Имбирный чай с черным сахаром

Чу Ваньнин любит имбирный чай с черным сахаром. Чу Ваньнин любит имбирный чай с черным сахаром и Тасянь-Цзюнь милостиво готовит его, позволив драгоценной наложнице отдыхать на простынях. Не зовет слуг, самолично измельчая имбирь, изучая каждый кусочек сладости, темно сверкающей в пальцах. Заливает в пиалу кипяток из бурлящего на углях чайника исинской глины, удовлетворившись лишь когда вдыхает знакомый аромат, островато щекочущий ноздри, разливающийся сладостью на языке. Острая сладость интереснее и вкуснее. Чу Ваньнин любит имбирный чай с черным сахаром. А еще сладости, при взгляде на которые сводит зубы. Император тщательно выпекает их, выгнав из кухни слуг, игнорируя недоуменный взгляд императрицы, и приносит в спальню. Чу Ваньнин слаб после бурной ночи и достопочтенный кормит драгоценную наложницу, кормит с рук, проталкивая между губ пирожные на один укус, не обращая внимания на гневно сверкающие глаза, ведь целовать Учителя потом так сладко. Имбирь щиплет губы. Чу Ваньнин любит имбирный чай с черным сахаром — лучшее средство от простуды, что смеет трогать Учителя ледяными пальцами, игнорируя волю этого достопочтенного. Десятая весна наполняет дворец, на прогулке Чу Ваньнин непривычно тих, не возражает даже против тяжелого императорского плаща, укутавшего плечи. Чу Ваньнин бледен и император милостивым взмахом руки позволяет ему опуститься на скамью в скрытом за деревьями садовом павильоне. Бросает: «Жди этого достопочтенного здесь», уходит и возвращается с пиалой, которую втискивает в замерзшие ладони. Пиала исходит паром во влажный весенний воздух, Чу Ваньнин пьет, щеки у него розовеют и Мо Вэйюй откровенно любуется. Вокруг тихо и на мгновение он представляет, что кроме них, в мире никого нет, едва не пропустив тихое: «Спасибо». Чу Ваньнин вдруг улыбается, неясная тревога сжимает сердце и Мо Вэйюй сминает согревшиеся губы грубым поцелуем. Чу Ваньнин любит имбирный чай с черным сахаром. Император готовит его с должным тщанием, измельчает имбирь в мелкую крошку, добавляет сахар, ссыпает в чайничек, не оглядываясь на укрытое балдахином ложе. Ступает по пустынным дворцовым коридорам, выходит во двор, где сумерки разлили вечерний мягкий свет. Недавно прошел дождь, пахнет сырой землей и палыми листьями. Но рукава давно пропитались нежно-островатым запахом. Мо Вэйюй поднимается к заброшенному павильону, в резную ратушу. Садится на роскошно-убранную постель. Бросает коротко. — Этот достопочтенный принес тебе чай. Чу Ваньнин молчит, упрямо поджав губы, как молчит уже пять лун. Мо Вэйюй опускает чайничек у постели, щедро плещет в пиалу из спрятанного в рукаве кувшина. Резковатый аромат наполняет воздух. — Я выпью с тобой, Учитель. Он залпом осушает пиалу. Ратуша остается позади. Во дворе пахнет доцветающей яблоней и грушевым вином. Он спускается по земляным ступеням, устало приваливается спиной к стене. Вечерние облака подсвечивают отблески сигнальных фейерверков — у подножия пика готовятся к штурму. Мо Вэйюя волнует другое. Он смотрит на самодельную табличку и кривоватые иероглифы. «В следующей жизни я всегда буду делать тебе чай», — обещает Мо Вэйюй, закрывая глаза. Сильнее, чем яд, разливающийся в груди, щиплет губы имбирь.