гори ясно

За все время, проведённое в лаборатории, Рома ни разу не видел людей со сверхсилами. Этот отдел открылся только после больших притоков случаев, в которых были виноваты люди с силами. Никто не знал — случайные ли они были или намеренные, но общество боялось. Оно полыхало от страха к тем, кто был совсем другим. Рома не боялся. Ему было интересно, как бывает интересно ребёнку что-то новое и неизведанное. Поэтому он добился перевода в новый отдел, занимающийся делами сверхлюдей, хоть и был лишь секретарём. Секретарь — почти директор, но на побегушках. Ты обязан ставить штампы на подписанных документах, таскать их туда-сюда, заправлять кофемашину в кабинете директора и так далее. Хотя он был отличным работником, просто идеальным, поэтому ему позволяли чуть больше. Иногда заполнить бумаги за самого директора, разобрать файлы или сообщения. К работе со сверхлюдьми его не допускали, хотя Фильченков всегда был где-то там. Если его не было на привычном месте, за столом около кабинета директора, то он точно находился в одной из лабораторий. Чаще всего врал — меня директор попросил проверить, как у вас дела. А сам просто с интересом наблюдал за учёными, которые бегали и делали что-то. Хотя по факту самих сверхлюдей Рома никогда не видел. Они встретились случайно. Он встретил сверхчеловека случайно. Просто, как обычно, вошёл в одну из лабораторий, чтобы вернуть подписанные документы. Мельком Рома увидел только слова о безопасности. На них стоял штамп и роспись — значит, что бы там не было, это было разрешено. Внутри все лампы горели красным, что-то мигало. Обычное дело. Кто-то подряд тревогу, нечего было беспокоиться. Это ведь не его работа. Фильченков двинулся, оставляя папки и поднял голову. Дальше от рабочих столов находилась прозрачная камера, в которых держали особо опасных сверхлюдей. Для их же безопасности. И, конечно же, для безопасности ученых. Но в камере был лишь серый дым, окутавший все. Люди столпились перед ней, наблюдая за тем, как он рассеивается. Пришлось задержаться, будучи слишком заинтересованным в происходящем. Когда весь дым рассеялся перед взором появилась фигура, стоящая на коленях. Сверхчеловек. Собственной персоны. Рома дёрнулся, пытаясь всмотреться в фигуру, которая неподвижно стояла посередине камеры. Свет мгновенно переключился с красного на обычный белый, который всегда казался Роме слишком ярким, но директор говорил, что так лучше видно. У него от такого только глаза начинали болеть ещё сильнее. Дней, когда у него не болели глаза, не существовало. — Я могу посмотреть на него? — поинтересовался парень, убирая с лица волосы. — Да хоть весь усмотрись, — фыркнул в ответ подошедший учёный в белом длинном халате, как полагается и с таким же белым лицом. Роме казалось, что выглядел он также. Бледный и уставший от жизни. У незнакомца за стеклом были чёрные растрёпанные волосы, респиратор, закрывающий половину лица и смирительная рубашка, не дающая двигать руками. Из специальных прорезей в респираторе валил дым. Рома остановился, вглядываясь в фигуру, которая не сдвинулась ни с места. Только моргала. Фильченков видел это. Смотрел прямо в глаза, наблюдая за медленными морганиями и дрожащими темными ресницами. Моргания прекратились. Теперь фигура просто стояла, прежде чем резко дернуться вперёд. Ожидающий какого-то оглушающего удара по стеклу или чего-то подобного Рома дёрнулся назад. По спине прошла стайка мурашек, доходя до лопаток и заставляя невольно выпрямиться под глазами, которые приобрели необычный оранжевый оттенок. Рома улыбнулся, сверкая идеально-ровным рядом зубов. У него ощутимо дрожали руки, но это был не страх. Далеко не страх. Что-то странное и новое, поднимающиеся с самого низа живота. Фильченков продолжая улыбаться, сделал резкий шаг вперёд. В этот раз за стеклом шугнулись, на рефлексе отходя назад, хотя брови так и были нахмурены. Они выдержали краткий зрительный контакт, не переставая пялиться друг на друга. Было похоже на игру в гляделки. Кто первый моргнул тот и проиграл. — Я тебя не боюсь, — Роман фыркнул, качнув головой. Он не знал, пропускает ли стекло звук и услышали ли его, но надеялся, что тот умеет читать по губам. Страх — это остаточное. Страх остаётся на кончиках пальцев, скатываясь с них, как вода. Роме интересно. Просто до жути интересно. Все детство Фильченков был любопытным и заинтересованным в изучении мира. В любом виде. Космические экспедиции? Да. Биохимические эксперименты? Да. Пробурить дыру в земной коре огромным буром ради того, чтобы узнать реально ли магма горячая? Да-да-да. Именно поэтому Рома учился с полной отдачей, хотя получал большую часть знаний через самообразование. И именно поэтому поступил в хороший институт, хорошо его окончил и теперь занимался этим. Разочарование было — ему приходилось сидеть, писать отчёты, а не ставить опыты. Не на людях. Но это было необходимостью. Не то, чтобы в его планы входило исцеление сверхлюдей, просто эту цель ставила кампания. Рома готов был поспорить, что все это пиздеж. Ему было искренне интересна вся эта тема со сверхлюдьми, с силами, с тем, как люди их получали и почему именно определённые люди открывали в себе это. Была ли это мутация или определённые уже находящиеся в теле человека гены, которые могли пройти сквозь века и активироваться только сейчас под действием чего-бы-ни-было. А встретившись со сверхчеловеком лицом к лицу Рома почувствовал ещё больший прилив интереса. Может быть, встреть этого человека просто на улице Фильченков бы не предал значения. Но зная, что тот может делать вещи за гранью логического понимания. Это будоражило кровь. Давило едва ощутимой силой, которая пронизывала фигуру. Тот точно знает, что может убить всех в этой комнате. Мог бы. Если бы не был изолирован. Рома отлип от разглядывания своего первого сверхчеловека, двигаясь в сторону выхода. Во второй раз все тоже было случайно. Или не совсем. Рома, заинтересованный новым недо-знакомством, вернулся в ту же лабораторию поздним вечером под предлогом, который говорил всегда и везде. Тем более работало уже не так много сотрудников, большая часть сидела всю ночь и ещё под утро умотала спать. Сам же Фильченков приходил на работу к восьми и уходил, когда захочет. К счастью на работе он никогда не ночевал и не особенно-то планировал. Он вполне мог бы навести справки, узнать имя того незнакомца и его силы, но все же не стал. Потому что за этим мог всплыть его послужной список. У многих в досье, которые ему приходилось проверять и утверждать, были очень длинные списки. Массовые убийства, кражи, подрыв, ущерб имуществу и прочее. Многие, открывая в себе силы, считали себя королями мира. А потом их увозили в чёрных мешках для трупов. И разделывали на столах, чтобы узнать причину сверхсил. Рома даже в одном таком копался. Ну, как копался. Копались другие, а он рядом стоял. Хотя сам был бы не прочь покопаться. Даже несмотря на то, насколько бесчеловечно это может звучать. Живого человека резать Фильченков бы не стал, потому что все же живой. Мертвым уже не страшно. Мёртвый уже мёртв. Ему хуже не станет от разрезанного живота. Рома собирался просто смотреть. Наблюдать. Но никак не планировал, что на него сбросят заботы о незнакомце. Просто один из работников, самый последний, бросил ему «можешь покормить его, а, Ром? Может он хоть тебя послушается?». Рома тут же согласился и осознал суть только после того, как остался один на один со сверхчеловеком. Который, к счастью, был в камере. Его вид не изменился. Все та же смирительная рубашка из специального материала, респиратор и обозлённый на весь мир взгляд. Как оказалось, в камере были дыры для воздуха, поэтому в тот раз он должен был слышать слова Фильченкова. Ещё ему было интересно узнать, как парень вообще живёт и спит с этим респиратором, из которого постоянно идёт дым. Не хотелось гадать, всегда ли этот дым идёт, но каждый раз как Рома видел его — он был. Может, это зависит от дыхания. Такая себе способность — дышать дымом. Зато прикольно напоминало драконов. Они тоже так красиво дымом дышат из ноздрей. Незнакомец в этот раз сидел на полу, прикрыв глаза в полудрёме и облокотившись на стену позади себя. На столе Рома обнаружил пластиковый поднос с гречкой, ложкой, куском мяса и тремя скромными дольками яблока. Нехитрый ужин завершал пакет с соком. Никто не сообщил, как это делать, куда ставить и все такое, поэтому Фильченков планировал импровизировать. Как обычно. Когда все шло не по плану он привык импровизировать, надеясь на лучший исход. Постучав костяшками по стеклу, Рома привлёк внимание парня, который поднял голову, пытаясь проморгаться. Наверное, он бы ещё глаза протёр, если бы не связанные руки. Завидев Фильченкова тот нахмурился, но просто отвёл глаза куда-то в сторону, пялясь на пустую серую стену. Стены в комнатах кроме основного коридора и кабинетов бухгалтеров не были покрашены нигде, представляя собой просто серый. Никто, в принципе, не жаловался, потому что деньги, сэкономленные на красоте, были отправлены на новое оборудование. Именно это здание кампании пришлось строить почти спидраном, чтобы успеть в поставленные сроки. Сверхлюди появились внезапно, как будто по чьему-то щелчку и делать с этим срочно что-то надо было. Поэтому так торопились. Войдя внутрь камеры, Фильченков оставил поднос на полу, присев на корточки, чтобы его глаза находились на одном уровне с чужими. Из респиратора пошёл дым, забиваясь в нос запахом горелого. Рома качнул головой, одним пальцем стягивая маску на подбородок. — Я не буду это есть, — тут же сообщил парень, несильно пнув ногой поднос. Он немного отъехал назад, ничего не высыпалось, но было близко к этому. Рома фыркнул. Они смотрели друг на друга долгие несколько секунд, как будто оба были инопланетянами. — Никогда не понимал к чему одиночные голодовки. Им всем, — он обвёл рукой столы слева от них, бледные из-за полупрозрачных стен. — Будет только лучше, если ты умрешь. Да, и о каких силах для побега может идти речь? Пугать его вскрытием мертвых тел было не в планах Фильченкова. Да и общение не заводят со слов «ну вот ты умрешь, они твой труп и разделают». С того, что сказал он — тоже так-то начинать не стоило. Напротив замерли, хлопая глазами с непонимающим выражением лица. — Роман. Роман Фильченков, если тебе это что-то скажет, — Рома сел на колени, потому что жутко устал сидеть на корточках. Помолчали. — Ты прав, мне это нихуя не сказало, — грубо фыркнули в ответ. — Джонни Колбая. — Джонни с одной «н»? — хихикнул Фильченков в ответ, вызывая чужое негодование. — Ты щас получишь, — Джонни меняется в лице, переставая выглядеть как злобный черт, который хочет свернуть ему шею голыми руками и даже делает попытку пнуть его босой ногой по лицу, но в его положении это сделать крайне неудобно. — Не забывай у кого из нас двоих связаны руки, — Рома подхватил пальцами респиратор и шлепнул его на лицо Колбая. В глотке застряли смешки. Это было случайно, может немного сильно. Но достаточно забавно. — Прости. И снял респиратор вновь. Он мог бы развязать ему руки, где-то за пределами камеры была панель управления, только рисковать не хотелось. От слова совсем. Необузданные, необъяснимые силы, никогда не приводили ни к чему хорошему. Особенно если не контролировались. Роме было жалко думать о каких-то вакцинах или прочем. Люди могут пользоваться силами. Если умеют. Или можно как-то это ограничивать. Потому что подобное может ускорить развитие всех сфер жизни. Пока все катилось нахер. — Ты извинился передо мной? — поинтересовался Джонни, вскидывая бровь и как будто уже забыв о том, как Рома шлепнул его респиратором. — Ну. Да? Не хочу оказаться первым в очереди на смерть, — не удержавшись, хихикает Фильченков и потягивается. Усталость накатывает волнами, роняет на плечи камни. Весь день сидеть за столом задолбаешься, ощутимо ноют ноги и плечи. Если так будет продолжаться он станет напоминать вопросительный знак своей сгорбленной спиной. Колбая не ответил, отводя взгляд и погружаясь в какие-то свои размышления. Рома ещё несколько секунд смотрел на него, разминая плечи, прежде чем встать и выйти из камеры, закрыв её. Только тогда использовал переключатель, позволяющий освободить руки. Джонни тоже потянулся, хрустя пальцами, а затем подвинул к себе поднос и склонился над ним, при этом сев посередине в позе лотоса. Рома сел на пол, наплевав на брюки. Уперевшись спиной в стол, он достал телефон, открывая скаченную книгу по генетике. В прошлом году Фильченков почти все время читал книги о космосе, планетах и чёрных дырах. В позапрошлом — о рудах, металлах и о том, где все это добывается. Ему стоило бы ещё прочитать книжку про бизнес, может стал бы каким-нибудь предпринимателем со своим бизнесом. Или скупал бы акции, чтобы потом продать подороже. В этом году место заняла биология и генетика. Жутко хотелось узнать, отчего же все-таки появляются силы. Рома бы никому не признался, но хотел бы иметь способности. Даже если бы это означало попадание на эксперименты. Все же это круто — у тебя есть сила, которой нет ни у кого. Ты способен на большее, ты — венец человеческой эволюции. Поэтому хотелось изучить этот момент подробно. Найти способ как-то скопировать гены или переместить к себе, если дело в них. Ну не может же это быть подарок Бога, которого не существует. А если он просто обнаружит что-то жутко ахуенное, ему выдадут премию и будет Ромочка купаться в богатствах, да славе. Джонни, до этого выглядевший как машина для убийств, сейчас мирно ел гречку и хрустел яблоком. Без респиратора он несколько растерял свою устрашающую энергетику, хотя даже без него корчил вполне злые рожи. Но не выглядел он как человек, который носит на себе тяжкое бремя суперсилы. Или просто хорошо делал вид. — Рома? — своё собственное имя показалось странным. Рома поднял взгляд на Колбая, показывая то, что внимательно его слушает. — Ты сказал про побег. К чему это? — Ты, конечно, мог бы помочь продвинуться в исследовании, но если бы я увидел, как ты сбегаешь, то не стал бы останавливать, — Фильченков пожал плечами, — Это было бы глупо с моей стороны. — Тогда может ты хочешь помочь мне сбежать? Рома моргнул, чуть не выронив телефон из руки.

***

Джонни ему не соврал. Ну, про своё имя. На следующий день после этого потрясающего вечернего ужина Фильченков проверил его по базам данных. Джонни Колбая нашёлся. Точнее его досье. Он оказался на два года старше Ромы с просто отвратительной прикреплённой фотографией. Она была похожа на фото в паспорте — как будто тот же шаблон. Лицом вперёд, волосы убраны, глаза усталые и злые. Хорошо, что хоть не моргнул. Здоровый, переболел всем, чем можно и нельзя. Трижды ломал руку и один раз ногу. Наследственного ничего нет. Венерических тоже. Здоров, как бык. И — самое интересное Рома оставил на конец — силы. Огонь. Джонни умеет управлять огнём. Так было написано. По наблюдениям он может создавать огонь на частях своего тела или на всей поверхности. Огонь также не может ему навредить. Невосприимчив к холодной температуре. Без кислорода его силы не работают. Новейшая система пожаротушения, установленная в здании, вполне может устранить его способности. Видимо что-то подобное установлено в камере и работало, когда Рома впервые увидел Колбая. Как получил, как научился управлять и подробности не сообщил. Самым последним был список преступлений. Был поставлен на учёт за вандализм. Судя по дате — ещё в школе. Следом нарушение общественного порядка, было в этом году, в то время, как начались массовые восстания людей с силами и протесты. В этот же день. Убийство. Кого, чем и как — не уточнялось. Придумывайте сами, может угадаете. У Ромы были предположения как. Огнём, конечно же. Поэтому и оказался здесь. Почему и для чего — оставалось неясными расплывчатыми мыслями, которые содержали в себе только предположения на основе увиденного. Поступив в университет Фильченков увлёкся психологией. Так было легче сделать себе образ, который нравился всем и угадывать чужое настроение, чтобы лишний раз не попасть под плохое настроение преподавателей. Со знанием всей этой психологии он мог назвать злого монстра в респираторе и смирительной рубашке с их первой встречи убийцей. Жалующегося на сухую гречку парня — нет. Представить, как Джонни рисует половые органы на стенах маркером было несложно. Да даже как он подрывает парочку машин. Но убийство. Это другое. Рома никогда не убивал и видел трупы только в морге, да на видео. В тот раз он выпалил странное и громкое «да», не зная, что делать дальше. Реально помочь ему сбежать? Это было не совсем целесообразно. Совершенно, если быть точным. Джонни ел, постукивая вилкой о поднос, в то время как Рома пытался собрать все мысли в кучу. Может, ему было просто скучно. Все же это не то, чем он планировал заниматься и как жить. Заниматься с документами, сидеть за столом, тыкать на кнопки. Никаких экспериментов, ничего интересного. Если он сбежит, то все может стать веселее. По крайней мере пока Фильченков будет играть в дохуя шпиона. — Это будет как в клише, шаришь? Ты спасаешь меня и забираешь полезную инфу, а потом мы рушим корпорацию зла. Идеально, — ехидно говорит Колбая, активно жестикулируя. План замечательный. Надежный, как швейцарские часы. Джонни оттолкнул поднос, приближаясь к стеклу и стоя в полный рост. Его тень накрыла сидящего Рому, который лишь скосил глаза вверх, отрываясь от своего чтива. — Но я все ещё не понимаю, почему ты согласился. Рома тоже не понимал. Просто согласился и все. Это же не человека убить. — Просто так, — он пожал плечами, передергивая ими. На улице уже во всю ходила зима, насыпав огромные сугробы. Внутри тоже стало холодно, хотя отопление было, но нужно было, чтобы не заболеть, носить поверх рубашки свитер и не сидеть на полу. Мысль о том, что Джонни даже не видел первый снег, заставила сердце с размаху удариться о грудную клетку, вызывая ноющую боль. — Скучно. — Скучно? — в чужом голосе возникло непонимание. — Я всю жизнь мечтал узнавать мир, делать какие-то открытия и прочее, но в итоге стал просто секретарём, который носит кофе и бумаги. Это не та жизнь, которую я хочу. Поэтому буду веселиться. А ты? Для чего тебе это? Мог бы просто сбежать. Джонни хорохорился, напоминая петуха, смотря сверху-вниз. — Конечно, чтобы помочь остальным. Такие как я страдают от того, что общество никого не понимает и поэтому происходит это. Умирают невинные, ещё и эта кампания с дебильными тестами, — вскинулся Колбая, изображая из себя героя, который возжелал спасти всех и каждого, как какой-нибудь Супермен. Ничего о полёте или лазерах из глаз в его досье не было. Мучил вопрос о убийстве. Если он так стремится спасти тех, у кого тоже есть силы, зачем убил человека? Ради защиты? — В одиночку? Глупо. — Глупо? Россия в огне, и я собираюсь бороться за свою волю! — крик был громкий, оглушающий. Затем — удар по стене камеры, от которого вполне могла бы пойти трещина. В глазах вспыхнуло пламя, расширяя зрачок. Свет заморгал, переключаясь на красный. Рома дёрнулся, выронив телефон и теперь был намного дальше от камеры, которую заполнил белый дым. Джонни осел на пол, проводя ладонями по стенам камеры с жутким неприятным скрипом. Его огонь потушили по щелчку пальцев. — Я бы тоже хотел иметь силы, — заявил Рома, поднимая ладонь и как будто пытаясь зацепиться пальцами за воздух. Воздух все никак не зацеплялся. Он упёрся спиной в стену камеры, разглядывая бетонный потолок, на котором не было как такового потолка. Только мерцающие лампочки. — Как ты получил свои? Если бы можно было Рома был бы первым в очереди на инъекцию с суперспособностью, он бы разбил лагерь около места, где их раздавали и не спал всю ночь, чтобы первым получить заветное и далекое. Способности. Какие — без разницы. Но чтобы было полезно и круто. Чтобы наконец отличаться от других, чтобы познать мир и использовать силы на благо. Он был готов даже поверить в Бога, если тот внезапно снизойдёт до него и поцелует в лоб, оставив на память великую силу, способную свернуть горы. — А, ну ясно. — Что ясно? — Тоже хочешь узнать, как я получил силы, чтобы рассказать всем и меня отвезли на опыты? — с укором в голосе поинтересовался Джонни, вскидывая бровь. Он, кажется, стоял рядом с ним, но Фильченков не поворачивался, умело игнорируя то, как ему сверлят дыру в затылке взглядом. — Много чести, — рассмеялся Рома. — Ты не лягушка, чтобы на тебе опыты проводить. — Фу, — за стеной скривились, — Ты и лягушек резал? — Я не только это делал. Они сидели в затянувшемся молчании, которое было нервным и напряженным, хоть ножом режь да на десерт подавай. Джонни двинулся, уселся с другой стороны, почти совпадая с Ромой плечами. — Я не знаю, откуда у меня они. Просто внезапно появились. Даже не помню, как открыл их существование. Вроде только научился контролировать, а уже стою на улице и меня куда-то таща. И теперь я тут. В заключении. Пламя нельзя держать в неволе. Оно должно жечь и расти. Стать солнцем, чтобы полыхать в холодном космосе, наполняя все смыслом. Рома бы не пустил Джонни в космос, потому что там кислорода нет. — Я скажу тебе, когда все будет готово. Фильченков думает о том, почему многие дети хотят быть пожарными. Тушить пожары, спасать людей. Вроде правильно, как и должно быть. Пожары губят людей, зверей, деревья. Выжигают все, являясь опасной стихией. Её нельзя контролировать, но пламя свечи ведь можно. Оно крошечное, содрогается от каждого движения и затухает, стоит тебе на него подуть. Пламя Джонни не меркло. За недели, которые Рома проводил с ним, он многое узнал. Но все так же ничего не рассказывал — ни о себе, ни о плане. Да тут и рассказывать было нечего — жил себе, учился, учился, начал работать. Никогда не разбивал себе колени, никогда не залезал на деревья и никогда не был у директора в школе. Зато знал теперь что Колбая нравится шоколад из автомата на первом этаже, потому что однажды Рома принёс ему эту шоколадку, которую ему подарили за возню с проблематичным подопытным. Роме хотелось сказать, что нетактично называть людей подопытными. Ещё знал, что ему нравятся киндеры и особенно игрушки из них. Человеку-пауку Джонни оторвал голову, но это было не столь важно. Потому что Фильченков мог принести ещё одну шоколадку. Они обсуждали музыку, книги, игры. Все, что угодно. Это отвлекало от происходящего. У Ромы было немного близких друзей и знакомых, со многими он потерял связь, будучи слишком погружённым в себя и какие-то другие дела. С родителями было тоже самое — Фильченков просто уехал учиться, забыв даже звонить. Колбая нельзя было называть его другом. Или можно. Кое в чем Джонни все же оказался неправ. Это было не клише. Потому что в клише главный герой не знает, что его организация злая и ему нужны пруфы. Роме не нужны пруфы. Он и так видел все. Через него, как через секретаря, проходило большинство документов и важной, суперсекретной информации. С учётом того, что Фильченков ещё и за директора все это разбирал — ему на глаза часто попадались документы о смертях сверхлюдей после опытов, экспериментов и тестов. Было понятно, почему Джонни так упирается. И почему так отчаянно хочет спасти всех. Психованный. — Можно войти? — Рома стучит костяшками по двери, приоткрывая её. Умотанный и уже уставший после трудового дня директор поднимает на него глаза. В кабинете пахнет алкоголем и деревом. Фильченков прикрывает за собой дверь, проходя внутрь. Директор тут же приподнимает бутылку виски, но Рома молчаливо отказывается от предложенного алкоголя. — Что такое? — у директора под глазами явные следы недосыпа, сгорбленная спина. Почти спит. Видимо, в последнее время навалилось много работы. Это на руку. — Опять что-то случилось? Это звучит весьма раздраженно. Рома отрицательно качает головой, вставая перед широким столом. — Вы много работаете, я подумал, что сегодня могу поработать сверхурочно и доделать ваши документы, — произнёс он, вежливо улыбаясь. Всегда так делал. За сверхурочные неплохо доплачивали, это стоило того, чтобы заниматься важными документами, которые были совершенно не для его глаз. Директора это не волновало, потому что тот всецело доверял Фильченкову. За время работы он зарекомендовал себя отличным работником. Даже можно сказать секретарём года. Директор вздыхает, да так громко, что закладывает уши. Потом встаёт, одним глотком допивая виски в стакане. — Да, ради бога. Спасибо, Роман, — Роман наблюдает, как директор развязывает галстук. — Пришел запрос перестать уже возиться с нашим подопытным из лаборатории на третьем, поэтому появилось еще больше документов. К завтрашнему утру он должен быть уже подготовлен к опытам. Мужчина потягивается, громко зевая и уходит, перед этим забрав свое пальто со стоящей в углу вешалки. Фильченков подождал пока шаги за дверью прекратятся, прежде чем сесть в скрипнувшее кресло. На третьем этаже был только Джонни. Он должен быть в другом месте утром, значит с вечера его будут готовить к экспериментам. Надо поспешить. Взлом должен был занять какое-то время. Долгое время. Если Рома не успеет, то не узнает, куда отвели Колбая. На первом просто жуткое количество лабораторий для непосредственно опытов, что он искать задолбается и очень сильно привлечёт внимание, шастая по кабинетам. Будет ещё хуже, если узнает номер помещения, но Джонни уже усыпят или что-то подобное. Тащить чужое тело до машины будет непросто. Пришлось менять план на ходу — забирать рабочий ноутбук с собой, потащившись на третий этаж. Рома ненавидел, когда все начинало идти не по плану. К сожалению, подобного нельзя было избежать, поэтому пришлось научиться быстро думать. Сейчас Рома думал только о том, чтобы прийти раньше. Внутри опять горел красный. Он покрывал столы, оставляя чёрные тени на стенах. Фильченков, перехватив ноутбук, на четвереньках двинулся вперёд, вслушиваясь в голос одного из учёных. Говорил тот с Джонни, об опытах и том, что они должны пройти успешно. Представлялось, что Рома и правда в идиотском фильме про шпионов. Поэтому по-шпионски полз через столы, чтобы его не заметили. Сердце как заведённое бьется где-то в глотке. Конечности сводит от адреналина, и они совсем не хотят двигаться. Рома даже не знает, чего хочет больше — чтобы его засекли или чтобы всё прошло по плану. Это новое чувство. Роме оно нравится. — От тебя зависит, будет ли все хорошо или нет, так что, — мужчина в белом халате не договорил, упав от внезапного удара по голове. Джонни, стоящий в респираторе и покрытый красным, поднял голову. Рома с ноутбуком в руках выдохнул, проверяя, не повредил ли технику таким опрометчивым ударом. Зато человека вырубил. Он тут же присел над ним, забирая магнитную карточку и электрошокер. Ему, такое, к сожалению, не выдавали. Руки дрожат. И ноги тоже. Боже, он вырубил человека. Он вырубил человека ноутбуком и собирается бежать. Потрясающее чувство. Все чудесно. Все просто отлично. Освободив Джонни, Фильченков открыл дверь камеры. Красный уже начинал раздражать, хотя шёл Колбая. Тот стянул респиратор на пол, выходя. Внутри застряла фраза «я ведь обещал сказать, когда все будет готово», но она так и осталась невысказанной. Повисшей в воздухе. — План пошёл по пизде, так что надо торопиться, — вместо пафосной фразочки в духе боевиков, сказал Рома. И тут же двинулся на выход, потянув Колбая за собой. — Ты материшься, а значит все реально пошло по пизде, — громко хмыкнул Джонни. Рядом с лабораторией находилась аварийная лестница, выходящая прямиком на парковку. Джонни пришлось выбить дверь плечом, потому что она была заперта. Все время, пока они спускались, Рома слышал только навязчивый стук в ушах, который неприятно давил на виски и собственное сбитое дыхание, от которого жгло легкие. Его ведь никто не готовил сбегать по лестнице на олимпийской скорости. На улице холодно — мороз кусает открытую шею и щеки, заставляя натягивать края свитера на пальцы. За серым зданием кампании от ветра качаются высокие деревья, не давая утонуть в тишине. В небе точечно светят маленькие звёзды вместе с бледным полумесяцем. Они находятся далеко от города, поэтому придётся долго ехать по трассе в Питер, чтобы доехать до места назначения. Рома буквально влетает в машину, ставя ноутбук на приборную панель и заводя мотор. Машина начинает прогреваться, тихо гудя. Адреналин от случившегося потихоньку отпускает. — Я забрал твои вещи из камеры хранения, — говорит Фильченков, кивая на заднее сиденье, где лежит спортивная сумка. — Там одежда и телефон без симки. Джонни улыбается, потянувшись туда, пока Рома выруливает с парковки.

***

Настучать мелодию, звучащую в машине, получалось скверно. Рома просто барабанил пальцами по рулю, поглядывая на пейзажи. Поля, покрытые слоями снега и уходящие далеко-далеко, не имея ни конца, ни края и широкий голубой небосвод, расчерченный проводами. Почти пустое шоссе вело их в Питер. В машине было не слишком тепло. Несмотря на подогрев сидений, Фильченков кажется отморозил себе задницу. А нос оказался забит химозным запахом ели от маленькой зелёной елочки, которая покачивалась из стороны в сторону, маяча перед глазами. Пока они ехали Джонни успел переодеться и теперь сидел, закинув ноги на приборную панель. — Вот, возьми. И вставь флэшку, — Рома подтолкнул к нему лежащий ноутбук с флэшкой, а затем фыркнул. — И ноги опусти. Джонни ноги не опустил, включив гаджет. Тихую музыку прервал стук клавиатуры. Затем свист. — Хороший вирус, а самое главное православный. Сам сделал? — на экране ноутбука начали вспыхивать окна одно за другим, автоматически ведя поиск засекреченных файлов, подбирая к ним пароли и открывая документы, которые они не должны были видеть. Наверное, даже у директора не было к ним доступа, но как знал Фильченков все находилось на общем сервере, поэтому можно было найти инфу с одного компа в любом другом компе, если очень хорошо поискать. Один минус — это все, к сожалению, не зальётся в интернет само. — Я не настолько прокачен в этом, — качнул головой Рома. Джонни заинтересованно вскинул бровь. — Свои связи не выдаю. Он рассмеялся, пожимая плечами. В окно навязчиво стучал снег, намного лучше справляясь с ритмом новой песни. Колбая сидел, облокотившись на холодное стекло и сверлил взглядом идущую полоску загрузки. Рома сглотнул, обращая внимание на своё собственное отражение, прислушиваясь к ощущениям. Бледное отражение как будто посмотрело на него в ответ. Все тело еще гудело от пробежки и адреналина, но сердце уже успокоилось. Хотелось побыстрее закончить со всем этим. — Ты когда-нибудь убивал? — Да, — Джонни замолчал, потом продолжил. — Не хочу оправдываться, честно. Но это была самооборона. После того, как я обнаружил силы, то опрометчиво двинулся защищать свои права, как и остальные. В те дни на улицах творилось непонятно что, я помню, как мы спасались с кем-то. И я убил какого-то спецназовца в чёрной форме без определительных знаков. Потому что так было нужно. Потому что там были дети, которые не выбирали свою судьбу. Никто из нас не выбирал иметь силы. Хотелось остановить машину посередине дороги. Обернуться к нему, чтобы просто посмотреть в глаза. Понять, правда это или нет. Хотя спецназ в форме без опознавательных знаков? Без каких-то нашивок? Нереально. Рома знал, что многих либо убивали, либо калечили. Выходили все, кто мог, волнами охватывая улицы города. Он бы выбрал силы. Если бы ему дали возможность, он бы выбрал их. — Что ты почувствовал в тот момент? — Ничего, — Колбая рассмеялся, сквозь смех проступили нервные нотки, заставляя его откинуться в кресле. — Какая-то часть меня хотела его убить, какая-то — просто отпугнуть. Но я ничего не почувствовал. Огонь просто сделал все за меня. В любом случае я защищал тех, кто не может сам и хочу продолжать это делать. Фильченкову хотелось бы рассмеяться, хотелось бы сжаться на кресле, пренебрегая ремнями безопасности, которые не смогли спасти его от крушения. Хоть и ментального. Хотелось сказать, что все это глупости, выдумки, бесполезно. Что сможет сделать один человек? Кого сможет спасти один человек, даже если с суперсилой? Все это звучит наивно, по-детски. Когда играешь в игрушки и спасаешь всех, потому что герой. Но в голову закрались шальные мысли. Он ведь не один. Рома рядом с ним. Помог ему сбежать, теперь взламывает секретные материалы. Кажется, Фильченков тоже глубоко заблуждался. Не он главный герой этой истории, а Джонни. С вот этой геройской наигранностью, геройскими наивными мыслями. У него даже суперсила есть! Как у настоящих супергероев из тех экшен фильмов, которые Рома не очень любит смотреть, но на которые постоянно натыкается. Там почти у всех есть силы. Джонни награжден даром, силой изменить мир. Это он сдвинул Фильченкова, дал ему какую-то глупую, но мотивацию сбежать, украсть документы. Жить на всю катушку. Раз у Колбая получилось вдохновить одного человека, который на самом деле дико не любит вдохновляться и делать незаконные вещи, у него может получится поднять восстание. Ради приличия. Информация, конечно, тоже устроит настоящий бум в медиа, но людям нужен человек, нужна личность. Нужен тот, кто будет действовать и за кем можно будет идти. Рома, условно, не хотел делать Джонни козлом отпущения, да и может какая-нибудь личность уже нашлась для главного. Тогда они просто должны продержаться. — Да. Это хорошо. Я помогу тебе, — приходится облизнуть пересохшие губы, слова складываются с трудом. — Конечно поможешь, ты же обещал, — Джонни смеётся, обращая внимание на закончившуюся загрузку. Когда они возвращаются в Питер, солнце закатывается за горизонт, погружая все в темноту. Рома заезжает в один из дворов на окраине и останавливается. Людей почти нет, только продолжает играть музыка. Колбая кликает по подсвеченной клавиатуре. Она — единственный источник света в машине, пока Фильченков не включает лампочки. Все файлы, какие были, уже загружены в облако и выложены в общий доступ. Теперь каждый может открыть, посмотреть, ознакомиться. Вероятно, уже скоро, все эти документы разнесут на скриншоты, копии, видео, разборы. Надо было просто подтолкнуть. Именно этим и занимался Джонни — распространял ссылку где только можно. Спина побаливала от долгого сидения в машине, Рома по привычке потянулся, откидываясь на скрипнувшем сиденье. — Джонни, — чужое имя горчит на языке. — Покажи, что умеешь. — Ты про мои силы? — он усмехнулся, протягивая парню флэшку. Фильченков забрал её, складывая руки на груди. — Нет, блин, сальто назад сделай для разнообразия. Конечно про силы. Джонни показал ему язык, прежде чем закрыть ноутбук и отложить его на заднее сиденье. Щелчок пальцами. На самых кончиках появляется огонь — красивое танцующее пламя, красно-оранжево-желтое. Оно плавно двигается, как будто потрескивая. Рома вглядывается в чужие пальцы — на них не остаётся ожогов, ничего. Огонь как будто исходит из них, легко обволакивая. Тепло тут же заполняет машину, заставляя окна потеть. Он раскрывает ладонь, позволяя пламени перейти на всю поверхность, разгораясь ещё сильнее. Свет притягивал, как мотылька, но Фильченков не боялся сгореть. Надо умирать так — сгорать от огня, держа внутри весь свой интерес и любопытство. Рома касается пламени пальцами — оно вздрагивает, не оставляя ожогов, только греет, обволакивая теплом. Он завороженно смотрит на то, как человек подчиняет себе дикую стихию, которая способна сжигать все на своём пути. Джонни может держать пламя в ладони и Рому оно не калечит. Это удивительно. Сама суть того, что так можно, что это не галлюцинация, не постанова, не какие-то спецэффекты. Это реальный человек, делающий огонь из ничего. — Не боишься? — Восхищаюсь. Кому-то дали способность — держи, вот тебе силы контролировать огонь. А вот люди, которые не понимают тебя и боятся. Прямо как в Людях Икс. Пальцы продолжали гладить пламя, как будто изнутри. Рома коснулся подушечками ладони Джонни, выводя понятные только ему узоры. Ничего не чувствовалось, ни малейших изменений структуры руки. Только немного сухая кожа и линии. Никаких ожогов, никакой деформации. Ничего. Как будто огонь выделяется самой кожей, самим Колбая. Это было завораживающе. Танец огня, чужая рука. Его пальцы, продолжающие поглаживания в слепых попытках обнаружить хоть что-то, что помогло бы в изучении. Ничегошеньки. Фильченков мысленно надулся, отрываясь от созерцания своих движений и поднял голову. Перед ним, буквально в нескольких сантиметрах, было лицо Джонни. Его глаза отдавали тем самым оранжевым оттенком, чужое горячее дыхание ощущалось на собственных губах. Они смотрели друг на друга со странной смесью в глазах, не совсем понимая, что делать и как реагировать. Только сейчас Рома понял, насколько стало жарко в салоне. Говорила мама — спички детям не игрушки. И огонь тоже. — Вылезай из машины. — Чего? — Из машины, говорю, вылезай. И вылез, хлопнув дверью, как будто собираясь отломать её к хуям. Колбая пнул ногой приборную панель, выбираясь следом. По сравнению с баней, которая была в машине, улица встретила приятным холодком, пробирающим до самых костей. Под ногами хрустел снег, налипая на волосы и ресницы. Они оба отошли на пионерское расстояние, прежде чем Рома скомандовал: — Сжигай. Джонни, кажется, засмеялся. — Подчищаем за собой? В ответ получил только кивок. Когда они найдут ноутбук, с которого были запощены документы, то сразу попытаются его отследить и в итоге по координатам отыщут только сгоревшую машину, а также то, что осталось от ноутбука. И больше ничего. Их следы на снегу занесёт вьюга. Машина хорошо горит. Красиво. Огонь пожирает металл, заставляя его плавиться, густыми каплями падая на снег. Они стоят вдвоём, наблюдая за костром, который поднимается выше в попытке облизнуть небо. С приятным резким звуком лопаются стёкла. Ноги начинают замерзать. Рома одет в тёплую куртку, джинсы и зимние ботинки, у него уже все замерзло от стояния на одном месте, а Джонни хоть бы что. Он в кожанке, футболке и рваных джинсах. Кроссовки все уже промокли, увязнув в снегу. И этот контраст поражает. Как и силы. Интересно, можно ли попытаться воссоздать похоже? Или хотя бы часть способностей? Например, вот эту, чтобы быть невосприимчивым к холоду, ходить даже в минус тридцать в шортах и кедах на босую ногу. Это помогло бы в исследовании Севера и холодных вод. Рома схватил Джонни за руку, потянув в другую сторону. Только сейчас ему показалось, что ладонь как будто обожгло и кожа начала покрываться волдырями.

***

Ключ щёлкает в замке, впуская их в квартиру. Говорят, что если хочешь что-то спрятать, надо прятать это на видном месте. Они, конечно, не в центре Питера, но тоже неплохо. Светлая квартира с ремонтом и хорошим отоплением. Рома пропускает Джонни внутрь первым, заходя следом и закрывая за собой дверь. На время они будут жить тут, потому что Фильченкову тоже не получится жить в своей же квартире. Не все удалось перевезти, но основное Рома забрал с собой. — О, боги. Это великолепно, — Колбая торопливо стащил кеды, бросив их куда-то в угол и направился осматривать квартиру. Он погладил стоящий диван, рассмотрел кухню и заглянул в холодильник, громко хлопнув дверцей. Потом исчез в спальне, а уже вернувшись открыл дверь в ванную с каким-то нечеловеческим визгом. — Нормальная ванная. Ванная. Я в душ! И тут же закрыл дверь. Послышался приглушённый шум воды. Рома оставался все также стоять у входа, даже не сняв куртку, с огромной сумкой в руке. Чудесно. Никакой помощи в этом доме. Его можно было понять. Столько времени быть запертым в камере без возможности нормально поесть, нормально сходить в туалет и в душ. Фильченков хмыкнул, снимая верхнюю одежду и разуваясь. Потом Рома вымыл руки на кухне, переоделся в более-менее домашнюю одежду, поставил чайник. В квартире запахло быстрорастворимым кофе, потому что другого не было. Приходилось довольствоваться чем есть. На кофейном столике около дивана оказался контейнер с линзами, которые Рома сменил на очки, подтянув к себе ноутбук. Телевизор принципиально не включал. Освящать слитую информацию на ТВ не будут, чтобы лишний раз не волновать народ, и чтобы в итоге оправдаться, навешав всем лапши на уши. Что все это ложь, провокация и вообще незаконно такие вещи в интернет выкладывать. Но интернет помнит все. Сколько бы не старались, эта информация уже утекла и будет продолжать передаваться, она всегда будет у кого-то. Например, у него тоже. Бэкап — полезная вещь. Только вот там не было того, что теперь можно скачать в интернете по ссылке, а другие досье и записи, которые можно использовать. Как для исследований, так и для шантажа. Адреналин отпустил окончательно, перестав тревожить внезапно уставшее тело. Фильченков даже не понял, как устал, хотя несколько минут назад казался сам себе самым бодрым и вообще готовым свернуть горы. Либо это влиял плохой кофе по пятнадцать рублей за пакетик. Рома зевнул, потягиваясь. Он откинул голову на спинку дивана, позволяя волосам прикрыть глаза. Надо решать, что делать дальше. Они не смогут вечно прятаться в этой квартире. Оба. Нужно действовать, разрабатывать планы. Двигаться. Им надо всегда двигаться. Если перемещаться с места на место их будет труднее обнаружить и найти. Но они не смогут бегать вечно. Вода выключилась и из ванной вышел Джонни, который выглядел намного свежее. Не успевшие высохнуть волосы липли к его лбу, на ресницах остались капли. Зато он улыбался и выглядел хорошо. — Я уж подумал, что ты там утонул, — рассмеялся Фильченков, проследив чужую фигуру взглядом. — Не дождёшься, — Джонни навис над ним, его дыхание обожгло губы и щеки, заставляя их предательски вспыхнуть румянцем. Рома закатил глаза, но был слишком уставшим для того, чтобы съязвить ещё. — Что будем делать дальше? На губах появилась ухмылка. Всё же он был не против пуститься с Джонни в бега. — Подкидывать в огонь дров.