Любовник смерти

Я пришёл в себя резко, как от толчка. Неровный свод пещеры, теряющийся в тёмной высоте. Мигающий, путающийся в порывах ветра свет факелов, плеск близкой воды. Сыро и промозгло. Холодно, как в моих снах. Я даже не сразу понял — сон это или явь. Под спиной ощущалась твёрдая каменистая поверхность. Руки, связанные за спиной, были болезненно вывернуты, давили на поясницу и затекли. Слишком детализировано для сна. Или видений, что устраивала мне моя Госпожа. Надо мной нависло изборождённое рытвинами шрамов лицо Грюма. Твою мать! Он улыбнулся. Я вздрогнул от такого зрелища. — Лордик пришёл в себя, Аль. Рядом со страшной рожей Грюма возникло благообразное лицо Дамблдора. Это смотрелось ещё страшнее. Контраст между внешностью и внутренней сутью был настолько разительным, что такая двуличность пугала. А потом маска доброго дедушки пошла трещинами и отвалилась, как короста. Хищные черты лица, холодные изучающие глаза, сжатые в полоску тонкие губы, трепещущие крылья крючковатого носа. Он вперился в меня глазами. А потом воскликнул: — Ты посмотри, и сейчас, без артефактов, не даёт себя читать. Кто же ему щиты ставил, этому щенку?! — и ощутимо пнул меня носком остроконечного ботинка в бок. Бледная Госпожа их ставила, старый ты дурак! Вот умный же вроде, но в то же время глуп как пробка. Я почувствовал подступающее ко мне боевое бешенство и мучительно застонал, пытаясь его обуздать. Мне нужна трезвая голова. Убивать этих двоих нельзя! Я призвал в памяти картинку с кладбища, где толпа забрасывает Дамблдора землёй с моей могилки. Это было весёлое зрелище. Тень, что стояла за моим плечом, отступила. — Стонет как шлюшка. Аль, я его хочу. Заебался я тут сидеть без секса, — подал голос Грюм. — И надо узнать, что в нём такого, что он самого Тёмного Лорда захомутал. Может у него там поперёк? Тот отродясь никогда ни с кем не то, чтобы не сходился, а больше пары раз не трахался. Интересненько. Откуда такие подробности? Так мой Тёмный тот ещё потаскун оказывается. Был. Но этот вопрос я с ним ещё обсужу. Я почувствовал, как натянулась почти неосязаемая нить связи. Но как? Все артефакты с меня сняты. Вне медитации это было странно. Как прокол сознания. Прокол мне сейчас нельзя — я буду совершенно беспомощен. Я заметался и сжал зубы. Палец на месте татуировки закололо, как от прилива крови в отлёжанную конечность. Моё зрение на миг раздвоилось. Я одновременно был в двух местах и ощутил Тома так, как если бы я был им. А потом эта двойственность сознания схлопнулась, оставив за собой ощущение пустоты и брошенности. — Ишь, задёргался, — довольно хохотнул Грюм. — Не бойся, тебе понравится. Дамблдор не обращал на слова Грюма никакого внимания, внимательно рассматривая меня. Как будто я новый, неизвестный науке вид. — Как вы чувствуете себя, молодой человек? — вдруг спросил он с искренней заботой. Я выпучил от удивления глаза. Мне даже не надо было играть вид тупого, испуганного и недалёкого лордика. Его вопрос прозвучал настолько дико в этих обстоятельствах и этом антураже, что я бы в любом случае не удержал лица. Интересно, какой ответ он ожидал от меня услышать? Я похищен, лишён всех артефактов, связан и в антимагических наручниках, судя по ощущению пустоты и неполноценности. Страннее бы прозвучал только вопрос про погоду или котировки на бирже. Игнорировать этого ублюдка было единственным правильным решением. Я уставился в потолок с отрешённым видом. И ощутил резкую боль в рёбрах. Грюм пнул меня от души своей деревянной ногой. Да что ж они доколебались до моих боков?! И бьют всё время в одно и то же место, жмыры недоделанные. — Отвечай, щенок, когда тебя спрашивают! — Аластор, не усердствуй, — мягко сказал Дамблдор. От тона его голоса меня передёрнуло. Дедуля откровенный психопат. — Ему ещё служить приманкой Тому. Пока я не решил, где назначить встречу, сильно калечить его нельзя. Реддл может потребовать предъявить своего лордика живым и здоровым. — Он постучал себя длинным пальцем по сухим губам. — Надо отправить ему сову с условиями, локоном этого красавчика и зеркало для связи. — Думаю его рабочий рот и аппетитная задница на товарный вид не повлияют, — похабно ухмыльнулся Грюм и поправил потяжелевший член в штанах. Кто о чём, а вшивый всё о бане. Не замечал в прошлой жизни такого ража у Грюма. Хотя, скорее всего, я просто его не знал, как и Дамблдора. — Это как хочешь, только не шумите. Я ещё хочу изучить артефакты, что снял с него. Некоторые крайне интересные, — и поковылял в сторону палатки. Да, проклятие от кольца он все же подцепил. Одна рука была чёрной и скрюченной. Он обернулся. — И смотри, рот ему не порви! — Задницу значит можно, — хмыкнул Грюм. Меня снова начало накрывать бешенство. Два козла! Один старый, второй похотливый. Уверенность в том, что воздержусь от убийства, таяла. Грюм толкнул меня ногой в многострадальный бок, перекатывая лицом вниз, а потом, играючи, поднял за шкирку, удавливая воротом пальто. Я даже не мог облегчить давление руками, они были связаны за спиной. Поставил меня на колени и потащил волоком на другую сторону островка. Камни впивались в голени и колени, рвали ткань джинсов и кожу в местах давления. Оттащив меня в полутень, за палатку, которую я мельком рассмотрел, Грюм утвердил меня на коленях, не выпуская воротника и не давая опуститься. И ласково заглянул в глаза. — Давай без фокусов! Укусишь — выбью зубы. Сосать тебе не привыкать. Я, конечно, не такой красавчик, как твой Лорд, но размером Мерлин не обидел, — и он начал судорожно одной рукой расстёгивать ширинку на штанах. Я достиг точки кипения. Моё трезвомыслие выгорело в бешенстве, что накрыло меня как буря Ершалаим. Тень, снова возникшая за плечом, склонилась и обняла меня, поглощая. Внутри забесновалась сила, натягивая искусственный барьер антимагических наручников до предела. В ушах тоненько зазвенело. А потом с хлопком лопнули путы, звякнули наручники, мелкие камешки и пыль поднялись в воздух и зависли. Озеро, наполненное инфери, начало медленно, но неуклонно вращаться вокруг островка. Магия бушевала вокруг. Грюм выпустил меня и отпрянул, судорожно шаря в кармане пальто. Меня подняло с колен, я завис в воздухе напротив него. Бьющая из меня сила заставила раскинуть руки, откинуть голову в пароксизме судорожного состояния, выгнула тело дугой. Я себя не контролировал совершенно, став проводником рвущейся из меня сущности. Озеро вращалось всё быстрее. Его воды засветились фосфоресцирующим светом, подсвечивая пещеру психоделическими красками. В воде мелькали вытянутые тени инфери. Волосы расплелись и зашевелились вокруг меня, как живые. Из ногтевых лунок полезли когти, кожа стала влажной и холодной, за спиной затрещала ткань пальто. Я задрожал от болезненной трансформации. Жнец, лишенный всех преград, пришёл в этот мир. И мир дрогнул. Грюм трясущейся рукой направил на меня палочку. Я посмотрел ему в глаза. Сейчас, лишённые выгоревшей линзы-медузы, разного цвета — они пугали сами по себе. Зелёный отчётливо светился в полумраке, чёрный же был абсолютно и беспросветно мёртв. Вся гнилая суть Грюма, все мысли и мыслишки предстали передо мной как на ладони. Совершенно не защищёнными и неприглядными. Он откинул палочку и закричал, хватаясь за виски, падая на колени. Искусственный глаз вращался как бешеный. Из второго, живого глаза потекла кровь. Я ощутил угрозу справа, резко махнул рукой, но не смог выбить палочку у Дамблдора, развернулся к нему в воздухе, чтобы принять заклинание на щит. Но палочка дала сбой. Ха! Та моя дурацкая шутка, что я наложил на палочку в самом начале своего пути здесь, возможно спасла мне жизнь. Я упёрся взглядом в ошалевшего от такой неудачи Дамблдора. Ломая его ментальные щиты, продираясь, жестоко и бесцеремонно вламываясь в сознание. Его глаза расширились от ужаса, зрачки сжались в мелкие точки, он пошатнулся. — Истинный Певерелл… Любовник Смерти… — выдохнул он обречённо, а потом вскрикнул, потому что я усилил ментальный нажим. Его руки царапали собственное лицо, будто он пытался выцарапать меня из своей головы, из своих мыслей. Визжал он при этом как поросёнок под ножом. Я испытывал ни с чем несравнимое наслаждение от этого визга и с ужасом понял, что не удержу жажду убийства. Ещё одно усилие, и мозги у паука просто выгорят и спекутся. В этот момент вспыхнул радужный портал, и между мной и Дамблдором возник феникс. Я обратил свой взгляд на птицу, и Жнец резко отступил, затих, закуклился. Фамильяр подействовал на меня как Умиротворяющий бальзам на истеричку. Гася бешенство и жажду убийства. Ещё не полностью контролируя себя, я опустился на землю. Призрачные крылья за спиной сложились. Дамблдор, лишённый моего взгляда и ментального вмешательства, закатил глаза и грузно осел на землю; с тихим шорохом осыпалась пыль, раскатисто упали камешки. Магия свернулась и затихла. Вращение озера медленно и неторопливо сбрасывало обороты. Я осознал себя стоящим на трясущихся ногах. Под ногами валялся неаккуратным мешком беспамятный Дамблдор. Левее скулил осевший на колени Грюм, растирая кровь по лицу. Фоукс сел на моё плечо, потираясь раскрашенной головкой о мою скулу. Я автоматически почесал его под шеей. Боевое безумие отпускало. Тень Жнеца не маячила больше за спиной. Слегка пошатнувшись, я провёл трясущейся рукой по распущенным волосам. Собрал и скрутил их в пучок, заколов стилетами, чтобы не мешали. Надо найти свои артефакты, упокоить Петрификусами Дамблдора и Грюма. На Дамблдора ещё и наручники надеть антимагические, должны где-то около Грюма валяться, и срочно просить феникса перенести меня к Тому. Тот, наверно, с ума сходит. Как бы не пришиб меня от избытка чувств. Вдруг раздался дикий грохот, и я совершенно автоматически накрыл весь островок куполом щита. Глухая стена справа вспучилась, а потом взорвалась каменным крошевом. В образовавшееся отверстие протиснулся огромный чёрный дракон. Упёрся в меня взглядом рубиновых глаз, а потом страшно зарычал, вызывая вибрацию в ограниченном пространстве и обрушение сталактитов с потолка. Они каменным дождём посыпались в озеро и на островок. В один взмах дракон оказался на островке, ломая щит, укрывая меня крыльями. Я, прижимаясь к его горячему боку, слышал стук камней по мощной спине и перепончатым крыльям. Когда наступила тишина, которую прерывали только тонкий скулёж Грюма и глухие удары сердца дракона, я слегка отодвинулся от безопасного бока и потянулся к нему мысленно. — Том! — пауза всё длилась. Но вот дракон шевельнулся, и я услышал глубокий низкий голос в голове: — Харон… — Возвращайся, пожалуйста. Меня на мгновение обожгло жаром, потом окатило холодом, и мир будто схлопнулся, сошёлся в одной точке. И вместо огромного огненного ящера рядом оказался Том. От облегчения мои ноги подкосились, и я рухнул в протянутые ко мне руки. — Том, — всхлипнул я. — Всё хорошо, Харри, всё в порядке. Я рядом, — Том покачивал меня, крепко обняв, утешая. Я цеплялся за него, как за соломинку, боясь выпустить из рук. Боясь, что это просто галлюцинация. — Ты пришёл! Я чуть не убил их, Том! Жнец вырвался наружу! Если бы не Фоукс, я бы изничтожил этих тараканов! Они хотели тебя шантажировать мной. За что?! Что такого нужно сделать, чтобы позволить себе шантажировать кого-то жизнью и здоровьем его близких? Это так больно! — Никто не имеет права делать тебе больно, — сказал Том, проведя по моему лицу ладонью. Утверждая свою реальность, заземляя меня. — Никто! — Кроме тебя. — Кроме меня, — кивнул он. Это точно Том! Я обнял его и зарыдал.