черт его знает, чего ждать от этих оборотней, вдруг он его вообще сожрать решит? бабушка рассказывала ему… стоп. БАБУШКА! — волчара… — чонгук. — чё? — меня чонгук зовут. — а, хорошо, чонгук… — тэтэ выставляет вперед ладони, упираясь в чужую грудь, когда чон опять подходит непозволительно близко, — отпусти меня, пожалуйста… у меня там бабуля одна, а она старенькая и немощная, пропадет же, погибнет без внука… — бабуля твоя на той неделе вожака нашего хворостиной до самой реки гнала за то, что он ее коров напугал случайно, так что справится, — чонгук резко хватает парнишку под колени и, под аккомпанемент чужих воплей, закидывает его себе на плечо, — да и предупреждала она, что ты с характером, а мне как раз такие и нравятся. — п-предупреждала? — как-то жалобно скулит тэхен. — ага, неужели ты думаешь, что я тебя действительно украсть хотел? да черт их знает, этих волков! — ты куда меня тащишь, хоть скажи. — как — куда? в нору к себе и тащу, куда ж еще, — волк хмыкает, слегка подбрасывая худосочную тушку на своем плече — откормить бы его, а то кроме сочной задницы и ущипнуть не за что. — волчара… ой, то есть чонгук, — кряхтит ким, пытаясь хоть немного сдвинуться, на что получает смачный шлепок по мягкому месту и громкое «прекрати елозить», — мне нельзя в нору, я не могу спать на холодном и сыром, я болел в детстве часто! — ничего, я тебя согрею. — в норе-то? как? — трением тела о тело, — чон издает смешок, чувствуя, как парень на его плече напрягается после этих слов. — чонгук-а, — о, как запел! — секс на сырой земле может привести к заболеваниям мочевыводящих путей. циститы там всякие, а у меня почки слабые… оборотень останавливается и опускает крякнувшего от неожиданности парня на землю и, обхватив его щеки ладонями, проговаривает, склонившись к самым губам: — дурачок ты, тэхен-а, — и чмокает в нос с милой родинкой на самом кончике, от чего тот даже теряется, — ты правда считаешь, что мы дикие совсем? ну какие норы? двадцать первый век на дворе, — и разворачивает его на сто восемьдесят градусов, а тот и рот открывает, совсем дара речи лишившись. потому что перед ним возвышается приличный такой коттеджик, обнесенный кованым забором, с прудиком и садовыми качелями. — э-это что?.. — как — что? нора моя. не нравится? — шутишь?! — тэ ошалело оглядывает каменные дорожки и гладко подстриженный газон с редким вкраплением кустовых роз, — это… вау… волк хмыкает, нажимая на кнопку дистанционного пульта в кармане брюк и, дождавшись, пока ворота начнут разъезжаться, потянул притихшего мальчишку за собой. — и что мы делать будем? — спрашивает сидящий за большим дубовым столом тэхен, когда переодевшийся в обычную футболку и шорты чонгук ставит перед ним чашку с какао и садится напротив. — что будем, — оборотень картинно хмурится, делая вид, что серьезно задумался над вопросом, — для начала понюхаем друг друга под хвостом, для полного погружения… — ким давится какао, сильно закашлявшись, аж слезы из глаз брызнули. чонгук тут же подлетел к нему, чуть похлопывая по спине и протягивая чистое кухонное полотенце. — да шучу я, ну что ты! — гук качает головой, поджимая губы, — вот ты, вроде, взрослый парень, а ведешься на всякую ересь. — да кто же вас, волков, знает! — тэтэ вытирает выступившие слезы и надувает губы от обиды. — иди сюда, — чон перетягивает насупившегося парня на свои бедра и приподнимает пальцем его подбородок, заглядывая в глаза, — тэхен-а, ну посмотри на меня, разве я тебе совсем не нравлюсь? ким краснеет от этих слов, но в глаза смотрит, а те уже и цвет поменять успели, из одуванчиково-желтых в обсидианово-черный превратились. — ну, не нравлюсь? — нравишься, засранец… — шепчет, отворачиваясь, все-таки не выдержав чужого взгляда, а чон улыбается с его слов, явно довольный. — вот, так бы сразу! а то «я не омега, бе-бе-бе...», — волчара откровенно глумится, а возмущенный такой подъебкой тэтэ и рта не успевает открыть в ответ, потому что чужие губы очень мягкие, а чужой язык слишком проворный и наглый… ну, бабушка, ну, выдала! а ведь она обещала тэхену, что если тот не возьмется за голову, то выдаст она его замуж, как девицу красную. не обманула. домой тэхен вернулся только на следующий день. с меткой на шее и больной задницей, но довольный, как кот, налакавшийся сметаны. волк его всю ночь любил и вылизал всего, от макушки до пят, и покусал за все места, за которые можно и нельзя было, а потом опять вылизал. а еще узел этот! интересная штука оказалась — приятная, до поджавшихся пальчиков на ногах. не прогадала бабуля, хорошую пару внуку подобрала!