Племянница

      Модо всегда окружали нежные, утонченные женщины: хрупкая, серая мамочка, робкая старшая сестра Мэри, красавица племянница Праймер - все истинные леди. Они любили читать, занимались рукоделием, пекли вкуснейшие пироги и частенько, за чашечкой ароматного чая, щебетали о чем-то своем, женском. Остальные дамы в их маленьком городке были исключительно такие же. Изящные платья, прически волосок к волоску, изысканность манер – красота, в которой мужчины Меридиана купались с рождения. Модо казалось, что другими женщины просто не могут быть.       А потом в их семье родилась Огонек…       Младенцы Меридиана были очень тихими: появившись на свет, они едва попискивали, беспокойно шевеля маленькими розовыми носиками в поисках матери. Огонек орала так, что в родильное отделение сбежались все доктора больницы. Замолкла новорожденная только тогда, когда покрывшийся испариной акушер вынес ее, завернутую в пеленки, в коридор и вручил дяде, поздравив того с отцовством. Четырнадцатилетний Модо дергано улыбнулся: за его широкой спиной фыркал настоящий отец ребенка. Однако при попытке передать малышку родителю, та снова грозилась разразиться громом, поэтому была тактично оставлена в больших и теплых руках дядюшки.       Плюшевый здоровяк Модо любил возиться с детьми, и был любим ими в ответ. Огонек не была исключением, из всех своих многочисленных нянек предпочитая дядю и иногда сестру. В пять месяцев вместе с зубами у девочки прорезались антеннки, и начался ад. Обзаведясь еще одним органом чувств, дети, как правило, проявляли к нему повышенный интерес: рассматривали у взрослых, трогали, тянули в рот, но нежно, аккуратно и как-то трепетно. Огонек драла антенны до искр перед глазами и хохотала при этом, как сатана. Больше вех страдали от ее любопытства бедняга Модо и его новоиспеченная девушка.       С Сильвией они расстались через три месяца. К тому времени Огонек, как большинство малышей, должна была научиться стоять. Научилась. Только стоячей ее не видели. Поднявшись с коленок, на нетвердые, пухленькие ножки малышка побежала. Она косолапила, спотыкалась и падала, натыкалась на мебель и снова падала, но продолжала подниматься и бежать. В тот день, сломавшая передней резец, Огонек была самым счастливым мышонком, а везший ее в больницу Модо понял – он влюблен.       Огонек и Модо были не разлей вода. Они вместе собирали любимый конструктор девочки. Подаренная бабушкой, красивейшая кукла была отдана сестре. Поделки в детский сад Огонек соглашалась делать исключительно с дядей, и Модо видел в этом проблему. Из-за больших ладоней и толстых пальцев, он не мог делать такую тонкую работу красиво и аккуратно, а ему хотелось, чтобы племянница была лучшей. Один раз он отказался ей помочь, предложив вместо себя бабушку . Огонек проплакала в подушку весь вечер. Напряженно улавливая антеннами обиженное: «я уйду из дома, потому что дядя меня не любит!» - Семья безапелляционно запретила Модо предлагать младшему мышонку такой идеотизм. С того дня малышке было позволено все. Она смотрела с Модо фильмы про Джеймса бонда и бокс, нелепо отрабатывая на нем боевые приемы после. Каталась с дядей на байке и ковырялась в гараже. До смерти любила рыбачить. И даже как-то раз глотнула пивка, которое и сам Модо добыл не законно. По ушам он тогда получил знатно.       А потом Огонек исполнилось шесть, и она пошла в школу. Модо же школу закончил и поступил в военную академию. Из родного города пришлось уехать. О том, что племянница делает успехи в художественной гимнастике, серый мышь узнал по видеосвязи. О том, что у девочки появились друзья – клеевые пацаны, и, что она самый крутой мушкетер, тоже. Спустя неделю, в камеру, были продемонстрированы разбитые колени и локти, расцарапанные ладошки и содранная на спине шерсть - в горы лазила с клеевыми пацанами. Мэри в панике хваталась за голову, просила брата повлиять на девочку. Ее муж хмурил брови. А Модо любил задорную непоседу еще сильнее.       Он увидел семью через полгода, приехал в гости на каникулы. Была весна, мыши праздновали новый год. Красавица Праймер была похожа на принцессу и готовилась к дебюту. Ей предстояло впервые играть на фортепьяно перед публикой. Вторая его племянница объявила, что не собирается надевать эти розовые сопли никогда в жизни и заперлась в гараже. Оборона была сдана, как только проказница услышала голос любимого дяди. Огонек сначала что-то долго верещала, прыгая на руках Модо, потом она все же надела платье и даже мазуту с носа стерла. Счастье семьи было не долгим, спустя два часа после концерта Праймер, Огонек была обнаружена, играющей в войнушку со сворой мальчишек. Платье к этому моменту было безбожно испорченно. Сестра в тот вечер причитала. Мама пыталась спасти вещь. Модо уплетал за обе щеки брокколи, которые со своих тарелочек спихивали ему племянницы, и был самым счастливым на свете.       Малышке было десять, когда она выиграла свои первые юношеские. Первая! Из сорока участниц первая! Об этом она захлебываясь рассказывала Модо по телефону, периодически переводя камеру на гордого отца, который вот уже месяц лично возил девочку по соревнованиям. Победа! Они возвращались домой. Картинка на телефоне от чего-то пошла рябью, сигнал пропал. Хмурясь, Модо сделал повторный вызов, Огонек взяла трубку, но не успела сказать и слова. Модо похолодел от ужаса. Там, на другом конце провода, где была его маленькая девочка, прогремел взрыв. Началась война.       Вся в в ссадинах и синяках, маленькая мышка появилась на пороге дома спустя три дня. «Отец погиб». – Единственное, что она сказала тогда. Все плакали, Огонек молча помогала Модо таскать вещи в старый грузовик, принадлежавший еще его отцу. Плутаркийцы стремительно шли на Меридиан: не зная чем ответить, мыши спешно эвакуировались. Огонек молчала долго, всю неделю, что они без остановок гнали до лагеря беженцев. А потом она вдруг обняла Мэри и сказала: «Не бойся, мама, все будет хорошо, я ведь самый крутой мушкетер!» - Глаза ее сияли, голос звенел, в сердцах семьи зажглась уверенность: они смогут.       Четыре года мыши терпели поражение. Четыре года их истребляли тысячами. Голод. Слезы. Страх. Мыши опускали руки, затухали на глазах. Огонек горела. И чем труднее было, тем ярче светилось ее пламя. Она грела, зажигала, не давала сойти с ума. Модо понимал, они бы все уже дано сдохли, если бы не Огонек.       А потом появились «Борцы за свободу» и тухлые рыбы, наконец, получили отпор. Огонек сказала, что это шанс, и Модо не думая собрал всех, кто захотел, в кузов отцовского грузовика и рванул на восток. Туда, где, по слухам, была еда и вода, где еще сражались, где была надежда.       Семья осталась в надежном укрытии, в горах, с другими мышами. Сам Модо вступил в отряд к Стокеру и, наконец, чувствовал себя полезным. Он успешно участвовал в боевых операциях, побратался с Дросселем и Вини и даже скатался как-то на мотокросс. С семьей он общался по видео связи, видеться удавалось редко. Чаще всего встречи происходили из-за племянницы, у которой рвение помогать в борьбе против вонючих плутаркийцев выплескивалось через край.       Как-то раз, после удачной операции, Модо нагрянул домой вместе с братьями, чтобы, наконец, всех познакомить. Велев припарковать байки, вон за тем углом, он шагнул в обжитой его семьей свод пещеры и наткнулся на печально вздыхающую мамочку, Праймер в священном ужасе и злющую, старшую сестру. - Сам иди и разговаривай с ней! – Прошипела Мэри, и махнула рукой на выход.       Модо тяжело вздохнул и отправился на поиски племянницы. Завернув за угол, мужчина обмер. На полу зажимая кровоточащий лоб ладонью, сидела его Огонек, волосы на макушке ее были коротко стрижены, вески и затылок выбриты под ноль. Рядом с ней валялся бластер Вини, которым она, очевидно, при отдаче себе в лоб и заехала. Сам Вини ржал, как лошадь, ползая тут же, рядом с Огоньком. На плечо опустилась тяжелая рука Дросселя. - Славный парень, Модо! Твой племянник неплохо дерется, ты знал? Почему стрелять его не учишь?       Великан неразборчиво промычал страшное ругательство, в сложенные на носу ладони. Впервые в жизни, появилось желание, снять ремень и отшлепать паршивку. На глазах у всех, чтоб неповадно было. Друзья, в принципе, не виноваты: практически лысая, высокая и худощавая, с микроскопической грудью обтянутой тугими бинтами – Огонек действительно была похожа на мальчишку. И это они еще не видели, как смачно она попадает харчком в банку из-под шипучки. Однако дать им в нос все же захотелось... - Эй, брат, все хорошо? – Обеспокоенно спросил Дроссель, когда Модо задергал хвостом и начал порыкивать, глядя на то, как Винни берет в захват его племянника, вжимая того лицом в землю. - Слезь с нее, дебил! – Завопил Модо, и шестеренки в голове у рыжего заработали.       Когда до него дошло, в чем дело, ошарашенный Вини уже лежал с разбитым носом. А маленькая девочка слезно докладывала орущему Модо, что волосы она остригла, потому что они ей на занятиях по борьбе мешают.       Так, Огонек стала занозой в нежном месте не только Модо, но и Дросселя и Вини. Позже, когда рыжий обзавелся подружкой, у девочки появился кумир, и о племяшке Модо, сующей свой нос, куда не поподя, узнал весь отряд «Борцов за свободу». Чаще всего девчонку приходилось вытаскивать из-под обстрела и ловушек, но иногда она была очень полезна. В такие моменты ее обычно хвалили, и радостная девчонка сильнее рвалась в бой.       В шестнадцать с половиной Огонек была настолько хороша, что могла составить достойную конкуренцию доброй половине борцов. К своему ужасу Модо понимал, что еще полгода и его главный аргумент против ее вступления в отряд превратится в ничто. С тяжелым сердцем, мужчина начал обучать ее стрельбе и вождению. Братья тоже тренировали ее. Однако, как и Модо, они меньше всего хотели, что бы Огонек вступала в отряд. Война перекручивает, ломает, а им хотелось, чтобы девочка оставалась такой же жизнерадостной, горящей, сияющей. Чтобы она не словила шальную пулю в первой же операции и жила. Долго-долго жила. Братья делали все, чтобы Огонек просто не успела повоевать. Они все меньше отдыхали, теснили врага все яростнее, все меньше заботились о собственной безопасности…        Их взяли в плен. Лучших марсианских бойцов. Два года пыток – все, что у них было. Они не знали, что то сражение, было решающим. Что мыши, потеряв многое, одержали верх в войне с Плутарком. Дроссель, не знал, что Карабин жива и возвращает Марс к жизни. Винни не знал, что его ищут, потерянные в первые годы конфликта, родители, которые попутно занимаются восстановлением инфраструктуры. Модо не знал, что его семья перебралась из пещеры в маленький уютный домик. Что Праймер вышла замуж, и скоро он станет дедушкой. И что Огонек все же вступила в ряды «Борцов за свободу», у которых все еще оставалась работа.       Он узнал об этом позже, когда они прибыли на Марс, чтобы передать Лимбургера суду. Сначала он даже не понял, чей байк забрал, а потом сердце пропустило удар. Вот она, его малышка, живая и повзрослевшая. Глаза ее все также смотрят с восхищением, голос все такой же звонкий и она все также горит. Горит, греет и зажигает все вокруг. Его Огонек. И не смотря на то, что его объявили врагом и приговаривают к казни, он уверен: он сможет все. Ради нее. Ради семьи.