Последний день
26 марта 2021 г. в 21:49
За витражными окнами просторной гостиной ветер вновь вел немую борьбу со снегом, вовлекая каждого, кто находился по ту сторону непогоды, ютясь в тесных квартирках, ближе придвигаться к каминному огню, кутаясь в темно-красных пледах с замысловатыми узорами и покрепче сжимая пальцами обжигающие чашки воодушевленно парующего горячего шоколада.
⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀
Гермиона Грейнджер, которую то и дело бросало в дрожь от каждого очередного порыва ветра, бьющегося вскачь об оконное стекло, изо всех сил вжималась в грудь сидящего сзади мужчины, бережно сжимающего руками девичью талию.
Она отчетливо слышала биение его сердца, ощущала, как чужое дыхание касается открытых участков обнаженной кожи и впервые за весь день ощущала себя слишком хорошо и так, по-настоящему, беззаботно.
Каждое утро, просыпаясь, покидая уже успевшую утратить тепло его тела постель, целый день находясь слишком далеко от родных рук и губ, гриффиндорка жила минутами, приближающими её к тому самому моменту, когда необходимо будет переступить порог дома и спрятаться в родных объятиях, напрочь забывая о неуловимости времени.
Что, честно говоря, она и делала каждый раз, возвращаясь домой со спутанными, влажными от непогоды волосами и замерзшими руками, которыми, словно на повторе, несколько неумело, но от того не менее решительно торопилась сбросить с плеч свое темное пальто, тяжелое от промозглого ночного воздуха и чужих, таких «безобразно-чужих-не-его» взглядов.
И когда он подходил, собственническим жестом притягивая ее ближе, хватаясь руками за талию, обнимая за шею и плечи, ей каждый раз хотелось плакать от мириадов оттенков чувств и ощущений, которые накрывали каждый раз с невообразимой силой, стоило длинным малфоевским пальцам коснуться кожи, а той, в свою очередь, запечатлеть, вобрать в себя это прикосновение так глубоко, что, пожелай она даже очень сильно, искоренить, забыть, вытравить его из себя было невозможно. Но она не хотела, а потому позволяла ему каждый раз касаться себя так, словно в следующую секунду мир готов был расколоться на части.
— Грейнджер, слушай…
Его голос над ухом, немного севший, в одно мгновение умело разгоняющий фейерверк мыслей в ее голове, оставляющий легкое покалывание вдоль позвоночника, потому что в эту же секунду ладони слизеринца опускаются чуть ниже, накрывая уже успевший округлиться животик, едва поглаживая большими пальцами кожу сквозь ткань своей рубашки, в которой его Грейнджер казалась невообразимо хрупкой, просто тонущей в белоснежной ткани.
И, кстати говоря, Драко не нужно сидеть к ней лицом, чтобы точно знать, что ее губ, словно по несуществующему приказу, касается улыбка. теплая, открытая и искренняя, как и девчонка, дышащая с ним без малости в унисон.
— Да, Драко?
Поворачивает голову в его сторону, в заученном жесте приподнимая свой точеный подбородок, но попытка взглянуть глаза-в-глаза прерывается также быстро, потому что гриффиндорка сдается, несколько робко прижимается щекой к мужскому плечу, когда ладони опускаются точно на его руки, едва сжимая пальцами.
— Он так и будет игнорировать меня? Быть может, с ним что-то…
— Мерлин, нет конечно! Он просто… это твой ребенок, Малфой. Едва ли ты заставишь его отвечать, если он этого не хочет, — задумчиво кусая губу, она чуть склоняет голову, аккуратно поведя ладонь мужчины вверх.
Грейнджер почти осязаемо ощутила, как он закатил глаза, позволяя перемещать свою руку, как ей только заблагорассудится, но, так и не получив долгожданный результат, скептически произнес:
— Да, Грейнджер, это весьма…
Легкий толчок. Прямо в его ладонь, не позволяющий закончить. Потому что он ощутил, так четко, чеканно и охренительно невообразимо, что его накрыло. Совершенно неизвестные ранние эмоции, чувства, такая всепоглощающая нежность, что от этого медленно, но верно сносило крышу.
Гермиона ощутила, как в носу предательски закололо, когда его рука неожиданно замерла, ловя этот момент. Она и сама это почувствовала. Вновь. Но никогда еще так сильно, сжав пальцы Малфоя так отчаянно, что костяшки пальцев побелели.
И если Грейнджер когда-нибудь попросят рассказать о самом счастливом моменте в своей жизни, она в точности до совместного дыхания опишет эти минуты.
Потому что это было счастье. подлинное. В таком чистом и первозданном виде, которое обрушивается на плечи в самый неожиданный момент.