Чужие правила — своя игра

      Ситуация накалялась.       И Франкенштейн прекрасно понимал, почему. Если бы он пришёл домой после долгого путешествия (а, судя по состоянию одежды хозяина, дома он отсутствовал действительно долго), и к нему завалился мальчишка с улицы, он бы тоже напрягся. Нет, целиться из лука в практически ребёнка не стал бы, конечно, но напрягся бы точно.       В любом случае, Франкенштейн не знал, что ему делать. Продолжить что-то говорить? Или сейчас лучше промолчать? Может быть, ему просто уйти и не появляться здесь более? Если он попытается уйти, незнакомец же его не пристрелит? Но наверху остались его вещи! И какие-никакие, но деньги. Хотелось забрать хотя бы их.       — Предполагаю, у вас есть какие-то вопросы ко мне? — всё-таки сделал ещё одну попытку мальчик. — Я отвечу на наиболее вероятные из них. Меня зовут Франкенштейн. Сирота. Поселился у вас потому, что дом стоял пустой. Думал, что, — Франкенштейн чуть пожал плечами, — ну, вы не будете против компании?       — Если буду? — уточнил мужчина. При этом лук не опустился ни на миллиметр. Только чуть подрагивал из-за постоянного напряжения. Лишь бы стрела не сорвалась!       — Тут вариант только один: я уйду, — нервно усмехнулся Франкенштейн, чуть-чуть сдвигаясь влево и с досадой наблюдая за тем, как стрела, словно приклеенная движется за ним. — Но я умею готовить! — немного, но научился же! И дальше учиться будет. — Могу убираться у вас в доме! — первый раз залил полы, конечно, но сейчас нормально моет! — Ну, и охранять, конечно.       Тут уже сам мужчина усмехнулся, оглядев щуплую фигурку мальчишки, который только что вызвался сторожить его дом.       — Думаешь, кто-то посмеет ворваться в мой дом? — уточнил он, опустив, наконец, лук. Франкенштейн облегчённо выдохнул и сел прямо там, где стоял. Нервы у него, конечно, ни к чёрту, оказывается!       Хмыкнув, хозяин дома скинул плащ и аккуратно уложил оружие на место.       Подняв голову, Франкенштейн оглядел мужчину, к которому он так "ненавязчиво" подселился. Для него тот был высок, но на деле, скорее всего, обычного для современного человека роста: примерно от ста семидесяти до ста восьмидесяти. Прищурившись, мальчик кивнул самому себе. Да, наверное, как-то так. Внешность мужчины достаточно приятна. Хорошо сложен, фигура подтянута тренировками и, судя по состоянию рук и тому, с какой лёгкостью он натягивал тетиву, боями. Русые волосы коротко острижены. Глаза серые, смотрят чуть устало. Интересно, кто он?       — Ты всё? — вдруг уточнил мужчина. Заметив недоумённый взгляд мальчишки, уточнил. — Насмотрелся? Ты про еду что-то говорил. Если накормишь прямо сейчас, можешь оставаться.       Франкенштейн вскочил. Прямо сейчас, конечно, накормить не получится, но он надеялся, что правильно понял этого мужчину. Денег у него не было, если не считать те две монетки, которые достались от герцога, поэтому и готовить пришлось из того, что давали за работу. Нехитрый ужин из каши и с боем вырванного кусочка мяса был недостаточен для взрослого мужчины, поэтому Франкенштейн решил пойти на жертвы и отдал весь кусок курицы хозяину дома. Ничего, его тело и так всегда недоедало, так что можно обойтись сейчас и без мяса. Хозяина дома же стоило бы задобрить. С другой стороны, не будь здесь Франкенштейна, вряд ли этот человек вообще что-то поел бы сегодня. В его погребах не было абсолютно ничего на тот момент, когда мальчик перебрался сюда. А сейчас есть несколько горстей крупы и бережно хранятся зёрна для посадки.       Франкенштейн поставил тарелки на стол, затем принёс кружки и уселся сам на второй стул. Мужчина хмыкнул, но ничего не сказал.       — Ты принципиально без соли кашу ешь? — вполне себе добродушно поддел мужчина, попробовав еду.       — Соль нынче отчего-то дороже каш стоит. Купите — будет солёно, — спокойно ответил Франкенштейн.       — Дерзишь, — снова хмыкнул.       — Кон-ста-ти-рую факт, — по слогам выговорил мальчик.       — Ещё и умничаешь! — насупился мужчина, сапожным ножом разрезая курицу точно пополам и перекладывая вторую половину на тарелку ребёнка. — Признайся честно — украл?       — Заработал, у кого хотите можете спросить.       — Да кто же тебе мясо даст?       — Несвежее, — Франкенштейн с неудовольствием отметил, что снова устаёт говорить. — Я вымел двор. Почистил хлев. Не уронил яйца. Отдали.       — Ладно тебе, не обижайся, — хмыкнул мужчина. Суровая складка на лбу разгладилась. — Ешь. Завтра куплю припасов.       Кусок мяса был маленький, пришлось практически рассасывать, чтобы успеть насладиться вкусом. К тому же, мальчик варил всё без соли, а потому получилось пресно. Но это было едва ли ни первый кусок мяса за его вторую жизнь. Вкусно! А ещё бы соли добавить, да специй! В прошлой жизни он неплохо курицу запекал. Сейчас, конечно, так не получится, потому что «неплохо» было из-за готовых пакетов со специями. Здесь придётся учиться делать то же самое, но только самому.       — Чай вкусный получился, — через некоторое время продолжил незнакомец. — Можешь остаться.       — Я — Фран-кен-штейн.       — Дад.       — Кто вы?       — Ты имеешь ввиду, кем я работаю? — уточнил мужчина. — Да так, кем придётся.       «Наёмник», — сразу понял Франкенштейн. И судя по его чистому, без единого шрама лицу, неплохой. Конечно, ещё непонятно, в каком состоянии тело, но лицо чистое.       — Где ты спишь?       — На чердаке.       Дад кивнул. Окинул долгим взглядом посуду, махнул рукой и ушёл в соседнюю комнату, где тяжело улёгся на постель. Франкенштейн только и услышал протяжный выдох облегчения, и всё. Вздохнув, остался на месте. Медленно потягивая чай, выжидал хоть какое-то время, чтобы мужчина уснул крепче. Затем взялся за посуду, стараясь действовать как можно тише. Наёмники наверняка спят очень чутко. Решив всё-таки не рисковать, просто убрал посуду в воду, чтобы остатки еды не засохли, да ушёл к себе на чердак.       Что же, кажется, теперь он обрёл постоянное место жительства.       Интересно только, чем ему это грозит?

***

      Спустившись утром вниз, Франкенштейн не нашёл ни грязной посуды, ни самого наёмника. Насколько рано он поднялся? Даже сейчас солнце не до конца встало!       Поразмыслив, мальчик решил не менять своего графика и пошёл на улицу, чтобы поискать работу. Вернулся ближе к вечеру, уставший и снова перепачканный. Громко поприветствовал возможно вернувшегося хозяина дома, ничего не услышал в ответ и прошёл дальше. В кухне стояли мешки с припасами, на столе — мясо. Как будто Дад пришёл, бросил всё и ушёл. Вздохнув, мальчик как мог отмылся и пошёл готовить ужин.       Только когда наступила ночь, а мужчина так и не вернулся, Франкенштейн догадался заглянуть в конюшню. Коня не было, как не было и вещей хозяина дома. Мальчик усмехнулся. Неудивительно, что он никогда не видел этого наёмника, раз тот появляется дома только для того, чтобы переночевать!       Соседство оказалось достаточно приятным и никого не обременяющим. Мужчина действительно достаточно редко появлялся дома, к тому же зарабатывал он достаточно, чтобы Франкенштейн больше не изнурял себя ненужными трудами. В те дни, когда Дад отсутствовал, мальчик питался купленными овощами да кашами, если первые кончались. Когда мужчина приезжал, он закупался заново и заодно приобретал мясо. Хранить то в этом доме было особо негде, поэтому купленное съедалось за считанные дни. Благодаря этому Франкенштейн раздобрел, кости уже не грозили порвать кожу, да и работать стало легче, так как энергии прибавилось. Через какое-то время Дад швырнул в него штанами, следом полетела рубаха. Вещи были простыми и немного великоватыми, но приятными на ощупь.       С последним Франкенштейн уже второй его приезд пытался договориться, чтобы мужчина взял его с собой. Мальчик догадывался, что заказы наёмник берёт не в их глубинке, а на больших землях. Было бы неплохо выбраться куда-то, где больше шансов жить, а не выживать. Дад отказывался. Ворчал, что ему дела нет до всяких сирот, чтобы защищать их в пути, что в ближайшей пасти волка он и оставит паренька. Вот только сам Франкенштейн знал, что мужчине просто не хотелось лишаться бесплатной рабочей силы. Ну, и, возможно, он немного привязался к ребёнку. Так или иначе, но мальчик не сдавался и продолжал убеждать.       Франкенштейн уже почти был готов уйти самостоятельно. Он сходил с ума от безделья. Всему, что знала знахарка, она уже научила своего неожиданного ученика, а самому добывать знания здесь оказалось невозможным. Жизнь в этой деревне была подобна болоту, где каждый знал, что делать, и занимался только этим. Местные просто жили. И всё. Мальчик чувствовал, что в таких условиях деградирует и вообще рискует стать ещё одним знахарем. И то — после Карлы.       Полностью вылечившись от всех травм, Франкенштейн пытался заниматься, чтобы действительно не стать обузой в обществе Дада. Заметив это, наёмник откровенно обсмеял пацана, но хотя бы показал, как делать это правильно. И на том спасибо, как говорится.       Возможно, однажды у него и получилось бы убедить наёмника взять его с собой, если б в очередной раз Дад не вернулся домой раненным. Прошёл в дом и рухнул прямо на пороге. Франкенштейн в шоке остановился, глядя на истекающего кровью товарища. Затем бросился к нему и перевернул на спину.       Ранение в живот. Глубоко, без операции не обойтись, и Франкенштейн знал, как это сделать! В прошлой жизни у него было медицинское образование. Вот только знал он, как это сделать на операционном столе, в оборудованном кабинете, в стерильных условиях!       Встряхнув головой, мальчик, зажал рану, не обращая внимания на стон пострадавшего, и в это же время в дом забежали другие жители. Подхватили мужчину и утащили.       — С-стойте! Куда вы его? Грязными руками! — хватался за голову Франкенштейн, следуя за ними. Отнесли, как оказалось, к Карле, которая поохала, поахала и перевязала мужчине живот, предварительно густо намазав какими-то травами. Не обработав, не зашив, не помыв даже рук при нанесении подозрительной мази, залезая в банку прямо пальцами! Дад, к этому времени пришедший в себя, только хрипло дышал, мечась в полубреду и лихорадочно блестевшими глазами оглядывая присутствующих. На это отреагировали просто: привязали.       — Ему нельзя напрягаться! Надо снотворное! — кричал Франкенштейн, и его отодвигали в сторону.       — Вымойте руки! Рану надо промыть! — надрывался мальчик, таща тяжёлый таз с водой. Воду отобрали и убрали в сторону, мальчишку выставили на улицу и заперли дверь.       К утру Дад истёк кровью.       Франкенштейн даже не вышел из дома, сидя на своём чердаке и бездумно глядя вдаль. Он знал, как спасти товарища, но в это время он не смог бы это сделать. Как ему было проводить операцию без антисептиков? Без перчаток? Без инструментов и ниток, в конце-то концов?       Вздохнув, мальчик поднялся и решил прибраться, чтобы занять себя хоть чем-то. Медленно ходил по комнате, то тут, то там вытирая, прибирая, почти не осознавая, что именно он делает. Дад умер, а он ничем не мог помочь.       Какой тогда смысл в том, что он знает так много о медицине?       Несмотря на то, что Франкенштейн вспомнил свою прошлую жизнь, она казалась какой-то далёкой. Словно сквозь мутное стекло смотрел. Он знал, что получил медицинское образование, знал, что пошёл учиться дальше, к тому же ещё и работал преподавателем. Знал, что умудрялся при всей этой нагрузке ещё и удачно практиковать, проводя операции. Однако это всё было лишь само знание, которое можно применить, а можно и не применить на себя. Он был умным малым в этой жизни, но развиваться дальше просто не мог как раз потому, что он «малый» и, по мнению окружающих, совсем не «умный».       И не умеет проводить операции без современных удобств.       А мог бы спасти человека.       В руки попалась сумка Дада. Франкенштейн замер, затем залез внутрь. Так и есть, кошелёк, наполовину заполненный золотом. А около ворот всё ещё стоит лошадь.       И город, как говорил Дад, всего в трёх днях пути.       В голове что-то щёлкнуло. Франкенштейн метнулся к себе на чердак, подхватил видавшую виды сумку, сунул туда деньги и спустился обратно вниз. Насколько он помнил, Дад всегда шуршал где-то в области грубо сбитого комода. Около ножек пол был исцарапан, поэтому мальчик смело отодвинул мебель и заглянул в выемку в стене. Так и есть: ещё один кошелёк. Родственников у наёмника не было, это мальчик точно знал, поэтому "наследство" мужчины Франкенштейн забрал себе, задвинул обратно мебель и положил кошелёк обратно в сумку, предварительно пересыпав большую часть золота к себе и оставив на месте только немного, для отвода глаз.       Выйдя на улицу, мальчик огляделся и подошёл к лошади. Распрячь её никто не удосужился, поэтому оставалось только сесть и уехать. Ездить на подобном транспорте мальчик уже умел, Дад научил от нечего делать.       — Мальчишка, ты чего это удумал? — удивлённо спросил сосед, выйдя на крыльцо. — Спускайся, а то навернёшься ещё! Совсем у парня головушка поехала от горя-то. Слезай, мальчик, как тебя там? Франкенштейн! Слезай, не бойся.       Франкенштейн не боялся. Напротив, он чувствовал, что именно того сейчас и хочет: вырваться из этого болота. Достичь, наконец, своей мечты. В этой жизни у него ещё много времени.       Хлестнув поводьями, Франкенштейн пустил лошадь в галоп, надеясь как можно скорее уехать отсюда, пока не остановили.       В прошлой жизни у него были подобные случаи. Своё личное кладбище.       В этой — Дад стал первым.       Франкенштейн точно знал, чего он что хочет, а чего нет.       Он жаждет знаний! Желает делать открытие за открытием!       И абсолютно точно не хочет прожить и эту жизнь впустую.       Деревня осталась позади.       Впереди — целый мир со своими правилами! И Франкенштейн готов вплести в них свою игру.