По тонкому льду

Хандан, очевидно, ждала очередная бессонная ночь. Она выдала Дервиша и не могла себе этого простить, хотя понимала — другого выбора у неё по сути тогда не было. Слишком многое обратилось против неё, против них. Она ждала и одновременно боялась приговора любимого человека.  — Госпожа, — служанка заботливо протянула накидку. Хандан остановила жестом.  — Вы замерзнете.  — Почему мой сын не пришёл? Дела задержали?  — Он на охоте. Дервиш паша поехал с ним.  — Значит, решил покончить с Дервишем на охоте… «Ну, что ж, так даже лучше», — мысленно добавила она. Значит, ей больше не суждено заглянуть в глаза того, кого она предала. Другими словами данный поступок назвать у неё просто не получалось. Она не увидит больше того, кого любит и чуть ли не единственного человека, по-настоящему любящего ее. Искренне, нежно, преданно. Он всегда выслушивал ее и не из чувства долга, а по велению сердца и из-за простого уважения к ней и ее чувствам. От него она получала больше понимания, поддержки и участия, нежели от собственного сына, для которого, последнее время она все больше убеждалась в этом, на первом месте всегда остается его фаворитка Кесем. Кесем никогда не соблюдала правила, а сейчас без зазрения совести обвиняла Хандан в их нарушении. Выглядело, конечно, подобное как минимум странно, но она понимала: наложнице нужно было убрать с дороги Девиша и заодно ее, раскрыв тайну паши и их отношения, «выходящие далеко за рамки дворцового этикета». Только они никогда не переходили границ дозволенного, их «запретные чувства» нашли выражение лишь во взглядах, нескольких нежных словах и случайных прикосновениях. Они оба не могли убить эти чувства, видеть его и говорить с ним- для неё было необходимостью, для него, вероятно, тоже… Под утро Хандан, сломленная усталостью, заснула и проспала несколько часов. Когда она проснулась, служанки привели ее в порядок. Она, поддавшись уговорам прислуги, позавтракала и отправилась бродить по коридорам дворца. В одном из них встретила Хаджи в сопровождении ещë нескольких слуг.  — Госпожа…  — Мой сын вернулся?  — Да, госпожа… Перед обеденным намазом пройдет совет…  — А Дервиш? О Дервише что-то известно? — скрывать от Хаджи свои переживания теперь не имело смысла, да и сил на это не хватало.  — Да, паша во дворце.  — Хвала небесам, мой лев простил его, он не казнен… Но женщина тут же наткнулась на сосредоточенный взгляд слуги. Блеснувшая надежда тут же угасла.  — Забудьте о Дервише паше, госпожа. Это конец. Спасти его вряд ли возможно, его участь уже решена… «Легко сказать, если б ты также кого-то любил, то…» — промелькнуло у неё. — Ты о чем это?  — Как я вам уже говорил, пройдет совет. Я видел Повелителя… Насколько я понял, он объявит о принятом решении относительно Дервиша паши на совете и… он просил меня забрать от портного вот это, — развернул сверток с кафтаном. — Вряд ли это совпадение, госпожа. «Совет, с которого он, возможно, не вернется»…  — Решение, вероятно, вынесено, он не будет прощен… Внутри у Хандан что-то оборвалось. Земля уходила из-под ног, в глазах потемнело. Если б Хаджи не подхватил, то она бы, вероятно, упала на холодный каменный пол. Она оперлась на стену и жестом остановила Хаджи. Она никого не слышала и не видела, но вскоре вышла из-за оцепенения, вернулась к себе в покои, надела полушубок и направилась с через сад в сторону покоев Дервиша, не слушая мольбы Хаджи, а затем и вовсе прогнав его. Предупредить Дервиша? Признать, что она его предала? Зачем? Нет, было кое-что более важное, о чем она не могла больше молчать… «Пусть, хоть перед смертью знает обо всем», — решила она. Увидела его, выходящего из покоев, как всегда спокойного и уверенного.Он был поражен ее присутствием здесь и сейчас. Она была встревожена. Они шли навстречу друг другу и остановились у окна. Долго смотрели в глаза друг другу. Он сразу понял — что-то произошло и что-то серьезное.  — Госпожа… В чем дело?  — Я тебе скажу это в первый и последний раз…  — Что это значит? — он никак не мог понять, что происходит.  — Вас что-то…  — Тчч… Выслушай меня и запомни, мне тяжело нести этот груз одной. Это просто невыносимо… Позволь мне все тебе сказать… Он в растерянности, не зная, как правильно себя повести в такой ситуации, замер и приготовился слушать. -Знай, Дервиш, ты как небесный свод, как вольная птица, а я — пленница, обреченная вечно сидеть в клетке из-за своего проклятого сана… Мои чувства, они, словно бездонный колодец, но я не боюсь… не боюсь утонуть в его водах. Я готова сгинуть в этом колодце. Я не предам своих чувств, Дервиш. Я буду верна им до самой смерти… Он не знал, чем было вызвано такое признание, но это, пожалуй, были самые важные слова, которые он слышал когда-либо в своей жизни. Он смотрел в ее бездонные зеленые глаза, тонув в них, и убеждался — все происходящее — не сон, Хандан рядом с ним была вполне осязаемая и смотрела на него. У него не хватило слов, чтоб ей сейчас ответить. Но она знала ответ и многое прочитала в его глазах. -Дервиш паша…- обратился слуга к паше. После всего услышанного Дервишу не хотелось никуда уходить, хотелось остаться здесь с ней, смотреть на нее, изучая каждый миллиметр ее лица. Хотелось ее коснуться в конце концов. Чертова должность! Нужно было уходить в такой момент.  — Ну, иди… Иди же!  — Госпожа, — во взглядах обоих были и счастье, и боль. Он все-таки незаметно, едва ощутимо коснулся ее руки и ушёл… в неизвестность. Ахмед в своих покоях смотрел на принесенный красный кафтан, пытаясь преодолеть последние колебания. Нет, все-таки он не может казнить Дервиша, человека, спасшего ему жизнь. Но и безнаказанным подобное нельзя оставлять, иначе все усомнятся в его справедливости и… доверять убийце своего отца-падишаха он более не сможет.  — Дервиш паша, ты брал взятки, на тебя поступали жалобы. Я пришёл к выводу, что ты недостоин занимать должность Великого визиря и находиться во дворце. Сердце Дервиша пропустило удар, гордость была задета. -Часть твоего имущества пойдет в казну, но твой дом в Фатихе остаётся тебе. Завтра же на рассвете в составе янычарского корпуса ты отправляешься подавлять восстание Джелали в Анатолию. Так ты сможешь кровью искупить свои грехи. — султан достал поданный ему меч из ножен и подошел влотную к визирю. Он приложил меч к горлу Дервиша и заговорил уже тише. — Искупишь ты и твое преступление — убийство бывшего падишаха этой империи, моего отца… В глазах паши прочитался страх.  — Все, можешь идти, завтра на рассвете… Дервиш вышел из зала заседания, он чувствовал холод стали на своём теле, всю боль, хотя на шее осталась лишь едва заметная царапина. В одну минуту он лишился всего того, что имел. Решение было справедливо, как бы это было не прискорбно, его даже пощадили. Нужно было возвращаться в свои покои и собираться в путь. Отъезд, помимо всего прочего, означал то, что… Хандан султан теперь он неизвестно когда увидит и увидит ли вообще, от этого становилось ещё тяжелее и больнее, он теперь потерял и ее. Единственную женщину, которую он когда-либо любил и которая любила его. Хандан наматывала круги по своим покоям, затем вышла из них и куда-то направилась. Откуда-то появился вездесущий Хаджи.  — Госпожа!  — Не хочу тебя видеть, уходи!  — Вам придется меня выслушать, а потом хоть казните.  — Ладно, я слушаю, — глухо сказала она. -Это касается Дервиша паши, — он бесцеремонно отвел её в сторону. — Повелитель пашу не казнил, но он лишен своей должности, части имущества и завтра на рассвете уезжает в Анатолию для подавления восстания, но ведь… вам важно, что он жив, правда?  — Правда, спасибо, — она слабо улыбнулась. Жив. Она была сейчас счастлива. Но что будет дальше? Этого никто не знал. Хандан вернулась в покои, хотя хотелось пойти в покои, расположенные совсем в другой части дворца. Решила сделать это позже. Так, чтоб ее никто не видел или почти никто. Она взяла в руки лежащую на столе книгу, но ее внимания хватило примерно на полчаса, мысли рассеивались, она принялась за незакоченную вышивку, вышивала она примерно столько же, может, чуть дольше. Принесли ужин. После ужина она вышла на балкон вдохнуть свежего вечернего воздуха и решила все-таки пойти к Дервишу. Остальное не имело сейчас значения. К тому же, время достаточно позднее, вряд ли она кому-то понадобится. Дервиш заканчивал сборы при помощи слуги, когда в покои незаметно вошла Хандан. Слуга сразу же удалился.  — Вы здесь в такой час?  — Да, я здесь, не могла к тебе не зайти. Я все слышала, ты уезжаешь завтра на рассвете…  — Это правда, госпожа.  — Прости меня за все, Дервиш.  — Вас? За что?  — Это я рассказала все Ахмеду, мне пришлось, я предала тебя… Хвала Аллаху, он сохранил тебе жизнь. Дервиш уже не первый раз проклинал день, когда признался ей в своём преступлении и в своих чувствах. С каждым дне он тянул ее за собой в это болото, из которого выбраться было непросто. Он молил Аллаха, чтоб она не пострадала из-за него.  — Госпожа, вы были вынуждены. Слишком многое против нас. Вы ни в чем не виноваты, это мой грех и мне нести за него наказание. Надеюсь, все произошедшее не отразится на вас.  — Хочется верить… Но я уже ничему и никому не верю.  — Не говорите так. И умоляю вас, не вините себя в произошедшем. Не считает ее, кажется, виноватой в случившимся. Хандан выдохнула. Но легче не стало, где-то она все равно саму себя будет считать виновной. И потом…ее ждет долгая разлука с ним. А, может, и разлука навсегда. Она остаётся одна во всем дворце.  — Кесем торжествует, наверное. Твою должность, вероятно, займет Мурад паша…  — Пусть торжествует… Они наладили хорошие отношения с пашой, я слышал.  — Ситуация в Анатолии тяжелая?  — Да, напряженная, госпожа. Решение отправить туда дополнительные силы самое верное.  — Да, обстановка везде сейчас неспокойная…- она вздохнула. — Но ты береги себя, хорошо?  — Зачем? — он тут же пожалел об этом вопросе. — Я потерял все, что имел.  — Хотя бы ради меня, — едва слышно произнесла она, потупив взгляд.  — Ради вас, госпожа, стоит жить и умереть, — он сделал несколько шагов в ее сторону и оказался совсем рядом с ней. Он нежно коснулся ее губ. Опомнившись, хотел было отстраниться. Но почувствовал робкий, нерешительный ответ. Приобнял за талию. Не вырвалась. Обвила его шею руками. Может быть, это первый и последний раз, когда они могут находиться настолько близко друг другу, чувствовать на себе прикосновения друг друга. Они наслаждались мгновением. Дервиш прервал поцелуй, но не выпустил Хандан из своих объятиях. Она положила руки к нему на плечи. Их взгляды встретились. Они оба старались запечетлить в памяти все происходящее, запомнить каждую черточку родного лица. И пусть бы мир перевернулся, они бы не разомкнули свои объятия. Слишком приятны они были им обоим. Оба с трудом помнили, когда их обнимали с таким искренним порывом. Сейчас тяжёлые мысли отошли на второй план. Сейчас не существовало Валиде султан и бывшего визиря-янычара, существовало два любящих человека, больше ничего. -Раз вы просите меня беречь себя, то вы тогда берегите себя, госпожа. И не сдавайтесь, что бы не происходило. Назло всем врагам и ради повелителя, ради шехзаде, ради…меня…  — Хорошо, Дервиш. Я постараюсь быть сильной.  — Вы сильнее, чем вы думаете. И даст Аллах, мы еще увидимся. -Иншала, Дервиш. Я буду верить в это.  — Вы сказали, что я — вольная птица, но если мне была дарована свобода, то я бы никогда не расставался с вами, госпожа. Но нужно было расставаться. Хотя обоим давалось это с трудом. Дервиш поцеловал ее в лоб и выпустил из объятий. Она, бросив ещё один взгляд в его сторону, вышла из покоев. Хандан вернулась к себе. Похоже, ее отсутствие не было замечено. Она обесиленно присела на тахту. Задумалась. Так старательно сдерживаемые чувства вырвались наружу. Ну, и пусть. Они и так давно ходят по тонкому льду. А этот момент любви и нежности будет согревать их обоих в любое ненастье. *** Прошло около полугода. Поначалу Хандан было непросто: она привыкла, что своё желание видеть Дервиша и говорить с ним, делясь переживаниями, она могла удолетворить практически в любой момент. Сейчас она даже не знала, где он и что с ним. Но если бы с ним что-то случилось, то, вероятно, об этом стало бы как-то известно. Такие мысли ее хоть немного утешали. Она погрузилась при некоторой поддержке Хюмашах султан, в дела гарема, занялась внуками. Подросший Осман не давал заскучать обитателям дворца. С Ахмедом у них установились ровные отношения, правда, без особой эмоциональной близости, но внимание матери он старался уделять. С Кесем, как и со всеми остальными она старалась особо не конфликтовать. Во дворце воцарился относительный мир. Однажды ей сообщили, что Дервиш паша был ранен и вернулся в столицу. Сердце Хандан забилось чаще, готово было выпрыгнуть из груди от радости и волнения за него. Нужно было как-то его увидеть. Только как? Посещение Валиде султан опального паши могло вызвать слишком много вопросов. Подать весточку? Вдруг перехватят? Нужно было встретиться как-то незаметно для других. Дом паши находился не так уж далеко от дворца султана. Потайная дверь во внутренних покоях вела в сад, а через сад можно было попасть в город. Один поворот на главную улицу, и она совсем близко к цели. Попросив слуг не беспокоить ее, Хандан заперла покои изнутри, направилась к двери, открыла ее, выйдя в сад, захлопнула. Решила последовать своему плану. Рисковала в какой-то мере. Только по-другому не могла. Чуть больше, чем через четверть часа оказалась у цели. Сделала глубокий вдох и вошла в дом. Правильно ли она поступила? Может, он не захочет ее видеть? Это она сразу поймет. Будет, что будет. Во доме почти никого не было, кроме нескольких слуг, пожелавших доложить о приходе гостьи. Она остановила их.  — Где паша? — ее проводили к покоям. Постучалась. Замерла. Услышала знакомый голос:  — Войдите. Вошла. Внимательно посмотрела на него. Он был ошарашен. Хотел встать с тахты навстречу ей, но резкая боль помешала. Поняла. Просто села рядом.  — Госпожа, как вы здесь оказались?  — Неважно. Как ты себя чувствуешь? Я слышала ты был ранен.  — Уже лучше, рана заживает… Их взгляды встретились. Они изучали друг друга, как будто виделись впервые. Оба скучали. Ему ее не хватало. Ни время, ни расстояние не смогли заставить его ее забыть. Забыть это красивое лицо, ее глаза и родинку над верхней губой. Ее искренность и нежность. -Удаётся ли подавить восстание?  — Мы их оттеснили, но они продолжают сопротивляться… Как вы? Как дела во дворце?  — Во дворце воцарился мир, к счастью. Мой лев занят делами, но время от времени навещает меня, — вздохнула. — Кесем родит со дня на день и появится еще один шехзаде или… госпожа. Но она все равно пытается обо всем узнавать первой. Она была рада находиться рядом с ним, снова слышать его спокойный ровный голос, заставляющий верить — все будет хорошо.  — Это Кесем султан, она не изменится. Повелитель дорожит ей и многое ей позволяет. И Мурад паша благоволит к ней и даёт ей возможность держать все под контролем.  — Слишком многое он ей позволяет. А паше надо отдать должное, он и ко мне относится с уважением.  — Разумеется, а как же иначе… — он снова взглянул на неё. — Я очень рад вас видеть, госпожа.  — А я тебя, Дервиш. Мне…очень не хватало тебя, наших… разговоров, — обманывать было бесполезно, оба знали, зачем она здесь. Хандан не сдержалась, провела рукой по щеке мужчины. Хотелось прикосновений. Он тут же осторожно взял ее за руку. Поднес руку к губам. Но затем мгновение спустя ее рука по-прежнему оставалась в его руке.  — Если бы у нас была другая жизнь, Дервиш, то… И если бы все сложилось иначе, если б ты только смог вернуться во дворец…  — Как много если… Вы знаете, что невозможно вернуть утраченного доверия повелителя. Я теперь обречен на вечные скитания.  — Знаю, Дервиш, ничего теперь не изменишь… Мне пора, я постараюсь прийти к тебе снова.  — Видеть вас — это как сделать глоток свежего воздуха, госпожа. Спасибо, что навестили своего верного слугу, — приобнял и поцеловал ее все же. «И ты для меня глоток свежего воздуха, Дервиш», — она направилась к выходу из покоев.  — Будьте осторожны, — Дервиш наверняка знал- он никогда не сможет предать или сделать больно этой женщине. Хандан вернулась во дворец так же незаметно, как и покинула его. У неё после встречи с Дервишем как будто открылось второе дыхание, захотелось жить дальше. Каждая новая встреча становилась глотком свежего воздуха для них. Во время нахождения паши в Стамбуле, им время от времени удавалось видеться. Их жизнь теперь представляла собой ожидание новой встречи. Оба знали, что когда-то их снова ждет долгая разлука, а пока… ловили каждое мгновение, проведённое вместе.