Львенок

Ван Ибо откровенно скучал и лежал поверх скомканного одеяла на своей кровати, гипнотизируя потолок. Потолок, к слову, гипнотизироваться не хотел. — И долго ты на меня будешь еще пялиться, — донеслось сверху. — Сколько захочу столько и буду, — сладко потянувшись, Ибо вконец сбил одеяло к ногам. На самом деле, он уже должен был быть давно на занятиях, но за слегка подпаленную бороду профессора был отстранен на неделю от них. — Слышала, ты знатно укоротил бороду одному старому пердуну, — ладно, «слегка» это было мягко сказано. — На сколько тебя отстранили на этот раз? — До следующего вторника. Саламандрочку только жалко, он ей весь хвост отдавил. Да и что в это время ему на крыше было нужно, такой сюрприз для Чжань-гэ испортил. — Ну и поделом этому старикашке. Сюрприз заключался в том, что когда Сяо Чжань поднимется на крышу для ежедневной медитации, саламандра подожжет большое бумажное сердце, а Ибо произнесет речь о том, что его сердце, как и это бумажное, пылает от любви к гэгэ. Придумали они это вместе с горгульей, с которой сейчас беседовал Ибо. Она восседала на полке почти над самым потолком и раз в неделю требовала, чтобы с нее смахивали пыль и больше никаких претензий не выдвигала. А появилась она после очередной попойки с друзьями еще на первом курсе, так что Ибо не помнит откуда он ее достал, а сама она своего адреса не называет, так как «у вас тут у студентиков веселее». Ван Ибо был студентом второго курса Магической академии и учился на факультете стихийной магии. Учился хорошо и мог еще лучше, если не был бы влюблен по самые уши в своего соседа — студента шестикурсника Сяо Чжаня. А любовь была сильная, но безответная, поэтому большую часть времени Ибо тратил на попытки завоевания сердца Чжаня, попутно попадая в разные переделки, подобно той, что случилась вчера. — Эй, Гуля, как думаешь, Чжань-гэ оценит… Договорить Ибо не успел, так как на него с разбегу налетела небольшая грозовая тучка. — Ван Ибо, убери ее немедленно, иначе я придушу тебя, — разъяренный Сяо Чжань сидел на свалившемся на пол Ибо и претворял угрозу в жизнь, то есть душил. — Гэгэ не понравилось? Но ты же не успел принять душ утром, вот я решил помочь. — Кому понравится целую пару сидеть под грозовой тучей, из которой льет как из ведра. — Это были слезы, которые текут по моим щекам каждую ночь, от того, что Чжань-гэ так жесток со мной и ни капельки не жалеет мое сердце. — А молнии, что летели в каждого, кто ко мне приближался? — Неужели, ты так глуп, что не понимаешь? Это была моя ревность. — Твоя ревность стоила тебе двухнедельных работ по вечерам в саду профессора Рози, за то, что одна из этих молний испепелила ее любимые фиалки, которые ей подарил сам ректор, с которым у нее неземная любовь. Но из-за тебя меня тоже наказали. — Значит, мы каждый вечер будем проводить вместе? — одновременно с улыбкой на губах Ибо туча над головой Сяо Чжаня рассеялась, и засияло маленькое солнышко. — О, небо, ты неисправим, — голова Сяо Чжаня в мученическом жесте опустилась на плечо Ибо, а вместе с этим появилась небольшая радуга. *** Да, не так представлял себе Ибо, это наказание. Вместо того что бы быть наедине с Сяо Чжанем, он в фартуке, перчатках и огромных болотных сапогах оттирал полы от слизи и ошметков разросшихся лиан, попутно отбиваясь от молодых побегов, благо те были не опасны, в то время как его Чжань-гэ с профессором Рози ушли пить чай. Будь эти первогодки неладны: зачем нужно было применять на плотоядных лианах заклятие быстрого роста, да еще и с ошибками. Хорошо что ректор решил заглянуть к мадам Рози и никто не пострадал, все были спасены. Но вонь стояла ужасная, а слизь никак не оттиралась — И почему такая несправедливость? Почему они там чаёвничают, а я тут… Договорить он не успел, так как сзади послышались шаги. — Потому что сам виноват, меньше болтай, быстрее закончим, — Сяо Чжань, вытянув перед собой руку, начал шептать заклинание, уничтожая одним махом всю оставшуюся грязь, до которой не успел добраться Ибо. — А что так можно было? - Не дорос еще, дорастешь курса до четвертого, тогда и можно будет, а пока ты и со шваброй неплохо управляешься. Но вот перед глазами что-то промелькнуло, а в следующий миг Сяо Чжань уже лежал на полу, а перед ним на коленях сидел опутанный лианой, задыхающийся Ибо. Действуя почти что на автомате, он сотворил боевое плетение, в тот же момент иссушившее растение. А Ибо безвольной куклой опустился на пол. Сердце Сяо Чжаня было готово остановиться. Подхватив бессознательного парня на руки, он побежал в корпус целителей, не обращая внимания на удивленные взгляды встречных людей. Что происходило дальше он помнит смутно, вот у него из рук забирают Ибо, а вот уже время близится к утру, а он лежит на соседней кушетке в палате с Ван Ибо и не сводит с него взгляда. Секрет, выделяемый лианой, оказался токсичным и ослабляющим сопротивление жертвы, и, к несчастью, успевшим попасть на незащищенные участки кожи. Несмотря на то, что весь яд уже был нейтрализован, у Ибо начала подниматься температура, его бил крупный озноб, он мерз, даже под двумя одеялами и парой грелок под боком. Ничего лучше не придумав, Сяо Чжань просто лег рядом с ним, плотнее укутав его в одеяла, как можно ближе прижав к себе. Каким бы доставучим ни был этот мальчишка, за время совместного с ним проживания он успел привязался к нему. Да и в начале знакомства он не был таким, смотрел на всех волком и не разговаривал ни с кем, напоминал маленького ощерившегося на весь мир щеночка. А сейчас привык, и из щеночка превратился наглого, временами неумолкающего, с вечной усмешкой на губах льва. Хотя Сяо Чжань видел в нем все еще маленького львенка. Воспринимал его как младшего брата. Возможно, поэтому он не мог ответить взаимностью на чувства влюбленного в него юноши, и сейчас, вглядываясь в его черты лица, он отчетливо понимал, что то теплое чувство разливающееся в груди это любовь, но не та, которая нужна Ибо. Да и чувства самого Ибо Чжань не воспринимал всерьез, думая, что это лишь влюбленность, которая скоро пройдет. С этими мыслями Сяо Чжань уснул, крепко прижимая Ван Ибо к себе. А проснулся от короткого поцелуя нос. — Спасибо, Чжань-гэ. — За что, Ибо? Это же я во всем виноват, я старше, я должен был… — Тц. Тише, не надо ничего говорить, просто полежи со мной еще немного. — Это тебе спасибо, Ибо. *** Ибо сидел у себя в комнате за столом и под диктовку горгульи строчил любовное послание своему ненаглядному Чжань-гэ. С того случая прошел месяц, все вернулось на круги своя, Ибо все так же пытался добиться Сяо Чжаня, а тот в свою очередь эти попытки игнорировал. И сдаваться никто из них не планировал. — Давай помедленнее я не успеваю за тобой. — … распустятся цветы весной, Теперь ты будешь только мой. P.S. Я дарю тебе эти стихи В знак своей безграничной любви! К слову, это было уже тринадцатое по счету подобное письмо, и вот уже тринадцать дней Ибо не видел Чжаня и безумно по нему скучал. У старших курсов факультета боевой магии начались практические занятия по уничтожению нежити, которые обычно проходили на специальных полигонах недалеко от академии, но это на младших курсах. А так вот уже вторую неделю группа Сяо Чжаня жила посреди поля и забавлялась тем, что наблюдала, как каждый день к Чжаню прилетало небольшое сердечко с любовным посланием внутри. Пару раз даже пытались его перехватить, но все было без толку. Кто же знал, что последнее им все же удастся заполучить, и пока Сяо Чжань купался в реке, вскрыть его и зачитать вслух. Но не это оказалось самым ужасным. Его друзья по возращении, еще издали заметив Ван Ибо, решили пошутить. Один из них резко опустился на одно колено, а другой картинно ахнул в удивлении. Потом прозвучали стихи, из того самого злополучного тринадцатого письма. Все засмеялись. Лицо Ибо похолодело в миг, своим пронзительным взглядом, казалось он был готов убивать, а Сяо Чжань не прочитавший ни одного письма, но бережно сложивший их меж страниц своего дневника не сразу понял, что происходит. — Сяо Чжань, раз ты не можешь принять мою любовь, то хоть не смейся над ней. Разве я не заслуживаю хотя бы этого? Но раз так, я не буду больше тебя беспокоить. — Бо-ди, постой же ты, дай мне объясниться. — Сяо Чжань, не называй меня так больше. И вот уже целую неделю Ван Ибо избегает Сяо Чжаня, а когда избегать не получается, то просто игнорирует его. Даже в комнате не появляется, отправляя за нужными вещами своих друзей. После того случая в саду мадам Рози, когда Ибо чуть не погиб, Сяо Чжань решил задуматься над своими чувствами и попытаться дать им шанс. Ведь Ибо не задумываясь, что может погибнуть, оттолкнул Чжаня и сам подставился под удар. К концу первой недели практики Чжань понял, что сильно скучает. И письма не читал, потому что хотел сам до конца разобраться со своими чувствами. Эта практика вдали от Ибо оказалась очень даже кстати, потому как к концу второй недели он понял, что готов ответить взаимностью. Но все сложилось иначе. Да, такой драки стены Магической академии не видели давно, и те, кто удивлялся, как такой милый парень Сяо Чжань затесался в ряды боевых магов, удивляться, к слову, перестали. Вообще теперь от него даже преподаватели шарахаются. А вот нечего было лезть, куда не следует, он может впервые в жизни влюбился и даже готов был в этом признаться. А любовь всей его жизни видеть его теперь не желает. Даже обычно болтливая Гуля с ним не разговаривает, обиделась. — Эй, там внизу, Ибо сейчас на крыше, не упусти свой шанс, — словно нехотя пробормотала горгулья. Через пару минут запыхавшийся Сяо Чжань уже был на крыше. Сердце его болезненно сжалось, от вида сгорбившейся фигуры и чуть подрагивающих плеч, Ибо плакал. — Бо-ди, хороший мой, ну не плачь, — дернувшийся в сторону при этих словах Ибо, был пойман в крепкие объятия. — Твой гэгэ такой дурак, не стоит из-за него плакать. Слышишь, Ибо? Львенок … — Уже не щеночек? — Давно уже нет. Простишь своего глупого гэгэ, который тебя очень сильно любит? Я никогда не смеялся над тобой и тем более над твоей любовью. Твоя любовь для меня самый величайший дар. Ты веришь, веришь мне? — Верю. Эпилог. Горгулья все также восседала на своей полке и одним глазком наблюдала за парнями, уснувшими в объятиях друг друга и теперь мирно посапывающими. Ибо уткнулся носом в шею Чжаня и обнимал так, будто хотел слиться с ним воедино, а тот обнимал в ответ не менее крепко и нежно касался губами его лба. Второй глаз был закрыт запущенным в нее носком, и кто ее за язык тянул комментировать первый поцелуй парней, вот и прилетело, Ибо обещал даже вспомнить, где ее нашел и сплавить обратно. Пришлось ей в статую превращаться и не подсматривать, и даже не подслушивать, кто его знает вдруг и в самом деле домой отправят, а тут у студентиков веселее.