Я ждал

Когда больше не зачем чего-то ждать, на том самом месте образовывается пустота. Шли годы. Время неумолимо для человека, всегда идет вперед и никогда не останавливается. Не дает передышки. Люди взрослеют, старятся, обращаются в прах. И всему виной время, такое неумолимое и постоянное. - Бабушка, бабушка! – Крик маленькой девочки сотряс, кажется, несколько соседних деревень. – Бабушка! - Мисаки! Дурья башка, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не ходила в этот лес. – Она ворчала, хотя понимала, что все это спектакль. Старая, дряхлая старушка совсем не против… Просто воспоминания колются так больно, так… колко. - Прости, - только и сказала девочка, подбежав к своей бабушке. Сразу же крепко-крепко обняла, так что у старушки невольно перехватило дыхание. Воспоминания… Мисаки. Ты напоминаешь мне одного человека. - Просто я тоже хотела увидеть… Призраков и духов, как ты. – Бормотала темноволосая девчонка, отпустив бабушку. – Я ведь никогда не забуду тот рассказ. И всем его расскажу! Правда-правда. - Не стоит, дорогая, - женщина устало присела на ступеньку крыльца. – Это просто маленькая сказка. Красивая детская сказка. Но от этих воспоминаний лишь слезы текут с новой силой. От этих воспоминаний хочется бежать, спрятаться, чтобы сердце больше так не билось. И в то же время с этими воспоминаниями хочется жить. Самые горькие и самые счастливые. Когда-то я была молода. Когда ушел Гин, я поклялась, что никогда больше не вернусь сюда. Не хотела тревожить старые раны. Уехала в город, в Токио. Нашла работу. Появилась даже семья. Но маска – то единственное, что осталось от моего Гина – все время напоминала о той нелепой случайности. О том кратком мгновении, что я провела в объятьях, таких теплых и необходимых. Единственных в своем роде. - Я устала, дорогая Мисаки. Иди к дедушке, а я прилягу. – Пробормотала Хотару, поднимаясь с протяжным вдохом, со ступеньки. Время неумолимо. Мы над ним не властны - жаль. Я не заметила, как гладкая кожа скрылась под слоем морщин. Как глаза, когда-то темно-темно-синие стали тускло-голубыми. Я перестала ощущать время. Ведь, когда ничего не ждешь, время тебе и не нужно. Тебе не нужно ничего. Старая женщина поднялась в свою комнату и закрыла дверь слабыми, дрожащими пальцами. Вздохнув, почти обреченно и тихо, она подошла к сундуку, старому сундуку. Я никому не позволяла смотреть на нее. Никому, кроме себя.Слишком личное, слишком давнее. Слишком любимое. Это только мое напоминание. О той нелепой случайности. Дрожащими пальцами Токагаву открыла замок и достала тот самый предмет. То напоминание. Я сберегла ее, видишь. Но скоро, совсем скоро… Я уже чувствую дыхание, то самое холодное, сковывающее дыхание у себя на шее. Подожди, Смерть, я хочу последний раз взглянуть в зеркало. Тонкими пальцами женщина прикрепила маску на лицо. Осторожными мелкими шажками, будто боясь разбудить кого-то, она подошла к зеркалу. Я помню себя такой. В тот день. Это – не я. Не настоящая. Тонкие костлявые руки, аккуратно лежат на маске, шея вытянулась и похожа теперь на лебединую, только сморщившуюся. Мама, ты так боялась, что я растолстею от неправильного режима. Но нет, все хорошо. В углу послышалось какое-то клокотание, будто кто-то шипел, поджидая старшую Токагава. - Еще чуть-чуть. Я только прилягу, - проговорила женщина, почти на ощупь добираясь до кровати. Сначала она села, так медленно, как никогда. Затем, аккуратно, чтобы не помять простынь, легла. – Теперь все. - почти неслышный шепот в тишине комнаты. Тук-тук. Сердце почти неслышно бьется, оно тоже, как и его хозяйка знает, что это его последние секунды. Тук-тук. Тук-тук. Тук… Темнота и никакой боли. Первые несколько секунд были самыми страшными. Веки открываются, но ничего не видно, будто она ослепла. Хотелось вскрикнуть, бежать, но голоса не было. Затем появляется слабый мерцающий свет, и она сразу же идет к нему. Просто потому что так надо. Просто потому что хочет. Мерцаний все больше. Разноцветные светлячки всех цветов радуги мерцали все чаще, так часто, что появилась картинка. Тот самый лес, где пахнет прохладой и немного тиной. Тот самый лес, откуда доносится музыка карнавала призраков. Тот самый лес и… - Малявка, я ждал тебя. – Он улыбается. Она почти никогда не видела его улыбки, ведь он всегда носил ту маску. Дыхание у нее перехватило, столько слов, столько радости, что хочется стиснуть его в объятьях, но какая-то часть Токагавы боится, что он исчезнет. Снова. - Гин, - на глаза наворачиваются слезы. – Ты… я… - Она не знала, что сказать. Просто слова путались, метались в голове. Но Гин не собирался слушать долгих речей. Мягко сняв с лица девушки маску, он пододвинулся так близко, что их носы соприкоснулись. Он такой же, как прежде. Такой, каким был в тот последний день. белые волосы слегка растрепаны, желто-зеленые глаза играючи, как кошачьи смотрят в темно-синие глаза Хотару. Да так, что по телу мурашки бегают. - Ждал… - Только и произнесла девушка, чувствуя, что молодость, утерянная много лет назад, вернулась. Руки сами потянулись к его воротнику, сами собой и губы нашли его. И все, как и тогда. Только нет преград - все разрушены. И этого момента каждый из них ждал вечность. И совершенно не важно, что для этого момента каждому нужно было прожить свою жизнь... И умереть. В лесу мерцания светлячков, там, где все началось, там же все и закончилось.

- Возьми меня за руку. - Ага.