Скандал

— Я потушу свет… Не пугайся… Малфой приглушил магические лампы, а потом аккуратно развернул палантин. В нём оказалось зеркало. Простое на вид, но очень тяжёлое. — Я буду чаровать сейчас, а ты просто смотри на моё отражение, хорошо? Просто смотри, ты поймёшь… Поттер кивнул, не совсем понимая, что сейчас будет происходить, как именно Малфой собрался чаровать, но приготовился увидеть что-то ужасное. Драко удостоверился, что Поттер смотрит именно в зеркало, а потом взмахнул палочкой. Тёмный кокон обернулся вокруг одного магического светильника, полностью поглощая свет, а потом развеялся. Затем Малфой повторил то же со следующим настенным шаром. Гарри, не отрываясь, наблюдал за мужем. Как он делает пассы кончиком палочки. Как невидимые чары срываются с неё. И в какой-то момент уловил свечение от следа этих чар. Сиреневое свечение, которое окутывало и всего Малфоя, и его чары, и сгустки магии вокруг светильников. Оно растворялось, когда парень снимал чары, но с каждым взмахом палочкой возвращалось вновь. — Что это? Он завороженно рассматривал своего супруга. Его светлые, словно седые в полутьме волосы, подсвеченные этим ниоткуда взявшимся лиловым светом; его глаза, серые, тоже не спрятавшиеся от этого цвета, отблеском сиявшего в их глубине; руки — тонкокостные, изящные: цепко держащая палочку правая и расслабленная левая, кисть которой застыла в положении, будто он гладит щенка по голове. Малфой всегда так делал — этот жест второй рукой, когда правая творит магию. Поттер ещё со школы помнил это. Он не смог удержаться и повернулся к мужу. Тот продолжал чаровать, не глядя теперь совсем на Гарри, и свет был не виден. Только в глазах. Поттер невольно прикипел к нему взглядом. Его супруг был безусловно красив. Но сейчас его привлекательность стала будто другой. Он был бесподобен в этом спокойствии и мерности движений, в грациозности жестов. Таким его Поттер ещё никогда не видел, и смутился этой тонкой красоты. Робкой, лёгкой, но сшибающей с ног. — Малфой. Ты невероятно красив… Драко вздрогнул. Уж точно не такого продолжения он ожидал, а потом вспомнил, что Поттер задал вопрос. — То, что ты видел, значит, что я — Искра. Это зеркало показывает магический поток. И мой — лиловый. Такой бывает только у Искры… Поттер подошёл к нему, замершему посреди гостиной. Мягкий свет лился свободной пеленой по его волосам, лицу, шее, и Гарри был очарован. Он достал свою палочку и зажёг несколько светильников, чтобы лучше рассмотреть этот цвет в глубине. — Твои глаза светятся сиреневым… Драко нахмурился. — Этого не видно в глазах, Поттер, ты можешь увидеть это только в зеркале. Поттер не отрывался от него взглядом, только ещё один шаг разделял их от прикосновения. Малфою было неловко от такого внимания, но он глаз тоже не отводил. — Покажи ещё… Малфой снова приглушил свет, но Гарри не смотрел в альдегидную поверхность, он наблюдал за движениями мужа. Глаза снова сильнее отразили цвет его магии, и Поттеру стало интересно, какого цвета его собственная. Он посмотрел в зеркало и отправил заклинание темноты. Пока оно не достигло магических светильников, Гарри увидел в отражении всполохи своей магии. Она была зеленовато-бирюзовой. Размытой. Неясной. — А ты видишь, какой у меня цвет? — Вижу. Но объяснить не могу, — растерянно ответил Малфой. — Сотвори чары. Заклинание имеет другую волну, и его сложнее рассмотреть. Драко снял темноту со стен, и снова в зеркале полоснуло лиловым. Гарри левитировал бокалы. И да, его магия была как листва балмитового ясеня — бирюзовый, малахитовый, немного разбелённый оттенок. — Твоя магия как море, Поттер… Это то, о чём я никогда не читал… Поттер кивнул. Об этом он подумает позже. Он обернулся на мужа. — А ты видишь её цвет в моих глазах? — Магия не видна… — начал Драко, но Поттер его перебил. — Но я же вижу свет в твоих глазах! Прямо сейчас! Малфой помотал головой. — Я уже ничего не понимаю! Но давай мы с твоей природой разберёмся потом. Потому что я сейчас снова начну паниковать. Тебе плевать, что я — Искра? — А что это значит? — включился в разговор Гарри. Он зажёг весь свет, и теперь Малфой снова стал обычным Малфоем. Лиловый почти исчез из его глаз, но Поттер всё равно смотрел на него иначе. Словно сравнивал то, что видел минуту назад, с тем, кто перед ним сейчас. — Это значит, что я чем-то заслужил Дар магии, Поттер. А ещё, что я не могу привести в свой род своего магического супруга. Что я посмешище для рода, как выразился мой отец… — Я думаю, нам нужно поговорить более предметно. Поэтому я предлагаю налить по бокалу вина, и ты расскажешь мне, кто такие Искры, как и почему это отразилось на твоих отношениях с отцом и родом, как ты стал Архитектором… Я хочу разобраться, Малфой, в этой истории, но намного больше я хочу узнать, за кого же я вышел замуж… Драко покорно кивнул, призвал бокалы, которые Поттер левитировал ещё пару минут назад, и рукой указал на бар, где стояло несколько бутылок на выбор. Его рассказ был долгим. Поттер был в некоторых вопросах абсолютным невеждой, поэтому об Искрах расспрашивал долго, смотрел на картины, на колдографии домов Гауди, которые были собраны в альбоме малфоевской библиотеки, слушал цитаты из литературы, которые Малфой легко воспроизводил наизусть. Но больше всего в этом разговоре Драко удивил его вопрос. — А что ты чувствуешь, когда делаешь артефакт? Этот вопрос смутил Малфоя намного сильнее, чем пристальное внимание, чем странные взгляды Поттера… Он был интимнее всего, о чём они разговаривали раньше. Даже секс был не такой задевающей темой. — Это… — он повертел в руках хрустальную ножку, поставил бокал на столик и закинул ноги на диван. Жест этот был настолько домашним, что Гарри удивлённо уставился на мужа, пока до него не дошло: вообще-то Малфой у себя дома. — Это неуёмная жажда творить. Выплеснуть идею в голове во что-то реальное. Что-то полезное, что-то прекрасное… Оно рождается само, я просто вижу, какие материалы, какие заклинания, какие процессы должны происходить. Не в голове даже, а будто внутри себя, и когда я чувствую, что всё готово, что всё получится, я просто беру всё необходимое и начинаю создавать. Мои создания всегда разные… Я даже не могу точно описать все свойства иногда. Порой бывает, что это для конкретного человека. Один такой я сделал для Панси. Она не могла спать раньше. Чуть-чуть понервничает и сразу бессонница. И в какой-то момент у меня просто щёлкнуло в голове, что ей нужно. И я сделал ей ловец снов. Она была в шоке… Посмеялась. Но больше она не смеётся. И никуда не ездит без него. — Она знает? — Нет. Только, что это артефакт Архитектора. Никто не знает, кроме тебя и моих родителей. А Гринграссы об этом забыли. Так было нужно… — А ещё? — А ещё твоя портупея. Она… Я хотел, чтобы ты был в безопасности. Пусть право Главы Рода больше не угрожает мне, отец обязательно отомстит за то, что я не стал его игрушкой, если с тобой что-то случится. Он мог, наверное, простить мне Дар — бесполезный и стыдный по его мнению, но не то, что я его дважды обошёл в его же игре. — Ты его боишься? Драко помолчал. Потом пожал плечами. А потом посмотрел на Гарри. — Не с тобой. С тобой мне нечего бояться. По крайней мере, отца — точно. Я боюсь, что ты осудишь меня, что я попаду в Азкабан и не смогу творить. Но подарок тебе я создавал не только из-за этой весьма сомнительной заботы, потому что без тебя Люциус снова станет мне угрозой. А потому что портупея была для тебя. Я видел, как тебе трудно в твоих этих бестолковых ремнях. Помнил, как чувствовал помолвочный ремень, помнил, как он родился. И я знал, что она твоя. Её нужно только создать и отдать тебе. И всё будет хорошо. По-настоящему хорошо. Это дико звучит. Похоже на бред сумасшедшего. На бредни Лавгуд… Но это к вопросу, что я ощущаю, когда творю. Это дыхание магии, я не то чтобы не могу сопротивляться… Просто знаю, как надо. Они сидели близко. Очень. Малфой выглядел очень уязвимым. Он сам понимал это, но Поттер просил его не закрываться от него, и Малфой решил, что это его единственный шанс. На всё сразу. И на мир в семье. И на свободу. От этой паузы неловкость стала почти осязаемой, Драко отчаянно нужно было подтверждение, что его понимают, или хотя бы не считают посмешищем. И Поттер сделал невероятное. Он положил свою ладонь на его колено и тихонько погладил. Будто успокаивая. — Это звучит волшебно, Малфой… Это звучит, как сказка… Хотел бы я посмотреть на тебя, когда ты их делаешь… Драко покраснел, но не двинулся с места, только снова поднял бокал. — Почему бы нет… Потом Малфой долго пытался объяснить, как он дошёл до защиты дома Винка, очень старого знакомого их семьи, которого не стало в войну. Как вплетал защиту, по большей части тренируясь в том, что раньше только воображал себе. Что чувствовал, как не может делать этого в мэноре, но нуждался в выходе своего вдохновения, в практике, в опыте… Когда он переключился на тонкости артефакторики, на его плечо легла голова Поттера. Он уснул, вероятно уже давно, потому что, как только голова коснулась опоры, он устроился поудобнее, чуть приобнимая Малфоя рукой, и спокойно вздохнул. Драко приглушил свет, призвал плед с каминной полки и укрыл их обоих. Возможно, это было опрометчивое решение. Но спать рядом с мужем было спокойно и тепло. А он очень устал за этот день. Очень устал за всё то время, когда скрывал в глубине своей души эту великую и прекрасную тайну. Он Творец, и его творения рождены самой магией.