Healer

      Раздаётся тихий звон вибрафона*, который Геррит с вечера поставил на будильник. Он сразу открывает глаза и выключает его — проснулся он ещё полчаса назад. Хотя вместо того, чтобы спать, Геррит полночи разглядывал мелькавшие из-за проезжающих за окном машин тени на потолке и слушал любимых «Die Ärzte», размышляя обо всём на свете, он всё равно чувствует себя слишком выспавшимся для того, кто так поздно лёг. «Ясен хрен, это всё волнение», — решает он, с ужасом представляя себе всё то, что доктор МакМиллан рассказал ему про фибробронхоскопию. Он чётко помнит, что нужно было сделать. Не есть и не пить — готово. Снять пирсинг — минутное дело. Просторных футболок у него теперь вагон и маленькая тележка. Вроде бы, было сказано ещё что-то о курении, но если бы Геррит решился курить при Крисе, эта сигарета в тот же момент оказалась бы у Геррита в…       Нет, он не хочет об этом думать.       Он выходит в коридор, чтобы направиться в ванную, и видит, что дверь в хозяйскую спальню открыта, а сам Крис стоит перед зеркалом на дверце шкафа и расчесывает свои длинные волосы. Без раздумий Геррит тихо подходит к нему.       — Передвигаешься, как тень, — хмыкает Крис, чуть повернув голову в его сторону.       — И тебе доброе утро, — Геррит не сдерживает улыбку при виде того, как мило и по-домашнему Крис выглядит. — Выспался?       — Ага. С тобой выспишься. Сам-то во сколько лёг?       Геррит поднимает брови.       — Ты откуда знаешь? У меня была закрыта дверь и даже выключен свет.       — Я просто… — взгляд Криса мечется из стороны в сторону, будто в поисках оправдания. — Слышал, как ты ворочался. Нас разделяет всего одна стенка, если ты не заметил.       — У меня же не скрипела кровать, — Геррит подозрительно щурится, не прекращая улыбаться. — Ты что, под дверью всю ночь подслушивал? Ты подслушивал, признайся!       Он принимается щекотать бока Криса, который сразу роняет расчёску от смеха и сгибается, пытаясь оградиться. Когда Геррит перемещается к шее, зная, что это у него не менее чувствительное место, Крис выбирает момент, чтобы перехватить его запястья. Они замирают, столкнувшись глазами и часто дыша, но тут же Геррит, опомнившись, выкручивает запястья из рук Криса так, чтобы перехватить их (как ему однажды показывали на уроке, посвящённом элементарным приёмам самозащиты). Крис пытается проделать тот же самый трюк, но Геррит не даёт ему это сделать и, потеряв на миг равновесие, Крис падает на стоящее рядом кресло и тянет Геррита за собой.       Геррит отпускает запястья Криса, чтобы опереться на спинку кресла по обеим сторонам от него. Они оба продолжают смеяться.       — Ты катался по всей кровати, как танк по треснувшему асфальту. Даже глухой бы понял, что ты не спишь.       — Нелепые оправдания, — Геррит ухмыляется, любуясь искорками, загорающимися в коньячно-карих глазах напротив.       — Я уже провёл одну ночь под твоей дверью, дорогуша. Мне хватило того раза.       — Это всё только потому, что ты не захотел идти со мной в постель целоваться.       — Я уснул, — игнорирует провокацию Крис. — И нам, к слову, уже пора собираться.       Некое умилительно-раздражительное чувство накатывает на Геррита, и он уже почти поддаётся порыву укусить Криса в его чувствительную шею, но сдерживает себя и останавливается в миллиметре от пахнущей гелем для душа кожи.       — Геррит…       Накатившее внезапно желание так же резко отпускает.       — Ты прав, — перебивает его Геррит и тут же отстраняется, выпрямляясь, — нам пора собираться. Я вообще-то зашёл, потому что ты как раз расчёсывался, а вчера ты мне пообещал…       — Да брось объясняться, — снисходительно усмехается Крис и поднимается следом. — Ты к фибробро… к обследованию, в общем, готов?       На секунду Герриту кажется, что тот выглядит чуть растерянным, и это заставляет его возликовать — тщательно скрываемая, но хоть какая-нибудь реакция.       — Как никогда, — машинально декларирует он раньше, чем понимает, что соврал ради того, чтобы казаться храбрее.       А смысл? Крис всё равно знает его лучше, чем он сам себя.

***

      На улице стоит утренняя сырость. Небо пасмурное, ещё спящее, в отличии от половины города, которая уже понеслась по своим делам. Дует несильный ветерок.       Несмотря на волнение, Геррит ощущает себя в добром расположении духа, и у него нет никаких сомнений, что причина его хорошего настроения в том, что он уже в третий за короткое время раз просыпается в одних с Крисом апартаментах — то у себя, то у него. Рядом с этим человеком ему всё кажется как-то проще, словно не существует всех этих проблем, которые он сам себе накрутил, словно всё идёт своим чередом. Вот Геррит пройдёт последнее обследование, ему назначат дату операции, все метастазы будут удалены, и он вместе с Крисом и остальными будут в свое удовольствие работать над проектами группы. И не может быть иначе — ведь происходящее под контролем Криса.       В больнице ещё пусто. Как и в прошлый раз, новая смена в это время только начинается. Геррит нетерпеливо теребит в руках файл с направлением и парой других документов, которые ему сегодня понадобятся, но когда Крис идёт рядом и разговаривает за него с администратором в регистратуре, он чувствует себя увереннее. Как будто на нём дополнительный бронежилет.       — Вот направление. Герр Хайнеманн, да. Пятый этаж? Да, нас предупредили, спасибо.       Геррит почти не слышит, что там говорят за стеклом, он любуется тем, какой серьёзный сейчас Крис. Они идут к лифту и остаются там одни — других клиентов почему-то совсем немного. В зеркале на всю стену Геррит рассматривает выбившиеся из причёски волоски и поправляет их, но, вместо того, чтобы послушно лечь обратно, они только электризуются ещё больше. Раздражаясь, он уже почти готов лизнуть ладонь и наконец-то заставить волосы выглядеть нормально.       — Спокойнее, — Крис мягко улыбается и берёт кисть его руки в свою. — Всё будет в порядке, обещаю. Это не больно.       Он и так знает, что больно не должно быть — нет, максимум, его стошнит на врача, который будет лезть с камерой ему в горло.       Взгляд Геррита падает на ворот майки Криса, стилизованный под рваный, и на его ключицы. «Пялиться нехорошо», — напоминает он себе, но посмотреть снова в глаза получается не сразу. Геррит просто отворачивается.       — Спасибо, — Геррит пытается улыбнуться, приподнимая уголки губ, и те лишь вздрагивают. — Я не переживаю, я просто нервничаю. То есть не нервничаю, а так, просто. В смысле… Да. Всё будет нормально.       Крис поднимает другую руку, и Геррит следит взглядом за тем, как она ложится на его лопатку. Это прикосновение вмиг осаживает роящиеся в голове мысли, прямо как летний дождь — поднявшуюся дорожную пыль. Всё внутри тянется вперёд, прижаться к телу, тёплому в любую погоду, и Геррит сдаётся — он делает шаг вперёд, обвивая руками талию Криса, и с наслаждением выдыхает. Сердцебиение, чьи мерные вибрации отдаются по грудной клетке и слышатся даже на расстоянии, становится более частым. «Девяносто шесть с половиной бит в минуту, — моментально угадывает Геррит благодаря натренированному слуху, — девяносто девять…»       — Совсем как ребёнок, которого на прививку ведут, — с ласковым укором говорит Крис. Геррит смеётся.       — Ещё сказал бы, как кот, которого несут на кастрацию, — он вызывает ответный смешок.       — Чокнутый.       На четвёртом этаже лифт останавливается, и Геррит моментально отстраняется, стесняясь, что кто-то может увидеть эти объятия. А вскоре наступает и их очередь выходить.       Пустой коридор с его моргающими лампочками и почти абсолютной тишиной напоминает декорации к фильму ужасов. А в конце фильма ужасов всегда кто-то умирает, — Геррит по-дурацки ухмыляется, когда ему в голову приходит эта неуместная логическая цепочка. Перед кабинетом они останавливаются. Крис стучит в дверь.       — Вы ко мне, молодые люди? — спрашивает внезапно оказавшаяся за спиной женщина. Геррит резко оборачивается и от неожиданности ударяется головой о косяк, тут же ойкает и трёт висок.       — Да, здравствуйте, доктор Вайс, — отвечает за него Крис. — К вам герр Хайнеманн. По направлению.       — А герр Хайнеманн не может говорить за себя? — спрашивает она таким надменным тоном, что Герриту сразу хочется сказать что-нибудь обидное в ответ. Доктор поправляет указательным пальцем очки на носу. — Не надо так таращиться на меня, герр Хайнеманн, проходите.       — Да, конечно, — зачем-то тихо отвечает он, хотя доктор Вайс, которая уже минула порог, вряд ли бы его услышала. — Крис, поставь мне гранитный памятник в Ганновере…       — Я буду здесь, иди уже, — Крис подталкивает его в спину.       Звук закрывающейся двери слышится немного обречённо. Но не будет же он бояться бесцеремонных врачей, верно?       — Ели в последний раз когда? — спрашивает доктор Вайс, надевая перчатки.       — Нет. То есть не сегодня, — Геррит запутывается в ответе, не сразу расслышав вопрос.       — А пили?       — Тоже.       — Когда, я спрашиваю?       — Позав… а, нет, в смысле просто пил… Вчера.       Доктор Вайс награждает его тяжёлым взглядом и закатывает глаза, доставая из шкафчика флакон.       — А теперь раздевайтесь до пояса, герр Хайнеманн, и ложитесь на кушетку.       Геррит ощущает себя беспомощным от того, насколько многообещающим голосом она это сказала. От страха сосёт под ложечкой.       — Анестезия будет? — дрогнувшим голосом уточняет он, покрываясь гусиной кожей от коснувшегося живота прохладного воздуха комнаты.       — Да какая вам анестезия, — отмахивается доктор Вайс. — Я ж вам не конечность собираюсь ампутировать, герр Хайнеманн.       Холод снаружи отдаётся холодом внутри, который тут же спускается с солнечного сплетения к желудку.       — Так вы можете, — шепчет он себе под нос и неловко устраивается на кушетке с приподнятой под небольшим углом спинкой. По сравнению с кожей та кажется просто ледяной, и у Геррита возникает желание съёжиться и потереть плечи.       Рядом стоит небольшой прямоугольный монитор, а прямо над ним висит множество трубок и проводов. Доктор Вайс надевает перчатки и подходит к Герриту, стуча каблучками. Он неотрывно следит глазами за ее действиями: доктор надевает на флакон одноразовую насадку-распылитель, говорит открыть рот — заднюю стенку горла обдаёт струёй холодного спрея, — а затем накрывает туловище Геррита одноразовой простынёй и настраивает бронхоскоп на нужную длину… В какой-то момент его одолевает тошнота от плохих предчувствий. Он пытается успокоить себя мыслью, что через десять-пятнадцать минут он выйдет из кабинета к Крису, который прямо сейчас ждёт его за дверью.       — Это и был анестетик, расслабьтесь, — фыркает доктор Вайс.       Жуткая женщина, она над ним просто издевается.       — Подождите! — вскрикивает Геррит, как только она подносит конец трубки с лампочкой к его носу. — Меня как-то… тошнит. Я не чувствую анестезии, может, нужно подождать, пока подействует?       — Вам просто кажется, герр Хайнеманн. Положите голову обратно.       Геррит нехотя слушается. Трубочка с фонариком входит внутрь, и его всего трясет от отвращения. Он подавляет желание чихнуть, и от этого на глаза наворачиваются слёзы. Когда он чувствует трубку в горле, его моментально парализует от чувства, которого он ещё никогда не испытывал. Он скашивает глаза на экран монитора, на который смотрит доктор Вайс, и увиденное немного напрягает.       — Глаза можете закрыть.       Геррит протестующе мычит.       — Дышите спокойнее, герр Хайнеманн. Ну же, не мешайте мне! — раздражённо шипит доктор Вайс. Геррит с силой вцепляется в края так, что пальцы белеют.       В последующие минуты новых неприятных ощущений не появляется. Мерзкое копание трубки внутри, сжимающееся от боли горло и окаменевшие конечности. Анестетик, пусть не сразу, но всё же начинает действовать, и Геррит понемногу привыкает и расслабляется.       — Так… да, ужас, конечно… тут уже давно пора было прооперировать… — приговаривает доктор, сосредоточенно разглядывая экран. — Вы лечились? Медикаменты принимали? А разрослось, как будто не только не принимали, а ещё и курили… Головой надо думать.       Она извлекает длинную трубку медленно, но всё же быстрее, чем хотелось бы Герриту. Едва прибор оказывается за пределами его носа, он резко садится и складывается пополам, прижимая ладонь ко рту. Его мелко трясёт.       Доктор Вайс отсоединяет трубку от прибора и кладёт в ёмкость с жидкостью. Геррит осторожно выпрямляется по мере того, как рвотный позыв отступает. В груди нарастает боль и зуд.       — Всё, не умираете, герр Хайнеманн? — с усмешкой интересуется доктор, нажимая кнопки на принтере. — Как видите, это было не так страшно, как вы думали.       Геррит кивает и встаёт с кушетки, чтобы надеть футболку.       — Что дальше?       — Через десять минут я отдам моё заключение. С ним идёте к своему лечащему врачу. У вас это доктор… МакМиллан, вроде бы, так в вашей карте написано? Да. Он сейчас должен быть на месте. Покажите ему результат, обсудите дату операции. А пока подождите за дверью.       Геррит кивает и неуверенно разворачивается в сторону двери.       — Спасибо. Скажите, там всё… очень плохо?       — Могло бы быть и лучше, если бы вы соблюдали все предписания, — доктор Вайс снова скептически ухмыляется и поправляет пальцем очки. — Но ещё совсем не поздно. Не будете откладывать хирургическое вмешательство — вам смогут помочь. А теперь, выйдите, пожалуйста, за дверь, герр Хайнеманн, и дайте мне составить заключение по результатам обследования.       По тону её голоса Геррит понимает, что лучше действительно выйти, пока какую-нибудь из конечностей ему всё-таки не ампутировали.       Когда он видит сидящего на коридорной лавочке Криса, его окончательно отпускает. При виде него Крис встаёт и вопросительно кивает головой.       — Ну как?       — Кошмарная блондинка. Поиздевалась, как могла, — он улыбается от того, насколько всё оказалось проще, чем он сам себе напридумывал. — Нам ещё в один кабинет нужно, на два этажа ниже. Только давай подождем, пока эта жуткая женщина отдаст мне заключение.       — Я уже знаю, каким оно будет, — на лице Криса появляется интригующая усмешка. Геррит выжидающе смотрит на него. — Незачёт, на пересдачу.       Ещё несколько секунд они молчат, пока до Геррита доходит смысл сказанного, а затем он смеётся так, что за рёбрами тут же укалывает привычная боль, и наружу вырывается кашель. Крис тут же кладёт руку на его грудь.       — Осторожнее. Не хочу тебя убить своими шутками.       — Сам осторожнее со своим убийственным чувством юмора, — Геррит подмигивает и накрывает ладонью кисть руки Криса. Они оба смотрят вниз, и Крис, неловко улыбнувшись, убирает руку. — Да я помню, проваливал семь зачётов из десяти… Главное, что ты тогда занялся моей дисциплиной и сделал из меня хорошиста.       Крис деловито скрещивает руки на груди.       — Я сделаю из тебя кого угодно, если возьмусь за дело.       — Тогда сделай из меня своего парня… — сквозь зубы проговаривает Геррит и тут же невинно улыбается. — А что? Я сказал это вслух?       — А ты сейчас что-то сказал? — Крис повторяет выражение его лица. — Прости, не расслышал.       Геррит снисходительно качает головой и толкает его плечо своим.       Наконец дверь открывается, и доктор Вайс отдает Герриту несколько скрепленных листков бумаги. Крис забирает их и читает по дороге к лифту, быстро пробегая взглядом по напечатанным строкам.       — Так и думал, — он тяжело вздыхает и поджимает губы. — Ладно, время ещё есть. Ты вообще как, готов к операции?       — Это скажет МакМиллан, — коротко отвечает Геррит и нажимает кнопку вызова лифта.       — А сам как считаешь? — Крис входит за ним и нажимает кнопку с цифрой три. — Морально, имею ввиду.       — Готов, конечно. Выбор у меня небольшой, тут и понимать нечего. Я не такой трус, как ты думаешь.       — Да я ничего такого… — начинает оправдываться Крис и замолкает, когда лифт останавливается. Геррит хмыкает, вспоминая, как только что трясся в кабинете бронхоскопии.       Остаётся хотя бы соответствовать тому, каким он пытается казаться.       — Геррит, я не считаю тебя трусом, — заканчивает Крис, когда они идут налево по коридору. Здесь запах лекарств почему-то ощущается гораздо сильнее, чем двумя этажами выше. Геррит морщит нос.       — Забей, — он старается улыбнуться как можно беззаботнее. — Просто не беспокойся за меня так сильно.       В кабинет лечащего врача МакМиллана Крис заходит вместе с ним — не поучаствовать в разговоре, а просто послушать, как Крис объясняет Герриту перед дверью — и садится на стоящий в конце кабинета стул. Геррит усилием воли игнорирует своё стремление оглянуться на него.       Разговор длится долго. То ли время кажется тянущимся так медленно, то ли вопросы нудные и однообразные, то ли оба варианта сразу. Геррит поднимает глаза на часы, которые висят под потолком за спиной доктора — по его ощущениям прошло уже полчаса, но стрелка передвинулась только на пять минут. Ему не терпится встать и уйти отсюда, например, в студию. Он так долго не играл, что пальцы чувствуют ломку по клавишам. За месяц он единственный раз сел за синтезатор на пять минут на прослушивании в группу, и ему хочется ещё. Сесть бы за клавиатуру или хотя бы перкуссию капитально, часов на семь-восемь, вспомнить, что он ещё умеет…       — Вы меня слушаете?       — А, да, да, конечно, — спохватывается Геррит и кивает.       — Вы просто в окно смотрите. Итак, герр Хайнеманн, вот эти анализы… — доктор МакМиллан подвигает несколько небольших листочков, — нужно будет сдать за день до того, как вас положат. Много времени не займёт, за четырнадцатое число успеете. Пятнадцатого мы вас принимаем, а шестнадцатого проводим резекцию. Потом по результатам посмотрим: либо отпускаем вас через неделю после операции, либо, если лаборатория скажет, что раковые клетки остались на самых краях удалённой ткани, мы проводим еще одну резекцию. Диету и режим до операции я написал вам вот здесь… придётся тщательно соблюдать, но это всего десять дней, так что потерпите. Всё ясно? — Геррит кивает несколько раз. Он почему-то не сомневается, что Крис сидит и записывает все на диктофон на случай, если они оба забудут. Он всегда был предусмотрителен. И точно успеет задолбать Геррита с этим режимом…       Так вот, что это было за внезапное переселение.       Геррит не сдерживает смешка.       — Простите? Я говорю что-то смешное, герр Хайнеманн?       — Нет, извините. Я всё понял. Если будут вопросы, позвоню вам, у меня есть ваш номер.       — Конечно, я свяжусь с вами тринадцатого числа, чтобы дать дополнительные указания. Что ж… можете быть свободны.