Любовник смерти

Перед входом в пещеру василиска, я попросил всех обождать и зашёл первым. Обратился к змею на парселтанге, прося принять наших гостей и быть аккуратным. Василиск посмотрел на меня с некой долей скептицизма. Он был порядочным фамильяром, и моя перестраховка его смешила. Но лучше перебдеть и показаться дураком, чем рисковать родными. Когда мама, Тони и Сириус зашли, змей показал себя во всей красе, медленно сплетая кольца вокруг Тома, держащего на руках Гарри. Выглядело это эпично. Мощная фигура Тома с ребёнком на руках, а вокруг него древняя рептилия. И всё это в антураже естественной пещеры. Будто заставка к фильму. Гарри хлопал в ладоши и рвался из рук «покататься на змейке». Я автоматически почесал спину. Ему бы только покататься на ком-нибудь или чём-нибудь. Для спины моей кошки он был уже тяжеловат. Но василиск покаянно опустил шипастую шею перед маленьким Слизерином, и когда Том усадил Гарри между шипами и закрепил его Инкарцеро, неторопясь двинулся по пещере. Я это оценил, зная, каким стремительным он бывает. Мама же с Тони замерли, боясь дышать. Сириус, судя по виду, тоже не отказался бы «покататься на змейке». Том шагнул ко мне и прижал к боку. — А ты? — Что я? — Хочешь прокатиться? Я смутился. Видимо моё лицо не менее восторженное, чем у крёстного. Конечно, хотел! Но не при маме. Я, всё же, взрослый мальчик. — Потом, — шепнул я ему на ухо и лизнул, прикусив мочку. Том осёк меня тёмным взглядом, затрепетал ноздрями и на секунду стиснул до хруста. Потом отпустил. — Не провоцируй меня, Харон. Я ведь могу и не удержаться до вечера. — А что будет вечером? — Вечером наши гости уйдут, и я буду тобой владеть. Так долго, как я хочу, — промурлыкал он мне на парселтанге. — Опять ревность? — Дикая. Но я с ней борюсь. — Мама, смотри, как умеет змейка! — закричал Гарри и натурально пришпорил василиска. Тот, не ожидая такого ража от своей ноши, резко метнулся вперёд, заставляя Гарри счастливо взвизгнуть. — Стоять! — голос Тома заметался в пещере под сводами, сорвав в полёт многострадальную колонию мышей. Я автоматически создал над нами щит. Бедные мыши в панике могли и опорожнить кишечник. И правильно сделал. Несколько белёсых потёков тут же украсили щит. Василиск же, послушный воле своего хозяина, замер изваянием. Как и все остальные. Том умеет быть убедительным. — Гарри, — Том снимал упирающегося ребёнка с шеи рептилии, говоря негромко, но внушительно, — мы ведь договаривались, что ты не будешь ездить быстро? — Гарри кивнул, отпустил шип, в который вцепился, но на всякий случай надулся, как мышь на крупу. — Маме сейчас нельзя волноваться, а если змея так стремительно ползёт с тобой на спине, она переживает. Мы ведь не хотим пугать маму? — Нет, — сказал Гарри, а потом у него запрыгали губы. Он собрался разрыдаться. Видимо стало стыдно, что он испугал маму. — Почему ты собираешься плакать? — Том внимательно смотрел малышу в глаза. — Мне стыдно, я не хотел пугать маму, — сказал Гарри, длинно всхлипнув. — Думаю, если ты извинишься перед ней и постараешься так больше не делать, то мама это оценит. Гарри кивнул, и когда Том спустил его с рук, кинулся к Лили и обнял её за бёдра, вжимаясь лицом в живот. Мама запустила руку в буйные волосы, а потом присела перед Гарри. — Прости, мам! — выпалил Гарри и всё же заплакал. — Прощаю, малыш. И очень тебя люблю. — Я тоже тебя люблю, — сказал Гарри, подвывая. С этим надо было что-то делать. У ребёнка было слишком много впечатлений, которые грозили вылиться в истерику. Никогда бы не подумал, что привычный мне василиск может вызвать такое море эмоций. Хотя, мог бы и предвидеть. Гарри любил змей, а тут такая впечатляющая и величественная красота. Да ещё и покатала его. Я обернулся пантерой и ткнулся лбом в тёплый гаррин бок. А потом басовито заурчал, заваливаясь на бок и подставляя шею. — Котииии! Гарри отбросил истерику, как ненужную вещь, и завалился на меня, обнимая руками и ногами. Он был родным, тёплым, котёнком. Я еле остановил себя от того, чтобы начать его вылизывать. Во-первых, это не очень гигиенично, во-вторых, язык у пантеры колючий. — Зоопарк, — резюмировал Том, и я почувствовал себя не старше Гарри. — Пошли обедать. После обеда Харон покажет вам своё самое главное сокровище. Гарри в дом я вёз на спине. Малыш начал задрёмывать от размеренного хода мягких лап. Ещё бы, столько впечатлений. Мы уложили его в гостиной на диване, оставив на попечение Нагайны и Добби. Обед нам подали в столовую. Я постарался, чтобы он был наиболее разнообразным, так как аппетит у мамы всё ещё скакал. Её вполне удовлетворила солёная сёмга политая сладким соусом тэрияки. Мы же предпочли более традиционный суп из белых грибов и спаржу в сливочном соусе с куриной грудкой. На десерт пришлёпал сонный Гарри в сопровождении Нагайны, и Том, трансфигурировав ему из стула специальный детский стульчик, умудрился впихнуть в ребёнка немного спаржи перед десертом. Судя по взгляду мамы, Том стал её героем. Ванильное пралине ввело меня в эйфорию. Мама хихикнула и вывела меня из задумчивости. — У вас с Гарри удивительно одинаковое выражение лица, — сказал она. Том же посмотрел на меня тяжёлым взглядом. Но я не собирался отказывать себе в удовольствии. Тут все свои. Никаких Малфоев. И вообще, я у себя дома. Так что я показал ему язык, заставив Тони поперхнуться кофе от смеха, и продолжил поглощать свою нежную прелесть. Судя по взгляду Тома, тот собрался отомстить мне вечером. Да ради бога, мне один хрен, отдавать свою честь на поругание, когда все уйдут. После десерта, воодушевлённый сюрпризом Гарри еле дождался, когда мы, наконец, встанем из-за стола. Зимний сад произвёл фурор! Гарри носился по нему метеором, за ним летал Цер. Мама застыла на пороге, от восхищения прижав руки к лицу. Тони длинно присвистнул, а Сириус цветасто и вычурно выматерился. — Сири! — сказали мы вчетвером совершенно синхронно и засмеялись. — Том, это потрясающе! — выразила общее мнение Лили. — Я уже понял, — Том недобро посмотрел на Сириуса, но тот оказался храбрым парнем и даже не смутился. — Хорошо, что Гарри это не слышал. — А вот тут крёстный покраснел. Учитывая, что Тони уже умудрился научить Гарри русскому blad’, вряд ли мама обрадуется подобным новым словам. Кажется, бабушка Тома, нашла себе новый объект для опёки. Может она от меня отстанет и переключится на Гарри? Мы разбрелись по саду. Сириус обернулся в собаку и гонял вместе с Гарри. Потом к ним присоединился и я в аниформе пантеры. Я засел в засаде, и когда Сири выскочил из-за поворота дорожки, «осалил» его, подмяв под себя и прикусив за загривок. А потом унёсся в глубину сада. Мы гоняли минут тридцать, пока Гарри совсем не выдохся. Это мы на четырёх лапах, а малыш на своих двоих. — Я хочу тоже быть котиии! — захныкал он и шлёпнулся на дорожку. Обернувшись, я сел рядом прямо на землю. — Будешь обязательно. Только надо немного подрасти. Я тоже не сразу стал котом. — Правда? — Конечно! Это же семейная черта. Ты ведь видел хранителя Поттер-менора, он тоже кот. Просто немного другой. — Видел. А Тони — медведь! — Ну, Тони не такой медведь, это иллюзия. Анимагией могут овладеть не все. Это сложно. Но у тебя обязательно выйдет. — А Том тоже может пйе-вра-тить-ся? - спросил Гарри, тщательно выговаривая сложное слово с гадкой буквой «Р». Я заметил, что если он не заостряет на ней внимание, буква вполне ему даётся. — Да. Он дракон. — Дракон! — глаза Гарри расширились, а потом лицо приняло мечтательное выражение. — Я тоже хочу быть драконом! Ох, малыш, знал бы ты, как это тяжело, держать своего дракона в узде, мысленно вздохнул я. Надеюсь Гарри не достанется моей истинной сути. Слишком тяжела ноша. — Котом быть лучше! Кота все любят, и его приятно гладить. Гарри задумался. Я перетянул его на руки, камень дорожки был прохладным. — Хочешь купаться? — Да! — Но сразу ставлю два условия: только рядом со мной и выйдешь сразу, как я скажу. Это не пляж. Тут нет солнца и вода не солёная, тебе будет труднее на ней держаться. Договорились? — Да! Гарри вскочил и вцепился в мою руку, понукая как можно быстрее идти купаться. Когда мы залезли в воду, распугав всех рыб, Гарри уговорил меня применить чары головного пузыря. Он хотел посмотреть на рыбок ближе. К нам присоединился Сириус, и я был ему очень благодарен. Этот мелкий скользкий лягушонок был подвижнее ртути, и ещё одна пара рук мне бы не помешала. Когда зубы начали у него откровенно стучать, я вытащил его из пруда и, хоть Гарри и надулся, но вышел беспрекословно, как мы и договорились вначале. Накидывая на него согревающие чары, я подумал, что это не ребёнок, а чудо, и мне вдруг так стало обидно за себя. Вряд ли я вёл себя хуже у Дурслей. Хотя, скорее всего, там были ментальные закладки от Дамблдора. Я встряхнул головой, отметая прошлое. Гарри захихикал, когда его окатило брызгами. — Хаиии, — сказал он тихо. — М? — Я тебя люблю, — сообщил он мне великую тайну, и я чуть не расплакался. Ох, да что ж это такое? Этот приход родных оказался эмоциональным испытанием для меня. — Я тоже тебя люблю, малыш, — шепнул я ему на ухо, а потом дунул на непослушный завиток, «поднявший голову» после сушки чарами. Гарри хихикнул, вжимая голову в плечи, и посмотрел на меня блестящими зелёными глазами. Погибель, а не глаза. Повезёт кому-то. Чмокнув ребёнка в лоб, я начал натягивать на него вещички. За ужином Гарри клевал носом и вилку держал с трудом. Да и всех нас несколько развезло. Это мы ещё не летали над лесом, как я планировал. Том, пока мы купались с Гарри и Сириусом, а мама гуляла по зимнему саду, затащил Тони в дуэльный зал и, судя по их расхристанному, но счастливому виду, друг друга они не щадили. Я расстроился, что не видел дуэли. Тони намекнул мне, что Том всрачил ему по первое число, и нечего мне смотреть на избиение «младенца». Я знал, как это бывает, когда Том входит в раж, и автоматически даже почесал задницу. Однажды Том так гонял меня Жалящими по залу, что я до сих пор почёсывался, вспоминая это. — Зато я его на кулаках сделал пару раз. Помнишь, на острове? — О да, я такое не мог не помнить. Я так болезненно тогда захотел Тома, что до сих пор краснею при мысли о том, как я оседлал его и фактически трахнул. Тони, заметив мой румянец, хохотнул. Он был свидетелем нашего экстренного бегства с острова. Когда гости оказались перед камином в гостиной, Гарри уже сладко спал на руках у Долохова. Я бережно обнял маму, Сириуса, похлопал Тони по плечу, и родные растворились в зелёных сполохах. Я рухнул на диван, откинул голову на спинку и простонал: — То-о-о-ом, я так устал! Но я так счастлив! — Насколько сильно ты устал? — Очень-очень. — Мерлин, ты как Гарри, который уснул с вилкой за столом. — Я бы и уснул, если бы мне не было стыдно перед мамой. — Почитать тебе сказку? Я привалился к Тому, сидящему рядом, положил ему голову на плечо, потёрся носом о чуть колючую от щетины щёку. — А можешь? — Ну раз ты так ослаб, не буду же я насиловать сонное тело? Жили-были три брата. Звали их Антиох, Кадмус и Игнотус. Шли они лучшей доли искать и встретилась им на пути река Стикс. Не переплыть её, не пересечь на лодке, но братья те были волшебниками, и они с помощью своей магии, объединив усилия, смогли построить мост. Стоило только им ступить на мост, как вышла на него сама Смерть и сказала: — Вы удивили меня, волшебники. За это я награжу вас тремя дарами, просите. Старший брат попросил самую сильную палочку, отломила Смерть от бузины ветку и отдала её брату. Так появилась Старшая палочка. Но Антиох хотел славы, и не принесла она ему счастья. Средний брат хотел управлять смертью и попросил умение возвращать мёртвых к жизни. Подняла Смерть гальку с берега реки и отдала брату. Так появился Воскрешающий камень. Но Кадмус хотел власти, и не принёс камень ему счастья. Младший же попросил у смерти лишь разрешения идти туда, куда он хотел. Смерть отсекла кусок ткани от своего плаща и, превратив его в плащ, отдала брату. Так появилась Мантия-невидимка. Игнотус хотел лишь свободы и получил её даже от Смерти. Смерть дала братьям пройти и шепнула младшему на прощанье, что тот, кто соберёт её дары, станет повелителем Смерти. Младший пожал плечами, ему это было не нужно. А старший и средний услышали это и затаили зло. В ближайшем трактире средний брат убил старшего, желая завладеть палочкой. Так палочка убила своего первого хозяина. Средний брат и младшего бы убил, но не смог найти его, укрывшегося на ночь мантией Бледной Госпожи. Когда младший брат понял, что произошло, он ужаснулся и пошёл своей дорогой. А средний брат своей. Младший брат поспешил к семье Антиоха, предупреждая, что тот погиб и не стал скрывать, почему это произошло. Не понимал наивный человек, что яблоко от яблони недалеко падает, и потомки Антиоха будут охотиться за дарами не только из-за мести, но и из-за славы. Так и началась кровавая история даров, тянущаяся до наших дней. Противостояние потомков Антиоха и Кадмуса длилось до тех пор, пока потомок Игнотуса не получил все дары, соединяя их. А дались они ему лишь потому, что получить их мог человек, который не желал ни славы, ни власти, а лишь свободы. Это было главным условием Смерти. Что стать её повелителем может лишь тот, кто этим повелителем быть не хочет. Я открыл удивлённые глаза. — Том, но ведь сказка не такая. Я очень хорошо её изучил в своё время, когда искал крестражи. — Такая, мой Свет, именно такая. Просто за давностью лет никто не вкладывал в сказку истины и не примерял на себя. А я примерил. И потомок Антиоха, Дамблдор, и потомок Кадмуса, я, никогда бы не смогли собрать дары. Лишь потомок Игнотуса, ты, смог сделать это. Потому что тебе это было совершенно не нужно. И именно поэтому я отдам тебе камень. Он тяготит меня, зовёт, заставляет желать власти. Я не достоин ни имени Певереллов, ни владения дарами. А ты — достоин. Ты владел дарами в той жизни, будешь владеть и в этой. С этими словами Том надел мне родовое кольцо Мраксов на палец.