Падший Ангел

Приношу свои извинения, но я случайно удалила фанфик, поэтому выкладываю его снова, немного доработав и исправив некоторые пунктуационные и грамматические ошибки. С ув. FanTastika D Тяжёлые дождевые капли разбивались об асфальт. Их стук раздражал, и хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать его. Свинцовые тучи нависли над городом. Иногда по их мягким изгибам пробегали голубые ветвистые разряды молнии, а вдалеке раздавались громкие раскаты грома, похожие на рык раненного чудовища. -Джимми, ты все не так понял! — Истеричный женский крик тонет в гуле осеннего дождя. — Все не так. Тише повторяет девушка, вздрагивая всем телом. С курчавых коричневых волос капает вода, застывает на длинных кончиках ресниц, смешиваясь со слезами, текущими из серо-голубых глаз. -Я все видел! Шлюха! — Огненно-рыжие волосы прилипли ко лбу и шее парня. Девушка испуганно кивает и судорожно сжимает края джинсовой куртки, покрасневшими от холода пальцами. Рыжеволосый парень смотрит на разбитые в кровь костяшки пальцев безумным взглядом. Ярость и ревность затопили сознание парня, пробираясь в каждую клеточку жаждущего мести тела. -Шлюха. — Коротко бросает Джимми. Покрытые собственной кровью пальцы сжимают блестящие, словно глянец, волосы девушки, оттягивая их. Серо-голубые глаза неверующе распахиваются, а зрачок расширяется, затапливая своей чернотой почти всю радужку. Страх пульсирует в воздухе, и его вкус можно ощутить на кончике языка. Немного солоноватый с металлическим привкусом. Страх со вкусом крови. -А я любил тебя, верил тебе. Сука! — Быстрый, короткий звук удара и тело девушки безвольно, словно марионетка с обрезанными нитями, падает на покрытую вязкой грязью землю. Волосы на затылке окрашиваются в бордовый оттенок, смешиваясь черно-коричневым цветом грязи. Рыжеволосый приседает на корточки, вынимая из кармана кожаной куртки нож. Лезвие тускло блестит в оранжевом свете уличного фонаря, покрытое россыпью похожих на мелкий бисер дождевых капель. Словно заколдованный, парень проводит кончиками пальцев по лезвию, чувствуя на загрубевшей от тяжёлой работы коже невесомое, нежно скользящие острие ножа. Губы сжимаются в тонкую полоску, и острие ножа зависает над белоснежной, медленно вздымающейся грудью шатенки. -Ну же, убей её. Ты хочешь, я чувствую. Пусть расплатится за то, что играла тобой, — шепчет за левым плечом Джимми брюнет. Черные волосы растрёпаны, оттеняя бледную кожу. Черные и бездонные как колодцы, глаза сморят холодно и безразлично. Острый язык скользит по верхней губе, слизывая холодную капельку. -Не надо! Не пачкай свою душу одним из самых страшных грехов. Не нарушай одну из заповедей Господа. Брюнет недовольно посмотрел в сторону хрупкого паренька с белоснежными волосами до плеч, вьющимися на концах. Нежно-зелёные глаза чуть прикрыты подрагивающими золотистыми ресницами. -Люди грешны по своей сущности. Без греха эти насекомые и дня не проживут.- Насмешливо проговорил Демон, взмахивая большими крыльями, напоминающими крылья летучей мыши, но с острыми загнутыми когтями, блестящими как сталь на концах. -Ты не прав, Норай. — Укоризненно покачал головой Ангел, прикасаясь маленькой ладошкой к дрожащему запястью Джимми, даря человеческому сыну тепло Райского сада. — Люди, сыны Божьи, и если бы не Люцифер и подобные тебе, их светлые, бессмертные души не пачкались бы в грехах. -Как же ты уверен в их непорочности, в их стремлении к добру. — Черные глаза Демона блеснули, а тонкие губы расползлись в хищной улыбке, обнажая острые клыки. — Каз, неужели все ангелочки настолько глупы? Демон прикусил нижнюю губу, с наслаждением смотря на горящие щеки Ангела и его яростно вздыбившиеся, как шерсть рассерженной кошки, белые перья на крыльях. Тонкие пальцы Каза скользнули по белой, полупрозрачной материи, вытаскивая из их складок длинный серебряный кинжал, покрытый древними рунами. По краям кинжала плясали красно-желтые языки священного огня. -Малыш, запомни, деткам нельзя баловаться с острыми предметами. — Норай даже не сделал ни единой попытки вытащить из ножен свой меч, выкованный в глубинах Ада. Каз обычный рядовой ангелок, который как держать кинжал только на картинках в книжках видел. Будь он Архангелом, Норай бы давно улетел отсюда, трусливо прячась в геенне огненной. Зелёные глаза Ангела блеснули от негодования. -Как же я вас ненавижу! — Прошипел Каз, поглаживая рыжие волосы человека и шепча ему на ухо слова о прощении милостивого Господа Бога. Норай небрежным жестом отряхнул рукава черного плаща от несуществующей пыли, готовя ехидный ответ для этого белокрылого малыша, как вдруг в ноздри Демона ударил дурманящий аромат. Нежный, невесомо-эфемерный запах меда и лепестков сирени, с примесью чего-то горячего, оседающего на языке привкусом темного шоколада и солнца. Среди Демонов были омеги, но их запах во время течки всегда отдавал серой и пеплом. От него все внутренности сворачивало узлом, вызывая рвотные рефлексы, а не горячее необузданное желание и влечение. -Тебе бы сейчас стыдливо прятаться за Райскими кустиками, малыш. — Насмешливо протянул Демон, подходя к испуганно хлопающему глазами Казу. Белоснежные крылья, словно щит, укрыли хрупкое тельце от жадных черных глаз Норая. Щечки Ангела покрыл нежно-розовый румянец, а дыхание сперло от вмиг потяжелевшего воздуха. Дождевые капли раздражали разгорячённую, требующую прикосновений альфы, кожу. О мечущемся между совестью и ревностью Джимми, было тотчас же забыто. Демон похотливо облизнулся, откидывая мокрые прядки волос со лба, пожирая взглядом юное, манящее к себе тело. -Ну же Каз, ты хочешь, я вижу. Или опять глупые запреты? — Демон грациозно, словно гепард перед смертельным прыжком, подошел к дрожащему ангелу, отводя в стороны трепещущие белые крылья. -Нет! Не трогай меня! Похоть, один из семи смертных грехов, и я буду бороться с ним! — Наполненные решимостью глаза Ангела вызвали волну безудержного смеха Норая. Вытерев выступившие от смеха капельки слез, Норай предвкушающее облизнул нижнюю губу, подхватывая лёгкое, как пёрышко, тело Каза подмышки и телепортируя. Ноги Каза подкосились, а к горлу подкатил комок. Бегущая между ягодицами смазка вызывала зуд. -Про Бога и прочее будешь у себя на облачках рассказывать. — Прохрипел Демон, прижимая хрупкое тело Ангела к холодной, покрытой бетоном площадке, на крыше многоэтажного дома. -Нет! Отойди от меня, порочное исчадье Ада! — Ангел задергал тонкими ручками, царапая острыми ноготками кожу на бледных алебастровых плечах Норая. Черный плащ, словно пиратский флаг, телепортированный силой мысли с тела Демона, развевался на телеантенне. -Бог заточил моего Отца в геенне огненной, и не тебе рассуждать об этом! Мой Отец не хотел любить и преклоняться перед этими ничтожными, лишёнными силой воли насекомыми, но наделенными душой. Разве честно, что самое ценное на свете, бессмертная душа, досталась столь порочным существами?! Голова Каза качнулась от сильной пощечины. Щека Ангела окрасилась в бордовый оттенок. -Ты ударил меня? — Тихий шепот Каза и бегущие по щекам слезы подлили масла в огонь желания Демона. -Да, и сделаю так ещё раз, если посчитаю нужным.- Разрывая когтями, одеяние Ангела, прорычал Норай, любуясь девственным телом ангелочка. Стройные ножки, плоский животик, розовые горошинки сосков и так сильно привлекающие глаза Демона округлые ягодицы, блестевшие от смазки. Хотелось прикоснуться, подчинить. Норай провёл пальцами по ложбинке между лилейными ягодицами Каза, смотря на колом стоящий член омежки. Ярость и желание подчинить и показать этим крылатым зазнайкам их истинное место обуяло Норая. -Тебе будет даже приятно. — Приподнимая бедра Каза, шепнул Демон, вытаскивая из ножен меч. Розовая дырочка ануса пульсировала, выделяя сгустки смазки пахнущей так же восхитительно, как и кожа Ангела. Норай с секунду полюбовался открывшимся видом, и медленно, наслаждаясь болезненным шипением Ангела, ввел в его тело рукоять меча. -Нравится? -Гори в Аду. Наполненные злобой и бессилием глаза Каза смешили и раззадоривали Демона, и Норай медленно вынул рукоять меча, чтобы толкнуть его ещё раз, грубее и жестче, причиняя волну извращенного удовольствия смешанного с болью. -А я думал, что ты будешь послушным. Но придётся наказать тебя. — Резко выдергивая из тела блондина рукоять меча, проговорил Демон, наслаждаясь тем, с каким сопротивлением выпускают мышцы ануса инородное тело. — А твоя дырочка то хочет продолжения. — Насмешливо протянул Норай, целуя пухлые губы Ангела. -Мерзкое порождение Тартара. — Прорычал Каз, плюя в лицо Демона. Зубы Норая скрипнули. Вытерев с лица слюну Ангела, Демон приподнял бедра Каза. В руке Норая блеснул темно-фиолетовый сполох света, и в зажатой в кулак руке Демона появился кожаный ремень. Норай замахнулся, ударяя по лилейным ягодицам Ангела ремнем, наслаждаясь тихим шипеньем и проклятиями в свой адрес. Спина Ангела выгнулась от боли, а тонкие пальчики заскользили по бетону. Демон облизнулся, ударяя ещё раз и ещё, пока по ягодицам тяжело дышащего Каза не потекли алые, словно бы светящиеся изнутри, капельки крови. -Я думаю, наша синичка усвоила урок. — Пошло прошептал Демон, сжимая руками ягодицы Каза. Ремень, жалобно звякнув пряжкой, упал на пол. -Приступим к десерту. Демон щёлкнул пальцами, и штаны исчезли, оставляя Норая обнажённым. Длинный, толстый член, с бордовой головкой, уткнулся в маленькую дырочку Каза. Ангел отвернулся, тяжело дыша, зажмурив глаза. Норая забавляла вся ситуация и, сжав ягодицы Каза сильнее, Норай толкнулся в тело Ангела, входя на всю длину. Каз вскрикнул, приоткрывая пухлые губки в поисках кислорода. -Тише, синичка. — Прошептал Норай, выходя из тела Ангела и проводя сочащейся смазкой головкой члена по ложбинке между ягодицами. Каз зажмурился, скрипя зубами от боли и извращенного, неправильного до безумия желания быть ближе к альфе. Утонуть и познать сладкий, но запретный плод. Познать вкус греха и похоти. Руки Норая сжались на бедрах, оставляя на нежной коже Ангела синяки, и Демон снова вошёл в тело Каза, шипя от узкого горячего пространства, окутывающего член. Норай стал вбиваться в распростёртое тело Каза, закрыв глаза, утопая в наслаждении несущим к звездам или же к глубинам Ада. Белые крылья Ангела терлись об бетон, и каждый толчок Каз встречал стоном. Было больно и приятно. Сладкая истома разливалась по телу Каза, и Ангел перестал думать о грехе, о неправильности всего происходящего. Впервые, за множество тысячелетий, отдаваясь вволю чувств. Норай, сжав бедра Ангела, толкнулся в последний раз, содрогаясь всем телом от яркой волны оргазма. Каз последовал за Нораем, громко вскрикнув от резкого, неожиданного наслаждения. Звонкий мелодичный голосок Ангела словно бы повис в воздухе. Вытерев тыльной стороной ладони пот со лба, Демон опустился на тяжело дышащего Каза, чувствуя, как разбухает узел на члене, закупоривая дырочку Ангела, как пробка. Из зелёных глаз Ангела покатились хрустальные капельки слез. -Если родится мальчик, то я выращу сына в Аду, настоящим Демоном. — Гордо произнёс Норай, поглаживая живот Каза. -Грех. Я совершил грех. Я падший Ангел.- Чувствуя слезы, смешивающиеся с дождем, прошептал Каз, смотря, как перья на крыльях медленно чернеют. -Теперь ты будешь моим, и я покажу тебе все прелести глубин Тартара. — Целуя мокрые от слез и дождя скулы Каза, прошептал Норай, вспоминая стоны и крики грешных душ, кровавые ошметки их тел и огненные вихри, гулящие по тёмным туннелям Преисподней. Порыв холодного, острого, как лезвие кинжала, ветра подхватил черное перо, с белеющими, как январский снег, кончиками. Перо закружилось в воздухе, неся за собой эфемерный, немного приторный аромат мёда и сирени. Перышко упало на плечо вздрогнувшего рыжеволосого парня, по веснушчатым щекам, которого текли слезы. На тонких губах человека появилась грустная улыбка и, сжав пальцами перо, парень посмотрел на тело своей любимой. Не смотря ни на что, но любимой каждой клеточкой сердца и каждой ниточкой души. Джимми вспомнил нежное тепло, разливающееся от запястья по всему телу, и мелодичный, словно шелест кленовых листьев, шепот, умоляющий не совершать грех, и довериться голосу своего сердца. Тихий звон металла, ударившегося об обломок кирпича, на секунду вспорхнул над безлюдным переулком. Джимми поднялся на ноги, беря на руки тело Амелии, моля Бога лишь о прощении любимой и коря себя за вспыльчивость и глупость. Поцеловав приоткрытые холодные от дождя губы Амелии, рыжеволосый парень, прижав к себе хрупкое девичье тело, пошел в сторону трехэтажных кирпичных домов, с замираньем сердца слушая ровное сердцебиение любимой. А дождь все продолжал идти, нежно, словно любящая мать, гладя своими каплями крылья Ангела и Демона.