Адский мандат

— А-Сюй, ах, А-Сюй, — промурлыкал голос, который Чжоу Цзышу надеялся никогда больше не слышать. — За тобой должок. Забыл? Ох, столько времени прошло, боюсь, набежали проценты. Подавив желание закатить глаза, Цзышу остался подпирать нагретый камень у реки. Он было решил, что в толпе сумел оторваться от Вэнь Кэсина, но рано размечтался. После того, как Цзышу сам себя наказал, с остатками былых способностей непросто было скрыться от тех, кто хоть что-то смыслил в боевых искусствах. Что уж говорить о Кэсине. Кэсин подошел ближе. Он веером прикрыл рот, но удовольствие ясно читалось в его темных голодных глазах. Время обошлось с ним милостиво. Края его зеленовато-голубых роскошных одежд скользнули по мостовой, его пояс был украшен кисточками и драгоценными камнями, а блестящая заколка покрыта позолотой. Даже следовавшая за ним служанка (?) носила модную фиолетовую с узорами одежду. — Знакомы? — намеренно грубо и хрипло с сильным акцентом спросил Цзышу. Услышав его голос, Кэсин перестал обмахиваться веером и расхохотался. — Это хитрая уловка усадьбы Четырех Сезонов, или у тебя еще больше талантов, чем я мог вообразить? А-Сюй, почему ты не явился на встречу? Нехорошо так с людьми поступать. — Четырех кого? Чего ты там несешь? Отвали, тупой урод, — прорычал Цзышу и спиной повернулся к Кэсину. — Эй! Кого ты назвал тупым уродом, ты, вонючий больной нищий! Надо же. Юная миловидная служанка отличалась крайне дурным нравом. Чжоу Цзышу почувствовал едва заметное колебание воздуха и ушел от удара, притворившись, что повалился на спину — за мгновение до того, как она его ударила. После чего удивленно простонал и перекатился на заднице по гравию. — Сестрица юна и хороша собой. Чего тогда злая такая? Не боишься, что замуж не возьмут? — Цзышу патетично вскинул руки к небесам. — А? Замуж? Ты… за языком поганым своим следи! Она злобно на него зыркнула, метя в грудь, но тут Цзышу опять удачно «споткнулся» и отпил из фляги. Гу Сян еще несколько раз попыталась его ударить, но все без толку, и в итоге схватилась за висевший на поясе хлыст. Кэсин поймал ее запястье. — Гу Сян, не думал, что ты настолько невнимательна. Сама не заметила, что тебе с ним не справиться? — Он тепло улыбнулся Цзышу, обмахиваясь веером. — Прошу простить мою служанку за невоспитанность. А-Сян, извинись перед ним. — Но хозяин, — возмутилась Гу Сян. — Придержи извинения при себе, — Цзышу изобразил мерзкую ухмылку, надеясь, что они от него отстанут. — Если только молодая госпожа в знак примирения не готова подарить мне поцелуй? Гу Сян пришла в бешенство. Кэсин моргнул, а затем захихикал и захлопнул веер. — Говорят, в проступках служанки следует винить хозяина. Гу Сян, возвращайся-ка в город и купи вина да закуски. — Только она открыла рот, чтобы возмутиться, Кэсин строго на нее посмотрел — служанка осеклась, пробормотала, что все поняла, и сразу исчезла. Когда они с Цзышу остались наедине, Кэсин ухмыльнулся и вновь раскрыл веер. — Добавим этот поцелуй к нашему уговору? — Да кому нужен твой поцелу… — проворчал Цзышу, когда Кэсин потянулся к его лицу, он инстинктивно заблокировал удар. Кэсин замер, в его глазах читалось искреннее беспокойство. — А-Сюй! Что такое? Ты действительно болен? Или ранен? Болен и ранен? — Проваливай, — выдохнул Цзышу. Наставник когда-то намертво вдолбил ему в голову технику цингун. Именно благодаря этому он и скользил грациозно над рекой, едва касаясь поверхности воды. Он почти успел перебраться на другой берег, когда перед глазами помутилось от боли. Цзышу запнулся и с громким «плюх» свалился прямо в глубокую полынью. Он закашлялся, изо рта вырвались пузырьки воздуха, течение подхватило его и потащило на дно. Плыви. Цзышу ведь умел плавать. Усадьба Четырех Сезонов располагалось у озера. На зиму оно замерзало, но летом кишело рыбой, на берегу пели перелетные птицы. Ему и прежде доводилось плавать на глубине, в зарослях лотосов, пытаясь поймать ярких разноцветных карпов. Его наставник настоял на том, что каждый адепт их школы обязан научиться плавать — чтобы мог прийти на выручку попавшему в беду человеку, да и сам не утонул. Цзышу пытался справиться с течением, но поток отнимал у него последние силы. Неужели именно так он и погибнет? Как жалко. Впрочем, отчасти подобная кончина была вполне в его духе. Пусть тело унесет вниз по течению, а рыбы обглодают его кости. Он будет покоиться на дне реки, все позабудут о нем или будут рассказывать небылицы. Цзышу закрыл глаза и перестал бороться за жизнь. Умереть спустя год или же спустя мгновение, какая, в сущности, разница? Он утонул, позволив реке вынести тело туда, куда ей заблагорассудится. # Разбудила Цзышу знакомая мучительная боль. Он закашлялся, сел прямо, чувствуя, как гвозди терзают тело, и начал медитировать. Поначалу дыхание было неровным, но постепенно оно успокоилось, а циркуляция ци пришла в норму. Боль немного утихла и его внимание привлекло едва заметное движение. Цзышу широко распахнул глаза, когда почувствовал, как кто-то коснулся его спины, делясь энергией ци. Цзышу нахмурился и утихомирил боль так, чтобы до ночи гвозди оставили его в покое. Он оглянулся и резко в растерянности отпрянул. — Ты! Кэсин молчал, пристально разглядывая его лицо. Запоздало сообразив, в чем дело, Цзышу потрогал свое лицо и нахмурился, убедившись, что грим смылся, а маска из человеческой кожи пропала. Облаченный в добротную и чистую светлую одежду Цзышу сидел на постели в богато обставленной комнате. Судя по виду с балкона и шуму, что доносился снаружи, остановился он на постоялом дворе, расположенном на тихой благополучной улочке. Его одежда. Цзышу покраснел и смущенно потянулся запахнуть ее, но оставил руку лежать на коленях. Толку-то? Кэсин видел его голым. Удивительно, что сейчас не начал подкалывать. — А-Сюй, твои раны… кто это с тобой сотворил? — в его опасно мягком голосе проскальзывали тревожные стальные нотки. — Какая тебе разница? — Если подобным образом запечатать меридианы… Это сильно больно? — Не твое дело, — огрызнулся Цзышу, но осекся. Ведь именно Кэсин вытащил его из реки. С учетом того, сколько Цзышу весил, и сильного течения, это и для опытного мастера была непростая задача. Пусть Цзышу и готов тогда был умереть, спасение ничуть его не расстроило. Оставались на этом свете места, где он хотел побывать, выпивка, которую он не пробовал. Цзышу сделал глубокий выдох и изобразил натянутую улыбку. — Благодарю за помощь. Теперь я у тебя в долгу. Можешь, если хочешь, прибавить это к нашему старому уговору. Впрочем, и упоминание уговора не вернуло Кэсину былое кокетство. — Лучше расскажи, что с тобой приключилось. Цзышу собирался отказать ему в просьбе, но догадывался, что Кэсин так просто не отстанет. Да и сам он слишком устал, чтобы беспокоиться по этому поводу. Поди наглотался речной воды. — Я… Нельзя так просто уйти из Тянь Чуан. За все надо платить. — Так это в Тянь Чуан с тобой сделали? — Кэсин еще сильнее нахмурился. Почувствовав жуткую убийственную ауру, что исходила от сидевшего рядом красавца, Цзышу добавил: — Нет, это я сам. Такова цена ухода и я добровольно ее заплатил. — Как благородно! Тянь Чуан слишком много о себе возомнили. Разве подобное зверство имеет смысл? Сам император вправе отречься от престола и отойти от дел. Как в Тянь Чуан собираются вербовать талантливых и верных людей, если цена за уход настолько чудовищно высока? Это безжалостно, — опечаленно заявил Кэсин. — Что за монстр это придумал? Будучи тем самым «монстром», Цзышу не знал гневаться ему или смеяться. Он громко фыркнул и отвернулся. — Что сделано, того не воротишь. — Поэтому ты не явился на нашу вторую встречу? Честно говоря, учитывая сколько у него было дел с их первой встречи, Цзышу просто забыл. Слишком занят был чувством вины. Хотя руки его и раньше были в крови, именно последние убийства окончательно его сломали. Поскольку он являлся главой Тянь Чуан и поддерживал императора задолго до того, как тот пришел к власти, при желании Цзышу мог оставить пост, не втыкая в себя гвозди. Но тогда ему казалось, что у него нет иного выбора. Что даже проведенных в мучительной агонии последних месяцев будет недостаточно, чтобы мертвецы успокоились в мире. — Неважно. В любом случае я не состою больше в Тянь Чуан. Что бы ты ни замышлял, это не мое дело. Если желаешь получить награду от Тянь Чуан за предоставленную информацию, могу связать тебя с нужными людьми, — сказал Цзышу. Тянь Чуан были беспощадными, но честными, и заботились о том, чтобы репутация того, кому они служат, не пострадала. Кэсин долго его разглядывал, а затем со смешком распахнул веер. — В нашу прошлую встречу я предположил, что ты мог быть писанным красавцем, но в Тянь Чуан непросто сохранить красоту. Вижу, что заблуждался. Ты действительно невероятно хорош собой. Лишь писанные красавцы могут быть настолько глупы, чтобы покорно позволить воткнуть гвозди в свои меридианы. Или решить, что мои действия — часть связанного с Тянь Чуан сложного плана. Цзышу закатил глаза. — Ты опять несешь полную чушь. — Но ведь уговор у нас был именно с тобой. Разве не обязан ты выполнить условия сделки вне зависимости от того, ушел ты из Тянь Чуан или нет? — надул губы Кэсин. — Только не говори мне, что не держишь слова. Каким бы красавцем ты ни был, разве это не перебор? — Ты! — Цзышу потер переносицу. — Хорошо. Сколько там осталось поцелуев? Три? Целуй и проваливай. — Четыре, если добавить тот, что ты потребовал у Гу Сян, — с нахальной ухмылкой ответил Кэсин. — Что касается процентов, то пусть все будет по справедливости. Прошло больше года. Как насчет одного дополнительного поцелуя? — Откуда взялись такие огромные проценты? Где справедливость? — возмутился Цзышу. Потом до него дошла абсурдность их спора и сказанных слов, он расхохотался и кивнул. — Ну ладно. Согласен. Делай что хочешь и оставь меня в покое. — Мне опасно предлагать «делай что хочешь», — Кэсин придвинулся ближе и с улыбкой положил руку ему на бедро. — Искушаешь меня совершить дурной поступок? — Это что еще за вопросы пошли? — ответил Цзышу, пожалев, что не только повелся на уловки Кэсина, так еще и не сумел сохранить достоинство. — Порядочные люди о таком не думают. — Я из Долины Призраков. Разве это не означает, что я плохой человек? — А имеет ли право один плохой человек судить другого? — Цзышу не собирался говорить это вслух, но, как и в прошлый раз, присутствие Кэсина развязывало ему язык. Из-за него Цзышу говорил «да», когда следовало сказать «нет», а вместо того, чтобы проявить осторожность, опять шел у него на поводу. Дело было вовсе не в его красоте. Цзышу много лет провел при императорском дворе, с ранних лет его окружали красавицы и красавцы. Некоторые из них были гораздо более расчетливыми и обаятельными, чем Кэсин. Нет. Было в самом Кэсине что-то такое… Неописуемое. Возможно, Цзышу просто пока не мог разобраться, что именно. Движения веера замедлились, будто Кэсин действительно на полном серьезе собирался ему ответить. Он наклонился и разомкнул свои прекрасные губы. — А-Сюй, неужели ты тоже плохой человек? Мне есть чего бояться? — Сам как думаешь? — Цзышу надоело играть в его игры. Рассеянно глядя в пол, он добавил: — Давным-давно один мой друг задал мне загадку. Представь, что ты вместе с восьмью спутниками едешь в потерявшей управление повозке. У вас есть всего два варианта — или затормозить, сбив невинного человека, или позволить повозке упасть с обрыва. Что бы ты выбрал? — Невинного? — Кэсин резко рассмеялся. — Сколько на свете действительно невинных людей? Не знаю твоего друга, но подобные загадки мне не по душе. Предложено два варианта, но что ни выбери, будешь выглядеть подлецом. Меня больше интересует, а как мы все оказались в этой повозке? Почему она потеряла управление? С какой стати мы на огромной скорости несемся к обрыву, и по чьей вине этот человек оказался у нас на пути? Что я мог сделать, чтобы этого избежать? Если я действительно еду в той повозке и передо мной стоят лишь два чудовищных выбора, так или иначе я проиграл. Цзышу одарил Кэсин удивленным взглядом. Сам он никогда не задумывался, почему Цзин Бэйюань именно так сформулировал свою загадку. Цзышу горько и сухо рассмеялся. — Да разве один человек в силах изменить подобную цепочку событий? — Почему нет? Ведь речь идет всего лишь о лошадях и повозках, — ответил Кэсин. Его улыбка больше не казалась кокетливой. — А в других случаях? Кэсин захлопнул веер. — Я совсем ничего не боюсь. Если что-то нанесло мне обиду, то нет в мире настолько могущественной и грозной силы, чтобы я не мог ее уничтожить. — И ты без колебаний готов убивать невинных, — предположил Цзышу. — А ты? — парировал Кэсин. — Разве тебе есть до них дело? — Я… — Цзышу осекся. А что он? Чувство вины Цзышу подпитывали вовсе не зверские убийства тех, кто не сделал ничего дурного, кроме как родился не в той семье или оказался не в то время не в том месте. Нет, дело было в эгоизме, поскольку чаша его терпения переполнилась лишь после смерти всех, кто был ему дорог. — Мне хотелось бы, чтобы все было иначе, — подумав, ответил Цзышу. — Мой наставник учил нас творить добрые дела. Он хотел, чтобы мы помогали людям и прожили свою жизнь так, чтобы было чем гордиться. — Гордиться? — Кэсин горько усмехнулся. — Гордость, помощь другим, добрые дела… Думаешь многие могут себе это позволить? Большинство с трудом цепляются за жизнь, не говоря о том, чтобы прожить ее с достоинством. Что уж говорить о гордости. Лишь редкие счастливцы могут позволить себе ее иметь. Цзышу удивленно посмотрел на Кэсина. Ему и раньше казалось, что Кэсин немного отличался от других опасных обитателей Долины Призраков — они тоже были воплощением хаоса, но, возможно, чуть менее смертоносного. В глубине души Кэсина чувствовалась терпкая горечь, затаенная и взлелеянная обида. — Чего тогда ты хочешь от жизни? — спросил Цзышу. — Я-то? — Кэсин ненадолго отвернулся, длинные волосы и веер практически полностью скрывали черты его лица. Когда он вновь посмотрел на Цзышу, на губах его появилась знакомая фальшивая кокетливая улыбка, а рука погладила бедро. — Пить изысканное вино, есть вкусную еду… — Кэсин наклонился и прошептал ему на ухо: — … и спать с красавцами, которые хороши в постели. Цзышу сердитого на него посмотрел и отпрянул. — На то уговора не было. — Во-первых, я тебя не спрашивал, — надув губы, заявил Кэсин. — Во-вторых, с учетом того, чем мы с тобой раньше занимались… Ох, а-Сюй, я-то думал, что мы успели поладить… И вот ты снова меня разочаровываешь. В-третьих, ты ведь согласился, что могу целовать тебя, как того пожелаю. Ты не уточнял ни где, ни как. Так что я могу как приласкать тебя губами, так и моим мужским достоинством. — Ты… — Цзышу осекся. — Ты! Бесстыдник. Вот бесстыдник! — Нравится мне тебя дразнить. Немедленно хочется сотворить с тобой какое-нибудь непотребство. — Кэсин явно это веселило и ничуть он не раскаивался. — Но уже поздно, а тебе нужно отдохнуть. Утром увидимся. — Тогда проваливай и дай мне поспать, — проворчал Цзышу. Он негодующе смотрел Кэсину вслед, когда тот со смешком удалился, и расслабился только, когда даже его натренированный слух перестал слышать шаги вдалеке. После этого Цзышу перелез через перила и взлетел на крышу. Утром его уже не будет в городе. Что касается отдыха… В окрестностях города ему попался недавно разрушенный храм. Так можно и передохнуть. # После того, как Цзышу случайно спас ребенка от убийц и оставил его на попечении школы боевых искусств в Юэяне, дел у него было немного. Преимущественно он пил, грелся на солнышке и пытался скрыться от своего преследователя. Пока ему не везло. Стоило Цзышу умоститься на шаткий стул за столиком в небольшом и тихом ресторанчике у реки в пригороде, как вскоре, словно из ниоткуда, возник Кэсин и с кокетливой улыбкой уселся рядом. — А-Сюй, ах, а-Сюй, недолго решить, что ты меня избегаешь, — с наигранной печалью в голосе пожаловался Кэсин. — А если и так? — Ничего себе! Как бессердечно, — Кэсин драматично обмахнулся веером. — Красавец вроде тебя явно привык рушить чужие надежды, но неужели обязательно быть таким жестоким? Чудовищно, совершенно чудовищно. — Ты испортил мне настроение, — соврал Цзышу. Кэсин давно не казался ему таким надоедливым, как раньше. Даже когда волочился за ним по улице, выкрикивая фальшивое имя. — Жестокие слова срываются с твоих уст одно за другим, — Кэсин печально опустил голову. Купленный им обед оказался на удивление неплох и включал в себя пять видов пельменей, лепешки с луком и бледную липкую лапшу в прозрачном бульоне. Когда Цзышу наелся досыта и разомлел, то согласился пойти в другое заведение за выпивкой. Они сидели на краю оживленной улицы и распивали великолепное вино из османтуса, греясь на солнышке и наблюдая за людским морем. Это был самый спокойный день в его жизни. На губах Цзышу заиграла улыбка. — Ты еще красивее, когда улыбаешься, — заметил Кэсин и нахально ему подмигнул. Они столько времени проводили вместе, что Цзышу давно привык к его заигрываниям. — Прекрасный день проведенный с прекрасным вином, — опрокинув свою чарку, заметил Цзышу. — Жаль, что с компанией не повезло. Где твоя хорошенькая служанка? Он усмехнулся, заметив, как скривился от его слов Кэсин. — Отослал подальше, раз ты к ней добрее, чем ко мне, — пробурчал Кэсин. — Неужели ревнуешь? — Скорее терзает любопытство. Будь у меня такое же милое личико, ты согласился бы со мной переспать? Цзышу подавился вином и закашлялся. На губах Кэсина снова заиграла озорная улыбка, а вот Цзышу нахмурился. — Чего? — За тобой ведь должок, — сжав его пальцы, напомнил Кэсин. — Забирай причитающееся и оставь меня в покое. К чему тянуть? — Что, прямо на улице? А еще меня обвинял в бесстыдстве, — наигранно изумился Кэсин и обмахнулся веером. Цзышу не повелся, а лишь фыркнул и подлил себе еще вина. К счастью, вскоре Кэсин сменил тему, предложив Цзышу угадать к какой школе боевых искусств принадлежат случайные прохожие. Это было легко, даже в нынешнем плачевном состоянии. Кэсин сводил его посмотреть театральное представление, а затем они расслабились, наслаждаясь роскошным ужином на балконе снятого номера. Время за едой и выпивкой пролетело незаметно и в ночном небе загорелись звезды. Может, конечно, Цзышу следовало испытывать чувства вины за этот прекрасный вечер. Ведь он беззаботно жил-поживал, отправив на тот свет людей гораздо более достойных, чем он сам. Но в любом случае век его будет недолог. Через два года Цзышу попадет в ад, где на суде все его жертвы смогут выдвинуть свои обвинения. Цзышу не питал иллюзий, что совершил достаточно добрых дел, чтобы это затмило всю пролитую им кровь. В любом случае его слабое раскаяние вряд ли было достаточным утешением для тех, чьи жизни он отнял. — Ты что-то притих, — заметил Кэсин. Цзышу кивнул. — Размышляю над причудами судьбы, — ответил он, когда Кэсин подлил ему еще вина. — Выглядишь счастливым, — Кэсин и себе подлил вина. — Неужели втайне мечтал стать философом или поэтом? — Это явно не мое. — Ты все время себя недооцениваешь. Неужели настолько сильно себя ненавидишь? — Разве есть разница между ненавистью к своим поступкам и ненавистью к себе? — Разумеется. С первым никто, кроме тебя не может разобраться. Что касается второго… — Кэсин ближе придвинул свой стул и наклонился к нему. В мерцающем свете фонарей его улыбка казалась еще нежнее. — Возможно, другой человек способен помочь тебе с этим. Кто-то искренне и беззаветно тебя любящий, да так крепко, что у тебя не останется иного выбора, кроме как перестать себя ненавидеть. Цзышу пристально на него посмотрел, по слабой улыбке Кэсина в полумраке невозможно было понять, всерьез он говорил или нет. — Тогда этот кто-то… — Цзышу осекся и прочистил горло. — Должен совершить в прошлой жизни чудовищное преступление, раз сейчас ему приходится делать для меня подобные вещи. — Как по мне больше похоже на награду, — в голосе Кэсина не слышалось ни единой нотки привычного озорства. Он небрежно провел каркасом сложенного веера по его подбородку и засмеялся, когда Цзышу отпрянул. — А-Сюй, скажи, если я сейчас получу все свои оставшиеся поцелуи, ты выставишь меня вон? — А ты так просто отвяжешься, даже если гнать тебя пинками? — огрызнулся Цзышу, но губы его улыбались. — Не думаю, что у тебя выйдет от меня избавиться. Даже если ты и окажешься настолько бессердечным, чтобы попытаться, — заметил Кэсин. Когда Цзышу фыркнул и занес ногу, чтобы пнуть Кэсина, тот уклонился. — Ох, неужели ты смог бы ударить любовника? Не можешь же ты быть настолько бессердечным? — Ты не мой любовник, а кредитор. — Бессердечный, — вздохнул Кэсин и сделал вид, что утирает слезу. — И это после всего, что мы пережили вместе? Как бессердечно. Вот как ты ведешь себя с кредиторами, а? — Не люблю быть должным, — ответил Цзышу. Он пригубил еще вина, и оно развязало ему язык. — Так вот. Насчет нашего уговора. Давай сегодня рассчитаемся целиком. Делай… да делай, что хочешь. И. После этого… — он осекся, разглядывая дно своей чарки. — И? — вырвалось у Кэсина. Обычно он любил представать эдаким павлином, но из-за игры света и тени изящные черты его лица приобрели хищную неподвижность, отчего он теперь больше походил на дикого ястреба. Ну и пусть. Ведь Цзышу нечего было терять? Кроме того, ястребы всегда нравились ему куда больше павлинов. — После этого, — глядя ему в глаза, продолжил Цзышу, — ты выдашь мне имя хозяина Долины Призраков, и я снова буду у тебя в долгу. Тем более, он уже догадывался, кто это мог быть. — И зачем же тебе сейчас его знать? — с нечитаемым выражением спросил Кэсин. — Может, руки человека, что неустанно меня преследуют, ничуть не чище моих, — сказал Цзышу и добавил: — Если такое в принципе возможно. Сорвавшийся с губ Кэсина тихий низкий смешок больше напоминал рык бегущего зверя. Кэсин положил руку на стол и наклонился так низко, что мог бы поцеловать. — А-Сюй, ах, а-Сюй. Если бы с тобой ехали в повозке, несущейся к обрыву… И ты пожелал бы кого-нибудь сбить, я бы закричал: «Отлично! Вперед!» Таким образом мы смогли бы и дальше жить вместе. Но если бы ты выбрал упасть с обрыва, мой ответ был бы тем же: «Отлично! Вперед!» Ведь в таком случае по крайней мере мы бы умерли вместе. Цзышу напрягся, резко глотая ртом воздух. В темных бездонных глазах Кэсина нельзя было прочитать, искренни ли его слова или нет, а в плавных изгибах его губ — навеяны ли они безумием. — Мы не так давно знакомы. Ты плохо меня знаешь, — возразил Цзышу, сам чувствуя, насколько фальшиво звучат его слова. — Разве это обязательно? Кэсин не дал вставить и слова, а поцеловал, нежно покусывая губу и вылизывая рот с такой жадностью, что Цзышу застонал и покорно пошел следом. От поцелуев перехватывало дыхание, пока с балкона они добирались до спальни. Опьяненный его ласками Цзышу попытался ответить на них, но запнулся и они вместе рухнули на кровать. Правда, распахнув его одежды, Кэсин помрачнел при виде первого же гвоздя. — Мне не обязательно… тебе не обязательно, — Цзышу потянулся запахнуть полы своих одежд. — Я ведь уже все видел, — когда Кэсин это сказал, его улыбка померкла. — Тебе сейчас больно? Или только в полночь? Разумеется, Кэсин не мог не увидеть закономерность. — В полночь хуже всего, — признался Цзышу. Кэсин кивнул и осторожно развязал его пояс, а затем раздел его целиком. Губы его мазнули по горлу, приласкав жилку, где бился пульс, а зубы прикусили кожу. Цзышу уже был возбужден, с губ сорвался хриплый низкий стон. Руки запутались в чужих одеждах, пытаясь как можно скорее раздеть любовника. Кэсин ничуть ему в этом не помогал — слишком занят был изучением его тела. Наверное, сравнивал нынешний болезненный исхудавший вид с тем, что видел раньше. Руки Цзышу все еще цеплялись за края одежд Кэсина, выжидая. Кэсин изучал гвозди со странной горечью во взгляде. Когда он неожиданно оскалился и укусил его за сосок, а затем облизал шершавую кожу, Цзышу выгнулся и застонал. Пока Цзышу извивался на простынях, Кэсин продолжал посасывать и облизывать его покрасневшие твердые соски. Он ненадолго отстранился, любуясь плодом своих трудов, и собирался проделать то же самое со вторым соском, когда Цзышу выдохнул: — Один. Цзышу рассмеялся, заметив, что Кэсина его слова застали врасплох. — А-Сюй! Как ты можешь так со мной поступать, — с нежным укором в голосе посетовал Кэсин. — Сам виноват, что перестал считать. Давай побыстрее с этим закончим и выпьем еще вина? — Цзышу наклонился и игриво потянулся поцеловать Кэсина в щеку. Кэсин надул губы и прижал его к кровати. — Уговор был, что я тебя целую. — Так целуй, — ухмыльнулся Цзышу. — Еще один раз остался. Где? И как? — Хочешь, я расскажу тебе еще что-нибудь о Долине Призраков? — Меня больше это не интересует, — Цзышу пристально смотрел ему в глаза. — Только имя хозяина Долины Призраков. — Речь идет о столь важной тайне. Разве честно предложить взамен один единственный поцелуй? — спросил Кэсин, решив потянуть время. — Господин Вэнь, — поддавшись порыву, протянул Цзышу. Должно быть, он разомлел от вина и того загадочного притяжения, что они оба испытывали. — Если признаешься, кто ты такой, я позволю тебе поразвлечься со мной до тех пор, пока тебе не надоест. Кэсин удивленно вытаращил глаза. Руки его продолжали сжимать покрывало, но сам он со смешком отвел взгляд. — Не думаю, что тебе это будет интересно. — И почему же? Кэсин не сводил с него пристального взгляда. Они теперь лежали лицом к лицу — так близко, что чувствовали дыхание друг друга. — Я должен был догадаться, что ты притворялся, строя из себя робкую девицу, — с кривой ухмылкой заметил Кэсин. — Возможно, ты дурно на меня влияешь, — ответил Цзышу, чувствуя, как покраснели уши. — Пока мне не надоест, да? Что если целой ночи мне не хватит, чтобы с тобой натешиться? Или вдруг на это уйдет вся твоя жизнь? — Да мне не так много и осталось, — неожиданно честно признался Цзышу. Кэсин растерянно на него посмотрел, его челюсть сжалась, а уголки губ искривились от горечи. Цзышу притянул его к себе и поцеловал. Поначалу нежно, но потом все более страстно. Особенно, когда Кэсин прижал Цзышу к кровати и погладил его по щеке. — Этот не считается, — прошептал ему в губы Кэсин. — Хорошо. — Твои раны… разве их нельзя вылечить? Цзышу потрепал Кэсина по щеке. — Ты прямо сейчас хочешь их обсуждать? Кэсин его проигнорировал. — Мы что-нибудь придумаем, — решил он, с хмурым видом глядя на Цзышу. — Когда ты вылечишься… Тогда я и получу последний поцелуй. — Не стоит так… — Цзышу осекся и беспомощно рассмеялся. — Ты многое теряешь. — Есть и другие способы, — заметил Кэсин и затем весело добавил, — или я могу еще что-нибудь тебе предложить. — Я, итак, немало тебе задолжал. Больше мне нечем платить. — Кэсин опять решил потянуть время? Цзышу раздраженно бросил: — Если мы не собираемся… Если ты не собираешься… Если до тех пор ты не собираешься ничего предпринимать, то слезай с меня. Лягу спать. — А-Сюй, как можно устоять перед подобным приглашением? — Кэсин поерзал и Цзышу почувствовал его возбуждение. — Какую соблазнительную приманку ты мне предложил. Боюсь, я попался на крючок. Ты решил, что я и есть хозяин Долины Призраков? Цзышу медленно кивнул. — Нет, что ли? — Ты хочешь, чтобы я им оказался, или надеешься, что это не правда? Веришь, что я смогу исправиться? — Разве люди в твоем возрасте меняются? Кроме того, я не об этом тебя спрашивал, — поглаживая Кэсина по спине, напомнил Цзышу. — Ты спросил, кто я такой, — обводя пальцем один из его шрамов, сказал Кэсин. — Хорошо. Я тебе расскажу. Мою мать звали Гу Мяомяо, она была гениальной целительницей. Что касается отца, то он прославился двумя вещами. Во-первых, как еще один талантливый лекарь, а во-вторых, своей знаменитой техникой: Восемнадцать Узоров Ослепительной Осени. Достаточно? Или нет? Я не унаследовал ни его дара лекаря, ни характера, ни его мудрости. Вместо этого мне досталось его искусство владения мечом, а также тяжкая ноша, которую он едва ли желал бы возложить на мои плечи, пока был жив. — Кэсин прикусил губу. — Теперь достаточно? Так Вэнь Кэсин являлся сыном загадочного хозяина Долины Целителей? Похоже, он говорил правду. Тогда что произошло? Как он очутился в Долине Призраков? И могла ли послужить причиной ведущей его вперед ненависти кровавая расправа, по слухам, учиненная над хозяином Долины Целителей, и его супругой? — Кэсин, — тихо позвал Цзышу. — Этого хватит? — сквозь зубы с горечью в голосе спросил Кэсин. Цзышу потянулся и поцеловал его, не останавливаясь до тех пор, пока плечи его не перестали дрожать. — Пока хватит, — прошептал Цзышу. Хотя это была совсем не та тайна, что он желал узнать, понятно было, что это признание далось Кэсину гораздо тяжелее. Кэсин едва слышно рассмеялся, а затем вернулся к привычному кокетству. — А-Сюй, не жадничай, — сказал он, достав из рукава небольшой глиняный горшочек. Поначалу Цзышу напрягся, но быстро успокоился, выровняв дыхание. Пусть он раньше и не ложился сам в постель с мужчинами, но прекрасно знал, как это происходит. Странно. Он полагал, что будет гораздо больше нервничать в такой ситуации. Вместо этого он потянулся и первым поцеловал Кэсина. Тот смочил пальцы в масле и начал его растягивать. Когда первый палец вошел внутрь, Цзышу поморщился от боли. Правда это шло ни в какое сравнение с той агонией, что он испытывал последние месяцы. Они продолжили целоваться и у Цзышу перехватило дыхание. За первым пальцем последовал второй. Кэсин не спешил, медленно растягивая его, погружая пальцы внутрь по костяшки. Он шептал ему на ухо милую ерунду, пока Цзышу цеплялся за его плечи и стонал в ворот расшитых одежд. Это были разные пошлости вроде того, какой Цзышу тугой, красивый и горячий, как по утру они все повторят, только Кэсин усадит его к себе на колени, как сильно хочется облить его вином и слизать каждую капельку. — Хватит, — простонал Цзышу. — Завязывай болтать, ах… Несмотря на неприятные ощущения, его возбужденный член все еще был зажат между их телами. Цзышу заерзал в постели тяжело дыша. Кэсин засмеялся. Его горячее дыхание обожгло ухо. — Уже три пальца, — Кэсин носом провел по его щеке. — Ты отлично справляешься. Как долго это длилось? Сколько времени оставалось до полуночи? Цзышу понял, что ему абсолютно плевать. Со стоном он потянул Кэсина за одежду, моля поторопиться. Даже растянув его тремя пальцами, тот почему-то медлил. К тому времени, как Кэсин решил войти в него, свет фонарей успел потускнеть. Цзышу судорожно втянул воздух. Несмотря на подготовку, все равно было неприятно. С губ сорвался тихий, приглушенный звук, когда Кэсин нашептывал ему нежные слова и поглаживал его бока и бедра. Он входил в него целую вечность. Боль была острой и горячей. Впрочем, он воспринимал ее с радостью, поскольку умудрился когда-то получить удовольствие от того, что вогнал в плоть последний гвоздь. Это ощущение было новым. Гораздо приятнее. Цзышу страстно поцеловал Кэсина, когда тот вошел до конца, и обхватил ногами его изящные бедра. — Признаюсь честно, — выдохнул Кэсин, — а-Сюй, мне всегда будет мало. Даже если мы еще десятки, сотни раз вместе переродимся, мне все будет мало. — Что ты опять несешь? — простонал Цзышу, когда Кэсин чуть поерзал. — Господин Вэнь, ты очень тяжелый, так… Ох… Продолжай. — Как всегда беспощаден, — вздохнул Кэсин, хотя в глазах его горел лукавый огонек. Внимательно следя за реакцией Цзышу, он начал двигаться — поначалу осторожно, затем все более уверенно. Когда Цзышу расхохотался, Кэсин наклонил на бок голову. — Что смешного? — Я никогда… — хрипло произнес Цзышу, пытаясь перевести дыхание. — Никогда ни под кого не ложился. Так странно. — Чего же тут странного? — с ухмылкой спросил Кэсин и снова сдвинул бедра, словно пытаясь чего-то добиться. — Любовь есть любовь, разве не так? — Любовь? — переспросил Цзышу. — А! Так вот как это называется. — Что за бессердечный человек, — подразнил его Кэсин, хотя явно понял, о чем речь. Цзышу понял это по глазам. Но в итоге не удержался и все равно озвучил вслух. — Больше похоже на страсть, чем любовь, — пробормотал Цзышу в перерывах между стонами и толчками Кэсина. — Это хорошо. Страсть мне вполне понятна, тогда как любовь требует цену, которую я больше не готов заплатить. Любовь была куда более добрым и могущественным чувством, способным спасать целые народы. Благодаря ней человек снова и снова жертвовал собой, но она взамен придавала ему сил. Происходившее между ними не имело с той любовью ничего общего. Цзышу никогда никого не любил так и это его устраивало. Ведь он и сам ничем не заслуживал подобной любви. — Ох уж эта твоя ненависть к себе, — задумчиво произнес Кэсин. Он покачал головой и улыбнулся, но больше ничего не добавил, а лишь медленно толкался вперед, глядя прямо в глаза. Движения Кэсина заставили Цзышу закричать от удивления и удовольствия. Цзышу еще раз громко застонал и толкнулся навстречу, ногтями царапая ему спину. Кэсин был с ним необычайно нежен, хотя, казалось бы, где он мог этому научиться. От внимательного взгляда Кэсина некуда было деться, он буквально видел его насквозь. Еще ни с кем в постели Цзышу не был настолько близок, не испытывал подобной страсти. Когда Кэсин влажной ладонью коснулся его члена, глаза Цзышу снова загорелись огнем, а возбуждение усилилось. Под уверенными прикосновениями пальцев Кэсина он забылся в наслаждении. Цзышу крепко сжал одежды Кэсина и кончил ему на живот, простонав его имя. Пока Цзышу переводил дыхание и приходил в себя, Кэсин нашептывал ему на ухо разные комплименты. — Еще немного потерпи, — ласково попросил Кэсин. Стоило Цзышу слабо кивнуть, как Кэсин сжал его бедра и толкнулся вперед. Еще сильнее и глубже, приближая себя к разрядке, но не переставая смотреть в глаза. Объятые огнем страсти они, выбившись из сил, растворились друг в друге. Наконец с последним глубоким толчком, Кэсин кончил, выкрикивая фальшивое имя, а бедра его дернулись. Цзышу хотелось поправить его, но слова комом встали в горле. Тогда он потянулся и поцеловал Кэсина. # — В этих местах проживают несколько известных лекарей, — за завтраком объявил Кэсин. — Ближайший из них живет в… — Разве это не пустая трата времени? — попивая чай, перебил его Цзышу. — Гораздо интереснее посмотреть окрестности, насладиться едой и выпивкой. — Пытаешься уклониться от выплаты долга? — надул губы Кэсин. — Так нечестно. — Нечестно? Да ты сам добавил это досадное дополнение к нашему уговору. — Досадное? А-Сюй, если ты сильно хочешь, чтобы я тебя поцеловал, достаточно попросить, — с озорной ухмылкой заявил Кэсин. Правда, она тут же поблекла, когда Цзышу закатил глаза и поднялся на ноги. — А-Сюй. А-Сюй! Подожди меня!