Пожалуй, я тоже счастлив

— А-Цин? Ты дома? — Фэн Синь положил ключи на невысокий столик у входа, медленно разулся, снял пальто и развязал галстук, вслушиваясь в непривычную тишину. Странно. Уже был поздний вечер, и Му Цин точно должен был вернуться около часа назад, значит, из кухни или гостиной должно было слышаться хоть что-то. Фэн Синь нахмурился и принялся за обход комнат. Квартира была небольшой: лишь кухня, объединённая с гостиной, ванная и спальня. Самое оно для молодого работника компании и студента последнего курса. — А-Цин, ты где? Ты уже поел? — на кухне пусто. И в гостиной его тоже нет. Тогда в спальне? Неужели его неугомонный Му Цин уже лёг и ждал его в кровати? — Я могу приготовить...— следующее слово так и повисло в воздухе. Фэн Синь замер в дверном проеме, держась за ручку и скользя взглядом сначала по разбросанным по всей комнате наволочкам, отделенным от подушек, чудом не разбившимся рамкам с фотографиями, а также по теперь уже измятым книгам и предметам одежды. Потом взгляд упал и на трясущийся в темном углу приоткрытого шкафа ком из пухового одеяла. Это было очень плохо. Фэн Синь тут же метнулся к шкафу, отведя створку двери раздвижного, и сел на колени: — Му Цин?... Я тут... И только сейчас до Фэн Синя донеслись прерывистые вздохи и слабый дрожащий голос: — Э-это правда... не я... я-я... не этого хотел...— тихая, приглушённая одеялом исповедь оборвалась, а вместо неё снова послышались задыхающиеся всхлипы. — Не ты, конечно это не ты, — Фэн Синь постарался осторожно обнять этот своеобразный кокон и приоткрыть его, чтобы дать Му Цину хотя бы глоток свежего воздуха. — Не трогай меня! — разъярённый вскрик заставил парня отшатнуться. - Никто из вас мне не верит! Вы все — лицемерные твари! И ты тоже считаешь, что это моя вина! Ты такой же, как и они все! Тебе ведь тоже нравится осуждать меня!!! — Не нравится, — Фэн Синь поджал губы, смотря на этот огромный пуховой ком примерно там, где должны были оказаться глаза парня. — Мне не нравится осуждать тебя. И я никогда не считал, что ты в чем-то виноват. — Врешь! Ты сам это говорил! Т-ты сам говорил, что я эгоист! И что мне нет ни до кого дела! Ты сам это сказал! — из-под одеяла тут же показалась сжатая в кулак рука, которая с размаху врезалась Фэн Синю куда-то в грудь. Вот только удар был абсолютно невесомым, будто бил маленький ребёнок. Фэн Синь посмотрел на дрожащую руку. Вся она была глубоко исцарапана, из ранок все ещё капала светлая кровь. Му Цин постоянно калечил себя во время приступов, в этот раз он, видимо, сам того не осознавая, расцарапал себе предплечья. Поэтому удар и вышел таким слабым. Каким бы гордым ни был Му Цин, он всегда в душе боялся боли. Его надменность абсолютно не знала границ, но на самом деле она лишь скрывала множество его маленьких слабостей. Фэн Синь поджал губы, чувствуя, как сердце сжалось, а в горле встал ком. В груди заныло от осознания, что он и правда когда-то сказал такое. — Прости меня...— он ласково взял израненную руку парня за уцелевшее запястье и невесомо поцеловал. — Му Цин, прости мне мою прошлую глупость... Тогда... мне было очень горько, что ты оставил нас... оставил меня... я наговорил все это совершенно не осознавая, как это может ранить тебя... Но сейчас я так не думаю, и ты ведь прекрасно это знаешь. Ласковый шёпот едва проникал под одеяло, но Му Цин все равно мог слышать слова парня через эти мягкие, практически невесомые поцелуи на его пальцах, ладони, очень тонкой коже запястья, ямочке локтя, чувствительном плече и.... — Милый...— убаюкивающий шёпот над ухом внезапно отогнал все неприятные мысли. — Иди сюда...— и Му Цина настойчиво утянули в объятия, второй рукой откидывая злосчастное одеяло подальше. — Иди ко мне... извини, что задержался. Фэн Синь коснулся губами горячего лба, и Му Цин снова всхлипнул. Обычно резкие и настойчивые руки сейчас легонько и бережно дотрагивались до его лица, смахивая хрустальные бусинки слез и оглаживая разгоревшиеся от рыданий и злости щеки. Это успокаивало намного больше, чем что-либо другое. — Теперь я всегда буду на твоей стороне. Я же обещал, помнишь? Фэн Синь неловко усмехнулся. Му Цин лишь кивнул, снова шмыгнув носом и, послушно прижавшись сильнее, попытался выровнять дыхание, привести мысли в порядок. Кто бы мог подумать, что этот хрупкий, задыхающийся в слезах парень каждый день с ледяным лицом отчитывает всех направо и налево. Постоянно ввязывается в перепалки и не умеет держать язык за зубами. Такой неимоверно грубый, резкий, надменный, самодовольный... и самый любимый. Фэн Синь все крепче и крепче прижимал обессиленное тело к себе, пытаясь вжать в рёбра, запихнуть к себе в сердце и запереть на десяток замков. Чтобы больше никто и ничто на свете не смогло расстроить его маленькое солнце. — Все хорошо... ты самый ценный и нужный, А-Цин... ты самый прекрасный, самый талантливый. Я же знаю, что ты очень добрый и ласковый... каждый раз ты так нежно гладишь меня по утрам, чтобы я проснулся, ты самый удивительный....— сладкий шёпот заполнил собой абсолютно все пространство рядом, из-за чего Му Цин понемногу успокаивался, прикрывая глаза и окончательно расслабляясь в руках Фэн Синя. Крепких, надежных, таких родных и... горячих. Он взволнован. Фэн Синь чувствует, как в шею зарывается немного влажный от слез нос парня, как тот все ещё всхлипывает, как мелко дрожит грудная клетка Му Цина, как он крепко, мёртвой хваткой цепляется за его рукав и рубашку на торсе, совершенно отказываясь отстраняться хоть на миллиметр. Все вокруг считали Му Цина бесчувственным и язвительным, но только Фэн Синь знал, что на самом деле Му Цин именно такой: маленький, мягкий, любящий похвалу и ласку избалованный ребёнок. Рука Фэн Синя начала мягко скользить по непривычно крохотной спине, аккуратно, словно кончиком кисти для каллиграфии, очерчивая позвонки. Он очень бережно зацеловывал макушку Му Цина, свободной рукой смахивая оставшиеся слёзы с щёк и осторожно заправляя разметавшиеся волосы. — Ещё страшно?..— тихо спрашивает Фэн Синь, смотря в покрасневшие от слез глаза. В ответ лишь молчаливое мотание головой. — Ого, ты такой сильный, А-Цин, — хихикает Фэн Синь, перебирая чужие тоненькие пальцы своими. — Ты и правда для меня самый важный человек на свете, и я очень люблю тебя... — Знаю... хватит, — Му Цин смущенно отвернулся, уткнувшись лицом парню в плечо. — С... С возвращением...— бубнит он, крепче обнимая Фэн Синя. И Фэн Синь видит, как мило краснеют ушки его парня, улыбается и мягко целует Му Цина в висок: — Я дома, А-Цин, — издевательски хмыкает он, делая акцент на обращении. — Не зови... меня так...— дуется Му Цин, чувствуя, как краска начинает проступать не только на щеках и кончиках ушей, но и на шее. — Но тебе же нравится, так что я не могу лишить тебя такого удовольстви– — Не издевайся надо мной! — Му Цин захотел его ударить, но вовремя вспомнил про свои царапины на руках и стыдливо спрятал их за спину. — Горе ты мое...— вздохнул Фэн Синь и, подняв Му Цина на руки, пошел к ванной. — Нужно теперь хорошенько их обработать. — Извини...— парень потупил взгляд, не зная, что же ещё сказать. — Не извиняйся,— Фэн Синь осторожно опустил своего возлюбленного на стиральную машинку, улыбнувшись.— Впредь я буду рядом, и такого больше никогда не повториться. Фэн Синь достал небольшую аптечку и начал рыться в ней, пока Му Цин, перебирая в руках край домашней кофты, смотрел на него со спины. Он любил наблюдать за Фэн Синем с этого ракурса: казалось, будто бы он закрывал его своей спиной от всего плохого. Нет, именно это Фэн Синь всегда делал для него. И Му Цин так сильно был опьянен этим чувством защищенности, что даже признаться было стыдно. Фэн Синь вернулся к нему с бинтами и несколькими мазями, осторожно взял Му Цина за запястье там, где кожа не была повреждена, и , заглянув парню в лицо, сильно удивился: — Почему ты снова плачешь, А-Цин? Я больно сжал? Му Цин отрицательно помотал головой, вытирая слёзы свободной рукой: — Я... люблю тебя... так сильно люблю, что мне даже страшно... Фэнь Синь застыл как вкопанный. Му Цин никогда раньше в прямую не говорил ему, что любит, а на все признания отвечал лишь: «я знаю», «ага». А теперь Му Цин сидел прямо перед ним, рыдая и лопоча такие искренние слова признания. Но в то же время он был напуган. Фэн Синь взял себя в руки и постарался остудить голову. — Ну и... что я могу сделать, чтобы тебе не было так страшно? — Не знаю...— шмыгнул тот в в ответ. — Точно не знаешь? — улыбнулся Фэн Синь, держа того за руку и смотря на эту очаровательную плачущую мордашку. Такое редкое и в какой-то степени завораживающее зрелище. — П-просто... будь рядом, — кивнул Му Цин, смотря на парня сквозь слёзы. — Угу, обязательно буду...— он мягко огладил ладонь Му Цина и кивнул в ответ. — Что-то ещё? Му Цин чуть прикусил губу и зажмурился, дав себе время передумать, но всё-таки прошептал: — Поцелуй... Фэн Синь снова застыл, как истукан. Ещё в школе, даже до того, как начать встречаться, они несколько раз переспали, и тогда Фэн Синь украл парочку поцелуев. Но Му Цину это не особо пришлось по душе, и он знал об этом, поэтому всегда ограничивался поцелуями в лоб или щеки. Однако сейчас... Му Цин будто... всем своим видом умолял его это сделать. Разве он мог отказать такой искренней просьбе? От смущения младший зажмурился, немного опустив голову, из-за чего Фэн Синю пришлось слегка нагнуться, чтобы заглянуть в его покрасневшее лицо. Му Цин сразу почувствовал чужое дыхание, из-за чего тело непроизвольно напряглось, но Фэн Синь умело взял сжавшуюся ладонь в свою и другой рукой невесомо скользнул по разгоряченной щеке. — Хорошо,— немного нервно прошептал он, боясь спугнуть своего непостоянного возлюбленного. Но уже через мгновение мягко коснулся губ Му Цина своими, переплетая пальцы рук и чувствуя в своей ладони неимоверный жар чужого тела и едва заметную дрожь. Му Цин абсолютно не справлялся с непривычными бабочками в животе. Его так много раз грубо и глубоко целовали во время секса, но сейчас... он будто потихоньку таял и тонул... Этот поцелуй был таким нежным и ласковым, что все кости становились мягкими, а везде, где Фэн Синь его касался, кожу немного покалывало. Сердце замирало и будто бы наполнялось чем-то очень сладким. Такое непривычное и... до сумасшествия приятное ощущение. И все же через пару секунд Фэн Синь отстранился, кротко чмокнув Му Цина в губы, и крепко обнял. — Я так рад... ты не представляешь...— прошептал он, зарываясь в мягкие светлые волосы Му Цина и слегка покачивая того в объятиях, будто убаюкивая. — Да... теперь я, пожалуй, тоже... очень счастлив...— еле заметно улыбнулся Му Цин, ненавязчиво коснувшись своих губ и прикрыв глаза.