Скандал

Празднование Дня Рождения Национального Героя снова вызвало скандал в прессе. Герой не явился. По вполне объективной причине на самом деле. Он со своей семьёй — мужем и крестником — дали отпуск Андромеде, которая отправилась во Францию, исполняя давнюю мечту, а сами грели косточки в солнечной Испании. Спорили о том, где провести Рождество, смеялись над неуклюжими попытками Гарри поговорить с местными на испанском и думать не думали о том, что в далёкой Британии Скитер разносит чету Поттер-Малфоев за неуважение к обществу. Плевать. На самом деле после той беседы в мэноре Гарри встречал каждый её опус с вниманием и благодарностью. Её участие в их с Драко жизни оказалось намного более значимым, чем он думал поначалу. Он и не знал в ней такого патриота. В какой-то момент Гарри с удивлением поделился с мужем, что считает сплетни Риты в Пророке залогом безопасности их семьи. Драко немного подумал и согласился. В этом было здравое зерно. Общение с крестником не сразу стало простым. Мальчик долго присматривался к Гарри, был довольно закрытым и скромным. Всё переломило их путешествие в Хогвартс. Директор была немного удивлена такой просьбой, но согласилась, и Гермиона провела для маленького Эдварда целую экскурсию. Гарри с Драко тоже нуждались в проводнике — после войны замок изменился. Но его дух остался с ним. Это было первой мыслью Гарри, когда Малфой предложил ему показать Тэдди то, о чём он сам мечтал в детстве. Именно таких мечтаний у маленького Поттера, конечно, не было, он и не знал, что такое бывает. Но сразу же почувствовал, что хотел бы увидеть волшебство древней магии в свои семь лет. И да. Тэдди оттаял. И от атмосферы, и от реакции самого Гарри на новое в Хогвартсе. Он радовался, как ребёнок, особенно новому потолку в большом зале. И только Драко, вовремя уловив изменения в настроении мужа, не дал ему окунуться в печаль — и он сам, и Поттер видели, во что превратила война этот чудесный замок. Но война прошла. А замок стал только сильнее. Но не только школа дала толчок более близким отношениям этих двоих. Поттер разговаривал с Тэдди с неподдельным вниманием. Слушал его. Прислушивался. К мнению, к интонациям. Андромеда поначалу пыталась участвовать, учить, направлять, ведь ребёнку нельзя давать столько свободы, но довольно быстро поняла, что дело это пустое. Гарри отказывался воспринимать малыша несмышлёнышем. Не вёлся у него на поводу, когда Тэдди высказывал заведомо невыполнимые просьбы, но всегда придумывал, как можно найти с ним общий язык. Ближе к концу июня они стали разговаривать подолгу в саду, никого не впуская в свои беседы, и Малфою стоило огромных трудов остановить тётю от вмешательства. — Они делятся, Андромеда. Тем, что никто, кроме них, не сможет разделить. У обоих не было родителей. Оба с рождения были не такими как все, и в чём-то замечательном, вроде способностей Эдварда менять цвет волос и умения говорить со змеями Гарри, и в чём-то печальном, — этого пояснить не пришлось. — Доверьтесь Гарри. Он только учится любить его, но делает это с открытым сердцем. — Ты совсем не похож ни на Блэков, ни на Малфоев, Драко. Ни у кого из них не повернулся бы язык о таком заговорить. — Я похож, тётя. Только не в этом. Наследники обоих моих родов имеют совсем иные достоинства. Только после этого разговора Андромеда согласилась отпустить их одних с ребёнком на целый месяц. И день рождения Гарри попал в этот период времени не случайно. Когда Драко спросил его о подарке, Поттер ответил, что это невозможно. И Малфой, заручившись поддержкой Гермионы и, неожиданно, Лонгботтома, костьми лёг, чтобы добиться отпуска от Робардса. Так они и оказались здесь, на солнце, в тишине и совсем другом течении времени. День рождения они провели на пикнике у моря, а уложив Тэдди, Драко потянул его обратно на пляж. — Не могу, Гарри, не могу, нужно кое-что сделать. Такой поспешности Поттер не понимал — уже привыклось к этому спокойному, размеренному бытию. Но Малфой хлопнулся прямо на песок в своих брюках, опёрся ладонями перед собой, зарывая пальцы глубоко, вытащил ракушку. — Помоги, Гарри, обними. Так нужно… — почти отчаянно попросил Драко, и Поттер безмолвно опустился, обнимая мужа. — Это для Лаванды… Малфой затих на какое-то время, а Гарри просто обнимал его, принимая эту необходимость быть рядом, как подарок. Наблюдать за супругом, когда его накрывало вдохновение, было бесценно. Каждый раз — таинство. Каждый раз — чудо. Чуть дальше на побережье гуляла компания молодых людей, но Драко не реагировал на шум, он просто держал в руках ракушку, и свечение вокруг неё усиливалось с каждой минутой. В глубине души Гарри знал, что его магия тоже взаимодействует. Не понимал, не отмечал про себя, как именно, но то, что муж черпал в нём, не поддавалось анализу. Мир снова стал одномерным и серым, а потом загорелся красками так, как раньше Гарри ещё не видел. На берегу моря цвета были непередаваемыми. Закат, волны, звуки побережья, отсветы от воды… Это было прекрасно. Это было волшебно. Внутри пульсировала жизнь. — Хочу тебя… — колко от хриплого голоса прозвучало в этой гармонии. — Прямо сейчас… Люблю тебя… Хочу тебя… Казалось, Драко сходит с ума, казалось, он потерялся в своей любви, и это тоже было прекрасно, тоже было волшебно. Любовь на песке… И плевать на то, что потом. На ссадины на спине и коленях, на щиплющие ладони, на оцарапанные губы, плевать на всё. Только вместе, только в единстве был смысл. Рядом с морем они покачивались на других волнах, другой ветер заставлял грудную клетку замереть от порыва, другой шёпот, не от воды — от движения горячей крови под кожей. И глаза. Глаза с бликами закатного солнца, с оттенками мягкого моря, с сиянием взаимной магии — лиловая бирюза. Слова не нужны, когда всё, что важно, горит во взгляде. Всё отзывается в прикосновениях, в толчках, в жажде соединить ладони, переплестись в неразрывное. Чувства. Те, которым название дали тысячи лет назад, но ни одно из слов не описывает досконально — как это. Как — любить. Дрожь в коленях, мягкое вибрато на выдохе, дыхание на влажной коже, и в этих плавных движениях, медленных, расплывчато точных, столько интенсивности, столько силы, мощи, что это уже не просто чувство — это Стихия. Это Магия. Это Жизнь. Всё так синхронно, и так понятно, что нет нужды в просьбах, нет смысла в вопросах — они всё знают, и для них всё это — истина. Та, о которой никто никогда никому не расскажет, потому что она на двоих. Потрясённые, совершенно счастливые, полные будоражащей душу и тело энергии, они возвращались в дом далеко заполночь. Смеясь и фыркая вымывали друг другу головы от мелкого песка и улыбались. Грелись друг в друге куда больше, чем на солнечном берегу, разделяя знание, открытое только им. — Я только твой, любовь моя. Я только твой… Ты для меня — воздух и солнце… Ты веришь? Веришь, что я так только для тебя? Я не ждал такого. Не верил, что у меня есть шанс на любовь, а ты, свет мой, ты дал мне новую жизнь. Не сомневайся в нас, никогда… Не бойся меня, не опасайся. Это во мне живёт, это моё сердце. Оно навсегда во мне, Гарри… Любить тебя — это награда. Это дар, не меньший, чем тот, который магия мне отдала… После таких признаний Гарри почувствовал, что внутри покачнулась какая-то стена. Стало проще дышать. Он мог каждое слово вернуть своему мужу. Каждое. И благодарил каждый день, прожитый до того момента, когда Драко Малфой появился в Атриуме Министерства. Потому что каждый день привёл их к этому. К счастью. Отпуск, конечно, не мог быть безупречным. В какой-то момент Поттера вызвали домой. Драко смиренно опустил плечи и уже направлялся в комнату, сказать Тэдди о том, что им пора уезжать. Их отношения стали очень дружескими. Даже семейными. Драко не пытался найти с ним точки соприкосновения. Он просто относился к племяннику так же, как к Гарри. С вниманием и заботой. И это не могло не отозваться в душе у Эдварда. Драко не дошёл даже до двери. Поттер нагнал его, развернул к себе и требовательно всмотрелся в глаза. — Побудь с ним пару дней? Может, даже меньше… Я обещаю, что вернусь так быстро, как смогу. Я обещаю, ладно? Но наша сказка не закончилась. Наша сказка никогда не закончится. Но вот эта её глава, она ещё не подошла к завершению. Я вернусь к вам… Он упрашивал. Он убеждал каждым словом, каждым прикосновением, каждым лёгким поцелуем. Будто Драко мог отказаться. Но тот и не думал. Просто подставлялся под эти ласки, прикрывая глаза и касаясь в ответной нежности. — Я знаю, Гарри. Всегда. Я буду ждать тебя… И в этот момент что-то действительно рассыпалось в душе у Гарри. Растворилось под гнётом сметающей всё на своём пути искренности. Будто слова, озвученные несколько дней назад, наконец проникли сквозь ту стену, разрушая её без следа. Любит. Муж его любит. И будет ждать. И сказка не закончится. И словно нарочно, чтобы разбить эту сказку, случилось ужасное. Буквально назавтра, как Гарри уехал, Эдвард потерялся. Упросил Драко сводить его на рынок, и потерялся. Так страшно Малфою ещё никогда не было, его трясло от понимания, что его единственный ребёнок оказался один где-то среди чужих людей. Маленький, беззащитный, на пути ему может попасться кто угодно. Паника едва не спровоцировала очередной приступ асфиксии, но в голове билось набатом «Найти, найти ребёнка, найти Тэдди!» В сумерках стало совсем плохо видно, и Малфой уже почти смирился с тем, что сам не справится. Нужно было обратиться к властям, написать Гарри, и… И тут мимо него пронёсся чей-то журавль. Патронус танцевал для какой-то девушки, величественно расправив крылья, и Малфой от своей рассеянности едва не хлопнул себя по лбу. Достал палочку и сотворил сущность, тут же нашептывая сообщение, жмурясь от яркого света. И только когда его феникс устремился куда-то вперёд, осознал. Что смог вызвать Патронус. И что это феникс — птица бессмертная и безгранично мудрая. И что его муж всегда был прав. Это у него в голове был запрет, в душе был — от стыда и сожалений, от вины и душащей печали. Всё это Драко осознавал уже на бегу, следуя за сотворённым магическим созданием. Тедди нашёлся. Он сидел на ступенях у дальней городской стены. Не плакал, просто ждал. Драко бухнулся перед ним на колени и сгрёб в охапку так сильно, что мальчик закряхтел. — Драко, я задохнусь… — он чуть отстранился от дяди. — Я всё ждал и ждал… Не знал, куда идти… Прости меня, я не буду больше вырывать руку… Я не буду больше… Ты говорил, что я могу потеряться… Там было столько людей… Я испугался очень… А потом стало темно. И я просто сел тут и боялся. Прости меня… — Ну, это будет нам обоим уроком. Сам расскажешь крёстному об этом… — назидательно ответил Драко, и Эдвард понуро кивнул. — Я тоже испугался, хороший мой. Тоже испугался и очень, очень боялся, пока тебя не нашёл. Но теперь не боюсь. А ты? — И я теперь не боюсь. Когда ты рядом. У тебя такой Патронус! Никогда таких не видел! — Я тоже, Эдвард. Я тоже. Сегодня впервые познакомился с ним. Мне он показался очень красивым! — Как ты! Он похож на тебя! И на Гарри тоже похож! У него глаза зелёные! — Не может быть… — Малфой с трудом контролировал себя, чтобы не сжимать ладошку мальчика слишком сильно. — Я, признаться, не слышал, что такое бывает, и не рассмотрел его как следует… — он пытался не выдавать своё состояние. Такое потрясение привело его к очень серьёзной мысли. Если Гарри боялся за него так же сильно, как он сам сейчас за Тэдди, то его муж — невероятно сильный духом мужчина. Потому что контролировать себя в такой панике — невозможная задача. Какой же внутренней мощью нужно обладать, чтобы справиться со своим страхом… Какой силой воли… И эта мысль стала ещё одним поводом, что любить его сильнее — потому что Гарри справился. Ради него. Когда Тэдди рассказал Гарри, как убежал и потерялся, Поттер только обнял его крепко и ни словом не попрекнул. — Я рад, что Драко нашёл тебя. Очень… Когда Малфой уложил Эдварда спать, Гарри так же, как крестника, обнял супруга. — Испугался. — Безумно. Не знал, как его найти, и со страху вызвал Патронус. Ты был прав, любимый, ты был прав… — Мерлин… Не представляю, что ты пережил… — Думаю, представляешь. Тогда, когда мы поссорились… Когда ты вернулся домой, а меня не было… Ты тоже боялся, Гарри. Прости меня. Я за эти полчаса чуть с ума не сошёл. Метался по этим закоулкам… Совсем потерял голову… — Ну, Патронус — это весьма оригинальный способ… Я бы до такого не додумался… И ты не совсем прав. Это же рынок… Там сотни людей. Я бы просто использовал заклинание поиска… Малфой потёрся щекой о плечо мужа. — Ну, я же не аврор… И в такой ситуации оказался впервые… Даже не подумал о Патронусе, пока не увидел чьего-то журавля. Ты бы нашёл его за минуты… — Эй… Ты его нашёл. Он дома. И он вынес из этого опыт. И чтобы не было недопонимания — я не злюсь на тебя. И не обвиняю. Он — ребёнок. Он привык жить с Андромедой, и нас ещё не воспринимает, как… — Гарри задумался. — Как? — Как родителей. Как тех, кого нужно слушаться безоговорочно… Но в следующий раз, думаю, нужно будет дать ему маячок… На всякий случай… Драко обнял супруга крепче. Эта мысль тоже приходила к нему в голову. Стать для Эдварда кем-то более важным и близким, чем дядя по материнской линии. Андромеда ни разу не жаловалась, но ей было непросто. И ей хотелось помочь. Но не только. Однако такое решение Тэдди должен принять сам. Он уже достаточно взрослый, чтобы чувствовать, с кем ему лучше. Да и они с Гарри никогда не разговаривали на эту тему. И поднимать её было пока рано. Но потом, обязательно. В них с Гарри Драко был уверен. Они — семья, они любят друг друга и смогут стать для Эдварда хорошими опекунами. Показать на своём примере как это — строить отношения, как это — принимать друг друга. Смогут любить его и заботиться о нём. Сделать его детство счастливым и полным. Поэтому они поговорят об этом. Обязательно.