А вот если бы мы снимали…

— А вот если бы мы снимали гей-порно, каким бы оно было? — Чего? — Марти вопросительно уставился на Билли. — Не то чтобы я за такого рода кинематограф, — флегматично отозвался Ганс, — но дело, в общем, прибыльное. И далеко… — Ты же это не всерьез? — …ходить не надо, только собачьи клетки убрать. — Ага, или посадить в одну из них Марти, — гоготнул Билли. — Ты че несешь? — окрысился тот. — А ты только представь. — Не хочу я это представлять. Нет. Фу! Я в клетке не смотрюсь! Да я туда даже не влезу. А вот ты, межу прочим, очень даже. — Хм… — задумался Ганс, прикидывая картинку. — И откуда такая уверенность? — прищурился Билли. — Небось, частенько об этом думал. — Да, есть такое, — вскипел Марти. — Когда мне чуть не вышибли мозги мафиози, я подумал, что ты бы очень хорошо выглядел в гэнг-бэнге с ними. И чтобы членов за решетку побольше, побольше, — задергал он рукой, агрессивно скалясь. — Ибо нехуй пиздить всяких ши-тцу. — Вау, я удивлен твоей фантазии. — Мне нравится, — авторитетно заявил Ганс и рассмеялся: — Стильно выглядит. Билли, ты бы подумал об этом на досуге. Билли кивнул: — С папочкой не поспоришь… — И лицо у тебя было бы очень довольное, — ехидно добавил Марти. — Ерунда, — отмахнулся Билли. — Ганс, а вот представь Марти у тебя на коленях, а ты его хлещешь по жопе. И у него еще кляп в… — Да почему сразу я?! Опять? — Билли прав. У тебя лицо страдальческое. — Ну знаете… — А кто еще? Да ты посмотри на этого ебаря-террориста, — Ганс указал на сияющего Билли. — Он выглядит так, будто оприходует сотню таких, как ты, и даже не вспотеет. — Да, я такой! — Билли похлопал себя по груди. — Ганс, и что, ты бы действительно со мной такое сделал? — по-щенячьи вздернул брови Марти. — Актеров не спрашивают, что они хотят, — встрял Билли. — Главное, чтобы это эффектно смотрелось. — Да? — Да, это красиво. Невозмутимый Ганс и ты, весь такой из себя жертва, не понимающая, что происходит. Марти сделал угрюмую мину, закутался в плед и уткнулся взглядом в костер. — Почему мы вообще об этом заговорили? — проворчал он. — Чтобы ты улыбнулся, Марти, — тонким голосом Бонни, самолетиком держа пса за лапки, протянул Билли. Марти шмыгнул носом. — Такая себе тема для веселья. Твоей версии «Семи психопатов» хватило. Билли продолжил: — Кстати, я думаю, ты бы хорошо смотрелся с Бубновым Валетом на фоне всех этих клеток. — В смысле? — Ну он, вроде как, твой спаситель. И ты его хочешь отблагодарить. Только вкусы у него несколько отличны от обычных людей, поэтому он дает тебе облизать свой пистолет. — Чего-о-о? — Вернее, одним он тебе тычет в рот, и ты берешь благодарно, а второй он тебе приставил к виску. Он же псих! Марти задумался на мгновение и выдал: — Полная хрень. Чего мне бояться? Я же не мафия. — Хм, логично. Ладно, но ты все равно стоишь на коленях перед ним, а он — голый, и в одной только маске. И ты сосешь его пистолет. — Да какой нахрен пи… Что это за херня вообще, Билли?! — Это называется цензура, — улыбаясь, пояснил Билли под тихий смех Ганса. — Это хуже цензуры! — продолжал возмущаться Марти. — То есть, ты бы лучше взял в рот член, чем пистолет? — Нет! Но и с пистолетом я бы тоже такое делать не стал. — Если бы это был Костелло, то стал бы, — резонно заметил Ганс. — С его членом или с пистолетом? — на всякий случай уточнил Билли. Ганс не ответил, давясь смехом. Марти зарычал: — И ты туда же! — Марти, абстрагируйся, — пожал плечами Билли, — это же просто кино. Так вот, ты голыми коленками протираешь бетон, смотришь на Бубнового Валета снизу вверх, перед твоим носом маячит его член, здоровый такой, и ты бросаешь на него голодные взгляды, но молча, тихо и послушно отсасываешь пистолету. Возможно, под шумок тихонько отдрачиваешь себе. — Еще скажи, что ты не против сыграть этого Бубнового Валета. — Марти пребывал в полном шоке от услышанного. — Оу, — запнулся Билли, невинно хлопая глазами. — Мне бы понравилось. — Так и думал, что ты извращенец, — хмыкнул Марти, не сводя с него злобного взгляда. — А тебе разве нет? — НЕТ! — Марти, ну ты чего такой злой? Улыбнись. Хочешь анекдот? — Давай. — Я Мартин Фаранан, пацифист и против насилия, — смешным низким голосом протянул Билли, изо всех сил хмурясь. — Че это? — Марти непонимающе перевел взгляд с него на Ганса и обратно. Ганс подозрительно покосился на Билли. — Это анекдот, — просиял Билли. — Я не понимаю, в чем шутка. — От этого он еще смешнее, — Билли заржал. Марти прожигал в нем дыру взглядом. — Не бери в голову, Мартин, — отмахнулся Ганс. — Бери в ро… — начал Билли, но Марти швырнул в него зефирку, затыкая. — Давайте вернемся к порно, — предложил Ганс. — Да! — поддержал Билли, довольно жуя пойманную зефирку. — Нет, — тихо и скучно протянул Марти, едва ли не с головой уходя в плед. — Ну ладно, Мартин, ты у нас профессиональный сценарист, — посерьезнел Ганс. — Да, вот именно, — поддакнул Билли. — Как бы ты все обставил? Услышав слово "профессиональный", Марти мгновенно подобрался и начал мыслить "профессионально": — Так, ну если подумать... чтобы зацепить зрителя... нужен красивый фон и неожиданные повороты сюжета. Возможно, даже какой-то скрытый смысл. Какая-то мистерия. И мрачный антураж. Может быть, это католический храм, и кто-то — допустим я, да? — приходит помолиться. И священник — это ты, Ганс — говорит: «Сын мой, я не чувствую в тебе веры», и там что-то про борьбу с демонами. Возможно, в меня вселился де… — А порно где? — озадачился Билли. Марти раздраженно взмахнул рукой, мол, не перебивай. — В меня вселился демон. Это ты, Билли. Билли криво улыбнулся. — Ты извращенно меня трахаешь, в смысле мою душу. Представляйте там что хотите. Короче, пока демон меня пялит, я всем сердцем хочу от него избавиться, усердно молюсь и, в конце концов, одолеваю его, то есть, тебя, сам начиная его, то есть, тебя трахать. — Хм… — Хм… — вслед за Билли повторил Ганс. — А потом выясняется, что Ганс — экзорцист, и что если я трахаю Билли, это вовсе не означает, что я избавился от одержимости, поэтому Ганс принимает верное решение для спасения моей проклятой души — он просто стреляет в меня из освященного пистолета серебряными пулями. Этого оказывается недостаточно, чтобы убить демона, но достаточно, чтобы подчинить. И теперь мы, я и Билли, в сексуальном рабстве у экзорциста! Билли шумно выдохнул и схватился за сердце. — Я должен подумать об этом. Наедине. — Там должна быть сцена с тройничком, по идее, но я пока не придумал, как это будет выглядеть, ведь физически у нас с тобой, Билли, тело одно на двоих, то есть мое. Концовка, скорее всего, открытая. — Красиво… — Неплохо, но грешновато, — пробурчал Ганс. — Впрочем, теперь уже без разницы. — Извини, — пожал плечами Марти. — Но ты спросил, и я должен был что-то придумать. — А как насчет групповушки в пустыне? — оживился Билли. — В смысле… — не понял Марти. — Настоящей? Прям сейчас? — О, нет, нет, — замахал Билли руками, усмехаясь. — Просто еще один вариант гей-порно. — Типа шаманских плясок у костра? Билли щелкнул пальцем. — Да, именно! — Я, пожалуй, пойду спать. — Ганс поднялся с места. — Этот разговор затянулся. — Да, наверное, уже пора... — Я с вами в палатку не пойду, — проворчал Марти. — Мне что-то неловко. Лучше тут посижу. — Ладно, тогда я тоже тут посплю. — Подхватив Бонни, Билли поднялся, подошел к Марти и сел перед ним на землю. — Завтра днем надо в магазин съездить, — сказал Ганс, пока Билли устраивался. — Еды купить. — Я с тобой поеду, — отозвался Марти. — Вот так отлично, — довольно пропыхтел Билли, укладывая голову ему на колени, так, что Марти не видел лица Билли, только дурацкую шапку. — Колыбельную можешь не петь. — Ладно, ковбои, спокойной ночи, — попрощался Ганс. — И тебе, — хором ответили они. — Спокойной ночи, Марти. — Спокойной ночи, Билли… Марти так и не подобрал слов на выходку Билли, поэтому просто молча, неподвижно сидел, пока тот, потешно обнимая Бонни, засыпал. Марти было, о чем подумать.