Всё то же самое...

Палила жара. Солнце, медленно подбирающееся к зениту, выжигало все объекты, что попадали под беспощадные лучи. Всё та же пустыня. Море песка, с трещинами на глиняных участках и полным отсутствием растительности. Всё тот же цирк. Цветные декорации, которые висят здесь уже не первый год, от того давно выветрились и потухли, миллиарды реквизитов, спрятанных в сундуках и палатки. Большие палатки, которые пусты внутри. Не ясно, кто оставил всё это добро в этом расскалённом мареве много лет назад. И для кого. Тут только два живых существа. Ладно, три. Лягушка, безвылазно сидящая на одном из сундуков. Может, она что-то и понимала, но предпочитала молчать, наблюдая своими круглыми влажными глазами. Сейчас Кедамоно сидел в слабой тени от одной из палаток. Он наблюдал за Поппи, который откопал где-то мишень и теперь метал в неё ножи. Казалось, довольно мирная картина, пусть и с летающими ножами. Но Кедамоно всем телом чувствовал напряжения и ждал момент, когда всё обломится. Как и тогда, как и всегда. Поппи опять замахивается блестящим на солнце ножом, и попадает точно в середину круглой деревяшки. Раз за разом он заносит руку, нож сверкает яркой звездой на солнце и слышится треск дерева. Все эти движения так хорошо отточены, будто уже повторялись не один раз. Сквозь пелену жары Кедамоно наблюдает за летящими ножами. С каждым ударом страх всё сильнее стягивал живот, хотелось убежать подальше от этого выветревшегося цирка. Тогда он окажется на этой выжженной планете среди расскалённых песчаных барханов один. А ножи так и будут летать и летать… Солнце наконец начало сползать к горизонту. Теперь небо из чисто-голубого окрасилось в более тёмные оттенки. Кедамоно это удивляло. Даже шокировало. Неужели, хотя бы этот день?.. Ножи оказались все до единого воткнуты в деревяшку. Поппи теперь выглядел скучающим. Он не в первый раз подошёл к мишени, чтобы собрать оружие, когда в его глазах появился кровожадный блеск. Вытыкая ножи из дерева и собирая упавшие с земли, клоун медленно оглядел цирк. Его взгляд на несколько секунд остановился на волке. Во рту у Кедамоно пересохло, а по хрупкому позвоночнику прошёл холод, ненормальный для такой жары. Маска, остававшаяся спокойной весь день, сменилась на испуганно-безнадёжную, а потом и на напряжённую. Волк помотал головой. Поппи в ответ кивнул и, взяв в руки все имевшиеся у него ножи, начал медленно подступать к своему товарищу. Лягушка прыгнула в какую-то коробку и больше не показывалась. До Кедамоно слишком поздно дошло, что день пошёл по кривой тропе, едва Поппи взял в руки лезвия. Волк начал медленно отступать в такт надвигающемуся на него клоуну, сохраняя расстояние примерно в десять метров. Всё ближе и ближе Кедамоно подходил к стене цирка спиной, пока не упёрся в одну из них. В момент, когда маска напряжения сменилась на прежний животный испуг, Поппи замахнулся, и в воздухе в который раз сверкнул металлическим блеском нож. В эту секунду Кедамоно сорвался с места и побежал вдоль стены, с ужасом услышав, как нож попадает в место, где секунду назад была его голова. Поппи бросился за ним, адски хохоча и продолжая метать в волка ножи. Большая их часть пролетала мимо, лишь задевая шерсть на голове, но бежать сквозь град оружия, а потом спотыкаться об него было сомнительным удовольствием. Когда Кедамоно начал задыхаться от быстрого бега, он вспомнил о натянутом канате между двух шатров. Идея была рисковой, но адреналин и бегущий позади Поппи подгоняли к действиям. Подбежав к деревянной лестнице, волк, не задумываясь, полез к верёвке. Чтобы Поппи не полез за ним, Кедамоно задними лапами что было сил бил по ступенькам и ломал их, прежде тем, как перейти к следующей. Ножи продолжали лететь в Кедамоно, но уже не так интенсивно, как прежде. Видимо, Поппи не слишком хотел лезть на высоту и предпочёл наземную атака. Спустя несколько, казалось, бесконечных секунд, Кедамоно оказался на шатающемся канате. Размахивая руками, он оглядел маленький, с такой высоты цирк. Закат окрашивал раскиданный реквизит и самого Кедамоно в апельсиново-ржавый цвет. Солнце было совсем близко к горизонту, чтобы скатиться за него полностью и впустить на землю сумерки. Неужели, этот день отличается от других? Только сейчас Кедамоно заметил, что преследование прекратилось. Волк вновь оглядел окружённую забором площадь и увидел выходящую из палатки длинную тень. Поппи шёл против солнца, поэтому лица было не разглядеть, но с высоты также ясно был виден блеск ножей. Сейчас в его руке их было два, а на такую высоту их точно не забросить. Кедамоно не удержался и сам не заметил, как собачья пасть приоткрылась и растянулась в широкой улыбке. Маска сменилась, и пока волк наблюдал за её падением, Поппи вдруг начал шевелиться. Когда Кедамоно перенёс взгляд на клоуна, ему в лицо уже летел один из ножей. На секунду волк оцепенел, начиная терять равновесие и качаться на верёвке. В следующий момент, когда нож влетел в широкой открытый рот, Кедамоно сжал лезвие зубами, оцарапав язык. Изо рта торчала лишь деревянная рукоятка. Пока волк пытался удержать равновесие, глотая собственную кровь, он скользнул взглядом по Поппи. В руках клоун держал натянутую рогатку, собираясь метнуть в волка последний нож. Маски на лице Кедамоно сменялись одна за другой, с глухим стуком падая на землю. В небе уже зажигались первые звёзды, а песок из оранжевого окрасился в синий. Скоро совсем наступит ночь, вот только жаль, что Кедамоно её не увидит. Как, впрочем, и всегда. Волк продолжал трястись на верёвке, как желе, а Поппи уже целился. Послышался характерный свист, с которым оружие рассекает воздух. Но нож летел вовсе не в Кедамоно. На секунду маска стала радостной, а в груди вспыхнула надежда спастись. Но она оборвалась, как только нож разрезать верёвку, и волк полетел на землю мордой вниз. Маска успела смениться на удивлённую, прежде чем тело встретилось с землёй. Нож воткнулся глубоко в горло, брызнула горячая кровь. Маска сменилась на выражение полной боли, а сам Кедамоно захрипел, пытаясь вздохнуть и давясь собственной кровью. Пока волк корчился на земле, к нему неслышно подошёл Поппи. Кедамоно попытался поднять голову и посмотреть на клоуна, но снова уронил её и ещё сильнее вогнал в голову лезвие, провоцируя новый прилив нестерпимой боли. В глазах мутнело, от того лица Поппи было не разглядеть. Волк перевёл взгляд на тонкую полосу света, куда скатилось светило. Малиново-лиловое небо плыло в глазах, становясь всё темнее и темнее. Над Кедамоно ещё не сомкнулось ночное небо, когда вечная тьма окутала его взор… *** Палила жара. Она раскаляла песок и воздух, превращая пустынную планету в одну сплошную духовку. Безоблачное бледное небо было первым, что увидел Кедамоно, вскочив и начав бешено дышать открытой пастью. Маска выражала пережитый ужас, а сам волк щупал свою шею, будто в ней до сих пор находился тот злополучный нож, и шарил глазами по цирку. Да, тот же цирк, тот же реквизит. Кедамоно всё также лежал в тени шатра. Но теперь лягушка прыгала среди палаток, а Поппи ходил по канату. Клоун, находящийся на натянутой верёвке пытался то ли подпрыгнуть, то ли сделать какой-то трюк, размахивая руками и хвостом. Кедамоно хмуро наблюдал за этими попытками. Да, в тот раз на него упал нож, в этот раз он сам упал с каната. Каждый раз менялись лишь способы и предметы, но действующие лица никогда не меняются. Много дней, слишком много дней, Кедамоно заперт тут с ничего не подозревающим Поппи, который раз за разом убивал его. Каждый раз волк пытался избежать исхода и выбраться из этой петли, но финал никогда не менялся. Вот и теперь. “ Ну что, — подумал Кедамоно, следя взглядом невидимых глаз из-под мрачной маски за движениями клоуна на канате. — какой сценарий на сегодня, мама? ”