А потом все будет хорошо

Ви открывает рот и захлебывается кровью на полувздохе. Ебучий Мальстрем, думает он. Ебучий заказ с ебучим Мальстремом, лучше бы я сейчас мотался где-нибудь между Нью-Мехико и Калифорнией на разбитом драндулете, объезжал выживших сусликов и добывал воду из кактусов, надеясь, что в ней больше аш-два-о, чем радиации. Боль в груди такая, что от нее звенит в челюсти, перед глазами вместо прошлой жизни некрасивые черные и желтые круги. Джеки вторит ему над ухом про ебучий Мальстрем. Они с Джеки могут поцапаться десять раз в день и больше, но сейчас оба удивительно солидарны. Держись, говорит Джеки. Держись, Ви. Мы выполнили заказ. Реджина нам отвалит нормалек эдди. Вот увидишь. Un chingo* до хуя эдди. Ви кивает. Джеки вообще хороший парень, честный и простой; похрен уже, что собирался забрать арасачий груз и свалить. Вон, потом отстреливались вместе на границе, а еще Джеки искренне сожалел, что не может оставить игуану себе. Теперь они вместе работают. Джеки прикрывал, пока Ви расстреливал мальстремовцев. Они спасли того парня, за которого платил клиент Реджины — к счастью, не пришлось совать тому в рот леденец на палочке, менять подгузник и вести к мамке. Сам угнал ближайшую тачку и свалил на все четыре. Сквозь туманную пелену с этими красивыми кровавыми вспышками Ви даже слышал одобрительное: молодцы, хорошо сработали. В общем, все отлично. Джеки свой. Лучше той семьи, что была у Ви прежде. Определенно лучше этих уебков — Змеиного Народа, с которым его клан решил зачем-то связаться. Идиоты. «Окей, чумба, я тебе доверяю». Джеки орет свое Chingada madre! Проваливаясь в забытье, Ви думает: это звучит прикольнее, чем обычное еб твою мать. Надо у него поучиться. Если выживет. Просыпается Ви в кожаном кресле. Ему хочется пошутить про сладких девочек, наручники и «эй-эй, только давай без затычек в…», но почерпнутые на Чпок-стрит знания меркнут в один момент, словно прикурил от полудохлой зажигалки, она и сдулась. Ви вообще-то не курит. Его бывший курил, но бывший мудак, потому что подлизывал старшему и пошел подставлять зад Змеям. Ну и хер с ним. Ви пытается сообразить: где я, что я. Боль была жуткая, словно все ребра достали, причем даже не через грудь, а сразу животом тянули. Теперь все в порядке, только голова слегка мутная, но после радиоактивной текилы из тех кактусов, что на пустошах растут, и не такое случалось. К Ви подходит парень… Ну как, парень. Мужчина. Дурацкое слово, но «парень» — это Джеки, например. Этот постарше, не скрывает своего возраста, несмотря на серьги в ушах. Он весь в тату, но старых. Тату изображают Тираннозавра Доуи — самого крутого боксера прошлого десятилетия. Тираннозавр вышел на ринг против десяти лучших и одержал победу. На шее у парня… мужчины подвеска: боксерские перчатки. У Ви тупейшее чувство юмора, это ему еще в клане говорили, поэтому он сдавленно бормочет: — Хук правой. Лучшая анестезия. Тип смотрит на него долгим пристальным взглядом. Ви выдерживает: пялится в ответ и скалит зубы. Это рипер, определяет Ви по характерным внешним «нашивкам» — это не импланты, постоянно приживлять их нельзя. Риперы втыкают себе куски железа по живому мясу. То еще развлечение. Раньше у Ви рипером была Старая Урса. Вредная бабка, которая могла тебя послать туда, где кактусы не растут, штопала по живому. Анестезия для слабаков и все такое. Зато и антибиотик умела сварить из плесени на забытом буррито. Старая Урса включала глючащий лазерный скальпель с пятой попытки и ворчала, если ты орал. Этот рипер аккуратен и, — Ви приходит это странное слово в голову: нежен, именно что нежен, когда делает надрез, еще раз добавляет анестезии, принимается прижигать-сшивать. Совершенно не больно, поэтому Ви смело разглядывает «Боксера», как обозвал того мысленно. Взрослый, за сорок как минимум, хотя по городским не поймешь. Носит очки — не темные для выпендрежу и не обычные вирт-экраны, а стеклянные с жутковатыми диоптриями. Наследие прошлого века, мать его. — Эй. Ви слабо улыбается. — Спасибо. — Пожалуйста. Следующий раз поставь себе «носорога», — рипер вздыхает. — Хотя, наверное, вам с Джеки это не по карману. Ладно, я могу попробовать подогнать подешевле. Ви лыбится во все зубы. Ему сейчас плевать даже на «носорога» — кожный имлант с улучшенной броней, не всякая пуля возьмет. Даже разрывные застрянут. Ему почему-то хочется, чтобы этот человек ковырялся в нем и смотрел со своим хмурым выражением лица — так, будто впрямь беспокоится, будто ему не все равно. — Со следующего заказа куплю. — Ага, — говорит тот. — Если довезут целым. Ви смеется. — Ну сейчас же довезли. Кстати, тебя как зовут? Рипер отчего-то хмурится. — Виктор Вектор. Мы хорошо знакомы с Джеки, ну и раз ты его друг, то и мой тоже. Скидки и все прочее… Он машет рукой — той, что не закована в жуткую металлическую перчатку. Ви наблюдает за этим жестом, подмечая: Виктор этот крупный мужчина, спортивный и высокий, настоящий боец. Мать его. Интересно, он курит? Что за тупые мысли. — Я к тебе еще загляну. Спасибо. Верну сторицей, можешь не сомневаться. Ви пытается сползти с кресла и встать в красивую позу, чтобы этот Виктор Вектор сразу понял: он не какой-нибудь мелкий тупарь, а будущий звезда-соло. Виктор ворчит: — Посидел бы еще… хотя ладно, коагулянты хорошие, можешь идти. Про деньги ничего не упоминает. Ви ползет с кресла и широко улыбается. — Я стану Легендой Найт-Сити. Ему хочется добавить: хочешь, возьму с собой — вроде ничего особенного, вон с Джеки они так шутят по сто раз на день, но осекается и просто говорит: — Вернусь обязательно, ха. — Даже не сомневаюсь, — Виктор вздыхает. Ви шлет ему воздушный поцелуй. Потом он еще дня два будет чувствовать себя полным идиотом. Но это потом. «Еще загляну» случается очень даже скоро. У Ви опасная работа, если не Мусорщики подцепят из какой-нибудь пластиковой пукалки, то Тигры своими «когтями». В драке боли не чувствуешь, просто лупишь всех подряд из пистолета, патроны закончились — хватаешь нож. А потом понимаешь, что сейчас ты один на складе, потому что Джеки с мамой, тебя просили не опаздывать к ужину. Точно-точно, я буду вовремя. Вот только разберусь с парой уродов, так он сказал миссис Уэллс. Не успеет. Рана выглядит скверно. Она на бедре — всего в сантиметре от хозяйства. Ви даже пинает «тигра», на крикливо-яркий пластик куртки капает собственная кровь и смешивается с чужой. — Чуть яйца мне не отрезал, мудила. До тачки еще надо добраться. Ви с неохотой думает: кровищи до черта, пока доедет до рипера — выльется целый литр. Если больше — он вырубится. Надо ставить «носорога». Если дотянет до спасителя невезучих соло Виктора Вектора, то поставит в кредит. Вопрос, чем расплачиваться. Кровь булькает в ботинках. Брюки не промокают — такой же пластик, как и на «тиграх», только потемнее, почти настоящие джинсы. Ви ковыляет до машины. Он кочевник, даже если пытается сейчас покорить Найт-Сити. Он сможет ехать даже без ноги и с кровопотерей в пару литров. Он едет. Найт-Сити подмигивает цветными огнями, будто обсыпает блестками. Дешевые блестки. Никакого золота, одна фольга и вездесущий пластик. Найт-Сити пахнет выхлопными газами, свалкой, трупной сладостью синтетических наркотиков. Ви ведет тачку на автопилоте. Собственном, конечно, ни один кочевник не будет пользоваться «искусственным идиотом». Очень быстро темнеет. Калифорнийская пустыня долго хранит солнце на небе, а городские мегабашни выпивают его свет в два глотка. Найт-Сити всегда полон огней, но в переулке Виктора темно. Ви надеется, что правда просто выбили опять фонари, а не у него перед глазами. — Ви! Виктор на месте. На экране монитора футбольный матч фоном, на другом — жутковатые картинки разрезанных на кусочки людей. Ви догадывается, что это какая-то рассылка по новым имплантам для тех, кто шарит в том, куда их вставлять. Виктор помогает ему добраться до кресла. Оно потертое. Кожзам дешевый, потрескался весь. Уютное кресло. На сей раз Ви не вырубается. Ему даже удается пошутить про «сохранил самое ценное» — Виктор только хмыкает, заклеивая рану коагулянтом, а потом принимаясь сшивать края. К ужину все равно опоздал, поэтому Ви продолжает: — А знаешь, давай поставлю этого носорога. В кредит. Если что… буду отдавать натурой. В этот момент руки Виктора как раз у его паха. Ви перед ним голый ниже пояса. Риперов никто не стесняется, конечно. Руки теплые даже сквозь перчатки, работая, Виктор пару раз нечаянно касается его члена. Ви думал, что у него крови ни для чего особо не осталось, но его организм считает иначе. Виктор не обращает внимания. Они оба знают, человеческое тело порой реагирует парадоксально. У многих умирающих стояк, организм словно надеется оставить немного ДНК напоследок. Пошутить бодрым висельником почему-то не получается. — Лучше на рефлексы, — после того, как дыра в бедренной вене закрыта, говорит Виктор. — Мне не нравится, что ты второй раз приползаешь полуживым. — А ты мог бы меня потренировать? — Ви натягивает штаны и морщится. Местная анестезия потихоньку отпускает, пару дней будет ходить раскорякой. — Я видел награды. — Я боксер, — вздыхает Виктор, и по его спокойному лицу Ви понимает, тот и сам о чем-то похожем думал. — Знаешь, когда выходишь на ринг, то совершенно уверен: с тобой не случится ничего по-настоящему плохого. Может, поставят пару синяков, но правила есть правила: никаких пуль, ножей или «богомолов». — Понимаю. Вот только боксом много не заработаешь, если ты не Тираннозавр. А вот рипером, наверное, можно. Ви впервые задумывается: почему Виктор торчит здесь, в подвале, он ведь по-настоящему хорош, вытаскивает людей с того света порой почти в прямом смысле. — Я к тебе завтра загляну. Как раз с бандой разобрался, Вакако мне скинет. Готовь что-нибудь крутое «на рефлексы». Все, как в первый раз. Ви понимает на улице под глоток «спанки манки», лимонадом запивает паленый синтетический ром: хочет сюда вернуться. Не только за имплантами. Денег у Ви по-прежнему хрен да нихрена. Вакако скинула за банду, но у Ви долг за ту крысиную нору в громаде мегабашни, которую он называет своей квартирой — в ней все такое крохотное, что поначалу преследовала клаустрофобия. Ну да, зато здесь горячая вода по крайней мере четыре дня в неделю и толчок со смывом, только в пустыне никому нет дела, какой куст за сотню метров от лагеря ты решил сделать своим сортиром. В мегабашне всегда темно, всегда давит камень. И за нее надо платить. Ви принимает решение: возьмет еще заказов. За электричество можно не платить: Джеки научил воровать давным-давно. Подключаешь один провод с парой клемм — примерно, как замкнувшую тачку «коротнуть», чтобы поехала, и вперед к прогрессу с телевизорами и лампочками. Эдди маловато на покупку хорошего импланта «рефлексов». Что там в топе? «Гепард» Арасаки, «Суперскорость» Милитеха. У Милитеха всегда хреново с названиями, но сами штуки топовые. «Мне и своих хватает». Нога уже не болит. Виктор сшил на совесть. Рана еще темно-розовая под «быстрошвом»-повязкой. Это кожа, не мясо и не вскрытая вена. Рефлексы Ви, на самом деле, вполне устраивают. Он просто хочет заглянуть к Виктору. По пути заезжает к одному знакомому и покупает бутылку вина. Ви не очень разбирается в вине, но парень так и поет, что твоя Лиззи Уиззи: вкус-аромат-букет. На слове «букет» Ви тупит: че-е, какие еще букеты, это типа веник синт-роз и прочих сраных цветов, что ли? — Эй, я не для того покупаю. Он даже хмурится. Торгаш в лавке поспешно объясняет, мол, дело в оттенках на языке и в носу. Ви немного стыдно: он впрямь тупой кочевник с тремя классами образования. С нулем классов, на самом деле, мамка родила его на старом Тортоне Макино. Его бывшие кореша подкалывали: и ты свалился прямо с капота башкой вниз. Учила его тоже мамка, а потом старейшина клана, ну и Ви чего-то где-то нахватался, только в Найт-Сити все равно не хватает — даже не всяких там умных слов, а простого понимания: вон те чуваки из такой-то банды, эти из другой. Джеки лучше шарит. Джеки сам Валентино, вот и разбирается. Ви пытается себя утешать: зато он знает, как обойти все посты и границы, как подмазать обожравшимся бухла и дешевых бурито пограничникам, как заставить ехать груду ржавчины, которая похожа на машину так же, как на вымерших кенгуру. Ви ничего не знает о Викторе Векторе. Кроме того, что тот бывший боксер, который все еще тренируется. Это заметно по фигуре. Кроме того, что тот отличный рипер. Кроме того, что Виктор не ставит имплантов — это в Найт-Сити, где даже у сопляков лет шести оптика и искусственная рука, меняют они их каждый год, что ли. Виктор Вектор — его рипер. Ви нравится думать с местоимением «его». А если купит «Гепарда» или «Суперскорость», вообще отлично. Вот поэтому вино, все логично, не так ли? — Я рад, что тебе лучше, — говорит Виктор. Он задумывается на секунду и добавляет: — А еще, что ты пришел в полном комплекте и даже не заливаешь мне тут все кровью. Ви фыркает. — Да ладно, это же твоя работа. За которую я хочу заплатить, кстати, а еще купить какой-нибудь имплант. На рефлексы, угу. Виктор кивает. В рюкзаке у Ви бутылка вина, ждет своего часа и едва ли не выпрыгивает. Она уже аж нагрелась от синтетической утепленной темноты, лишь бы это не повредило, а то теплое пиво становится мочой. — Сегодня мы с Джеки пойдем к Падре, тот обещал подогнать пару крутых заказов, — делится Ви. На экране компьютера Виктора целый список имплантов. Большинство слишком дорогие. Отчего-то Ви думает: я бы и это мог выбрать, и то, он мне даже не откажет, просто я сам буду чувствовать себя паршиво. В конце концов, Виктор эти импланты не из воздуха материализует, тратит собственное бабло. — Давай это. «Зетатех». Не самый топ, но нормально. Стрелять будет быстрее. — Неплохой выбор, — одобряет Виктор. — Имей в виду, Падре обычно дает заказы на Валентино. Они хорошо знают Джеки, может, где-то удастся пройти исключительно за счет… — …нашего фантастического обаяния и харизмы, — Ви лыбится уже с кресла. Виктор смотрит поверх очков. — Старых знакомств, я хотел сказать. Внезапно он улыбается. Эта улыбка неожиданно милая — именно такое определение приходит в голову. Милая. Черт возьми. Ви вспоминает про вчерашний стояк. Парадоксальная реакция на боль и анестетики, на вливание синтетической крови и так далее. Он ерзает в кресле. — Ну, примерно. — Обаяние тоже может сработать, — Виктор определенно сжалился над ним, даже если насмехается, это не столь заметно. Он защелкивает свой устрашающий аппарат на руке — Ви сам вздрагивает, когда экзоустройство пробивает глубокие раны на сгибе и ниже. Аккуратные круглые раны. Они, небось, никогда не заживают, и это в миллион раз больнее, чем один раз воткнуть имплант. — Ты не ставишь себе хром? — Не ставлю, — Виктор достает запечатанный зетатеховский имплант, показывает упаковку и пломбу. — Почему? В смысле, ты же рипер. — Считай, что я старый и старомодный. Предпочитаю естественность. — В боксе тоже запрещалось использовать всякие штуки? — Ну да. Конечно. — А твое предложение научить паре приемов еще в силе? Виктор как раз вводит анестезию. Ближайшие минут пятнадцать Ви будет словно немного пьян, но это быстро пройдет. — Вполне. — Круто. — Все, Ви, помолчи немного. Приходится согласиться и наблюдать. Виктор работает лазером и железом, рассекает мускулатуру, прикрепляет провода. Тестирует иннервацию, сверяет биохимические показатели на своем мониторе. Одна из тонких нано-нитей тянется к шее, чтобы добраться до мозгового корешка. Нити дотянутся и до головного, хотя рефлексы в большей степени про спинной и периферию. Ви не уверен. Ему не больно, просто интересно наблюдать за работой. Сейчас, когда Ви ничего не угрожает, Виктор спокоен и почти расслаблен. Все равно, что сидит за рулем хорошей тачки и едет по знакомой дороге ночью, вокруг ни единого подозрительного автомобиля. Сравнение странное, но по-своему логичное. Каждый хорош в своем. Один инструмент сменяется другим, Ви по-прежнему ничего не чувствует, только представляет себя перед Виктором — почему-то обнаженным, под ярким светом хирургической лампы, как накануне. Он во власти этого человека. Тот делает с ним все, что заблагорассудится. В этот момент Ви чрезвычайно рад, что городская мода на тесные штаны его не догнала, он остался верен дешевому мешковатому пластику-брезенту кочевников. Парадоксальные реакции, да? Может, не такие уж парадоксальные. — Полежи минут двадцать, — наконец, говорит Виктор. Он ничего не заметил. Ви надеется. Ви никогда особо не смущался и не стеснялся зажать приятного ему парня — это были именно парни, — за палаткой, подлить ему в жестяную кружку кактусовой самогонки. Или перепихнуться с первым встречным в заплеванном мотеле, где клан мог остановиться между одним долгим переходом и другим. Никаких объяснений: эй, ты мне нравишься. У меня есть резинка с гелевым покрытием, так что все в порядке. Поехали. С Виктором почему-то все сложнее. Дело в возрасте или чем-то еще. — Уже рвусь в бой, — хмыкает Ви. Лицо Виктора меняется. — Да шучу-шучу. Сказал же, сегодня мы с Джеки только заглянем к Падре по поводу заказа. Может, там вообще чего-нибудь невинное, спереть там документы или… — Будь осторожен в любом случае. Виктор отключает свой жуткий прибор, обрабатывает раны коагулянтом. Они как раз возле бицепса — мышцы выражены явно, как у человека, который на самом деле никогда не забрасывал спорт. — Вик, уже все нормально. — Лежи, говорят тебе. — Ладно, тогда расскажи чего-нибудь прикольное. О себе. — Кажется, я основное уже говорил. Работал в медицине с юности. Общий стаж тридцать лет. Увлекался боксом на полупрофессиональном уровне, побеждал в весе свыше 91 кг. Ви, я довольно скучный человек. Ничего примечательного. «Неправда». Виктор недоговаривает. Они еще недостаточно знакомы, чтобы тот все выложил. Это Найт-Сити — закона нет, но все сказанное используют против вас, даже не сомневайся. Ви переводит тему в нейтральное русло — про новых соседей Виктора, там как раз купила треть подвала девчонка с цветными безделушками, солевыми аромалампами и этими вонючими сандаловыми палочками, про последние разработки оружия и имплантов. Они болтают о тачках («квадра» турбо для понторезов, если подвернется — бери модификацию «сиона» «Койот», круче ничего не найдешь). Виктор слушает с серьезным видом. Кивает. Ви готов болтать целую ночь, забыв даже о Джеки и заказе у Падре, но спохватывается: — Все, можно вставать? Виктор сверяется по часам. — Можно. Ви срывается с кресла к рюкзаку. Он одновременно перечисляет эдди и достает вино. — Это… я хотел бы тебе сказать спасибо. Ну и вообще… Дальше должно прозвучать «пригласить на свидание», но к своему ужасу Ви обнаруживает, что неспособен выговорить это. Как будто сраный нетраннер взломал мозги и заблокировал нужные слова. Доступ запрещен, мать твою. — Вот, — бурчит он. — Купил. Понятия не имею, что это и насколько можно пить. Виктор смотрит с непроницаемым выражением лица. Даже слишком непроницаемым. — Спасибо, Ви, но… — Да ладно, просто отметить. Мой новый имплант. Первый крутой имплант в Найт-Сити. — Понимаю. Виктор странно отстраняется. — Не сегодня, хорошо? Прости, немного занят: сейчас должен прийти клиент. — Э… угу. Он оставляет вино на столе и сматывается, иначе не скажешь. Просто бежит прочь. Штука эта, с рефлексами, работает отлично. Ви показывает себя на сто процентов на задании от Падре. Вообще-то задание несложное: влезть в какой-то занюханный гадюшник-клуб из тех, где обстановка собрана из старых ящиков, арматур и мусорных пакетов, пробраться мимо тупящих в порнобрейны или бухих Валентино, стырить с компа их начальника инфу. Джеки прикрывает снаружи, Ви говорит — стой тут, я сам. Тот даже не особо возражает, наверное, до сих пор неловко против «своих» работать, но мир соло суров: фиксер дал задание — и бывшие кореша помечаются красной точкой прицела лазерной винтовки. Справедливости ради, Падре редко просит кого-то убить, и в этой вылазке Ви никому даже пустой бутылкой по башке не врезал. Данные переместились куда нужно — и все. Спасибо импланту. Спасибо Виктору. К которому и не зайдешь теперь. Ви на себя злится: надо было сделать что-то другое. Вино еще это дурацкое, кислая же бормотуха наверняка. Зачем купил? Зачем полез к Виктору, хорошо еще, не целоваться. Хуже всего отстраненный холодный тон. «Немного занят». Домой Ви возвращается под утро, чуть навеселе — отметили в «Койоте» удачно закрытый заказ, импланты заодно тоже. Джеки потом пошел к Мисти, несмотря на ворчание миссис Уэллс, а Ви решил прогуляться и потащился пешком через несколько кварталов. Была даже мысль заглянуть на Чпок-стрит и подыскать там кого-нибудь. Живого или виртуального, не так уж важно. Он выкидывает мысль в утилизатор пластиковых отходов. Искать проституток с внешностью Виктора — это какое-то днище, аж передергивает. В брейнах можно покопаться и найти подходящее, но и это не то, фальшивка, очередной пластик вместо еды, одежды, электричество вместо неба и вонь выхлопных газов вместо запаха мокрого песка после дождя. Под душем Ви даже неторопливо размышляет: не свалить ли из Найт-Сити. Угу, город возможностей, больших бабок и всего прочего, но как въехал в него под обстрел «Арасаки» и матюги Джеки, так и тащится все через жопу. Душ теплый, а под конец вода прогревается и становится горячей. Ви стоит под струями, усталость отпускает, зато кровь приливает к паху. Это не обычный утренний стояк: Ви думает о Викторе. «Ну повезло бля». Это точно. Влюбился в рипера — ладно, в Найт-Сити обычно все просто. Ты мне нравишься, я тебе нравлюсь. Минут десять свободных найдется? Целых полчаса? Вообще зашибись. Нет, бывают и нормальные отношения: у Джеки и Мисти все серьезно. Отношения и все дела. «Виктор меня пошлет нахрен». Это точно, повторяет он уже вслух, вода скользит по губам, пахнет металлом. Стоило бы забыть про Виктора, ну по крайней мере, иначе как в смысле «надежный чувак, который всегда вправит твои кишки на место» и «у него скидки на отличный хром». Ви ничего не может с собой поделать. Он представляет руки Виктора — татуировки на бицепсах, незаживающие раны-«разъемы», проще один раз поставить имплант, но видимо, оставаться «чистым» — своего рода принцип. Виктор, наверное, почти годится по возрасту в отцы Ви, и это ровным счетом ничего не значит. Руки. Спокойный голос. Хрипловатый такой, как у курильщика с тридцатилетним стажем, хотя Виктор не курит, вроде. Или курит? Ви представляет его пальцы на своем паху, представляет, как сам забирается под мешковатую рубашку, чтобы потрогать плечи и пресс, а затем расстегнуть ремень, и еще прикоснуться губами к подбородку, к адамову яблоку. Виктору не понравится, если Ви поставит засос, поэтому лучше аккуратно. Это похоже на брейн: Ви представляет во всех подробностях. Риперскую кушетку — Виктор убрал все хрупкие мониторы и инструменты. Он контролирует Ви, не позволяя ни стонать, ни извиваться, каждое движение пальцами и ладонью по выверенности сравнимы с микрохирургией лазерным скальпелем. Ви помнит запах. Горький такой, чуть с примесью нагретого железа, словно проводка слегка «шипит». Да, еще немного. Его обливает холодной водой. Ви матерится. Он стоял полчаса в душе и дрочил на своего рипера, это было круче любого брейна, а теперь вернули в реальность буквально льдом за шиворот. «Это никуда не годится», — думает Ви, укладываясь спать. Свалить из города? Не, хреновая идея. В конце концов, почему бы не попробовать еще раз? Познакомиться поближе, сойтись, вот это все. Виктор к нему неравнодушен тоже. Ви уверен: вот он же ему скидку дал, волновался. «Просто попробуй еще раз». Именно. Настоящие крутые соло не сдаются. Ви избегает Виктора, даже Джеки замечает: они едут по шумным и как будто заляпанным цветной краской улицам, потом Джеки идет к Мисти, а Ви сбегает под уже откровенно неловкими предлогами. Потом загляну. Скажешь, если тебя надо забрать. Останешься ночевать у Мисти? Ну хорошо. Джеки однажды говорит: ты бабло, что ли, Виктору задолжал? Ви едва не врезает в здоровенный Торнтон, катящий впереди со скоростью хромого таракана. — Нет. Он отвечает односложно. Он вообще не хотел бы обсуждать ничего подобного с Джеки, но прекрасно понимает: хрен тот успокоится. Прямо как в клане, так и норовят без мыла в жопу залезть. — А чего? Ты как будто от Виктора шугаешься уже недели две. Или три. Джеки хмурится. — Что случилось-то? — Ничего. Без мыла в жопу. Друзья, они такие. — Ты смотри, он норм мужик. Мне тоже долг прощал, хотя я особо хром не ставлю, не люблю это дело… Короче, если должен — так и скажи, поймет. — Я знаю. Ви сжимает обернутый искусственным войлоком руль. Руль пружинит. — Ты чего? Терки с Виктором какие? Джеки такой искренне недоумевающе-заботливый. Аж хмурится, на лбу появляется глубокая морщина, обозначающая мыслительный процесс. — Давай, может, я поговорю, объясню чего… — Нет. Ви останавливает машину в половине квартала от клиники и «Эзотерики Мисти». — Все, мне просто ехать надо. Давай ты дальше сам. Слушай, все нормально, мне просто, прикинь, не нужны сейчас услуги рипера. Я жив-здоров, чего и тебе желаю. Вопросы? Джеки по-прежнему хмурится, но делает жест «сдаюсь» — ладони вверх, на пальцах блестят золотые кольца. Какого хрена он до сих пор таскает это фальшивое дерьмо, в котором золота еще меньше, чем приличных людей в Найт-Сити. «Кстати о приличных людях. Виктор обещал помочь тебе с тренировками». Да. А Ви теперь боится к нему сунуться, потому что прошлый раз выставил себя дебилом с этой бутылкой вина и щенячьим признанием. Почти-признанием. Виктор не дурак, все понял. Внезапно для себя он выходит из машины. — Ладно, я с тобой прогуляюсь. «Мне не нужна помощь рипера, поэтому в клинику заглядывать необязательно, ага?» Это вроде сделки, но Ви она нравится. Джеки хмыкает. У него хватает ума не задавать вопросов. Ви не собирается заходить даже во внутренний двор — площадку, стиснутую сразу тремя домами, еще одно место вечной темноты Найт-Сити, потому что многоэтажки заслоняют небо. Фонарь почти всегда разбит. На ступеньках сидят наркоманы, Ви почему-то уверен — одни и те же, местная шваль. Даже если они меняются, Ви не собирается запоминать лица. Наверное, они тоже заглядывают к Виктору, и тот спасает их по доброте душевной хотя бы от передозы, вытаскивает с того света, а те реализуют право всякого свободного гражданина лучшего города в мире — снова упороться дешевой дрянью и наконец-то отъехать туда, где вечно скачут радужные пони. Сегодня наркоманов нет. Зато Ви еще возле дороги замечает солидный Шевиллон Тракс — темно-серый металлик, сдержанный, эдакий пиджак корпа на колесах. У корпов есть те, кто гоняется за тобой на фургонах-внедорожниках и стреляет из лазерных винтовок, но когда они хотят показать себя с лучшей стороны, заявляются на чем-то подобном. Ви уже немного понял Найт-Сити. И сейчас он напрягается даже раньше своего импланта на улучшенные рефлексы. Корпы пришли к Виктору. На Траксе. Это лучше, чем фургон, и все же довольно хреново. Ви оглядывается по сторонам, прижимается к стене и аккуратно крадется к подвалу; пушка наготове. Он уже стрелял в корпов, но только полный придурок врывается с огнестрелом наперевес и начинает палить прежде, чем разберется. — Предложение в силе, — звучит женский голос. — Вы обещали дать ответ в течение недели, мистер Вектор. От интонации у Ви волосы встают дыбом на всех частях тела: мягкая и вкрадчивая, почти томный шепот проститутки «развлечемся, малыш», но фоном повисает нечто грозное и жестокое, как безумие киберпсиха. — Я ничего не обещал. Виктор спокойный, как всегда. — Мы присылали предложение трижды, — из мякоти показываются острия. Ви думает о «руках богомола» — эти железки врезаются прямо в твое собственное мясо, ты обнажаешь их, когда хочешь воткнуть клинок в чье-то брюхо. Ви думает о насекомых: огромных черных осах-убийцах. Их гнезда до сих пор можно найти в старых домах, когда-то корпы собирались охранять экосистему с помощью живых тварей, потом проект свернули, а осы стали жрать тех, кто о них заботился. Кочевники не раз и не два находили целые заброшенные города, залитые сухим воском — огромные пульсирующие ульи. Пять укусов хватит, чтобы убить взрослого человека. Они объезжали такие «зараженные» зоны десятой дорогой. Сейчас улей жужжал в подвале Виктора — вот, что слышал Ви. — Спасибо, но я не заинтересован в смене работы. «Беги, Вик». Грязная стена шоркает о пластик. Оглушительный звук. Ви держит наготове нож, пистолет, все сразу, но понимает: это же сраные корпы. Осы-убийцы не летают поодиночке. Внутри минимум трое, вооруженные до зубов и с имплантами покруче бюджетного «Зетатеха». — Вы же понимаете, мистер Вектор, этот подвал, трущобы — не место для профи вашего уровня. «Вик». Жужжание глухое и низкое, от голоса корпоратки кишки сводит холодом. Истекая кровью, вправляя в брюхо собственные кишки, Ви не боялся, а сейчас — да. Шевиллон Тракс дожидается: неяркий и строгий. Ви поворачивается к машине. Пара секунд — и он рядом с Траксом. Еще столько же — и «железный костюм» взломан, Ви даже хмыкает: эти придурки не додумались стандартных «ловушек» понаставить, слишком самоуверенные и наглые. Обычно на этом корпы и погорают. Он заводит Тракс. Срывает щиток, расковыривая ножом. Замыкает провода. Выпрыгивает из рванувшей с ревом машины, катясь по почему-то колючему асфальту, ребра взрываются болью, плечо — тоже, это тебе не на песок плюхаться, но Ви умеет правильно сгруппироваться, поэтому подпрыгивает в то же мгновение и прячется в подворотне. Тракс с ревом мчится по улице. Людей, к счастью, вокруг немного: все постарались смотаться подальше, едва появились корпы. Ви отлично их понимает. Сам он прижимается к земле и прикидывается пьяным нарком, когда на улицу выскакивает коротко стриженная женщина в деловой «тройке», за ней — двое в бронежилетах, вооруженные аж автопушками. Женщина отчаянно ругается, орет на своих «да сделайте что-нибудь». Тракс с визгом врезается в стену в соседнем квартале — всмятку. «Сработало», — думает Ви: корпы забыли про Виктора. Умотали к тачке. Ура. Ему нужно встать и пойти к Вику. Он едва заставляет себя это сделать, а потом с порога кричит: — Слушай, ты можешь меня послать нахуй, но эти от тебя не отстанут. Я помогу свалить из города. «Ага, щас». Кочевник без клана. Никто и звать никак. Ну и ладно, они с Виктором умотают вдвоем, тачка теперь у Ви получше, чем груда металлолома, на которой въехал в Найт-чтоб-ему-провалиться-Сити. Виктор стоит рядом со своим столом, уперевшись в него кулаками. — Так и знал, что это ты, — вздыхает он. — Ви, мне не нужно никуда «сваливать». — Корпы… — Да, корпы. Не первый раз, поверь. Ви хлопает глазами, открывает и закрывает рот, словно персонаж дурацкой рисованной рекламы. Той, где чувак сожрал слишком острый буррито и его разметало в фарш. — Они же… как осы. Убийцы. Ви не уверен, что Виктор знает, о чем речь. По крайней мере, тот кивает. — Да, именно, но меня не тронут. Я когда-то на них работал, знаю достаточно, но обещал молчать. Некоторые неприглядные подробности могут всплыть, если со мной что-то случится, понимаешь? Ви хмурится. — Я за тебя испугался. Виктор держится странно. Ви замечает, что руки у него немного дрожат: едва заметно; и он касается пальцев — сначала правой, потом левой. Виктор его наверняка пошлет, выставит прочь. Но нет. — Спасибо, Ви, — наконец, говорит Виктор. Если в этом и звучит «глупый мальчишка», то он пытается скрыть. — Я могу разобраться, — предлагает Ви. — Такие вещи обычно через фиксеров делают, но сам понимаешь, для тебя особый сервис. Он очень старается говорить, как настоящий соло; парень, который берется за любые заказы, главное, чтобы они понравились самому. Банды или корпораты, правительство или дьяволы из преисподней — никто не остановит настоящую легенду Найт-Сити. Вот, как говорит Ви. Виктор не улыбается, даже задумывается на очень долгую секунду: — Нет. Пожалуй, не стоит. Я привык сам выходить на ринг, знаешь ли. Ви все еще держит ладони в своих. Очень хочется поцеловать — подбородок или губы, или то место возле уха, чувствительное почти у каждого. Просто понаблюдать, Виктор-то как отреагирует? — Ты отлично придумал с машиной. Всегда считал, что мозги важнее умения стрелять или бегать. Импланты-то поставить можно, но не научить соображать. Ви зачарованно слушает. Потом тянется поцеловать. Виктор треплет его по плечу. — Ты чего не заглядывал? Новый хром нужно проверять. Кстати, в прошлый раз забыл вино, вон бутылка стоит. Ви задыхается так, словно бежит за разогнанным на триста двадцать в час Траксом: — Хочу его с тобой выпить. «Дебил». «Тупица». «Опять все нахер портишь». Виктор хмыкает: — Ладно. Почему нет. Давай сегодня вечером, заодно покажу пару приемов — они и для улицы сгодятся. Вино на вкус отвратительное: вроде перебродившего и скисшего энергетика, к тому же выдохшегося в нуль. Ви делает вид, что пьет. Виктор даже нашел какие-то бокалы — они пластиковые, пластик своего рода символ Найт-Сити; сгодится. Ви делает вид, что ему кислятина нравится. Они сидят в маленькой подсобке, примыкающей к подвалу. В стенах дыры. Оттуда тянет ночной прохладой, после тренировки — приятно. Расположились прямо на полу. — А ты неплохо дерешься, — наконец, говорит Виктор. — В клане нельзя иначе. Ви пожимает плечами. Он не был наемником. Еще несколько лет — да чего там, месяцев, — назад, он примерно представлял свою жизнь, ровную, как Калифорнийская Пустошь, простую, словно кактус. Большинство кочевников немногим умнее кактусов, послушно следуют за лидером, осваивают несколько техник «провезти контрабанду», «угнать тачку и вести ее хоть по радиоактивному болоту», ну и все, пожалуй. Он рассказывает Виктору, а потом добавляет: — Некоторые даже читать не умеют. А ты? Эти мудилы из корпы… — «Биотехника». Давно хотят меня завербовать. Виктор морщится. — Я работал когда-то на корпоратов. Сначала просто ставил хром, ничего особенного. Потом привлекли в «особые проекты». Виктор смотрит в ту дыру, откуда тянет холодом. В углу шебуршат тараканы. Они тут повсюду. — Не хочу вспоминать. — Ну и нахер корпов. Если еще заявятся, я им так проводку замкну, что подорвет жопы, едва сядут. — Ви, не вздумай. Я разберусь. Вина в бутылке еще много. Виснет пауза. Одна из тех, которые похожи на выбитый зуб — так и хочется потрогать мокнущую десну кончиком языка. «Не будь ссыклом», — говорит себе Ви, и обнимает Виктора. Они оба трезвы, вино — не бормотуха на кактусах, не «гонево» — синтетическая самогонка «Шестой Улицы», которую они называют водкой, а упившись стреляют в лучшем случае по банкам или портретам неугодных политиков. Ви обнимает Виктора и прикасается к губам губами. Тот не отталкивает, нет. Ви потом думает — если бы правда отпихнул или выдал что-нибудь вроде «да ты охренел, парень», осталось бы валить из города на драндулете-тачке, где покачивает головой резиновая псина, гнать до тех пор, пока не погаснет последний цветной сполох Найт-Сити. Виктор принимает поцелуй, у него жесткие губы, Ви еще успевает скользнуть по щеке — шрамы и следы щетины, она незаметна, но царапается. Виктор отстраняется. — Ви, это неэтично с моей стороны. Я твой рипер, понимаю, когда человек спасает тебе жизнь, можно ощутить привязанность, но зашивать раны всего лишь моя работа. Нет, пойми правильно: ты мне небезразличен. Просто так нельзя, плюс я гожусь тебе в отцы по возрасту, и… Ви слушает с тупым видом. Он знает, что с тупым, в голове тонна ваты, вся горит или тлеет. Синтетическая вата из дешевых подушек. Он едва не выдает что-то мегаинтеллектуальное, наподобие: «Ы». «Виктор, это все херня». «Мне наплевать, рипер или нет. Ты мне нравишься. Какого хера вообще запариваться?» Ви сдавливает бокал. Он прочный, почти как настоящее стекло, ломается с хрустом, царапает пальцы. — Извини. — Ви. — Да ладно, я понял. Ты слишком крутой для тупого дикаря. Так и сказал бы. Ви вскакивает. Виктор перехватывает его за руку. — Успокойся. Сядь. Помнишь, что я тебе говорил. — «Когда дерешься, включай голову. Рефлексы-рефлексами, но любой бой — стратегия. Поймешь, как драться — победишь». Ага. Это хорошо для честных боев, не для уличных, и не для вот таких разговоров, когда бросает в дрожь, словно от паленого брейна. Синапсы горят и в груди тоже. — Вот именно. Ви, я не хочу, чтобы ты избегал меня. Всего лишь прошу понять. У соло есть свой кодекс чести, правильно? У риперов тоже. Ви делает глоток из бутылки. Морщится: все равно дерьмо кислое. — Ладно. Ты меня отшиваешь, потому что считаешь неправильным мутить с пациентом, так? Слово «отшиваешь» Виктор проговаривает беззвучно, словно пробует на вкус и оценивает содержание токсичных веществ. — Ты можешь приходить ко мне, когда захочешь. Даже в нерабочее время. Похоже на обещание. Может, Виктор просто из тех, кому надо подумать. Он говорил о себе: «старомодный». — Черт тебя подери. Ви вздыхает. Синапсы искрят, паленый брейн вырулил не туда; его будто бы взломали нетраннеры, запустили вирус и вместо красивой сказки с романтикой и вином тупейший треш «тебя наебал c00l_kat232». — Извини, Ви. Виктор отворачивается. Снаружи как раз проезжает машина со слишком ярко включенными галогенками; блик скользит по стеклам очков, словно рассекает лезвием. — Да ладно. Но ты мне даешь надежду? Виктор молчит. Это херовый брейн, только Ви не из таких кактусов воду добывал. — Окей, тогда мы типа друзья. И следующий раз пойдем в бар. В «Койот», а то это какая-то стремная кислятина. Знал — ни за что бы не купил. Виктор вздыхает. — Договорились. Под холодным душем — вода опять и не думает прогреваться, то ли отключили горячую, то ли нагрев на всю мегабашню не тянет, Ви не задерживается, но в кровати еще долго смотрит в низкий «потолок». Кровать-коробка ему не нравится. Эта штука вызывает клаустрофобию. Поначалу он вовсе тут спать не мог, брал подушку и ложился на диване, а то и вовсе на полу — грязном, с мешком мусора в двух шагах, зато не в пластиковом ящике. Потом привык. Звезд в Найт-Сити все равно не видно. В городе ночи ни единой звезды. Сейчас вернулось, он вертится и пытается заснуть — давай, завтра рано с Джеки по делам, Вакако обещала подкинуть пару хороших заказов. Ви думает о Викторе. «Он работал на корпов». Интересно, что приходилось делать? Убивать людей? Разрезать их заживо, кормить какой-нибудь отравой, чтобы слезала кожа, выпадали зубы, отслаивалась сетчатка? Втыкать чипы в нейроинтерфейс и следить, когда накроет киберпсихозом? «Какая разница». Ви устраивается на диване. Если бы Виктор оказался рядом, он не стал бы задавать тому неприятные вопросы, каждый имеет право на прошлое. Ви тоже не всегда перевозил только милых ящерок-игуан, да и сейчас на пару с Джеки они не букеты синт-цветов доставляют по адресатам. Вряд ли Виктор ему расскажет больше, чем уже говорил. «Следующий раз в «Койоте». Это было обещание? Шанс? У Виктора дурацкая «прошивка», словно впрямь на устаревшей деке из шестидесятых. Подумаешь, рипер-пациент. Вон сколько брейнов на подобную тему. «Или он не хочет связываться». «Ты просто голожопый неудачник, Ви». Кочевник без клана в каменно-пластиковой коробке. Ищет звезды на потолке — и не находит ни одну. Ви пытается умоститься на диване. Случайно активирует телевизор, который моментально разражается воплем рекламы XXXL-буррито. Ви швыряет в телек подушкой, перебирается на пол. Так лучше. Он по-прежнему представляет Виктора рядом — теперь зная, каковы его руки, прикосновения на ощупь, вообразить все остальное еще легче. Ви погружается в этот полусон-полуфантазию, и вместо того, чтобы наскоро передернуть и уснуть, долго зависает в этом самоиндуцированном «брейне», словно залипший от передозы «глиттера» нарик. По-прежнему стыдно. Немного. Ви думает с какой-то почти обреченностью — фоном этого недо-брейна: неужели ничего не выйдет? Затем переворачивается на бок. Пол холодный и твердый. Это приятно. Жаль, не хрустит, как песок и настоящего спального мешка в Найт-Сити не отыщешь. «Все-таки позову Виктора в «Койот». Потом заказов становится больше. За них платят уже не по жалкой тысяче эдди, а по две, иногда и по три. У Джеки его доля уходит на Мисти, хотя та, насколько Ви ее успел узнать, скромная девушка и ничего особенного не просит, не из тех, кто требует сводить в самый пафосный ресторан и подарить живую шиншиллу. У Джеки просто эти его валентиновские привычки, которые иначе, как понтами не назовешь. Золотые кресты, золотые кольца и так далее. После одного из хороших заказов, Ви решается позвать Виктора в «Койот». Удивительно: тот не отказывается. Он был здесь не раз, понимает Ви. Он знает и миссис Уэллс, и всех завсегдатаев, здоровается и перекидывается парой слов то с барменом, то с какими-то типами — из Валентино, судя по прикиду. Ви почему-то ревнует ко всем и каждому, это ведь он позвал Виктора. У них свидание. Нет, конечно. Никакое не свидание. Просто сидят за барной стойкой, пьют местную бодягу из пива с текилой, лаймовым соком и минералкой — в коктейле плещется неизменная оливка, Ви все пытается подловить ее и проколоть зубочисткой. Разговоры ни о чем. Заказы, импланты. Последние сплетни. Это совсем не так круто, как представлял Ви — и он знает, почему. Потому что не свидание. — А поехали, — внезапно говорит он. — К границе? — Что, прямо сейчас? Виктор отставляет недопитый коктейль. В бокале он преломляется зеленовато-желтыми бликами. — Ну, да. Ви пожимает плечами. — Если ты про «не садиться пьяным за руль», так я без головы смогу вести. — Вот в этом не сомневаюсь. Виктор откажется, уверен Ви, и поэтому с дурной легкостью подпрыгивающего по пустынной дороге перекати-поля продолжает: — Хочу кое-чего показать. В Найт-Сити не увидишь. Поехали. Виктор пожимает плечами. Он собирается отказаться, Ви от этого горько и спокойно, Ви слышит этот отказ, поэтому тупит еще минуту или две после: — Ладно, почему бы и нет. Поехали. «Да ладно», — едва не выдыхает Ви. Спустя пару минут они уже в машине. По закону подлости должен накрыться мотор, а то и сразу рвануть бензобак, но нет; они едут, и Виктор даже улыбается, как всегда, скорее намеком на мимику, чем по-настоящему. О большем Ви и мечтать не мог. По дороге немного болтают, но по Виктору заметно: напряжен и отчасти жалеет, что согласился на авантюру. Ви гонит быстрее. Он приметил это место раньше. Он выбирался сюда, когда беззвездный город накрывал его своей каменной тьмой и фальшивым пластиковым пестроцветьем. Это всего лишь пустошь — такая же, как везде, но можно подняться на заброшенную водонапорную башню. Ви останавливает машину на обочине — дальше не проедет, внедорожник бы справился, а городской драндулет — черта с два, но тут недалеко. — Это какое-то особенное место? — Виктор оглядывается по сторонам. Ви тащит его, едва не прыгая вокруг. Лестницы здесь надежные, не провалятся даже под взрослым мужчиной. — Ржавчины много, но изнутри оно еще не гнилое. Хотя скоро развалится, если кислотные дожди идти будут. Ты попадал под кислотный дождь? Виктор поднимается следом за Ви и озирается по сторонам. С высоты земля в полумраке кажется серой лепешкой или уродливым лицом исполина — с рытвинами-язвами и колючей щетиной кактусов. — Не смотри туда, — сказал Ви. И ткнул в небо. Он не знает, оценит ли Виктор. Просто звезды: здесь, за лазерной дымкой Найт-Сити они вступали в свои права, огромные и низко нависающие, раскаленные добела и холодные. Как бы ни была уродлива земля, всегда остаются звезды, едва не высказал Ви вслух, вовремя прикусил язык — коктейли-«Койоты» выветрились за поездку, и он стоит, чуть нахохлившись, в глубине души ругает себя: дурацкая идея, дурацкое все, включая его упорство и подкаты к Виктору, изящные, как грузовик «Милитеха». — Сто лет не видел звезд, — внезапно говорит Виктор. Ви кладет ему руку на плечо. Обнимает. Они не пьяны. Не пьянее, чем тогда, после винной кислятины. Ви ни на что не надеется, пытаясь поцеловать. Виктор отвечает. Даже наоборот, перехватывает инициативу — это несколько иначе, чем Ви себе представлял под душем с горячей водой или в кровати, или на полу. Никто никого не швыряет к стенке от страсти, хотя бы потому что стенок поблизости нет, а швырять опасно, если не хочешь полететь вниз с высоты двухсот пятидесяти футов. Они просто целуются. И это чертовски похоже на то, как Ви представлял себе: жесткие губы, сухие и даже как будто обветренные, хотя Виктор вроде не таскался по пустыне целыми днями напролет в тачке с дырявой лобовухой. Все же, это вызывает у Ви легкие флешбеки, но он прогоняет их прочь, потому что прошлое в прошлом, а Виктор — здесь, сейчас, почему-то решил забить на свои правила, нормы рипера, они не в подвале, священный алтарь-кресло, мать его, не видит. Они здесь, где свобода и пустоши. Можно творить все, что заблагорассудится. Виктор сжимает его талию, а Ви нетерпеливо дергает ремень, бросает на полпути и просто расстегивает ширинку на брюках. «А если нет?» Ну да, до сих пор не верится. Виктор перехватывает его ладонь, но лишь для того, чтобы сделать то же самое со штанами Ви. Хорошо, что темно и не видно, что на Ви дурацкие семейники с изображением кошачьих жоп. Самые тупые труселя в мире, они с Джеки купили по нескольку пар в каком-то автомате «все по пять эдди», ржали как идиоты еще. Кошачьи жопы с хвостами. Виктор, пожалуй, многое теряет. Он сжимает его член, а Ви — член Виктора. Они продолжают целоваться, хотя Ви уже сложнее следить за этим ритмом, он проваливается в ощущения от жесткой сухопарой руки, кожа как наждак. Он старается повторять и не сбиться, все так просто — развлечение для сопляков, которые забрались в один спальный мешок, ну или заглянули за ближайший куст — в клане порой трудно уединиться. Просто и сложно. Ви «ведет», голова ватная, ноги тоже. Будто снова вмазал целую канистру текилы с пивом и лаймовыми кольцами. Виктор его прижимает к себе, точно успокаивая. Теперь «ведет» он, сжимая оба члена, Ви может просто повиснуть и ничего не соображать, кроме «твою мать, как хорошо». Ощущения от чужой руки совсем иные, чем от собственной — это понятно, но дело тут еще и в том, как Виктор дышит, в том, что Ви слышит сердце, в том, что возбуждение накатывает толчками, а Виктор горячо шепчет «погоди, еще немного». А потом как-то по-особенному то ли прикасается, то ли сжимает, и Ви аж подвывает. Наверное, потом думает Ви, это и правильно все. Руки ведь — главное, что есть у рипера, ну Виктор и… продемонстрировал все, что умеет. — Охуеть, бля, — выдает Ви, и ему даже не стыдно. Он орал матом с выпущенными кишками, заливая кровью весь подвал. Виктор вытаскивал с того света с непроницаемым видом, а сейчас у того лицо другое, без того невозмутимого спокойствия какой-то гребаной статуи — словно бы даже растерянное, вот какое, Ви запоминает, словно вместо стандартной деки у него «фотоглаз», и он будет хранить снимки в памяти, пока не задрочит до последнего пикселя. Хотя, даже без «фотоглаза» — будет именно так. Звездам по-прежнему наплевать на них, на пустошь и Найт-Сити. Зато Виктор целует Ви и после, и потом еще в машине. Это слишком хорошо, чтобы можно было верить. На следующий день Виктор ни словом не вспоминает о том, что было. Ви заваливается к нему с восторженной улыбкой-до-ушей. В кресле клиент — высокий темнокожий парень, разумеется, тот получает все внимание рипера. Ви бродит под дверью. Потом возвращается, когда парень уходит, но Виктор по-прежнему ничего не говорит про вчерашнее, хотя и позволяет себя обнять. — Сегодня будем тренироваться? — Ви ухмыляется. У него же получилось? Он добился своего, вот вчера все по-настоящему, до сих пор аж дымится в штанах — и, что более удивительно, в голове. Виктор же не жалеет? — Да, вечером. Если у тебя нет других планов. Виктор собирается добавить нечто еще. Ви включает «предсказание пыльной бури» — хамсин, самум, торнадо, — и моргает, словно песок уже попал в глаза. «Ничего хорошего, верно?» — Отлично! Ему удается оставить улыбку. Пока дожидается урочного часа — не знает, чем себя занять. Как назло, нет ни заказов, ни звонков от знакомых. Джеки занят в гараже, потом у него планы с Мисти. Ви ему отчаянно завидует: свидания, всякие романтичные штуки, обжимания и прочее, и даже не надо прыгать выше головы, забираться на заброшенную башню и дотягиваться до звезд. Может, в том и дело. Ви слоняется без дела, пешком добирается до забегаловки с лапшой в Маленькой Японии. Есть не очень хочется, нервы на пределе, но он ковыряет палочками клейкие роллы. Рис похож на переваренную кашу. Рыба ничем не пахнет, ароматизаторов пожалели, соевый соус — просто соль и вода. «Прости, было неплохо, но я все-таки не собираюсь заводить с тобой отношения». «Прости, давай останемся друзьями». Он почти слышит фразы Виктора в голове, настолько явно, что впору заподозрить сбой аудиосистемы в деке. Отвлекается на стычку в соседнем квартале: Мусорщики против копов, святое дело — впрячься. Копов Ви не любит, но лучше они, чем Мусорщики. — Останемся. Ви стреляет по ногам «крысюка». Пуля взрывает брызги крови, мяса, костей — все в упаковке из неизменного пластика одежды. — Друзьями. Второй успевает задеть плечо по касательной — ерунда, даже не кровит почти. Ви добивает его в упор. Копы даже перекидывают немного денег. Сущие гроши; в этом городе беднее обрыганов-Мусорщиков только благородные стражи закона. Ви заклеивает аптечным пластырем царапину и усмехается. «Друзьями». Ему ничуть не легче, только откладывать разговор — все равно, что закрывать глаза и надеяться, что смерч-самум обойдет тебя стороной. От клиники доносятся вопли и ругань. Ви ускоряет шаг: опять корпы? Он взорвет им ебучую тачку, а потом нассыт на обугленные останки, и корпам повезет, если только резины, железа и кожи, а не на оторванные конечности. Ви вбегает в клинку. — Че за… На полу Мусорщик. Дежа-вю подсовывает рожу крысюка с черно-красной дырой вместо глаза и второго — с раздробленной голенью. Доползли до рипера? Нет, другие. Все крысы на одно лицо. Виктор стоит над телом и трет пальцами левой костяшки правой руки. — Между прочим, они тебя искали тоже, — замечает он. Ви пожимает плечами. Виктор может за себя постоять. — Ебучие крысюки. — Примерно, — соглашается Виктор. — Постарайся все-таки осторожнее с ними. — Я оттащу это. После брезгливого тычка сапогом в ребра «крысюк» морщится и даже пытается ползти. Ви для верности прихватывает ему шею: не до смерти, но очухается нескоро. — Остальные разбежались, да? — предполагает он, а потом выкидывает крысиную тушу в ближайший мусорный бак. Пусть отдохнет немного. Когда возвращается, Виктор стоит рядом со своим монитором, на нем — боксерский матч, старая запись с Тираннозавром. — Ты хотел поговорить. Ви взъерошен, рассержен на Мусорщиков — и растерян. Виктор подходит ближе и прикасается к щеке губами. — Давай пару правил: в первую очередь, ты мой пациент. — Я не собираюсь брать хром нахаляву, если о том речь, — это вырывается прежде, чем Ви кусает себя за язык. Виктор вздыхает: — Как раз ради этого ты мог бы и не устраивать все… остальное. Хром я тебе и так поставлю со скидкой, в рассрочку и так далее. — Извини. Виктор продолжает, решив игнорировать внезапно колючего Ви, а тот сам чувствует эти иголки, в кактусах повалялся и теперь они везде, в волосах, одежде, под кожей и ногтями: — Ты мне нравишься. В Найт-Сити подобные вещи решаются просто, но, как говорил, я старомоден. Поэтому дай немного времени, ладно? Ви вскидывает взгляд. Это лучше, чем он ожидал, и все же… — Трахни меня, — говорит он, во рту привкус крови. Он кусал губы все это время. Адреналин еще не отпустил, вот откуда наглость и колючки. — А потом будешь думать, окей? Он делает шаг, чтобы почти с яростью поцеловать Виктора. — Прямо здесь. А дальше — как решишь. Окей? Позже Ви будет думать: представлял это совсем не так, причем «не так» соскальзывало: то в сопливую мелодраму со страстным вздохами и возвышенными объяснениями в любви, такую муру обычно показывают с утра пораньше, когда смотрит полторы домохозяйки в трейлерных парках, то в хардкорные брейны из тех, что заказываешь анонимно или покупаешь в подворотне. В результате — ни то, ни другое. Ви поставил все, словно заядлый игрок — он видел таких в городе; те сидели перед мелькающими экранами игровых автоматов. Однообразное «дзынь» отмеряло секунды и минуты. Ви замкнуло на Викторе, он признавал это прежде, признает и после. Позже Ви будет думать: наверное, стоило сказать иначе, предложить иначе, потянуть еще немного. Пустошь пряма и открыта — ты видишь все чертовы кактусы до горизонта, если только не накроет пыльной бурей. В городе много переулков, плохо освещенных тупиков, и люди становятся похожи. Хотя это не про Виктора. Он мог сказать: не стоит, нет. Он мог отыскать слова, которые вкололи бы «отскок» анестезии, и Ви только спустя пару часов накрыло бы правдой. Все не так и не то. Виктор поцеловал его в ответ на выпад. Вот, что случилось. Виктор ничего не говорит в ответ, и Ви его отлично понимает — любые слова будут неуместными, как мотоциклетный шлем в душе. Ви уже воображает отстраненный взгляд, холодный, непохожий на настоящий взгляд Виктора. Тот всегда рад видеть. Тот привязался к Ви едва не с первого знакомства. Тот не позволял ничего, кроме деловых отношений, потому что… честно говоря, Ви понятия не имеет, почему. Любые слова неуместны, но если искать подходящие, то условно сойдут «какого хрена ты тянул». Потому что Виктор действует. Это не слишком быстро, но и не изводит Ви до той стадии, когда выпрыгиваешь из штанов. Виктор запирает дверь подвала. Поцелуй повторяется. Ви впитывает его губкой — растерянный, запутавшийся, вся его наглость испарилась облачком перцового газа. Никого не задело, никому не щиплет глаза. Второй поцелуй — это продолжение первого, а потом Виктор раздевает его так, словно Ви опять приполз весь в крови и с дырой в тех местах, где природа не предусмотрела; рипер должен заштопать, унять боль — вылечить, в конечном итоге. Ви закрывает глаза, ощущая себя предметом, объектом, почти вещью. Продолжение — вполне логичное. Носом в кресло. Ви знает, что мог бы остановить, но он уже потребовал, он хочет этого — и возбужден, даже от этих почти грубоватых движений. Виктор не переходит определенной грани, но Ви невольно думает о том, что тот его хочет проучить. Что-то наподобие: сам напросился. Он даже готовится к боли, но Виктор все же аккуратен и если не ласков, то внимателен. Человеческое тело подчиняется определенным стимулам, профессионал уровня Виктора, наверное, может заставить извиваться в оргазме даже при установке импланта. Поэтому Ви просто ощущает, захлебывается тактильными сигналами, иногда накатывает сенсорная перегрузка: от рук Виктора — они везде, одновременно на ягодицах, в паху — легкий шлепок заставляет раздвинуть ноги, Ви ерзает, прижимаясь к креслу торчащим членом, хочется, чтобы Виктор прикоснулся, но тот проводит между ягодиц, словно примериваясь. На кончиках пальцев прохладная скользкая жидкость. Ви невольно думает о дешевых гандонах из автоматов. Это явно нечто другое. А затем Виктор трахает его — снова молча, даже без каких-либо звуков, кроме напряженного дыхания. Оно над ухом и вызывает мурашки. От члена в заднице Ви извивается, но у него это не первый раз, хорошо знает, как надо прогибаться, чтобы попало куда надо. Тем более, на этот раз никаких неловких тычков мимо, неизбежных, если имеешь дело с новичками или просто слишком пьяными. Виктор не новичок, а его познания в анатомии превращают каждое мгновение Ви в короткие стоны, в царапанье кожзама на кресле, в полусдавленные ругательства. Потом он будет думать: не так, не совсем правильно, Виктор должен был, ну… показать больше эмоций, что ли, — но пока его член внутри, Ви не думает, потому что неспособен ни о чем думать. Потом Ви ждет чего-то вроде: все? Доволен? Теперь уходи. Виктор все же целует его — чуть шершавые заветренные губы, запах свежего пота и характерный — спермы. Резинка самая простая, без ароматизаторов. Клубничный или шоколадный аромат все бы испортил. Виктор не говорит «уходи», вместо этого: — Ты желаешь знать, почему я был против? Ну что ж: потому что не хочу каждый день ждать, вернешься ли ты, в полном ли комплекте, какую именно пулю ты поймаешь своими кишками, задницей, башкой или чем-нибудь еще. Понимаешь? Ви смеется: — Да. Он подмигивает: — Но ты передумал, так? Виктор вздыхает так, словно сейчас придется вытаскивать из Ви пару ножей, ну или пуль. — Ладно. Возможно. Я подумаю. Теперь дай мне время. Уже дома — смывать запах чужого одеколона после бритья и тела не хочется, но выбора нет, некоторые моменты остаются на имплантах брейнов, но не в физическом мире, — Ви решает: могло быть хуже. Или лучше. Черт его знает; Найт-Сити никогда не подкидывает идеальный расклад, такой уж это город, в котором он, Ви, решил стать легендой. По крайней мере, он будет надеяться, что Виктор решит в его пользу. «Я поговорю с ним через несколько дней», — думает Ви. «Неделю». «Скажем, через неделю». Три дня спустя Ви получает пропуск в высшую лигу. Виктор устанавливает «Кироши» — эта штука нигде не продается дешевле тридцатки, Виктор, как всегда, срезает для Ви треть, да еще и твердит «отдашь, когда сможешь», и это выглядит как обещание, как продолжение ночи со звездами и того, что случилось в кресле. Еще пару дней спустя приходит сообщение от Виктора: «Давай поужинаем вместе», — и в другой момент Ви сорвался бы в полночь и пять утра, но у них вылазка. Дело всей жизни. Ви пишет в ответ: «Ты решил?» «Вероятно». Уклончивость Виктора бесит, но тот присылает неуверенный улыбающийся смайлик. «Отлично», — вводит Ви. — «Тогда завтра в десять?» Согласие. Завтра в десять. Ви ухмыляется и смотрит в потолок, который хотя и по-прежнему нависает слишком низко, но уже не давит, не сводит с ума. Если напрячь воображение, можно представить звезды. В десять. Они как раз вернутся с этого задания в «Компэки-плаза». Ви придет к Виктору легендой Найт-Сити — живой, в отличие от всех этих старых рокеров и наемников, а дальше у них все будет хорошо.