Рядом с ней

      — Прошу, идём с нами!       Мисселина вцепилась в руку Геральда, с мольбой смотря в его лазурные глаза и еле сдерживая слёзы. Она не могла оставить его здесь, в этом страшном месте, пропитанным кровью, ненавистью и болью. Ей было безумно страшно.       — Уходите! — произнёс Геральд, направив свой строгий взгляд на Вики. — Я найду вас!       — Пожалуйста, Геральд!       Глаза ангела стали наливаться слезами. Она прижалась к нему всем телом, крепко обнимая. Её тонкие руки обвили плечи демона, а носик упёрся в грудь. Он чувствовал, с какой силой возлюбленная сжимала в кулаках его мантию и как сильно билось её сердце. А он стоял ровно, как каменная статуя, замерев в одном положении и не позволяя себе лишних движений. Со стороны могло показаться, будто ему безразлична плачущая женщина, так отчаянно припавшая к нему, но стоило лишь посмотреть в его глаза, то можно было увидеть всю ту боль, которую он испытывал в данный момент.       Как раз это и видела Вики, находившаяся в шокированном состоянии от ситуации, что происходила между её учителями. Она догадывалась о их близких отношениях, но не подозревала, что они выходили за привычные рамки хорошей дружбы. Настолько выходили.       Они любили друг друга. По-настоящему любили.       В голове у девушки крутилось лишь одно — как они могли так долго скрывать от всех такое сильное чувство? Перед глазами мгновенно всплыли картинки обучения в школе, каждого совместного урока Геральда и Мисселины. И везде они вели себя как коллеги, будто их связывали только работа и ученики. Неужели страх быть пойманными в нарушении главного закона Небес настолько сильно перевешивал все их чувства и эмоции?       Вики ужаснулась и прикрыла рот рукой, понимая всё кошмарное положение. Запрет не позволял им быть вместе, а зная историю про сестру Мисселины, Вики точно была уверена, что они его ни разу не нарушали. Они не могли себе позволить даже самый безобидный поцелуй! Вики не могла поверить в это. Каждый ученик школы хотя бы раз пренебрегал основным законом, да и она сама при первой возможности запрыгнула в постель к Люциферу. А их учителя, скрывая свои искренние чувства внутри себя, не поступали так.       И вот сейчас всё, что так надёжно было спрятано, вырвалось наружу. Непризнанная не знала, как действовать в данной ситуации. Она видела взгляд Геральда, буквально говоривший ей «Спаси её, пожалуйста», и видела Мисселину, которая мёртвой хваткой вцепилась в демона, давая девушке понять, что она его никуда не отпустит. Вики молча наблюдала за ними, не в силах сдвинуться с места.       — Уведи её отсюда! — голос Геральда привёл Уокер в чувство.       Девушка встряхнула головой и уже более трезво посмотрела на влюблённых, начиная здраво оценивать ситуацию.       — Нет! — воскликнула Мисселина, подняв голову. Светло-голубые глаза, полные слёз, вновь с мольбой смотрели на демона. — Я уйду только с тобой!       Он вздохнул, набираясь сил, и отвёл взгляд от Уокер, переводя его на любимую женщину. Геральд видел, как ей было плохо; она вся дрожала, и на лице читался сплошной страх. Её совершенно нельзя было оставлять в таком состоянии. Демон знал, на что может быть способна ангел, когда раздавлена и убита. Но по другую сторону стояли их ученики, которые беспощадно бились с армией Мальбонте. Он должен был им помочь, попытаться спасти. Они ещё дети, совсем юные ангелы, демоны и тем более Непризнанные. Им рано умирать. И Геральда разрывало на части от этих мыслей.       Он продолжал вглядываться в заплаканные глаза Мисселины. Демон вспомнил, как когда-то давно обещал ей, что ни одна слезинка не скатится по её щеке, что он не позволит случиться такому. И что сейчас? Она рыдала. И рыдала из-за него. Ему стало невыносимо дурно, будто всё ужасное состояние ангела резко передалось ему. Крылья вздрогнули. На ресницах показалась солёная капелька.       — Вики… — тихо произнёс он, возвращая своё внимание к девушке, — будь осторожна… — он помедлил и после добавил, будто извиняясь перед ученицей: — Я не могу поступить иначе.       После этих слов, Геральд подхватил на руки Мисселину и резким взмахом крыльев поднялся в небо, желая как можно скорее спрятать её от войны и жестокости. Он летел быстро, параллельно осматривая территорию в поисках безопасного места. Демон заметил, что поле боя ограничено: оно было ограждено скалами, за пределами которых ничего не происходило. Недолго думая, Геральд решил приземлиться у их подножия, с другой стороны, безопасной. Он плавно опустился на землю и следом осторожно поставил Мисселину на ноги.       — Спасибо… — прошептала она, всё ещё не отпуская его.       Погружённый в свои мысли, он ничего не ответил. Геральда вдруг резко окутало сомнение о правильности сделанного выбора. Его силы были нужны армии Цитадели, и то, что он покинул поле боя, лишь указывало на его слабость, причиной которой была Мисселина. И отчего-то в нём сейчас стала зарождаться неприязнь к ней.       — Там сражаются наши ученики, буквально наши дети… — процедил он сквозь зубы. — Они все погибнут, не выдержат натиска врага… Я должен быть там!..       Ангел, удивившись столь грозному тону демона, отпрянула от него. Сначала ей вновь хотелось заплакать, но, неожиданно для себя, она разозлилась. С её лица моментально исчез испуг, уступая место суровости.       — А как же я?! Почему ты не думаешь в первую очередь обо мне?!       — Я думаю! — грубо ответил он, делая шаг назад и отходя от Мисселины. — Я сразу попросил тебя уйти, чтобы ты не лицезрела весь тот ужас, что там творится, и не попала под меч какого-нибудь чокнутого прислужника Мальбонте! А ты всё не уходила! И что тогда следовало сделать мне?!       — Ты делаешь меня виноватой? Виноватой в том, что я пыталась уберечь тебя?! — ангел дрожавшей рукой указала на себя.       — Да! Ты понимаешь, что всем плевать на учеников, которые оказались в центре этого кровопролития? Да их раздавят при первой возможности! А моя задача, как учителя, всеми силами защитить их! А ты не дала мне этого сделать! Надеюсь, теперь ты довольна!       — Я просто хотела спасти тебе жизнь! Я бы не пережила твоей смерти!       — Поздравляю! Спасла одного, убив при этом десятки остальных! Только зачем?       — Затем, что я люблю тебя!       — И что?!       — И что?! И что!.. — выкрикнула Мисселина и тут же замолчала, удивляясь своему тону и сорвавшемуся голосу. Немного успокоившись, она тихо и жалобно произнесла: — Почему ты так жестоко со мной поступаешь, Геральд?.. — слёзы вновь подступили, и она отвернулась, закрывая лицо руками.       Геральд, глядя на неё, стал осознавать сказанные слова. Он пришёл в ужас оттого, что успел наговорить возлюбленной за их короткую ссору. Послышались негромкие всхлипы, и ему стало не по себе.       Он довёл её. Снова.       Они стояли поодаль друг от друга. Мисселина старательно вытирала щёки ладонями, пытаясь избавиться от того ручья, что нескончаемо лился из глаз. В голове всё звучало то самое «И что?!», так небрежно и грубо сорвавшееся с губ её возлюбленного. Дрожь, проходившая по всему телу, не унималась, и женщина обняла себя руками, склонив голову.       Геральд непрерывно смотрел куда-то вниз. До его ушей доносились те самые страшные звуки, от которых его увела Мисселина: звонкий удар стальных мечей друг о друга, крики субантр и нескончаемый шум, создаваемый всем остальным. А что, если он бы погиб в этом урагане смертей? Она бы действительно не пережила… А если бы она ушла без него? Её тоже могли убить, и он бы равносильно ей не смог вытерпеть всю боль от потери.       Она была права всё это время. Оставь он её одну — она бы умерла. И как он раньше этого не понял?       Геральд перевёл взгляд на Мисселину. Внутри него засел страх, что ангел его не простит. Она — чистейшее и светлое существо из всех, что носил этот грязный, порочный мир. Она всегда прощала его, потому что не могла по-другому. Она не умела обижаться и таить в себе обиды, но ведь у каждого есть свой предел, некая граница, преодолев которую, уже не сможешь вернуться обратно.       Он осторожно приблизился к ней, будто боялся спугнуть, и опустил руки на хрупкие плечи, чуть сжимая их.       — Прости, пожалуйста… Я не хотел тебя обидеть, — шептал он. — Я сказал много лишнего, прости.Ангел мой… — Геральд плавно опустил капюшон белоснежной мантии и обнял Мисселину, прислоняя щеку к её светлым волосам и вдыхая их запах.– Я не знаю, что на меня нашло… Это был будто не я.Мною управляли какие-то чёртовы эмоции. Они затуманили мой разум, и я руководствовался только ими. Я не думал о последствиях. Казалось, я совсем не думал. Я настолько боюсь тебя потерять, что решение отправить тебя куда подальше и держать на расстоянии от войны и от меня виделось как самый адекватный вариант из всевозможных. Как же я был не прав…       Там я был словно окутан темнотой. Но ты смогла зажечь свет в этой кромешной тьме, не давая ей более давить на меня, и направить на верный путь. Ты проявила невероятную силу. Мне стоило только взглянуть в твои глаза, и их блеск вернул меня от всех ненужных мыслей к мыслям о тебе. Нет у меня никого ближе и дороже, чем ты.       И осознавая это, я всё равно некрасиво поступил с тобой здесь. Просто я вдруг почувствовал укол совести за то, что бросился бежать с войны, демонстрируя свою слабость, из-за чего начал кричать на тебя. Но эта чёртова совесть задушила меня, когда ты вновь начала плакать. Плакать, потому что я обидел. И это было уже не в первый раз за сегодня.       Я слишком виноват перед тобой. Не знаю, простишь ли ты меня за это. Ты всегда прощала, но, я боюсь, в этот раз я сильно перегнул.       Я люблю тебя. И твой ответ, каким бы он ни был, не изменит это чувство, столь глубоко засевшее во мне.       Он замолчал. За ней осталось последнее слово, которое он терпеливо ожидал.       — Геральд, — она, вздохнув, наконец, нарушила затянувшееся молчание. Развернувшись в кольце его рук, Мисселина заглянула в любимые глаза, дотрагиваясь тыльной стороной ладони до его скулы. — Мы оба устали, мы слишком долго были сильными. Сегодня всё надорвалось, выпуская наружу накопившиеся за длительное время негативные эмоции. И если они были бы правдивыми, то мы бы не стояли сейчас напротив друг друга, желая никогда больше не отпускать, — ангел еле заметно улыбнулась. — Геральд, ты смысл моей жизни, и я не могу потерять его из-за глупой эмоциональной ссоры, что бы ты не умудрился мне наговорить во время неё.       Демон не верил ушам. Она простила его. Он сильнее прижал ангела к себе, укутывая её своими крыльями и пряча от остального мира, который точно не заслуживает эту мудрую и светлую женщину.

***

      Сколько они простояли так — неизвестно. Оба потеряли счёт времени, наслаждаясь объятьями друг друга, в которых находили спокойствие и умиротворение. Погружённые в свои мысли, Геральд и Мисселина не замечали ничего, будто всё живое и неживое вокруг них исчезло, оставляя наедине с бесконечной Вселенной.       Каждый благодарил Шепфа за то, что тот указал им путь друг к другу, свёл, переплёл их судьбы, навечно связывая золотистыми нитями. И пусть они стояли по разные стороны, разделённые запретом, они чувствовали, что когда-то настанет тот день, когда им будет позволено любить открыто, когда они смогут по-настоящему быть вместе. Они заслуживали этого за свои терпение и правильность жизни.       Геральд больше всего мечтал поцеловать Мисселину, коснуться губами её нежной кожи, почувствовать вкус её губ. Он хотел целовать её, дарить тепло ангельскому телу, принося неимоверное удовольствие им двоим. Просыпаться утром рядом с ней, в одной постели, тонуть в мягких подушках, обнимаясь, и говорить, что ещё чуть-чуть и они опоздают на занятия, всё равно продолжая свои ласки, — всё, чего он желал, было таким простым и обыденным, но в то же время недоступным и запрещённым для них. Демон верил: это случится, рано или поздно — неважно, и они станут самыми счастливыми.       — Мисселина, — вдруг прошептал он над её ухом. — Будь такая возможность, то ты… Ты бы… Ты бы стала моей женой?       Сердце ангела на мгновение пропустило удар, и ещё один. Геральд впервые говорил подобное. Она всегда представляла в своих мечтах, как он называет её женой, как целует при этом в щёку, приобнимая. Она, конечно, мечтала о семье, но больше всего её хотелось создать семью с ним, что являлось невозможным.       Но тут этот вопрос слетел с его уст, слетел так легко, будто для них было всё возможно.       — Спрашиваешь неуверенно, словно боишься, что я, в мыслях называющая тебя своим мужем, отвечу «нет», — она подняла голову, и их взгляды встретились. — Геральд, только дай волю на это Всевышний, и я стану твоей женой.       Они, прикрыв глаза, соприкоснулись лбами. Всё, что им нужно было для счастья, — они сами, которые ещё не догадывались, что в этот момент та самая ученица, не осилившая разлучить их на войне, получила разрешение на отмену закона о Неприкосновении.