Любовник смерти

Сзади на меня напрыгнул огромный пёс, заставляя взвиться свечкой вверх. Последующий выброс адреналина загнал меня на дерево. Немного отдышавшись, я на полном серьёзе рассматривал вариант того, как бы половчее пометить скачущего внизу Сириуса мочой. Он явно радовался своей шутке, придурок. А я от страха чуть из шкуры не выскочил. Но потом вспомнил, что я быстрее, гибче, и когти у меня очень острые, и пошёл в атаку. Мы гонялись друг за другом минут двадцать, пока не выкатились рычащим клубком из кустов на пляж. Меня выдернула из жёстких объятий, клацающих зубов и скребущих лап за шкирку сильная рука. — Хватит! — Том основательно встряхнул меня, наподдав ногой Сириусу с таким наслаждением, что я не удивился бы, если он в этот момент кончил. Сириус, скуля, кубарем откатился в кусты. — Возвращайся! Я встал и отряхнул руки от песка. Из кустов вышел помятый Сириус. — Ты, — я ткнул в него пальцем, — испугал меня до заикания. А ты, — развернулся к Тому, — чего мной командуешь? Сколько хочу, столько и буду в теле пантеры! — Вообще-то, ты обещал покатать Гарри на метле. И он ждёт, отказываясь купаться. Хорошо, его шелудивый крёстный немного отвлёк, пока не услышал, что ты завываешь в кустах, как Кентерберийское привидение. И умотал к тебе, как сука на случку, бросив крестника. Упс. Мы виновато переглянулись с Сириусом, и я пошёл в сторону бунгало. Дома у меня метлы не было, надеюсь Лили захватила с собой из менора, зная страсть Гарри к полётам. Том дёрнул проходящего меня, зло поцеловал, а потом оттолкнул. Как он заставил уговаривать его пойти на остров, я помню. Теперь пусть он меня уговаривает его простить за патологическую ревность. Я обиделся. Хотя закончится всё как всегда, одним и тем же. Грандиозным трахом. Метлу мама захватила. Мне выдала её Тинки, когда я спросил. Я посадил Гарри, который потрошил набор Лего на веранде в обществе Шессы, перед собой, и мы полетели в сторону пляжа. Тони плавал на глубине. Том сидел с коктейлем в кресле под зонтом, рядом с Лили. Сириус плескался на мелководье. Над водой я осмелел и прибавил скорости. Гарри просто завизжал от восторга. Он цепко держался за древко и интуитивно телом повторял все мои манёвры. Я даже заложил несколько виражей. Да, наше с ним умение летать на метле — сродни инстинктам. Малышу ещё двух лет нет, а он держится на метле лучше Гермионы во взрослом возрасте. Всё, что хотел Гарри — это быстрее, выше и ещё. Если бы не две пары глаз, следящие за нами с берега, я бы ему уступил. Но смог уговорить отложить метлу и всё же поплавать. На метле мы и в меноре можем полетать, а вот моря там нет. Гарри аргументы признал стоящими, и я, приземлившись на пляже, передал его Лили. Мама натянула на лягушонка нарукавники, панамку и отправила к крёстному звонким шлепком по попе. Тот лежал в воде у берега и лениво пропускал песок сквозь пальцы. Увидев Гарри, Сири вскочил, закружил его и потащил поглубже. Учить плавать. Метла жгла мне руку. Я хотел сесть на неё и отдаться безумию. Но не стал. Отдал её Добби и плюхнулся на шезлонг. И если на Тома я был ещё в обиде и мог нарушить его запрет на полёты, то маме и так предстоят впечатления от рассказа про Дамблдора. Не хочу по такому незначительному поводу заставлять её нервничать. — Харри, — мама подошла ко мне, протягивая браслет. Потом наклонилась и чмокнула в макушку. — Вечером вы мне, наконец, всё расскажете. Тем более, мы тут все собрались. Я посмотрел на неё умоляющими глазами. — Я дала вам достаточно времени, чтобы вы отдохнули и пришли в себя. И Умиротворяющий бальзам у меня с собой. — Лили, я всё расскажу, не дави на него. Вечером за ужином это действительно удобно будет сделать, — вставил реплику Том. — Хорошо. Пошли купаться? Трансфигурировав одежду в шорты, я взглянул на Тома. Он покачал головой. И мы с Лили пошли спасать Гарри от Сириуса и примкнувшего к нему Тони. Эти два… папаши наколдовали головной пузырь малышу, сняли с него нарукавники и пустили плавать на глубине. Благо, Гарри не пугливый. И страховали его с двух сторон. Но Мерлин знает, как магия ребёнка отреагирует на сторонние чары в моменты яркого эмоционального состояния. Лили прописала папашам Жалящего и, выловив вырывающегося Гарри, понесла на берег. А я поплыл на глубину. Раскинул руки и ноги и залип на звенящее синее небо надо мной. Некоторое время надо мной летал Цербер. Но потом и он пропал. Волны легко покачивали меня, все мысли пропали, дыхание замедлилось, веки потяжелели. Я остался один на один с миром. В синем безмолвии. С восхитительной пустотой на месте мыслей и чувств. Это было то редкое, бесценное состояние нирваны, к которому некоторые стремились десятилетиями, сидя на вершине горы, перебирая чётки или выводя кистью свой идеальный иероглиф. Я глубоко вздохнул и вернулся. Оставив там, в небытие, всё пережитое. Чуть приподнял голову и увидел Тома, болтающегося невдалеке. Увидев, что я очнулся, он подплыл, собственнически притянул меня к себе, ткнулся лбом в висок. Его тело под руками ощущалось восхитительно. Хотелось водить по нему подушечками пальцев, сжимать, гладить, пощипывать, лизать. — Ты уже не обижаешься? — Я забыл за что. Поэтому нет. Не обижаюсь. Я сломал тебе твою маленькую игру? — Я затею новую. Ты не замёрз? — Том потёрся носом о скулу, легонько дунул в ухо. Прикусил мочку. И я понял, что его рука уже в моих шортах, по-хозяйски оглаживает ягодицу, слегка сжимая её. — Тёмный, ну вот как тебе это удаётся? Я моргнул — твоя рука у меня в штанах. Второй раз моргнул — уже лежу на спине. Третий раз моргнул — ты уже во мне. — Я бы из тебя не вылезал. Но дела, заботы, захват мира. Все эти раздражающие мелочи в жизни Тёмного Лорда. Так что ты моргай чаще, — и сжал руку. Я легонько застонал. — Ну и как мы будем выходить из воды? — Обними меня крепче. Несколько мучительных мгновений, и мы шлёпнулись на кровать в нашем новом доме из чемодана. Кровать, кстати, шикарная. Денег я на неё не пожалел. — Том, нам сегодня надо рассказать всё про старикашку и его приспешника. Да и наши спонтанные каникулы подходят к концу. — Угум, — Том неспешно целовал мою шею, слегка прикусывая. — Ты хоть бы на нас Осушающее бросил. Я так страшусь этого суда… — Почему? — он приподнял голову, посмотрел мне в глаза и щёлкнул пальцами. Кожу неприятно стянуло от чар. — Опять всколыхнётся вся эта грязь. — Любимый, через это надо пройти. — Я знаю. Но так не хочется. О, Мерлин, что ты делаешь?! — Сую в тебя пальцы. Ты там внутри горячий, шелковистый, узкий. Это просто потрясающие тактильные ощущения. И ты так порочно обхватываешь меня. Схожу с ума от этого, балансирую на грани. Я люблю преодолевать твоё тугое колечко. Каждый раз как заключение помолвки. И когда я только засовываю в тебя член, ты обжимаешь меня как вторая кожа, пульсируешь вокруг него. И это самое прекрасное, что я когда-либо испытывал. Лучше только когда ты резко сжимаешь меня во время оргазма, бьёшься подо мной, как птичка в силках. Ты моя добыча в этот момент. Я вижу твоё залитое румянцем лицо, приоткрытые влажные губы, слышу стоны, срывающиеся с них, чувствую, как твоё сердце бухает в грудную клетку. И это то, что я сделал с тобой. Именно я. Это из-за меня ты так часто дышишь, выгибаешься, дрожишь. Кончаешь. Ты настолько прекрасен в этот момент, что я хочу смотреть на тебя бесконечно. Выжечь твой образ на сетчатке глаз, на внутренней стороне век. А как ты пахнешь в этот момент! М-м-м. Сексом, страстью, горячим ветром. Я наслаждаюсь твоим телом, запахом, криком. Властью над тобой. Тем, как ты доверчиво отдаёшь себя мне. Тем, что ты разрешаешь мне владеть собой, и это самое сильное из ощущений. — А-ах-х-х! — и я кончаю, бьюсь под его умелыми пальцами. А он смотрит, смотрит, впитывая, запоминая, наслаждаясь. А потом входит в меня.