Любовник смерти

Мне снова снился чёрный дракон. Он печально смотрел на меня. Будто отчаявшись достучаться до сознания Тома, пришёл ко мне за сочувствием и участием. Я прикоснулся к его морде. Чешуя была твёрдой и тёплой. Горячее дыхание опалило мою руку на мгновенье. Я погладил дракона уже смелее, касаясь ноздри. Она была покрыта совсем мелкой чешуёй, и я подумал, что это место у драконов является уязвимым. Дракон принюхался ко мне с удовольствием, будто удостоверившись, что я это я. И прикрыл свои красные глаза с вертикальным зрачком. От него исходила мощная сила. Привлекательная, которая завораживала и притягивала. Дракон приподнял крыло, и я сел под его горячий бок, приваливаясь и ощущая гулкое биение сердца. Меня аккуратно накрыло крылом, и я, оказавшись в темноте, тепле и безопасности, уснул, чтобы проснуться у себя в кровати. Рядом разметался Том. Ему что-то снилось. Он прижимал меня к боку в том же жесте, что и его дракон. Может он и ему снится, но Том не помнит снов? Не знаю. Но время принимать аниформу пришло. Я не мог сформулировать своё ощущение по этому поводу. Просто знал, что так надо. Я выбрался из тёплых объятий Тома и пошёл в ванную. Надо найти место силы, думал я, сидя в горячей воде с травами. Добби что-то там снова наворотил. Такое, чтобы было где развернуться огромному ящеру. Зелье для оборота готово. В помощники возьму Сири, он два раза провёл меня через этот ритуал. Только вот дождусь, когда гоблины восстановят браслет-накопитель. Но помимо него у меня есть и Старшая палочка. В ней тоже есть кристалл накопитель и он полон. Интересно, почему он не сработал, когда меня приклеило к алтарю? Я не был так истощён, как показалось мне и Тому? А ещё я подумал, что устал и хочу на остров. Просто окунуться в море и не делать ничего. Выжечь из себя холод зимы, проблемы и заботы, лёжа на солнце. После ванны я пошёл в зал и тренировался сегодня исключительно магией. С палочкой, кольцом и без всех фокусаторов. Только моё тело и магия, что течёт сквозь него, искрится на кончиках пальцев. В медитации я обнаружил три момента. Моё ядро подросло. Причём резко. Это из-за вчерашнего опустошения? Неужели экстремальные ситуации заставляют ядро расти? Что же тогда будет с ядром Тома, которое, я уверен, больше моего, когда он примет своего зверя и обернётся? Ведь это точно будет на грани магических и физических сил. Он станет просто самым великим магом со времён Мерлина! Также моя истончившаяся связь с Певерелл-кастл налилась силой. А ещё к пучку нитей фамильяров и домовиков прибавился жгут новых связей. Домовики Певерелл-кастла! Я прикоснулся к этому жгуту, свитому из тонких серебристых нитей, и он запел. Я плеснул в него силы щедрой рукой. Им сейчас нужно. Потом напитал и других своих подопечных, полюбовался на тоненькую красную ниточку Маши. И вышел в реальный мир. Том сидел передо мной, скрестив ноги. — Ты дал доступ в поместье Эрлингу? — Мы всегда начинали свой утренний диалог без приветствий, будто продолжая вечерний. Будто не было между нами секса, стонов, признаний и ночной тишины. Всех моих снов и утренних занятий. Будто мы не расставались ни на секунду. — Да, — Том сидел передо мной расслабленный и рассматривал меня, слегка наклонив голову. — Спасибо. Мне опять снился твой дракон. Пора им заняться. — Пора. — Я подумал, что надо найти место силы для ритуала. Родовой зал для этого не подходит. Даже такой большой как в Певерелл-кастле или в Хогвартсе. — Есть такое место. Стоунхендж. Древнее капище. Круг ста алтарей. — Ста алтарей? — Когда-то их было именно столько. Каждый последний потомок угасающего рода ставил родовой камень в круг. Чтобы предкам не было скучно. И чтобы туда могли прийти те, у кого нет рода и найти там свой. Потом эту традицию забыли. А сейчас она, скорее всего, под запретом. Я тоже подумывал поставить там свой родовой камень со временем. Думая, что на мне все рода, что есть во мне, пресекутся. — Это… красиво, — я был поражён открывшейся информацией. — Почему ты решил, что на тебе род прервётся? — Потому что до того, как появился ты, мне никто кроме меня самого не был нужен. Сейчас я смотрю на ситуацию немного иначе. — И как же? — Я бы не отказался от сына с зелёными глазами. Я был шокирован. Сына? Том хочет, чтобы у нас был ребёнок? — Том, мы практически бессмертные. Я… не готов пережить своего ребёнка и вообще пока не готов. К ребёнку. — Ну, я лишь рассматриваю такой вариант. На самом деле мне кроме тебя никто не нужен. Ты составляешь мой мир. Но если этого захочешь ты, то знай, я не против. А я представил себе малыша с шоколадными глазами, белой кожей и завитками тёмных волос. Такого, каким я видел Тома в маггловском приюте в воспоминаниях Дамблдора. Красивого, умного, только не такого холодного и собранного. А счастливого и беззаботного. Как Гарри. И понял, что Том имел в виду. Может детям мы сможем компенсировать то, что сами недополучили… Я потом вспомнил, о чём мы говорили. — Возвращаясь к дракону. Ты готов? — Чтобы победить дракона, надо им стать, — улыбнулся Том. — Так что да, морально да. Думаю Имболк будет хорошим днём.Только надо высчитать наиболее удачный час с точки зрения положения звёзд. — Имболк? — Конец цикла и начало нового. Праздник огня. Великой мудрости цепь перерождений, что следует извечным порядком, созвучным самому мирозданью. Очередной поворот огненного колеса жизни. Символ возрождения и пробуждения земли. — Глаза Тома загадочно мерцали. Я засмотрелся на него, вибрируя в такт тихому вдумчивому баритону. — Он идеален для принятия такого огненного зверя, как дракон. — А тебе снится твой дракон? — Нет. — Ты можешь не помнить снов? Мне иногда кажется, что снится. Том пожал плечами. — Это ты у нас пифия, не я. Пошли завтракать. — Пошли. Мы встали. Том привлёк меня в объятия, принюхался ко мне, как дракон из сна. Провёл носом по виску. — Я скучаю по тебе, если не вижу хотя бы пять минут. Я рос в темноте, как Дьявольские силки. А потом влюбился в свет. И хотя ты иногда обжигаешь, я всё равно вновь и вновь стремлюсь к тебе. Следую за твоим светом.