Фейри любят по-другому

       Когда Тарин появляется в спальне Кардана со слезами на глазах и дрожащими кулаками, он не произносит ни слова.        Он просто отступает в сторону, позволяя старшей из близнецов Дуарте проскочить мимо него и броситься в ожидающие объятия жены, наблюдая, как Джуд бросает на него испуганный взгляд, на который он отвечает мягкой улыбкой. — Не о чем беспокоиться, — пытается сказать он ей. Она сможет успокоить Тарин после того, что случилось на этот раз.        (Кардан старается не думать о прошлой неделе, когда Тарин начала плакать при виде ребенка-феи, играющего с плохо сплетенной куклой, разве это не было слишком мило? Тарин так долго оплакивала любовь ребенка к упомянутой кукле, что увидев проходящего мимо члена Теневого Двора, он схватил его за запястье и заставил сесть рядом с Тарин. Конечно, это был Призрак, так что он нисколько не возражал и терпеливо выслушал ее оскорбительные замечания.        Кардан просто решил никогда больше не спрашивать, как поживает Тарин. По крайней мере, пока ребенок Локка не выползет из раздутого шара, которым являлся ее живот.)        Теперь, вместо того чтобы надеть халат, как ему, вероятно, следовало бы, Кардан высовывает голову из комнаты и манит Фанд к себе. На мгновение на лице рыцаря Джуд появляется неуверенность, но к счастью, она подходит к Кардану и почтительно кланяется. Кардан почти ничего не замечает. — Не могли бы вы попросить слугу принести в мою комнату успокаивающий чай? — спрашивает Кардан и, оглянувшись назад, туда, где Тарин начала бормотать слова, добавляет. — И лепешки.        Фанд на мгновение переводит взгляд туда, где Джуд просит Тарин немного успокоиться, и попытаться рассказать ей, что ее беспокоит, прежде чем кивнуть и выйти из комнаты.        Кардан вздыхает с облегчением, и обернувшись, видит как его свояченицапотирает ладонями глазницы. Он отшатывается от этого зрелища, находя такое поведение довольно странным, прежде чем повернуться к своей красивой жене, чьи волосы все еще были растрепаны как после сна, так и после того, что они делали перед сном. — Пожалуй, мне пора уходить, — объявляет Кардан, как ему кажется, без всякой надобности. — У меня много королевских обязанностей…        Тарин отрывает руки от глаз и свирепо смотрит на него. Взгляд, который, если бы Кардан не знал Джуд так хорошо, как он, мог бы заставить Кардана принять старшего близнеца Дуарте за его жену. Кардан отшатывается. — Почему, ты не можешь любить так, как мы?! — Кричит Тарин, а Кардан в замешательстве. Что-то не так с его любовью к Джуд? — Почему ты не можешь быть счастлив с одним супругом, не иметь бесчисленных любовников на стороне и не устраивать вечеринок, на которых твоя жена вынуждена флиртовать с бесчисленным количеством других?        Кардан хмурится и, глядя на пустое лицо Джуд, говорит: — Но у меня нет других любовников. У меня было много любовников да, но когда я женился… — он замолкает. — Нет. Когда я понял, что люблю Джуд, я решил избавиться от них. Я люблю только твою сестру, свояченица, и не допущу другой в своей спальне, пока мы женаты, и может быть, даже после этого. Я думал, ты знаешь это…        Джуд, естественно, краснеет от его слов, но Тарин сжимает кулаки и топает ногами. Она стреляет глазами-кинжалами и, хотя они не такие острые, как у Джуд, они режут. Болезненно. — Локк рассказывал мне, что фейри любят по-другому! — она кричит, и Кардан моргает в ответ, не зная, с чего начать. — В некотором смысле, — подтверждает он. — Мы так и делаем. Мы любим до тех пор, пока не перестаем любить, и когда мы останавливаемся, это похоже на ветку, сорвалась и сломалась. Это не может быть исправлено должным образом — вот почему я больше не могу любить Никасию так, как люблю Джуд. Но, с другой стороны, Локк, вероятно, имел в виду что-то другое, и это, дорогая Тарин, было скорее его собственным убеждениям. Я могу назвать тебе имена нескольких фейри, которые очень моногамно верны друг другу и счастливы.        Он поднимает руки и загибает на них пальцы, потому что, честно говоря, что такое Кардан, если не драматизм? — Ройбен и Кайя из Двора Термитов, — он загибает два пальца. — Равус, создатель Невермора и одинокий фейри при дворе Ройбена, который очень счастлив в отношениях со смертной по имени Валери, — он загибает еще один палец. — Олдеркинг Северин и его брат-подкидыш Джек, которые очень любят братьев и сестер Эванс, — Кардан опускает руку, и Джуд благодарно улыбается ему. Тарин как ни странно, уже спокойно слушает его.        Он решает продолжить. — Сестра Северина, чей любовник был убит самим Северином и предыдущим Олдеркингом, формально была верна ему даже после его смерти. Она превратилась в неистовое чудовище со своим горем если верить историям, — Кардан загибает палец, и Джуд морщится, ее глаза спрашивают его, станет ли он снова неистовым монстром, если с ней что-то случится. Кардан в ответ пожимает плечами и она хмурится — он может.        (Кардан в тайне верит, что так и будет.) — Бомба и Таракан из Двора Теней тоже очень любят друг друга и искренне надеяться на любовь друг друга в течение многих лет, — Кардан загибает два пальца, и Тарин медленно кивает. Неуверенно. — Мадок и Ориана тоже моногамны, — добавляет он, загибая еще два, и обе сестры-Дуарте вздрагивают, это правда. — Мадок даже был верен твоей матери до того, как она ушла от него, — Кардан нервно улыбается Джуд, когда она бросает на него сердитый взгляд, но через некоторое время она пожимает плечами, и они оба знают, что это правда. Это не значит, что она не смотрит на их покрывало, и Кардан понимает, что она все еще одета в свою тонкую ночную рубашку, а он все еще голый, но честно говоря, какое ему дело?        Тарин, конечно, не смотрит на его тело, а Джуд к нему привыкла. И, кроме того, фейри не беспокоятся о таких вещах.        (Он хотел бы, чтобы Джуд скорее набросилась на него за его нечестивую привлекательность, но, может быть, ни одна из сестер Дуарте на самом деле не заметила его раздетого состояния? Смертные обычно кажутся шокированными такими вещами.)        Кардан решает продолжить. — У нас так же есть Виви, которая, как ты знаешь, моногамно связана с Хизер, — он опускает руку. — И конечно, я верен своей жене, — пожимает он плечами. — Локк был просто… — он делает паузу и пытается вспомнить, что Виви сказала в прошлый раз, и вспомнив смертное оскорбление, произносит: — Мудак. Но я не понимаю, почему это тебя беспокоит. Есть ли причина, по которой ты хотела убить меня за слова твоего мертвого мужа? Я могу сказать тебе, что однажды я тоже задушил его, — глаза Джуд расширились, и Кардан ухмыльнулся. — Это было великолепно.        Тарин вздыхает и, кивнув, вытирает лицо рукавом платья и делает глубокий вдох. — Да, — говорит она. — Я беспокоилась, не знаю, может быть, начать что-то с Гаретом и пойти с ним на прогулку, как он просил? Я не хотела, чтобы со мной обращались так же, как и Локк. Гарет вероятно, не думает о любви, так, как Локк, и он не причинит мне такой боли.        Нет, думает Кардан, глядя на разъяренную Джуд, но Гарет может пострадать. Не то чтобы Джуд остановит их от формирования привязанности.        (Сначала она просто пригрозит Призраку и будет ходить с его головой на костре, чтобы заставить любого, кто попытается ухаживать за Тарин, подумать об этом дважды, и, может быть, Кардану тоже стоит попытаться успокоить ее…?)        Кардану нужно вино, решает он. Очень много. Чтобы он не смог приблизиться к Джуд и успокоить ее, как обожающий муж, которым он и является.        Именно в этот момент входит Фанд с лепешками и чаем, и, как назло, Призрак идет за ней. Кардан бросается через комнату, прижимая Джуд к кровати, и, глядя на шокированное (Тарин), отвращенное (Призрак) и шокированное (Фанд) лица, смотрящие на него, Кардан ухмыляется. — Я бы хотел, чтобы вы оставили меня и мою жену в покое, — заявляет он, и через несколько секунд Призрак шаркающей походкой выводит Тарин из комнаты, а Фанд плотно закрывает за ними дверь.        Джуд отталкивает Кардана от себя, и, перекатывается на бок, Кардан видит, что его жена смотрит на него сверху вниз с чистой яростью в глазах. — Что ты делаешь? — она выплевывает, и Кардан думает, что она невероятно красива, когда смотрит на него так. Лоб нахмурился, глаза потемнели, губы поджались, ноздри слегка раздулись, а волосы превратились в сплошное каштановое месиво. Он хотел бы, чтобы это зрелище было портретом, который он мог бы держать у своей кровати.        Улыбаясь от уха до уха, махая хвостом, Кардан сцепляет руки за головой Джуд и заставляет ее опуститься вниз, пока они целуются, и, боги, это удивительно влажный, страстный, омолаживающий поцелуй. Джуд даже покусывает нижнюю губу, и Кардан стонет.        Он даже не знает, как они катаются, но Кардан лежит на Джуд, и они все еще целуются, его хвост обвит вокруг ее ноги, а его нога между ее ног, и да, это чудесно. Когда Джуд впивается пальцами ему в спину. Когда Джуд стонет, и он стонет, и их страсть растет, растет и растет до кульминации, которую Кардан не хочет останавливать. Все это замечательно.        Кардан думает, что он может, вероятно, просто делать это вечно и вечно.        Когда Джуд наконец отстраняется, она смотрит на него, приподняв бровь, и спрашивает: — Ну?        Кардан усмехается. — Я не хотел делиться этим взглядом ни с кем другим, мой милый злодей.        Он снова целует ее, прежде чем она успевает что-то сказать, и толкает обратно в постель.        (Позже, когда чай остыл, и Джуд смотрит на лепешки, как на отвратительные маленькие вещи, Кардан только смеется и подмигивает ей, позволяя своей простыне немного упасть.)