Поцелуй со вкусом мяты и ромашкового чая.

      Идя по аллее Александр Пушкин восхищался ранней весной. Первые лучи солнца после длительной и суровой зимы пробивались сквозь ветки высоких деревьев. На земле уже можно было заметить маленькие проростки травы, первые подснежники. Солнышко светит, птички поют, как говорится, что ещё нужно для счастья? Но на фоне всей этой красоты, волнительные мысли все никак не покидают писателя. Он же так много произведений про любовь сочинил, с лёгкостью описывая все эти трепетные чувства. А когда эти самые чувства проникают в сердце Александра, заставляя его биться быстрее, а разум затуманивается, об одной только мысли объекта внимания — Николая Васильевича Гоголя, то все ощущается по-другому. Тело становится ватным, улыбка сама по себе появляется на лице, а душа готова петь и плясать, все, весь мир кажется другим: солнце светит ярче, птицы поют мелодичнее, цветы кажутся краше, все прекрасно, все восхитительно и чудесно настолько, что хочется петь, танцевать всему миру рассказать о своей любви! Но и у неё есть другая сторона. Писатель глупо влюбился в своего друга, товарища. И это странно, необычно, ведь прежде он не испытывал таких тёплых и трепетных чувств к Николаю. У Пушкина даже нет, предположений, что чувствует к нему «друг». Абсолютно никаких! Гоголь к нему вежлив, снисходителен, относится к Александру с неимоверной добротой и теплотой, что писатель в непониманиях. Расценивать знаки внимания, как дружеские? Или как нечто большее, чем просто дружба? Ну, собственно это и поэт собирается выяснить, идя к возлюбленному. Погруженный в свои мысли писатель даже не заметил, как прошёл аллею, мост и уже стоял у парадной двери Николая. Осталось только постучаться. Именно сейчас Александр узнает, взаимны его чувства или нет. Если нет, то он навсегда исчезнет из жизни драматурга, ибо почти каждый день видеть человека, который не разделяет любовных чувств — больно. Очень больно. Три негромких стука и Пушкин уже слышит, как его товарищ идёт открывать дверь, попутно опрокинув вазу. Эх… сколько раз её уже неуклюжий поэт ронял, а она ещё стоит! И не одной трещины на ней нет! — Здравствуй, друг мой! Сколько мы уже не виделись? Небось пару недель. — искренне удивился Гоголь, встречей с хорошим другом — Проходи! — Здравствуйте, товарищ! Да, да, все верно. — улыбнулся Александр, с удовольствием отмечая, что его друг на много ниже. — Чай? Или может быть чего-нибудь покрепче? — спросил Николай, идя на кухню. — Остановлюсь пожалуй на чае. Я пришёл…ммм…поговорить. — Александр твёрдо решил рассказать о своих чувствах, что не давали покоя несколько недель, да, что там мелочиться, несколько месяцев. — Спасибо! Мой любимый с ромашкой. — Да, я помню, когда в поезде был только чёрный чай и нам пришлось просить ромашки у молодой дамы. — посмеялся Гоголь, посмотрев на Пушкина. — Друг мой, ты что, очи не смыкал? Синяки под глазами чернее ночи. — Я благодарен за твою заботу, но не стоит беспокоиться, я в полном порядке. — писатель прошёлся взглядом по чертам лица, останавливаясь на губах, таких желанных из-за которых всю ночь не мог уснуть. Какой же все-таки внимательный Николай. — Ты уверен, друг мой? Тебя что-то тревожит? — забеспокоился Гоголь и ближе подсел к другу, состояние Пушкина не на шутку испугало. — Ты можешь на меня положиться, я выслушаю тебя. — «Я выслушаю тебя» — подумал Александр. — «Если бы все было так просто…» — но он тут же собрался с мыслями и не поднимая головы пробубнел. — Как же. Ты то меня выслушаешь, а вот поймёшь ли. Сделав глоток горячего чая, писатель покачал головой. Сейчас Пушкин действительно запутался. В нем боролись две мысли. Действительно ли он хочет того, чтобы его друг узнал о чувствах? Может это плохая идея. Может Гоголь посмеётся и выгонит его из дома. А вторая мысль, это что если чувства взаимны? Он же запомнил любимый чай Александра, но опять-таки, может это просто хорошая дружба? И конечно же сомнения закрадывались в душу писателя, он все больше и больше терял надежду на счастливый исход событий, и все чаще думал о том, что проиграл. Проиграл в борьбе со своими чувствами, проиграл в борьбе с самим собой и со своими сомнениями. Ещё стоя перед парадной двери он был уверен, что расскажет правду, а сейчас… он не хочет терять столь близкого и родного человека. Он по прежнему хочет видеть его улыбку, его заинтересованный взгляд, он хочет видеть его каждый день, Пушкин не хочет потерять Николая. Почему его любовь не может быть такой же, как и в его стихотворениях? Такой же беззаботной, счастливой, трепетной. А единственное, что сейчас чувствует Александр это боль. А единственное, что у него в мыслях, это сомнения. Погруженный в свои мысли писатель даже не заметил, как рука друга оказалась на его плече. — Что-то случилось? — тихо спросил Гоголь и посмотрел в глаза Пушкина, так, словно хотел заглянуть в его душу, и узнать, что происходит без лишних слов. — В общем… Да, да. И это просто ужасно. — сдался поэт и прикусил губу. Мысленно досчитав до 10, Александр произнес. — Дело в том, друг мой, что мне кое-кто симпатичен. Нет, даже не так. Кое-кто полностью овладел моим сердцем. — Кто это? А хотя, нет, подождите, тебе не стоит отвечать, Александр. — Улыбнувшись, Гоголь подался вперёд и прижался своими губами к губам Пушкина. Поцелуй со вкусом ромашки и мяты. Он не был страстным, пошлым, нет. Он был совсем детским и невинным, но в этот поцелуй вложена безграничная и трепетная любовь. Как просто оказывается передать столько чувств одним прикосновением. Отстранившись Александр в недоумении посмотрел на Николая. — Что ты так смотришь, друг мой? Небось, не понравилось. — усмехнулся Гоголь, все ещё чувствуя привкус ромашкового чая. — А…как? Как ты узнал? — ещё не отошедший от поцелуя Пушкин, в душе ликовал. Он был рад и одновременно в полной растерянности. — Дело в том, что я однажды, когда гостил у тебя, нашёл стих. Стих о твоей безграничной любви. Ну, он был подписан. Я люблю тебя, Александр. — сам не ожидая от себя такого, Гоголь смутился, а через пару секунд раздумий, бросился в объятия Пушкина, уткнувшись носиком в шею писателя. Лишь бы он не видел его покрасневшие щеки. — Эх, смущаешься, как маленькая девчонка. — Улыбнулся Пушкин и обнял Николая за талию. — Я тоже тебя люблю. И я безмерно рад твоей любви. И все-таки его любовь похожа на ту, которую он описывал в своих произведениях.