Вернись ко мне

      С улицы доносилось привычное утреннее пение птиц, любопытные солнечные лучи заглядывали в окна, призывая обитателей дома выйти на прогулку, а окончивший наконец-то накрывать на стол Альберт, растерянно посмотрев на присутствующих в гостиной молодых людей и юную леди, не осмелившись нарушить воцарившееся напряженное молчание, по-тихому покинул помещение.       Расположившись за столом и разлив по чашкам чай, собравшиеся вздохнули немного свободнее, и разговор продолжился.       - Думаю, - прервав затянувшуюся паузу, сказал Чуя, - для начала нам всем необходимо успокоиться. - И, покосившись на Дадзая, добавил: - А так же прояснить ситуацию.       - Неплохая идея. - Задумчиво произнес хозяин дома. - Хотелось бы услышать подробности.       - Рассказ мой будет недолог. - Тихо начала Люси. - Чуть больше месяца тому назад я получила от тетушки Мэриан, мама Шарлотты, письмо. В нем она сообщала, что здоровье ее и ее супруга за последний год значительно ухудшилось, а так же излагалась настоятельная просьба приехать и как можно скорее. Тетушка хотела перебраться в столицу безотлагательно, поскольку лишь там, в кругу семьи, она надеялась вновь обрести душевный покой. Мой отец человек добрейший, и семейное благополучие для него имеет большое значение. Поэтому, на просьбу маменьки оказать всяческую поддержку ее сестре, он с готовностью откликнулся, приобрел билеты на ближайший поезд, и вот мы здесь. Сам переезд особенных сложностей и больших хлопот не вызвал. Однако, удивительное началось после. - Продолжила девушка. - К собстенному удивлению я стала замечать, что некоторые люди, встретив меня, как-то странно реагируют. Кто-то словно пред ними злобный дух, с испуганным видом переходил на другую сторону улицы, были и такие, что завидев меня, замирал на месте. Примерно при таких же обстоятельствах я столкнулась и с господином Сакуноске.       Дадзай медленно перевел взгляд с Люси на своего друга. Ода, в ответ на немой вопрос, только пожал плечами.       - Ваш друг стоял и смотрел на меня, словно не человек перед ним, но видение или галлюцинация, я же подумала: – «Если и этот мужчина поведет себя странно, как и прочие, встреченные мною до этого люди, все равно, что подумают окружающие – не отступлюсь, пока не узнаю, в чем, наконец, дело». Но, к моему удивлению, он просто стоял, и продолжал спокойно всматриваться в меня, пока, в конце концов, не произнес: «Вы очень похожи на Шарлотту Легран».       Никто опять не нашелся, что ответить, и гостиная вновь погрузилась в тишину.       - Я многого тебе не рассказывал, прости, Осаму, - совершенно серьезно сказал после непродолжительной паузы Ода, - но я должен был убедиться, что возникшие некоторое время назад новые обстоятельства не причинят тебе больше боли.       Молча созерцая происходящее, Чуя думал о том, как же много на самом деле скрыто от посторонних глаз в груди сидящего рядом с ним человека, и о том, какую огромную тяжесть он нес в своем сердце, взращивая в душе вину за смерть девушки. Но в чем, собственно, была его вина? Все просто - единственная вина Осаму заключалась в том, что он действительно полюбил, и это кому-то оказалось неугодно. Однако, только Чуя так подумал, незримая острая игла безжалостно вонзилась ему прямо в сердце. От неприятного ощущения Накахара вздрогнул и схватился за край скатерти. Он искренне надеялся, что произошедшее с ним сейчас осталось незамеченным, но ошибся. Все то время, что они находились в гостиной, за ним настороженно наблюдали.       - Чуя, - тихо шепнул Осаму.       Искоса посмотрев на сидевшего рядом Дадзая, Чуя встретил взгляд удивительно теплых и полных бесконечной нежности карих глаз. Буквально за пару секунд между этими двумя произошел безмолвный диалог, которого кроме двоих никто не понял.       - Так что это за новое обстоятельство? Ода запустил руку внутрь кармана своего пиджака, и достал оттуда сложенный вчетверо лист бумаги.       - Готовясь к переезду, по просьбе тети Мэриан я, разбирала вещи в комнате Шарлотты, и нашла его. – С презрением глядя на клочок бумаги, произнесла Люси.       - Ты должен это прочитать. - В ладонь Осаму лег свернутый лист бумаги.       Осторожно развернув послание, хранящие чужие секреты, Дадзай вновь взглянул в лицо друга - таким он видел Оду впервые. Неприкрытое отвращение и злость.       «Что же скрывает в себе этот маленький клочок?» - Подумал Осаму, и первые же прочитанные строчки заставили его резко подняться со своего места. С грохотом упавший на пол стул никто и не думал поднимать. Лишь Чуя, взволнованный реакцией Дадзая, в первую минуту хотел подняться, но, выставив руку вперед и придержав его на месте, Осаму прошептал: - Все хорошо.       «Я б..., вижу, как все хорошо», - оглушительно проревела интуиция Чуи.       Он был бледен, словно смерть. В глазах, что въедливо изучали каждую строчку письма, появился нехороший, злой блеск. По всему было видно, что страшная ярость всецело овладела им сейчас. Люси и Ода переглянулись.       - Она заплатит за то, что сделала... - Резко и жестко, несвойственным ему тоном, заявил Дадзай.       Складывалось впечатление, что погрузившись в раздумья, он полностью забыл об окружающей действительности. Но, внезапно подняв голову, словно его неожиданно окликнули, развернулся, подошел к столу и, положив перед Чуей измятый лист бумаги, произнес: - У меня нет от тебя секретов. Прочти.       Лист, на котором было написано письмо, был действительно изрядно измят, однако, аккуратный и витиеватый, более похожий на затейливый узор почерк понять было возможно. Поморщившись, словно смотрит на яркий источник света, а не на обычную бумагу, Чуя медленно начал скользить глазами по строчкам, что уносили его в прошлое, в прошлое Дадзая.       «Милая моя Шарлотта, вы юны и наивны, а мир безгранично суров и жесток. Ах, как бы мне хотелось уберечь вас от горестей, что переполняли когда-то и моё сердце. Но, увы, этого мне не дано.       Если бы вы только знали, дорогая, как у меня болезненно сжалось сердце, лишь только мне стало известно о вашей романтической привязанности к Дадзаю, ведь ошибку, некогда совершенную мной, повторили и вы. Теперь я ненавижу его еще сильнее. Мою жизнь в полной мере этому скверному и бессердечному человеку разрушить не удалось, но он сполна наполнил жизнь моей дорогой подруги - вашу жизнь - низменными чувствами. Скорблю вместе с вами, и уповаю на то, что божия благость спасет вас от горя, которое было бы тяжелее многих других..       Добрый друг мой, не держите на меня зла за то, каким образом вам открылась правда об истинной сути вашего избранника, но, согласитесь, некоторые вещи лучше узнать из уст небезразличного к вашей судьбе человека, нежели от незнакомца».       P.S.       «По прочтении, умоляю, будьте милосердны, уничтожьте письмо. Прошу сохранить тайну, лишь опасаясь за репутацию своей младшей сестры. Ведь если о связи с Дадзаем, упомянутой в письме, станет известно, то мой позор тяжелым бременем ляжет на всю семью».       Окончив читать, Чуя некоторое время сидел без движения, осмысливая полученную информацию. «Бессердечный, - это точно не про Дадзая,» - хотел было он сказать, но, прикусив губу, лишь отодвинул от себя испещренный письменами лист.       - Так в чем состоит ваша затея?       - Во-первых, - начал Ода, - мы с Люси нашли человека, которому можно доверять. Осаму, помнишь моего давнего знакомого, актера Ан-Го? Он обещал обеспечить нас реквизитом. Парики и костюмы - все это он взял на себя. Во-вторых, желательно ускорить решение вопроса с переездом Люси. То, что ее видели в городе, лишь сыграло нам на руку. Уже пошли слухи о призраке, разгуливающем средь бела дня, это взволновало жителей, и, более того, уверен, молва непременно дойдет и до Агаты. Однако, с сегодняшнего дня присутствие Люси необходимо скрыть.       -Да. - Поддавшись перехватившему дыхание азарту, Люси продолжила: - Билеты на поезд уже куплены. Согласно придуманному нами плану, завтра, в час дня я сяду на поезд, но на следующей станции, переодевшись в мужской костюм, сойду. Там меня встретит Ода, и, уже не привлекая особого внимания, мы сможем вернуться, и продолжить дальнейшую подготовку, и более тщательно обдумать план действий. Негодяй должен получить по заслугам, даже если этот негодяй барышня. – Добавила Люси. - Да так, чтобы желающих повторять подобное не нашлось.       - У меня есть кое-какая идея. - Дадзай сделал паузу, и, с ехидной улыбкой понизив голос, продолжил: - Агате понравится.       Ода и Люси уехали. Согласно существующему замыслу, Ода посадит девушку на поезд и, направившись прямиком к Ан-Го, займется поиском необходимого реквизита. А через несколько часов ему уже необходимо быть совершенно в ином месте, чтобы встретив Люси, без особой шумихи, незаметно привести ее в дом Осаму, скрывая там до того самого момента, покуда не наступит черед Люси расквитаться за содеянное с истязательницей Шарлотты.       Все разговоры и волнения остались позади. Реализация задуманного уже осуществляется, правда, пока без участия Чуи и Осаму. Есть не хотелось, читать было бесполезно, поскольку ни о чем другом, кроме как о старом письме и утреннем разговоре, думать Чуя не мог. Сопоставляя факты прошлого и будущего, он вспомнил историю о призраке, что рассказывал профессор Нацуме. «Вот же оно» - услужливо подбросив пару фактов, подсказывала интуиция: - «Ты уже и забыл, верно?» Он хотел погрузиться в свои рассуждения, но чужой пристальный взгляд мешал неспешному ходу мыслей.       - Может, все-таки займешься чем-то полезным? - Спросил Чуя, отчаянно стараясь спрятать улыбку. Иди, прогуляйся в саду, проветри мозги, не обязательно на меня пялиться с таким идиотским выражением лица.       - Ты подал мне замечательную идею! - Дадзай насмешливо приподнял одну бровь. - Я хотел бы нарисовать портрет, вот такой же, с дневным светом, падающим на твое лицо.       От столь неожиданного и откровенного признания, Чуя замер. Да, истинный Осаму был именно таков. Он всегда смотрел дольше, чем в том была необходимость, сохранял прикосновение, дольше, чем требовало рукопожатие и сейчас, оценивая то, как свет падает на лицо Чуи, дольше чем того требуют приличия, перебирает пряди его волос.       - В чем твоя проблема? - Краснея от столь пристального внимания к своей персоне, не выдержав внутреннего напряжения, пробурчал Чуя.       - Ни в чем. - Довольно спокойно отозвался Дадзай. - Но есть небольшой нюанс, который не дает мне покоя.       -Что за нюанс?       Склонив голову набок и критично оглядев свою модель, Дадзай улыбнулся.       - Такой нюанс, что я люблю тебя! Настолько легко и непринужденно о чувствах с Чуей не говорил никто и, впервые не найдя что ответить он опустил глаза в пол.       - Ты совсем идиот, - тихо произнес несколько оттаявший Накахара и прижался лбом к чужому лбу.       - Сам идиот. - Облегченно вздохнув, ответил Осаму. И, более не в силах сдерживать растущее в душе нежное чувство, увлек Чую в долгий поцелуй.       Непреодолимая потребность чувствовать любимого человека, что сейчас рождалась в Чуе, полностью заполнила сознание. Мир, а так же все его «правильно» и «неправильно» ушли куда-то на дальний план. Лишь сердце, отсчитывающее каждое чувственное прикосновение и поцелуй, желая найти родственный отклик в другом сердце, билось в учащенном ритме. Жар ударил в лицо, реальность, словно опасаясь нарушить существующую гармонию, в короткий миг сжалась до маленькой яркой точки, где нет ничего лишнего, лишь сладость чистого движения, чистого наслаждения. Чуе кажется, что он задыхается и падает в бездну, но не умирает, а воскресает вновь.       Дождик мягкой лапкой тихонько стучался в окошко, ненавистная жара наконец-то спала, и в доме воцарилась приятная прохлада. До возвращения Оды и Люси было еще достаточно времени, и Чуя, уютно устроившись на груди Осаму, позволил себе на некоторое время раствориться в размеренном биении чужого сердца.       - Где ты витаешь? - Слегка коснувшись огненных прядей волос, ненавязчиво привлекая внимание Чуи, чуть слышно произнес Дадзай.       - Прости, я задумался. - Заглянув в глаза Осаму, Чуя, как никогда прежде ощутил, что настоящее на полном ходу нагоняет его. «Сколько осталось мне в этом уютном мире? День два, месяц?» Теперь он слишком хорошо понимал отчаяние и боль, которыми было переполнено письмо, вскрытое им в кабинете директора.       -Я должен рассказать тебе нечто важное о себе...