You were never on my side Ты никогда не была на моей стороне
Фара чувствовала, как внутри гнездится страх. То, что, возможно, было очевидно для остальных, стало ясно молодой женщине только сейчас. Она смотрела в спину, понимая, что как только сделает это: назад пути не будет. У нее был шанс остановиться, не выдать своих намерений, но Даулинг знала, что должна остановить Розалинду. Только она сможет это сделать. — Ты напряжена, — директриса достала коньяк, разлила и села напротив своей протеже. — В чем дело, Фара? — Я думаю о том, что мы сделали. Все мы, — фея обхватила стакан покрепче, а затем одним глотком его осушила, чувствуя, как ставшие за последнее время привычными слезы снова закипают в глазах. — Ты знала о том, что там были люди? Ты вообще их оттуда эвакуировала? Взгляд ярких голубых глаз послужил ответом. И в нем не было ни грамма раскаяния, лишь желание доказать свою правоту. Впрочем, как и всегда, только раньше Фара предпочитала либо не замечать подобное, либо списывать все на упрямство. Лишь бы обелить. Лишь бы не задумываться. — Если бы я занималась эвакуацией, то…- она оборвала себя на полуслове, чувствуя, как голова стала тяжелой, а сердце будто начало биться медленнее, не позволяя сконцентрироваться. Только тут Розалинда заметила, что родные карие глаза заливает серебро магии. — Фара! Именно свое имя Даулинг услышала от любимой последним, перед тем как легкое тело мешком рухнуло на пол. Пара капель все-таки вырвались из плена глаз, сбежали по щекам, но женщина уверенно смахнула их. Она слишком долго позволяла себе быть слабой рядом с Роз, больше такой ошибки она не допустит.Are you death or paradise? Ты — смерть или рай?
Она осторожно села на кровати, стараясь не разбудить спящего рядом Сильву. То, что, рано или поздно они окажутся в одной постели было очевидно, но Фара не думала, что это произойдет так рано. С того дня прошло 2 года. 2 года и 3 месяца с того момента, как она сама лишила себя той, кого любила. Даулинг хотелось бы забыть, вычеркнуть тот день из своей жизни, как она порой вычеркивала целые параграфы бреда в работах студентов. Но, если, хотя бы, ее не тянуло в подвал каждый раз, когда Фара сидела в своем кабинете — было бы легче. Вот только с каждым часом одиночества становилось труднее. Наверное, именно это и заставило Фару несколько часов назад не оттолкнуть Сильву, когда он неожиданно развернулся в дверях и, прижав к себе женщину, нахально поцеловал. А Даулинг поняла, что не ему одному нужна эта связь. Сейчас женщина осознала, что он был всего лишь вторым партнером, который когда-либо у нее был. До этого момента Розалинда была первой и единственной, но, как ни странно, Фара абсолютно ни о чем не жалела. Она встала, накидывая на обнаженное тело мягкость шелка. Фея подняла глаза к небу, сделала глубокий вдох. Она помнила, как когда-то вот также у окна стояла Роз, а сама женщина, тогда еще совсем молодая, подошла к ней сзади, целуя. — Фара, — его негромкий голос вывел ее из воспоминаний, и женщина, запахнув халат, обернулась. Встретилась взглядом, но не улыбнулась. — Жалеешь? — Нет, — совершенно честно отозвалась женщина. Она отошла от окна, присела на кровать. Сол нашел ее руку, мягко поглаживая нежную кожу. — Я ни о чем не жалею. — Тогда о чем ты думаешь? О ней? — Даулинг резким движением подалась вперед, касаясь пальцем губ, призывая к молчанию. — Я не хочу сейчас говорить о ней. И никогда больше, — а потом поцеловала, не давая ответить и понимая, что дает их отношениям полный карт-бланш.Was I stupid to love you? Была ли я глупа, любя тебя?
Фара закрыла глаза, чувствуя, что сил больше нет. Она устала, настолько устала, что решение созрело само собой. И ситуация со Стеллой в очередной раз показала женщине очевидное: ей не нужно было занимать место Розалинды. Она, банально, не справилась. Желание спуститься вниз становилось нестерпимым. Алкоголь, что до этого прекрасно справлялся с погашением этого желания, теперь оказался бесполезен. Фаре нестерпимо хотелось поговорить с Розалиндой, получить совет. — Сколько я здесь? — ее глаза были закрыты, но Даулинг была уверена, что та прекрасно чувствует магию своей гостьи. — Я уж думала, ты никогда не придешь. — Ты здесь 15 лет, — директриса села на ступеньки, совершенно не заботясь о чистоте костюма. — Я на твоем месте. — Нет, ты не на моем месте, — Фара поняла, что голос Розалинды звучит только у нее в голове. Тот барьер, в котором фея удерживала свою наставницу не предполагал возможности общения с тем, кто на него не настроен. — Ты заняла мое место директрисы в школе, но понятия не имеешь, что значит быть на моем месте. Тебе еще не довелось обучать студентов, стоя на пороге войны. — Еще? — липкий страх пополз по позвоночнику, память услужливо напомнила, сколько друзей и знакомых не вернулось домой. — Что это значит? — История циклична, — ее голос будто наполнял фею до краев. Фара так давно его не слышала, что все внутри тянулось к этому родному голосу. И связь с Сильвой была лишь связью, женщина так и не смогла открыть ему сердце. — Все может быть. Я ждала тебя. — Но мне не стоило приходить, — это была правда, Фара так чувствовала. Ей хотелось, чтобы вот сейчас Розалинда оказалась рядом, обняла, как раньше. Чтобы все было, как раньше. — Я так по тебе скучаю, Роз. — Знаю. Чувствую, — Даулинг поднялась, понимая, что еще немного и банально расплачется. — Не соглашайся на требование Луны. Принцесса сможет вернуться в следующем году. Не удивляйся, Фара, я ведь в твоей голове. — Спасибо, — и Даулинг в очередной раз подумала, что не сможет жалеть о любви к Розалинде. О чем угодно, только не об этом.I should've known I'd leave alone Я должна была знать, Что уйду одна
Ощутить чужую магию настолько остро было для Фары чем-то новым. Кто-то будто звал, тянул за собой, и Даулинг подчинилась. Чтобы посреди ночи неожиданно оказаться в Первом мире перед дверью какого-то сарая. — Эй, здесь есть кто-нибудь? — женщина совершенно не боялась, магия, что текла по венам, давала ощущение неуязвимости. Вот только Фара Даулинг хорошо помнила уроки наставницы. Сила рождается из страха. — Вы не похожи на грабителя, — тихий голос донесся откуда-то из угла, и женщина повернулась туда. — Что вам нужно? Кто вы? — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Меня зовут Фара Даулинг. Они разговаривали всю ночь. Блум была тем ребенком, который напоминал испуганного зверька, загнанного в угол, и фея разума всячески пыталась найти к ней подход. Фара старалась выкинуть из головы мысли о том, что эта фея огня — Подкидыш, чего не было столько лет. Не сейчас. Сейчас важна только Блум, только попытка защитить эту девочку. Убедить ее приехать в школу. Уже целуя вечером Сола, Фара вдруг осознала, что там, с Блум, была одна. Раньше всем этим занималась Розалинда, Даулинг никогда до этого не знала Подкидышей. И женщина внезапно улыбнулась, чувствуя, что справилась. Да, осталась одна, но сегодня она справилась.Now you'll never see me cry Теперь ты больше никогда не увидишь моих слез
Фара не была зла на Блум, больше нет. Просто устала от всего, а еще чувствовала Розалинду. И это было не эфемерное предчувствие беды, совсем нет. Она ощущала ее буквально: теперь каждый миг жизни словно вел ее к Роз. Или наоборот, уже не важно. — Ты их похоронила. Как мило. — Учитывая их происхождение это показалось логичным. Их разговор напоминал что угодно, но точно не общение двух, когда-то самых близких людей. Фара чувствовала себя настолько некомфортно, что только годами выстроенный авторитет не позволил ей позорно сбежать, спрятаться от всего мира и лелеять свою боль. Потому что с каждой секундой рядом с Роз, Даулинг понимала: то, что она считала зажившим лишь слегка затянулось коркой, которую сейчас Розалинда легко содрала одним своим присутствием. Эта женщина имела огромную власть над глупым сердцем Фары. — Я — директриса Алфеи и не оставлю школу в твоих руках, — и в этой фразе для Фары смешалось так много: злость, обида, страх, уверенность. И она была готова поклясться, что видит отражение собственных чувств в голубых глазах напротив. — Знаю. Только сейчас Даулинг впервые понимает, как одно слово может не просто выбить почву из-под ног, а рассыпать мир на атомы. Боль выплескивается наружу, страх парализует, но Фара сжимает зубы аж до скрежета. Она не заплачет. Нет, фея не жалела, по-прежнему не жалела о том, что любила Розалинду. Она жалела, что не смогла возненавидеть. Но, когда такая знакомая магия поднимает Фару в воздух, в ее разуме бьется лишь одна мысль:No time to die Не время умирать.