***
— Эй, Ибо, — Ибо устало посмотрел на приземлившегося рядом с ним пацана. Обычно этот взгляд всех отпугивал лучше, чем направленное на них дуло пистолета, но, видимо, у этого парня был напрочь отбит инстинкт самосохранения, — Кто-то в тебя поди втюхался! Ван Ибо в ответ только тяжело вздохнул и уже собирался встать с бордюра, так как тут ему уже явно не будет покоя, как парень схватил свободно висевшую на нём рубашку и потянул назад. При этом он не смотрел на Ибо, а что-то пытался очень быстро найти в телефоне. — Зырь, — он сунул свой экран прямо Ибо в лицо. Ибо поморщился, — Этот адрес мне Юй Бинь прислал. Сказал, что тебе туда надо обязательно сходить, потому что то, что там нарисовано - это просто откат всего. Парень тараторил и тараторил, а лицо Ибо становилось всё недоумённее и недоумённее. Он и имя-то этого пацана забыл, как только тот ему представился. Уши в стороны, нос картошкой, рот до смешного огромный, а зелёные глаза бегают вокруг своей оси с лихорадочным блеском. В общем - типичный представитель любителей сплетен, торчков и вообще всех тех, кого Ибо недолюбливает. — И? — только и спросил он. — Я тебе покажу! — весело изъявил своё странное желание пацан и тут же вскочил. — Хрена с два ты мне покажешь, — сейчас Ибо выдавил из себя больше, чем вообще когда-либо этому парню говорил. Он выдернул руку, которую тот уже успел ухватить, и бросил на паренька такой убийственный взгляд, что врагу не пожелаешь. А этому хоть бы хны. — Не ломайся, Ибо! — протянул парень, словно говорил не с самим Ван Ибо, известным в своём кругу, как тот, кто может и сотрясение мозга вызвать одним ударом, а с какой-то девушкой, которая никак не хотела забраться к нему в постель, — Скоро ведь закрасят! Да и автора уже вся округа ищет! Неужели тебе неинтересно? — Чё ты от меня хочешь? — спросил Ибо наконец прямо. Парень немного растерялся. Он посмотрел на Ибо сначала непонимающе, потом взгляд его снова загорелся нездоровым блеском и он принялся пояснять, брызгая слюной: — Кто-то нарисовал тебя на главной станции города. Там разрешение не дадут, хоть ты тресни! А этот мудак взял да нарисовал тебя. Те ваще неинтересно? Ибо недоверчиво покосился на паренька. Его несомненно это заинтересовало. Конечно, не станет тут любопытно, когда какой-то полный идиот рисует его самого, рискуя свободой на добрых несколько месяцев! Вот только идти туда в компании какого-то торчка не хотелось совершенно. — Скинь мне адрес, я потом схожу. — Потом может уже и не быть! Тебе что, сейчас реально так сложно? Ты ж сидел, лясы точил, — Ибо глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Когда он видел перед собой это переполненное тупостью лицо, он хотел вмазать ему по самое не хочу. — Скейт есть? — просто спросил он, вместо всего того, что так хотелось сделать. Парень энергично закивал, — Тащи. И пацан вприпрыжку ускакал, лишь для того, чтобы через минуту прикатить к нему обратно и с видом важного индюка сделать знак следовать за ним.***
Если честно, то такого Ибо не получал ещё ни разу в жизни. Граффити находилось на всеобщем обозрении на стене рядом со входом на вокзал. И, если честно, Ван Ибо был очень польщён. Его же фигура, запечатлённая в танце, была на две головы выше его самого, а соответственно и шире в плечах, в бёдрах и ноги были длиннее. Несмотря на это, пропорции сохранились идеально. К тому же, такой размер был необходим, в силу того, что баллончик слишком мелкие детали не выведет. И Ибо прекрасно помнил, что именно в такой одежде и именно так он танцевал всего неделю назад перед толпой в одной из криминальных улочек их района. — “Я рисовал это ночью. Гордись мной”, — прочитал пацан, который был не менее восхищён всей реалистичностью граффити, надпись в уголке, — Не знаю, кто это, но тебе реально стоит им гордиться. Ночью… ха! Да я ночью даже сердечко ровно не нарисую, — пробормотал он уже себе под нос. Ибо усмехнулся. Не тому, что сказал парень рядом с ним, а этой несомненно игривой приписке. Кем бы ни был автор, Ибо очень льстило, что именно он стал его вдохновением. — Ну? У тебя такой вид, будто тебе не нравится, — проворчал пацан, глядя на него снизу вверх. Ибо бросил на него взгляд и ничего не ответил. Ван Ибо повернулся, бросил на землю скейт и уже собирался было ехать обратно, как очередной возглас безымянного парня заставил Ибо на него посмотреть: — Ибо, ты не заметил, тут ещё приписка! Такая мини-пиди, он точно её не баллончиком писал. — Мини-пиди..? — с презрением повторил Ибо, но всё же подошёл. Место, куда указывал парень, было над головой нарисованного Ибо. Надпись действительно можно было не заметить, если не разглядывать рисунок как следует. Стараясь не обращать внимания на то и дело останавливающихся вокруг людей, Ибо натянул пониже капюшон и подошёл ближе. “think about this ♡.” — Да, Ибо, обзавестись таким фанатом… или фанючкой... — протянул парень, но не получив ни слова, ни тяжёлого вздоха в ответ, он резко обернулся. Ван Ибо уже и след простыл.***
— Дот? Что ещё за Дот? — Это прозвище того самого... ну. Который танцора нарисовал. — О боги! Эти СМИ будут давать прозвища ещё и каким-то вандалам! Да так эти гнусные твари не закончатся! — Между прочим, рисунок очень красивый. — Ты же понимаешь, что тебя не должно это волновать? Лю Хайкуань просто пожал плечами. На своего начальника он так и не взглянул, предпочитая его тирадам спокойный экран мобилы с какими-то паззлами. Начальник грузно приземлился на своё кресло. — Почему Дот? — спросил он теперь более спокойно. Вместо ответа Лю Хайкуань подвинул к нему ближе фотографию с мелкой надписью над головой фигуры, — И? Хайкуань показательно вздохнул, закрыл экран смартфона, отложил его в сторону и нагнулся через железные подлокотники своего стула, который почему-то стоял боком к столу начальника. — Потому что после надписи он поставил сердечко с точкой. Журналисты просто не могли придумать ничего оригинальнее. — А-а-а… — протянул наконец начальник и откинулся на спинку кресла. Хайкуань вежливо улыбнулся и снова вернулся в изначальное положение, — Так что там дальше? — спросил он наконец о более важных делах. — Я знаю того парня на граффити, — невозмутимо сказал Лю Хайкуань. Начальник вскочил с кресла и навис над столом. Его типично немецкое пивное пузико навалилось на бумажки, так некстати находившихся на столешнице. — Так чего ты ждёшь?! Живо допрашивать! — воскликнул он, своими пухленькими ручками пытаясь поднять Хайкуаня с места. Тот послушно встал, поклонился, как требовала жуткая китайская привычка, и удалился. — Ещё бы я знал, куда он запропастился на этот раз, — буркнул Хайкуань себе под нос уже за дверью.***
— Получается, это повесили на тебя? Сейчас Ван Ибо сидел рядом с Хайкуанем потный, липкий и разгорячённый, только что вырвавший себе победу в баттле. На Лю Хайкуаня он не смотрел. Он наблюдал за тем, что разворачивалось на очищенном от толпы зевак импровизированном подиуме. И Хайкуань даже на него за это не обиделся. — Ага, — Ибо пробормотал на это что-то типа “cool” и замолчал, — Ты его знаешь? — Нет, — тут же ответил Ибо и вдруг резко повернулся в сторону Лю Хайкуаня, — На форумах его вроде Дот назвали, — Хайкуань кивнул, — Когда собираются замазывать? — Как там на верхушке решат, так и замажут. Думаю, им самим это произведение искусства нравится, — Ибо хмыкнул. — Сходи со мной, — буквально приказал он, вставая с места. — С какой стати? — Тебе сложно? — Нет. — Вот и сходи, — сказал, как отрезал. Лю Хайкуань красноречиво вздохнул. Он попросту не успел ничего соврать.***
— Я так вижу, что тебя это сильно заинтересовало, — пробормотал Лю Хайкуань, непонятливо наблюдая за тем, как Ибо присаживается на корточки и фотографирует себя нарисованного. Ибо только бросил на него нечитаемый взгляд и ничего не ответил. — Зря ты меня спрашиваешь. Я ничего о нём не знаю, — тихо произнёс он через добрых пять минут, разглядывая надписи. Следующие слова он произнёс ещё тише, так что Хайкуаню пришлось сильно напрячься, чтобы их услышать, — Какая ирония. Он хочет, чтобы я им гордился, а я даже не знаю, кто это. — Мне кажется, или я только что услышал какие-то эмоции в твоём голосе, — поддел его Хайкуань и тут же пожалел об этом. Холодный взгляд, который Ибо на него бросил после этих слов, свидетельствовал о том, что его ласковый тон заслужил только какой-то анонимный художник и никто другой. — Тебе кажется, — отрезал Ибо, усмехнувшись. — Если он не остановится и нарисует ещё что-то, как ты отреагируешь? — спросил Хайкуань. Этот вопрос не относился к тому, что ему действительно надо было узнать. Вопрос был из разряда “мне интересно”. Небольшое нарушение их давнишнего договора, на которое Ибо отреагировал тут же. Он посмотрел Лю Хайкуаню прямо в глаза, брови его сошлись на переносице, а взгляд был таким, каким обычно смотрят на нежеланного гостя на вечеринке для свояков. — Это твоей работы не касается, — сухо ответил Ибо. — Я не для работы спрашиваю. — Ещё хуже. — Мне просто интересно, — на эти его слова Ибо хмыкнул и его взгляд сменился на смешливый. — А мы достаточно хорошо друг друга знаем? — Ну, знаем мы друг друга уже добрых два года. — За всё это время, сегодняшний вопрос был первым, который ты мне задал чисто из интереса, Куань-гэ, — сказал Ибо, приподнимая брови и поворачиваясь к полицейскому всем телом, — Решил что-то изменить? — Думаешь, моё отношение к тебе не может измениться? — В нашем случае оно изменится только словами. Подумай. Как только ты признаешь меня чем-то ближе, чем просто помощью в расследовании, твои суждения уже не будут независимы, — Ибо пожал плечами, усмехнулся. Хайкуань смотрел на него долго. Также долго он молчал. — Иногда мне начинает казаться, что ты вовсе не простой уличный гангстер, — тяжело вздохнул он, прислонившись спиной к стене вокзала. — А мне кажется, что этот вандал того не стоит, — очень “умело” Ибо вернул тему в нужное русло, — Ты видишь, сколько непристойностей тут везде? Оставьте это произведение искусства в покое. Хоть посмотреть теперь есть на что. Хайкуань послушно обвёл взглядом стену. Слишком много непристойностей он не увидел. Всего парочка, которые ещё не успели кое-как закрасить. Вообще, Камден вовсе не был хорошим и правильным районом. Большинство граффити оставляли в любом случае, так как ответственному за район было просто лень с этим разбираться. Но конкретно этот рисунок вызвал огромный ажиотаж. И конкретно в его случае Лю Хайкуань был совсем не уверен: либо его закрасят, потому что привлекает слишком много внимания, либо оставят, как нелепую достопримечательность района.***
Как этот художник выбирает позы? Этот вопрос крутился в голове Ибо, когда второй нарисованный “он” обнаружился на стене выцветшего жёлтого здания в самом центре Камдена. Откровенно говоря, художник выбирал такие позы, которые обычному вандалу и в голову бы не пришли (да, Ибо был очень низкого мнения о них, но разве не многие из нас?). И выбирал он их до странного умело. Именно те места, когда Ибо был на верхушке блаженства, наслаждался танцем. Художник точно видел то, как он танцевал и с точностью считал все эмоции, которые он тогда чувствовал. Такая наблюдательность восхищала. Но и пугала не меньше. В этот раз нарисованный Ибо выставил одну ногу вперёд, чуть присел, а телом выгнулся назад. На прошлом рисунке Ибо был более выпрямлен. — “Solve the riddle” — он прочитал очередную жирную надпись в углу. О, этот автор в самом деле с ним заигрывал! Это несомненно льстило, — Смелый идиот. Ибо усмехнулся, одним плавным движением достал из заднего кармана телефон и сфоткал. На самом деле, на предыдущий снимок он так потом и не взглянул. Он служил просто как напоминание, что у него есть такой талантливый поклонник. Трофей? Да, наверное, так можно было их назвать. Деталью, которая привлекла не меньше внимания Ван Ибо, была пририсованная мультяшная корона вместо мелкого текста над головой фигуры. Маленькая, незаметная, но такая приятная деталь. — Ну и какую загадку ты хочешь, чтобы я отгадал? — тихо спросил Ибо в пустоту, усмехнувшись удивительно мягко. Если бы его увидел кто-то из его знакомых, он бы подумал, что Ибо просто болен. — По-видимому, загадкой являются сами рисунки, — вдруг раздался голос позади Ибо. Сердце от неожиданности и первобытного страха ухнуло куда-то вниз. Ибо резко повернулся в ту сторону. Сейчас была глубокая ночь - он специально пришёл сюда так поздно, чтобы никто не мешал ему осмотреть граффити как следует. Незнакомец в чёрной худи стоял чуть поодаль и тусклый свет от фонаря едва ли освещал что-то кроме его силуэта. — Ты кто? — задал Ибо самый банальный вопрос в такой ситуации. Незнакомец подошёл чуть ближе. На голове был капюшон, а рот закрывала чёрная маска. Только глаза как-то игриво поблёскивали на Ибо из тени на лице. — Я просто гулял, — не отвечая на вопрос произнёс незнакомец и, остановившись в паре метров от Ибо, примостил свою задницу на бело-красные тротуарные перила позади. Во всяком случае, это показывало, что незнакомец не бандит и нападать он не собирался. Хотя кто знает этих тёмных личностей? — Интересно, скажи? И здесь и там - один ты. А автор явно один и тот же. — Что интересного? — спросил Ибо, хотя здравый смысл кричал ему, что разговор с незнакомцем, лица которого он вообще не видит - не самая лучшая затея. Но интерес скрёбся в его мозгу сильнее. В конце концов, он что, не сможет защитить себя? Тем более, что на этом парне одежда висит, как на вешалке. — Как ты думаешь, почему он не рисует других танцоров? Там же был не ты один. — Почему “он”? — Художник. — А... У тебя странный акцент. — Ага. Я здесь недавно. — Ты выбрал не лучший район. — Ты заботишься о безопасности незнакомца? — Я забочусь о туристах в целом. — Я не турист. Ван Ибо хмыкнул, на его лицо взобралась кривая усмешка. Этот странный, вообще бессвязный разговор ввёл его в откровенный ступор. Он не знал, что сказать. Никто из них не отвечал второму напрямую, а то и вовсе не отвечал. Ван Ибо не имел понятия, как объяснить тот странный интерес, который в нём заворочался, когда незнакомец вдруг чуть приподнял голову и они столкнулись взглядами. Такой, тянущий и царапающий внутренности, но доставляющий необъяснимое удовольствие интерес. Жажда риска? — И всё же ты кто? — Привидение. От такого резкого ответа и откровенного сарказма в голосе незнакомца Ибо захотелось возмущённо фыркнуть. Он титаническим трудом сдержал себя от этого порыва. — Что, это какая-то государственная тайна? — А ты сказал бы, если бы я спросил? — А ты попробуй. — А зачем? Я и так знаю, кто ты. — Вот как? — Тебя весь район знает. Ван Ибо приподнял одну бровь. Мозг не мог понять, почему Ван Ибо до сих пор разговаривает с этим странным человеком. Мозг пытался как-то утихомирить разбушевавшиеся чувства, но это явно получалось у него хреново. Потому что интерес уже не просто царапался, он словно бы поглотил всё внутри. — Ты Ибо. Сорри, фамилии не знаю. Танцор. — А ты Икс. — Нет. — А? — Я не Икс. — Ты Неизвестный. — Почему же? У меня есть имя. Но ты же не думал всерьёз, что я тебе его скажу? — Ну, может, профессия? Незнакомец замолчал. Он опустил голову, поэтому сейчас Ибо не смог видеть эти игривые, светящиеся глаза. Ибо инстинктивно наклонился вперёд, чтобы не терять их из виду. Но вовремя опомнился и выпрямился. Кажется, он даже подумал, что они были красивыми. А это уже совершенно недопустимая мысль в такой ситуации. Ладно отбитое чувство безопасности, но признание, что Неизвестный с долбанными азиатскими глазами ему симпатизирует — уже чересчур. — Ладно, — незнакомец резко вскидывает голову, — У меня есть псевдоним. Больше он не говорит ничего. На протяжении всех пяти минут, что они продолжают друг на друга пялиться. Видимо, Ибо должен был догадаться сам. В таком случае незнакомец хочет от него слишком много. — И? — И ты его знаешь. Его многие знают. Но не я его придумал. — Перестань говорить загадками. — Я не горю желанием говорить напрямую. — Что мне о тебе может сказать твой псевдоним? Не стесняйся. — О! Поверь, он тебе скажет даже больше, чем я сам. — Я не знаю никого с псевдонимами. — Логично. Никто нормальный в наше время сам себе бы псевдоним не придумывал. Особенно такой тупой и безосновательный, какой дали мне. — Ну хоть намекни. — Хорошо. Тут незнакомец оттолкнулся от перил и подошёл. И сделал он это так легко, что, казалось, весил не больше пёрышка. Он остановился на расстоянии вытянутой руки и посмотрел Ибо прямо в глаза. — Дай мне свою ладонь. — Размечтался! — Ты хочешь узнать мой псевдоним? — За такое ты мог бы сказать мне и своё имя! — М-м-м… нет. В этот раз Ибо не сдержал себя и возмущённо выдохнул. В глазах напротив плясали чертята. По маленьким морщинкам в уголках глаз Ибо понял, что незнакомец под маской улыбается. И почему-то это как-то раззадорило. — Почему нет? Я тебя знаю? Ты мне неприятен? — Дай мне свою ладонь. Ибо послушался. Зачем? Он бы не смог ответить, хоть под дулом пистолета. Не смог бы. Просто что-то в этих смешливых глазах заставило его это сделать. Что-то говорило ему, что незнакомец не сделает ему ничего плохого. — Либо смотри наверх, либо на меня, либо закрой глаза. На ладонь не смотри, пока я не скажу, — Ибо повиновался. О, он чувствовал себя по-идиотски, не в здравом уме. Полным дураком, который с таким же успехом мог бы спокойно встать лицом вперёд перед летящим прямо на него дротиком. Ван Ибо не сводил взгляда с глаз напротив. А незнакомец чуть опустил голову, посмотрел на его ладонь и провёл по ней своим большим пальцем вверх к подушечкам. На улице ближе к нулю, а Ибо показалось, что его ладонь только что ошпарили кипятком. Всё. Приплыли. — Сейчас я кое-что нарисую. Пальцем. Узнаешь - молодец. Не узнаешь - остался без подсказки. И незнакомец действительно вдруг надавил на его ладонь. Указательным пальцем он провёл чуть выше, затем ниже, поднял палец, провёл такую же траекторию, но чуть в стороне, снова поднял и снова надавил. Чуть-чуть, совсем рядом, всего один раз. Незнакомец снова поднял на него глаза. Он позволил себе ещё пару секунд подержать руку Ибо в своей, а затем вдруг убрал. Ибо не сдержал разочарованного выдоха. Рука была такой мягкой, приятной. Тёплой. Ибо бы никогда себе не признался, но он не хотел, чтобы эта рука отпустила его собственную. И нет. Ибо прекрасно знал, насколько это неразумно. Глаза напротив улыбнулись, незнакомец вдруг хохотнул. И это был такой чистый смех, такой нежный, мягкий. — Ты смеёшься, как ребёнок, — вдруг выдал Ибо, не совсем осознавая, что вообще говорит. Незнакомец вдруг зашипел и с размаху шлёпнул его по плечу. И всё будто замерло. Ибо уставился на странного парня. Странный парень уставился на его плечо. Странный парень перевёл взгляд на лицо Ибо. Кажется, он тоже не совсем осознавал, что только что сделал. — Ой, смотри, сколько времени, — парень вдруг потянул свою руку на себя, оттянул рукав кофты. Видимо, его совсем не смущало, что часов на его руке не было, — Мне пора. Тебе тоже. Он развернулся, чуть сгорбился, спрятал руки в карманы и какой-то неловкой походкой быстро засеменил на конец улицы. Ибо смотрел на эту щуплую фигуру, провожал взглядом ровно до того момента, как та скрылась за углом. И, наверное, усталость, смешанная с ажиотажем от чересчур странного знакомства, затмили ему взор, потому что ему показалось, что незнакомец на секунду обернулся, прежде чем скрыться за поворотом.***
— Да что ты постоянно на руку смотришь? Это спросил Юй Бинь. Парень, с которым они однажды познакомились на уличных танцах. Интересный, не алмаз в мире танцев, но зато тот, с кем полезно быть знакомым как минимум из-за его связей. Единственная проблема Юй Биня была в том, что он был чересчур любопытным. — Ничего, — отрезал Ибо, тут же натянув рукав худи как можно ниже на пальцы. — Ну-ну, — усмехнулся Юй Бинь но больше ничего не сказал. То, как очередной скейтбордист перед ними сделал кикфлип, было для него намного интереснее. Ибо был даже рад, что его знакомый решил больше ничего не спрашивать. Себе дороже рассказывать Юй Биню про встречу вчера ночью. Ибо всё ещё помнил то ощущение тёплой руки, сильного пальца на своей ладони. Но… но что это был за рисунок, он так и не понял. Он уже два раза пытался повторить ощущения, что-то рисовал на своей руке, но всё было не то. Он не мог найти нужный ракурс и траекторию. Он снова вытянул перед собой ладонь. Пальцем он провёл по ладони сначала с правой стороны, чуть вверх и в сторону, затем опустился вниз. Что было дальше? Ощущения он помнил так, как будто это не было вчера ночью на холодной улице, а вот буквально только что. Но он не мог воспроизвести это движение. И от этого становилось как-то пусто на душе. От нечего делать, так как загадка не давала ему спокойно посмотреть на то, как скейтбордисты скачут на рампе, он вынул телефон из заднего кармана мешковатых джинсов. И буквально тут же на главном экране в виджете гугла он увидел одну из местных новостей. И картинку. Сердечко с точкой рядом с ним. В голову как будто молния ударила. Он резко вытянул перед собой ладонь. Теперь он ясно увидел, как невидимый палец выводит на его ладони это сердечко. И с силой ставит точку рядом. Дот. Тот парень был Дот. Тот самый Дот. Его поклонник. Получается, это всё же парень. Ну ёжкин кот. Почему ситуация вдруг резко стала ещё страннее, чем была? Ибо с минуту шокированно пялился в уже погасший экран телефона и вдруг с жутким стоном приложился о него же лбом. Хотелось послать всё нахрен. И вовсе не потому, что он нравится парню. — Тебе известно что-нибудь новенькое? — Лю Хайкуань встал чуть за его спиной, но Ибо даже на него не взглянул. Он сидел на ограде на набережной и вглядывался в реку Делавэр так, словно она могла раскрыть ему тайны всего мира. Когда он ничего не ответил, Хайкуань наклонился вперёд, перегнулся через каменную ограду, посмотрел вниз. И тут же отпрянул, — Мне говорили, что ты сегодня вёл себя странно. — Вы можете просто не искать автора? Какая вам от этого выгода? — вдруг всё же выдал Ибо. Хайкуань замолчал. Если бы он только знал ответ на этот вопрос. Ибо повернулся в его сторону, приподнял брови. — Нам приказали. — И ты вообще никак не можешь замять это? — Зачем мне это делать? Он нарисовал уже два рисунка. — Вы его не сможете найти. — “Его”? — Художника. Ибо хмыкнул, словно что-то вспомнил и отвернулся. Он почему-то теребил свою ладонь, большим пальцем проводил по всему её периметру, но на костяшки пальцев не заходил. — Почему? — Что “почему”? — Почему ты не хочешь, чтобы его нашли? — Мне нравится, как он рисует. Что-то мне подсказывает, что следующий рисунок, где бы он ни был, будет последним. — И что это “что-то”? Шестое чувство? — Нет, всего лишь предположение того, кто увидел в своей галерее два рисунка странного автора идущих друг за дружкой. — Ты их фоткал? — Да. На память, — Ибо посмотрел на Хайкуаня с вызовом и чистой иронией, — Это единственное, что тебя интересует? — Что за предположение? Ван Ибо развернулся, спрыгнул с ограды и достал из заднего кармана телефон. Пару раз в него ткнул и повернул в сторону Хайкуаня. — Вот первый рисунок. Я тут выпрямленный, нога лишь чуть повернута в сторону, поясница прогнута также немного, — как только Лю Хайкуань кивнул, Ибо повернул телефон к себе, пролистнул фотографии дальше и снова показал собеседнику, — На втором граффити я присел, нога выставлена в сторону сильно, но торс всё ещё остаётся достаточно выпрямленным. Что тебе это говорит? — Мне это говорит только о странном вкусе автора. — Ну и дурак, — тут же вынес вердикт Ибо. Он спрятал мобильник обратно без единого намёка, что ему жаль, — У всех полицейских такая плохая фантазия? — Будем надеяться, что только у меня, — но когда Ибо снова залез на ограду и принялся вновь гипнотизировать мелкие волны на реке, Хайкуань чуть хмыкнул, — Ты не пояснишь? — Подключи фантазию. Тут ясно, что автору я нравлюсь, — на этом моменте Хайкуань уже закатил глаза, — Первая поза - I. Вторая - L. Если думать так, что последняя будет “U” и на этом он остановится. — Давай признаем, что это всё придумало твоё воспалённое эго, — фыркнул Хайкуань. Но вместо ироничного взгляда, обычного в такие моменты, Ибо только пожал плечами. Больше он явно ничего говорить не собирался, — Ты поэтому не хочешь, чтобы его поймали? Потому что тебе льстит это всё? — Понятное дело, что мне это льстит! — вдруг прокричал Ибо словно бы реке, даже не посмотрев в сторону полицейского. Но потом лицо его скривилось в какую-то странную гримасу досады и продолжил он уже тише, — Я не уверен сейчас ни в чём, Куань-гэ. Я просто знаю, что было бы хорошо, если бы вы всё же не трогали этого человека. Он заслуживает того, чтобы быть свободным. Как ты и я. — Ты думаешь, что ему недостаточно свободы? Когда он рисует там, где это запрещено? — Ты думал об этом, как о преступлении. Попробуй подумать об этом, как о крике. — Крике. Очень оригинально. — Ага. Это всё - похоже на бунт. Он бунтует против закона, я уверен, что он бунтует и против своего образа жизни. А если он парень? Парень влюбился в парня. Я просто восхищаюсь тем, как автор кричит миру о том, как он устал быть где-то там один. Более оригинального способа он не мог придумать. Хайкуань ничего не сказал в ответ. Он впервые услышал от Ван Ибо столько слов в один присест. И это было нечто настолько же странное и невообразимое, как выловить золотую рыбку в грязных водах Делавэр. Ещё страннее было то, что Ибо так много говорит о совершенно незнакомом человеке. Хайкуань всегда думал, что Ибо более поверхностный человек. Как, оказалось, сильно он ошибался. — В общем. Подумай об этом, — Ибо вдруг резко соскочил с ограды на мостовую, хлопнул Лю Хайкуаня по плечу и… улыбнулся. Слабо и так мимолётно, что моргнёшь и не заметишь. Но Хайкуань увидел. И ничего не сказал. Только непонимающе и шокированно смотрел в спину уходящему Ибо. Этот уход выглядел до нелепого эпично.***
В эту ночь лило как из ведра. Ван Ибо скользнул в тоннель подземного перехода под рельсами поезда, так как его тонкая спортивная кофта превратилась в насквозь промокшую тряпку и от этого ливня уже не спасала. Этот тоннель был один из тех, что восхищали своими практически нетронутыми стенами. Несмотря на то, что здесь часто собирались компашки подростков, стены оставались почти чистыми от баллонов, из-за чего Ибо непроизвольно усмехался каждый раз, как проходил сквозь него. Он скинул с себя уже бесполезный атрибут верхней одежды, прислонился плечом к стене у самого входа и собирался так и остаться стоять, пока ливень хоть немного успокоится, как вдруг до его слуха донёсся странный шорох. — Кто здесь? — больше инстинктивно, чем предусмотрительно, прикрикнул он. На его настороженный вопрос ответа не последовало. Но он готов был поклясться, что услышал слабый смешок из глубины тоннеля. Этот тоннель был хорошо освещён, но он имел два совершенно ненужных, по мнению Ибо, поворота, поэтому сейчас Ибо не мог увидеть, кто находился там, за углом. Липкий страх зародился где-то глубоко в животе. Когда он сделал пару шагов вперёд, стук его резиновых подошв почему-то раздался так, словно они были сделаны как минимум из пластика. Но вместо того, чтобы остановиться и прислушаться, Ибо ускорился. — Привет, — произнёс кто-то, как только Ибо завернул за угол. В нескольких шагах от Ибо на корточках сидел парень. Он сидел лицом к стене, рядом с ним была раскрытая сумка, пара баллончиков, самого разного рода насадки для рисования граффити. А на стене, прямо между двумя слабо работающими лампами, высилась фигура. Кажется, на мгновение Ибо перестал дышать. На стене был он сам. Он стоял на одном локте, поддерживая себя ладонью второй руки. Ноги задраны вверх, чуть разведены в стороны. Одна из рук пока не была дорисована, но Ибо и так знал эту позу. Знал и мог сам дорисовать себе в уме, как она должна была выглядеть. Парень сидел на корточках, коленками в разодранных джинсах повёрнутыми к стене, но лицо его было обращено в сторону Ибо. И по глазам, так как рот опять был сокрыт маской, Ибо мог сказать, что парень не выглядел удивлённым. Наоборот, морщинки и чуть прищуренные глаза говорили, что он улыбался. Парень наклонил голову чуть в сторону, ближе к стене, не переставая улыбаться. — Здесь нельзя, — только и смог произнести Ван Ибо. Это единственное, что пришло ему в голову. Парень рассмеялся совершенно искренне. Чисто. Заливисто. Удивительно красиво. — Это всё, что ты придумал? Ты молчал добрых пять минут и не надумал ничего интереснее? — опять эти чертята в глазах. И опять Ибо понимает, что его просто подначивают. — Так ты и есть Дот. — Вообще мне не очень нравится, что ты это узнал таким образом. Как-то совсем… неромантично, — Ибо услышал, как парень причмокнул, вздохнул и поменял насадку на баллончике, который держал в руке. Видимо, он решил продолжить, несмотря на присутствие Ибо тут. — Куда уж романтичнее? Предмет воздыхания застукал своего воздыхателя на месте претворения его мечт в реальность, — с иронией заметил Ибо. Но вместо смеха получил только странный, изучающий взгляд. Парень не ответил. Он продолжил рисовать, словно его “предмета воздыхания” тут не было вовсе. Ибо не знал, что ему делать. Всё это было как-то слишком странно. Вроде сейчас должно пройти драматическое разоблачение, они должны что-то говорить, что-то делать, но не происходит ничего. От слова совсем. Всё настолько словно бы обычно, что тянет аж на “повседневно”. И какая-то часть мозга Ибо хочет разобраться в происходящем, понять. Но есть и та, которая не хочет делать ничего. Ей и так очень хорошо. Он сел рядом на корточки, прислонился спиной к бетонной стене, выпрямил руки, оставил их спокойно лежать на коленях, а сам повернул голову в сторону Дота. Какой странный псевдоним. Даже в голове его произносить неудобно. И “Дот” совсем не подходит тому, что Ибо видит перед собой. Тут несомненно подойдёт что-то намного более изящное. Что-то, что опишет эти глаза, то сосредоточенно смотрящие за движением баллончика, то игриво сверкающие из под чёлки. Что-то, что опишет эти худые руки, держащие баллончик совсем неудобно, так, словно он держал не спейер, а кисть. Во всяком случае, баллончик Дот держал не так, как держали другие стритартеры. Уж Ибо знал точно. — Ну и? Как тебе зрелище? Как ощущения? — А? — вопрос прозвучал так внезапно, что Ибо не сразу понял, что от него хотят. Парень бросил на него взгляд и выпустил смешок. Ибо отвёл взгляд в сторону, — О чём ты? — Каково это, знать, что ты нравишься парню? — Значит ты не отрицаешь, что я тебе нравлюсь? — А я кого тут, по-твоему, рисую? — Ну мало ли. — Мало ли? — кажется, парень выглядел не на шутку возмущённым его словами, потому что встрепенулся, выпрямился, насколько это позволяла его поза, и уставился прямо Ибо в глаза. — Я не хотел тебя задеть, — тихо произнёс Ибо. Слова подобного рода соскользнули с его языка впервые и он хотел об этом сказать, пошутить, разрядить обстановку. Но не мог. Какое-то чувство внутри не давало ему это сделать. Такое слабое, похожее на интерес, но куда глубже, только зарождающееся. И только когда парень вдруг чуть осел, расслабился, Ибо понял, что, не сказав больше ничего, сделал правильно. — Хорошо, — тихо сказал парень, чуть кивнул и вернулся к работе. Последний штрих, рука закончена, но парень не спешит класть баллончик к остальным на землю. Он подпрыгнул, переместился чуть в сторону, и начал что-то писать. “53770” — Ты мог бы это сказать и в лицо, — заявил Ван Ибо, сам не до конца понимая, зачем ему это вообще нужно. — Мог бы, — согласился парень, но писать не перестал, — Ты разгадал загадку? — Я не уверен, если это та загадка, — парень посмотрел на него впечатлённо, — Но разгадка не принесла ничего нового. Я тебе нравлюсь. Я и так догадывался. — Ну подумай ещё, — вдруг как-то игриво протянул парень, размашисто заканчивая надпись. Мгновение он ещё посмотрел на своё творение, что-то приписал и, наконец-то, поставил баллончик на землю. “53770 18” — красовалось там. Ибо скользнул по цифрам взглядом, но лишь непонимающе сощурился и вернул взгляд к самому автору. — Что тут думать? Ты использовал меня, чтобы признаться мне же в любви. — Я же знаю, что это не единственное, к чему ты пришёл. — Откуда же? — Просто. Догадываюсь. — Так и говори сразу, а то у меня уже возникло ощущение, что ты за мной следишь, — Ибо поёжился. Парень встал, подошёл чуть ближе и плечом прислонился на участок стены, который он не покрасил. Ибо поднялся следом, — Ты адреналиновый маньяк? — по смешку из-под маски Ибо понял, что смог парня рассмешить. Тот вздохнул и ничего не сказал. Почему-то Ибо догадывался, что это не потому, что он не хотел ему говорить полную разгадку. А скорее… парню было стыдно за весь тот смысл, который он вложил в это, — Мне нормально. Ты интересный парень. К тому же мы живём в Англии. В 21-м веке. Никто не запрещает тебе любить, кого ты хочешь. — Да, — резко ответил парень, — Так должно было быть, — добавил он, когда уже отошёл от Ибо и начал складывать свои прибамбасы в сумку, — Мне приятно, что хоть ты это как-то принимаешь. — У меня есть такие друзья. Сейчас это нормально. — Ты преувеличиваешь. Если это принимается, это не значит ещё, что это нормально. — Ты сам только что назвал себя ненормальным. Заметь, это был не я. — Ага, — только и ответили ему. Парень подошёл снова ближе, уже с собранной сумкой, — Вот только ненормальный я не только из-за этого. Всё ещё хочешь со мной якшаться? — Ты ещё спрашиваешь? — прежде, чем успел продумать свой ответ, выпалил Ибо, — Что значит сердце с точкой? Почему ты не хочешь открыть лицо? Я тебя знаю? — Сколько вопросов, — парень вновь засмеялся, но Ибо это не смутило - он только усмехнулся в ответ, — Нет, ты меня не знаешь. Но я боюсь, что если я открою своё лицо, ты меня ударишь. — Не ударю. Сколько тебе? — А-а, то есть, если младше, ты меня всё же ударишь? — Нет. Мне интересно. — Двадцать семь. — Сколько? — тон Ибо был откровенно шокированным, он невежливо раскрыл рот. Парень слегка нахмурился. Полную картину Ибо не видел, но по выражению глаз мог догадаться, что губы парня сейчас поджаты, — Прости. Просто. Ты не выглядишь. — Ты видишь только мои глаза. — Это приглашение? — А кто тебе нравится? — на шутку Ибо парень спросил вполне серьёзно. Во всяком случае тон был нешуточным. Скорее взволнованным. — Я не знаю, — не менее серьёзно и не менее искренне ответил Ван Ибо. Ему за все его двадцать один никто и не нравился так, чтобы коньки сносило, — Пока ещё не довелось влюбиться. — А в постели? — Разные бывали, — на такое наплевательское отношение парень приподнял одну бровь. Ибо вдруг почувствовал жуткую потребность оправдаться в своих словах, — Я всё же не святой, Дот. — Не зови меня так, — как-то слишком резко отозвался парень, ещё больше вводя в ступор Ибо, — Мне не нравится. — А как тогда? — Чжань. — Всё-таки китаец, — поражённый своим открытием, Ибо хмыкнул, — Так что мы тут как дураки на английском шпарим? — А ты так уверен, что тебе назвали настоящее имя? — Вот сейчас и проверим, — произнёс Ибо уже на китайском, заговорщически улыбаясь. Парень молчал с какое-то мгновение, задумчивым взглядом гипнотизируя улыбку перед ним, но потом вздохнул и повиновался правилам игры. — Дождь закончился. Я пошёл, — произнёс он тоже на китайском, но намного тише, чем он говорил на английском перед этим. — Как я тебя найду? — Да как-нибудь встретимся, — парень пожал плечами, — Пока подумай об этом. Я тоже подумаю, нужно ли мне связываться с человеком, который мне нравится, когда вероятность причинить себе боль намного больше, чем вероятность оказаться счастливым. Ван Ибо хотел возразить. И он уже почти был готов. Почти возразил. Но слова застряли в глотке прежде, чем вылезти наружу. Он проводил Чжаня взглядом, снова, как в прошлый раз, проследил весь его путь, пока тот не скрылся за поворотом. И только спустя минуту ему в голову пришёл вопрос: как этот Чжань понял, что на улице не идёт дождь, хотя отсюда ничего не слышно и не видно? Он припустил назад, выбежал к выходу и медленно затормозил. Перед ним высилась водяная стена — ливень не прекратился, он только усилился. И он был настолько сильным, что когда Ван Ибо попытался разглядеть худую фигуру парня, он его не нашёл. Даже силуэт не было видно. Чжань просто сбежал.***
— Что-то ты в последнее время какой-то странный, — протянул Лю Хайкуань, опускаясь рядом с ним на ступеньку перед какой-то старой статуей. — Что там с Дотом? — пропустив мимо ушей высказывание Хайкуаня, спросил Ибо. — Что-что… Ничего. Вообще ничего нет. Ты оказался прав. После последнего рисунка он не появляется вот уже несколько недель. Представитель района думает закрывать это дело. Даже уже с мэром Лондона переговорил. Наверное, у того и так было забот немеренно, так как разнёсся слушок, что он согласился не закрашивать твои граффити, — отчитался Хайкуань. Но ему не ответили. Ни через минуту, ни через пять. Он покосился на собеседника, — Ты доволен, Ибо? — Ага, — Ибо кивнул и опять ничего не сказал. Он как будто был совершенно не здесь, в другом месте, и даже про Дота спросил будто бы просто так. Из вежливости. — Ибо? Что с тобой творится в последнее время, в самом деле? — Хайкуань в недоумении приподнял одну бровь. Он удостоился лишь одного взгляда, одного неопределённого движения плечами и выражения лица а-ля “оставь меня старуха”, — Ладно. Я понял. Хайкуань встал. Ибо явно не был настроен сегодня на разговор.***
В клубах всегда душно. Душно, громко, жарко, потно. Музыка залезает под кожу, достигает сердца, заставляет его биться быстрее, управляет телом, бросает на танцпол. Поток людей вокруг обступает, облепляет своими потными телами. Биты бьют по ушам не щадя, а искусственный дым забирается в лёгкие и от него становится одновременно слишком плохо и слишком хорошо. От него кружится голова, першит в горле, скручивает живот и дебильная улыбка лезет на губы. Для Ибо такая обстановка уже стала привычной. Когда сознание плывёт даже без алкоголя, когда перед глазами мелькают яркие платья и костюмы, когда громкая музыка добивает его слух. Шальные взгляды всех вокруг. Крики друг на друга, потому что музыка слишком громкая и не получается услышать, что тебе говорит даже рядом стоящий. Глаза сушит от лазеров и работающей дым-машины. Но почему-то в голове приятно пусто. Ударная музыка словно отбила у него все эмоции, все мысли, в которых он плавал всё это время. Он не подцеплял кого-то вот уже сколько времени, но сегодня он пришёл с твёрдым намерением затащить кого-нибудь на ночь. Просто потому что долбанный Чжань задрал сидеть у него в голове. Задрали его глаза, задрала его загадочная манера разговаривать, задрал его голос, который он не мог забыть, задрали худые ноги в потёртых джинсах. Задрало думать о нём, как о том, с кем можно было бы и… Потому что этот парень не появлялся поблизости уже так долго. Он не вылезал у Ибо из головы, образ его словно отпечатался на веках, потому что Ибо видел его во всех парнях в чёрной худи и с чёрной маской на рту. Но потом глаза оказывались не те. Единственное, что Ибо точно запомнил в Чжане — его глаза. И забыть он их не мог никак. Они были... Эти глаза. Вдруг в пёстрой толпе Ибо вылавливает эти самые глаза. Те самые загадочные глаза. И они смотрят прямо на него, расширившись, как у испуганной лани. Но только Ибо резко поднимается с места, как они теряются из виду. Показалось? Нет, пожалуйста! Нет. Вот он видит их вновь. Но дальше. Парень обернулся в его сторону и снова вильнул в толпу. Только вот на этот раз Ибо заметил на нём светлую, джинсовую куртку и больше не выпускал её из виду. Он пробирался за ней так рьяно, словно гнался за собственной жизнью. Он толкал одурманенных, липнувших к нему людей и думал только о тех глазах. О взгляде тех больших, испуганных глаз. Он догнал его на лестничном пролёте, где был выход из этого подпольного заведения и где поднималась лестница на второй этаж с комнатами на одну ночь. Догнал, схватил за руку и прижал к разрисованной непристойными граффити стене. Музыка здесь, за металлической дверью, звучала чуть приглушённее. Лишь чуть-чуть - она до сих пор давила на уши. Но и этого вполне хватило, чтобы Ибо расслышал загнанное сопенье парня. — Вот и встретились, — прошептал он, словно их кто-то мог услышать. Парень не ответил. Он опустил взгляд, сглотнул и быстро облизнул губы. Это движение заставило Ибо перевести взгляд на них. И точка, маленькая родинка под нижней губой спровоцировала на его лице кривую усмешку. Так вот, что означала точка рядом с сердечком. Ибо почувствовал какой-то совершенно глупый, детский восторг. Чжань был поразительно красив. Когда Ибо оглядывал его лицо, он не мог понять, за какие такие хорошие дела ему достался такой поклонник. Худоба и выпирающие лицевые кости вовсе не портили его. Они, конечно, заставляли чувствовать потребность накормить этого парня как можно скорее, но вовсе не уродовали. Чего только стоили эти губы, сейчас немного подрагивающие, то пытающиеся сжаться, то приоткрыться. Их хозяин словно не понимал, не знал, что ему делать в этой ситуации. Ибо смотрел на него и не мог понять, это его сон или всё-таки реальность. Он сам придумал этого человека или он на самом деле тот самый Чжань? Парень молчал упорно. Он был чуть выше Ибо, но это вовсе ему не мешало. Какую разницу вам сделают жалкие 3 сантиметра? — Тебя хочется поцеловать, — вдруг выдохнул Ибо и сам же так и замер. От себя он такого не ожидал. Чжань, кажется, тоже. Потому что уставился он на него в неменьшем шоке. — Я не нуждаюсь в жалости, если ты об этом, — также тихо пробормотал Чжань. — Не из жалости. — Ты вроде не проявлял раньше интереса. — Проявлял, просто ты ушёл быстрее и не заметил. — Ты меня совсем не знаешь. — Я могу узнать. — А если тебе не понравится..? Последнее слово затонуло. Ван Ибо притянул парня к себе за подбородок, бесцеремонно заставляя его раскрыть рот и тут же обхватил верхнюю губу Чжаня своими. Тот тут же попытался отбрыкаться, но попытки эти были настолько же жалкими, насколько очевидным то, что ему это нравилось. Насколько очевидно он тянулся вслед, когда Ибо отстранялся от него хоть на сантиметр. Насколько очевидно он прижимался ближе, хотя руками искренне старался оттолкнуть Ибо от себя. Насколько очевидна была его внутренняя борьба неуверенности с жаждой. Вокруг всё вертелось и басы из-за металлической двери почти не заглушали непристойные мычания и влажные звуки поцелуя. И они не раздражали Ибо, как обычно случалось. Эти звуки заводили так, как его давно не заводило ничего. А может, это его так заводил парень, которого он прижал телом к стене? Тот, который зажмурился, но отвечал так страстно, без тени зажатости? Тот, чьи губы Ибо каждый раз, как прижимался ближе, сминал, скользил по ним, без разрешения, своими губами охватывал его нижнюю, зубами оттягивал сухую кожу? Чжань всё же сумел его чуть оттолкнуть, но губы так и не сжал, оставил приоткрытыми, дышал тяжело и загнанно. Неужели он думал, что видом этих красных, опухших губ он мог остановить Ибо? Не успело пройти и пяти секунд, как Ибо плавным движением вновь приблизился. Их поцелуи были похожи на волны. То они приближались, то отстранялись, смотрели друг другу прямо в глаза, только чтобы вновь прижаться ближе, поддаться животной страсти, бороться за ведущую роль в поцелуе, заглатывать языки друг друга так, словно годами не целовались и уж тем более не занимались сексом. Страсть не утихла даже тогда, когда Ибо случайно прижал Чжаня к стене слишком сильно и тот приложился о стену затылком. Единственное, что он сделал — болезненно простонал и резко закусил губы Ибо. Закусил и тут же отпустил, раздвигая ноги, позволяя Ибо подойти ещё ближе, подпереть его своим коленом. Ибо возможности не упустил. — Безумие какое-то, — прошептал Чжань ему прямо в губы в один из тех коротких, редких моментов, когда они друг от друга отстранились, — С тобой всегда так? — Нет, — выдохнул Ибо в поцелуй, губами ловя лёгкий смешок, — С тобой впервые. — Вау, — и Чжань улыбнулся прямо в поцелуй. Он закинул руки, которые только недавно пытались отстранить Ибо от себя, на его шею, притянул резко, грубо, открывая рот до неприличия широко, чтобы не стукнуться зубами. — Может всё-таки куда-нибудь поедем? — всё же прошептал Ибо, хотя разлучаться, даже на пару секунд — было последним, чего Ибо действительно хотелось. — Куда? — ожидаемо спросил Чжань, не отпуская его дальше, прислонившись лбом к его лбу, поглаживая коротко подстриженный затылок. — Есть несколько вариантов. Ко мне, к тебе, в мотель. Можно в отель. — Выбирай, — и Чжань вдруг улыбнулся так сладко и игриво, что Ибо застыл на добрых несколько секунд, прежде чем смог понять, что эту улыбку не придумало его воспалённое сознание. Прежде чем ответить, он не смог противостоять искушению и сцеловал эту улыбку, получив в ответ удивлённый хмык. — Тогда ко мне. Пока они шли по коридору к его квартире, Ибо чувствовал на своей спине чужой взгляд. Он словно раздевал его, прожигал насквозь, пробирался под кожу. И Ибо очень хотелось повернуться назад и, не заботясь о камерах и случайных свидетелях, вновь прижать обладателя этого взгляда к стене. Тот, кажется, и сам был бы совершенно не против. — Проходи, — Ибо церемонно пропустил Чжаня вперёд, но совершенно бесцеремонно украл лёгкий поцелуй с его губ, когда он прошмыгнул мимо него в квартиру. Как только дверь закрылась, Ибо включил свет, Чжань застыл в конце коридора, уставился на Ибо так, словно впервые увидел. Наверное, Ибо был не лучше. Потому что это вообще первый раз, когда он увидел лицо Чжаня в нормальном освещении. Возбуждение между ними можно было легко почувствовать. Они стояли на расстоянии двух метров и чувствовали, как нитка сексуального напряжения становится короче, толще, притягивает их ближе друг к другу. Ибо перестаёт сопротивляться первым, в два шага преодолевает расстояние между ними. Чжань рефлекторно отодвигается, снова прижимается спиной к стене и… грязно улыбается, зажав между зубами кончик языка. Ибо останавливается в миллиметре от его лица, чувствует тяжёлое, неравномерное, сбитое дыхание на своих губах, на подбородке. Он не позволяет себе поцеловать его, хватает за руку и тащит в комнату, что располагалась прямо напротив входа. Благо, что он не заморачивался, где будет спальня, когда обустраивал квартиру, и сделал её самой первой комнатой по коридору. Вот они упали на кровать, вот Чжань тянет его на себя, вот он переворачивает их одним рывком, вот Чжань руками поддевает его лёгкую, дешёвую худи и отбрасывает куда-то в сторону — не то, чтобы Ибо следил. Ему впервые действительно нравится это ощущение тяжести чужого тела, впервые нравится, как чужие бёдра сжимают его собственные. А то, как Чжань давит пальцами на торс, проводит ладонями, пытаясь найти нужные точки, как не просто случайно тыкается, просто сводит с ума. — Нашёл, — вдруг тихо прохрипел Чжань. Ибо чувствует, как тот только немного улыбается в поцелуй и тут же по телу пробегает волна жгучего удовольствия. Чжань провёл по линии чуть ниже ключицы, наклонился, прикусил кожу, перехватил губами и отстранился. Нашёл. Несомненно нашёл. И явно найдёт ещё. Но чтобы не только он сам получал удовольствие, Ибо руками ведёт по бёдрам парня, добирается до талии, откидывает край красной майки (джинсовка затерялась где-то по пути) и пальцами проскальзывает за край джинсов. — Зачем такая высокая талия? — усмехаясь спросил Ибо. Прежде чем ответить, Чжань прикусил его ключицу и губами проскользил до самого подбородка. — Чтобы ты спросил, — ответил он и усмехнулся, когда Ибо шутливо-удивлённо охнул, — Мне нравится. — Кого-то другого я бы назвал извращенцем. — Почему не меня? — Потому что мне тоже нравится, — и Ибо тут же ловит с его губ едва зародившийся смех. — Извращенец, — смешливо шепчет Чжань соскользнув до уха Ибо и тут же охает, — Да как так можно? — Тебе нравится, — довольно хмыкает в ответ Ибо и снова щипает его за ягодицу, пробравшись за ткань боксёров. — Мне понравится больше, если ты снимешь штаны. — С меня или с тебя? — М-м-м, с обоих. Это было последнее, что прохрипел Чжань, в следующий момент не позволив сказать ничего ни Ибо, ни самому себе. Он нагнулся к Ибо, губами игриво провёл по его и резко приблизился, скользнул языком по языку. Ван Ибо мягко спустился руками по ягодицам ещё ниже. Джинсы сбивались на руке волнами и наконец они спускаются ниже ягодиц, Чжань мычит в его рот от удовольствия, от ощущения свободы. Перед тем, как отстраниться и приподняться, он не удержался и потёрся о Ван Ибо. — Ты пробовал с парнями? — буквально прохрипел Ибо, жадно наблюдая за тем, как Чжань нетерпеливо скидывает джинсы и возвращается к нему на кровать, так же нетерпеливо стягивая штаны с Ибо. — Несколько раз, — как само собой разумеющееся произнёс Чжань. Он забрался обратно на Ибо и посмотрел на него сверху вниз. Боги, как же пошло это выглядело, — А ты? — Ровно два. — Вот как. Обычно были девушки? — Именно, — но не дав Чжаню ничего сказать в ответ, Ибо поднял торс, жадно прикусил его губы, сжимая их и заслуживая этим размашистый шлепок по заднице. Во всяком случае, на верхнюю её часть, куда Чжань смог в такой позе дотянуться. — Я не всегда буду снизу, — прошипел Чжань совсем близко у губ Ибо, слегка прищурившись. — А я не всегда был сверху, — усмехнулся Ибо. Он с нажимом провёл вверх к загривку Чжаня и вдруг неожиданно увеличил давление, заставляя его запрокинуть голову назад. А тот и не сдерживался, прогнулся, зарычал куда-то вверх, в потолок. Ибо провёл носом вверх по напряжённой шее, прикусил косточку подбородка. — Смазка есть? — прошептал он прямо в кожу, тут же прикусывая, потянул зубами на себя. Вместо ответа Чжань прогнулся чуть сильнее, потянулся куда-то за себя, в темноте Ибо не видел, что конкретно лежало на постели за ним, но и в следующий момент это было совсем неважно. Чжань чуть приподнялся и Ибо почувствовал, как по его горячей плоти раскатывают резинку, зажимают у основания двумя пальцами и ведут обратно наверх. Все слова тут же потухли ещё в глотке. — Ложись, — прошептали ему на ухо и он еле уловил этот тихий шёпот, половина его сознания уже пребывала в Нирване. В итоге чужая горячая ладонь поднялась выше, надавила на грудь и опустила его сама. Сначала ощущение холодной смазки, которая единственная напомнила, что на улице холод, потом полный контраст. Горячее. Мягкое. По мере того, как Чжань опускался ниже, из мозга Ибо уходил весь здравый смысл. Когда оставалось совсем чуть-чуть до полного погружения, Чжань остановился и Ибо сам схватился за его бёдра, опустил до конца. Громкий восклик Чжаня смешался с его же глубоким, грудным стоном. — Ты растянут, — совсем не соображая, прохрипел Ибо, когда Чжань наклонился ниже, ягодицами толкаясь назад. — Я всё же не просто так в клуб пришёл, — игриво протянул Чжань, — У меня было настроение быть снизу. Его рука прошлась от низа живота к ключице, надавила на косточку и Чжань уже оттолкнулся, резко садясь на Ибо вертикально, выбивая из него очередной стон. Чжань знал, как трахаться. И Ибо это чертовски нравилось. Нравилось, как тот дразнил его, то толкаясь бёдрами вперёд, то поднимаясь наверх, но слишком медленно опускаясь обратно. Ибо нравилось, как Чжань, после его очередной попытки вести, схватил его кисти и сжал их у него над головой. Нравилось, как тот кусал его за губы, оттягивал кожу зубами. Нравилось. Но было это мучительно. И в конце концов Ибо не выдержал. Не имея возможности поменяться, Ибо напряг бёдра и толкнулся глубже сам, когда Чжань в очередной раз поднялся до самой головки. Он выбил стон сладкого удовольствия из его губ и тут же толкнулся снова. Вокруг всё вертелось и только лицо Чжаня оставалось неизменно перед глазами, замершее в немом стоне в нескольких сантиметрах от его собственного. То, как в перерывах между утробными стонами удовольствия и выдохами он хватал его губы, то, как его тело содрогалось каждый раз от сильных толчков, как прекрасное лицо скривилось в оргазме, как закатились его глаза. Это всё сводило с ума. Ибо выгнулся, входя по самый корень, Чжань же наоборот чуть скрутился. Рот раскрыт, но оттуда вырывается только жалкий хрип вместо рыка удовольствия. Вдруг Чжань подаётся назад, запрокидывает голову, чуть не стукнувшись лбом о подбородок Ибо, закусывает губу и содрогается последний раз в оргазме. Потно, жарко, тела липкие, дыхание сбито. Такого оргазма в жизни Ибо ещё не было. Его не заботило, как он выглядел сейчас. Наверное, его лицо расслабленно, рот раскрыт и он тяжело дышит. Наверное, он глупо улыбается и хрипит, потому что в горле жутко першит. Чжань слезает с него и заставляет и Ибо кое-как встать, чтобы через пару секунд, после того, как использованный презерватив был отброшен, завалиться с ним обратно. Шевелиться хотелось минимально. И, положив руку Ибо на грудь, прижавшись к нему сбоку, Чжань с явным удовольствием прикрыл глаза. — Душ утром, — на немой вопрос Ибо ответил он, уже одной ногой пребывая в сонном царстве. Не то, чтобы сам Ибо имел силы или желание самому идти в душ, поэтому, применив последнее усилие, он притянул сбитое покрывало и накрыл их обоих.***
Утро встретило его приятной, тянущей болью, как после хорошей тренировки. Он точно уже давно не высыпался настолько хорошо. Последний раз был, когда он переусердствовал в зале и завалился спать прямо в одежде, так как сил не оставалось ни на что. Вот тогда на утро была такая же приятная боль в мышцах. Лениво открыв глаза, Ибо ещё минут пять просто пялился в потолок. Было лениво, хорошо и тепло. Во всём теле царствовала сладкая нега и было ощущение приятной тяжести в конечностях. И только чудовищным усилием Ибо заставил себя повернуть голову сначала направо, затем налево. Слева обнаружились электронные часы, красные цифры на которых услужливо сообщили ему, что он проснулся примерно на три часа позже, чем он просыпается обычно.9:24
— Ничоси, — простонал Ибо, медленно поднимаясь в позицию сидя. Он потёр глаза просто по привычке, хотя сегодня всё вокруг было на удивление чётко. Мир вокруг был не таким, каким обычно его видит человек невыспавшийся, с трудом разодравший глаза. — Гуд монинг, — вдруг кто-то насмешливо протянул за спиной и Ибо повернул голову к дверному проёму. Губы сами растянулись в нежной улыбке, — Вау. Ты всегда такой на утро после секса? На риторический вопрос Чжаня Ибо совершенно искренне покачал головой. Чжань вдруг улыбнулся, отлип от косяка и сел на край кровати. Он протянул руку и, не обращая внимания ни на пахучий рот, ни на грязное голое тело, притянул Ибо к себе. Поза была не самая удобная, но Ибо и не думал жаловаться. Он просто подсел поближе, упираясь лбом в чужое тёплое плечо. Ибо не мог понять, почему Чжань так сильно отличался от того страстного зверя, который был у него вчера ночью в постели. Но он был совершенно не против. — Обычно все уходят, как только просыпаются. Или оставляют номер с просьбой повторить ночь, — слова сами вырываются изо рта, по мере того, как Чжань нежно проводил рукой по его спине снизу вверх и обратно, — Обычно я не против. Сам делаю так же. — Я подумал, что ты захочешь поговорить, — тихо произнёс Чжань и Ибо вдруг напрягся. Он приподнялся, поднимая взгляд на Чжаня. Тот невозмутимо встретил его прямой, напряжённый взгляд и даже чуть приподнял брови в удивлении. — О чём? — Как “о чём”? — глаза Чжаня расширились и он растерянно улыбнулся. Ибо совершенно не к месту залип на эту улыбку, — Как по мне, у нас очень много тем для разговора. О том, кто я, кто ты, чего мы хотим и готовы ли попробовать - это как минимум. — Я хочу попробовать, — тут же выпалил Ибо, переводя взгляд с его улыбки на глаза, потому что его собственные пальцы уже начали зудеть, как ему хотелось до этой улыбки дотронуться и убедиться, что она настоящая. — Ну во всяком случае, так мы разговаривать не будем, — рассмеялся Чжань и, совершенно невинно чмокнув Ибо в губы, встал, — Мойся, чисти зубы, одевайся. Я пока найду, что можно сделать на завтрак… и не дуйся. Боже, кто бы мог подумать, что ты такой ребёнок! — Чжань-гэ. — М? — Чжань лишь чуть повёл головой, когда Ибо вдруг прильнул к нему сзади и устроил подбородок на его плече. Это утро было до странного спокойным. Никакой паники, разборок, скоростных собираний вещей, хлопанья дверей. Всё было как-то слишком… по-домашнему. И Ибо впервые допустил мысль, что такое ему действительно нравится. А Чжань, задумчиво стоявший над сковородкой и непроизвольно хлопающий лопаткой по вытянутым в “уточку” губам, вызвал просто искренние щенячьи нежности и восторг. — Скоро будет готово, — не дождавшись ответа, Чжань поднял одну руку и аккуратно похлопал по голове Ибо. Тот напоследок резко повернул голову, вдохнул запах с открытого участка кожи Чжаня и, под весёлый смех, лениво зашагал к столу. — Мне нравится, как ты пахнешь. — Это ведь сейчас комплимент твоему шампуню? — Мне нравится, как им пахнет от тебя. — Подлиза! — и Чжань бросил на него взгляд смеющихся, игривых глаз. — Надо же заслужить завтрак, — ответил таким же тоном Ибо и улыбнулся. Чжань рассмеялся смущённо, чуть приподняв плечи. И именно так Ибо узнал о первой привычке этого человека. И она оказалась откровенно очаровательной. — Итак, — решительно начал Чжань, забрав грязные тарелки со стола. Ибо важно кивнул, шутливо сжав губы. И Чжань опять не удержался от смешка. Таким образом они никогда нормально не поговорят. — Итак? — уже более серьёзно переспросил Ибо. Даже он понимал, что это было необходимо, как бы сильно ни не хотелось. Они всё же уже достаточно взрослые люди для того, чтобы барахтаться в непонятках. — Я Сяо Чжань, — начал Чжань, опустив глаза вниз. Потому что если он их поднимет, то серьёзный настрой вновь сойдёт на нет, — Я художник. — А я Ван Ибо. Тренер танцев по профессии. Отчасти гонщик. — Вау, — Сяо Чжань всё же поднял взгляд, шокировано округлив рот. — Чжань-гэ, — Ибо постарался взглядом вернуть Сяо Чжаня в нужное русло. Хотя его внутреннее “я” всё засветилось от восторга и гордо выпятило грудь. — В общем. Денег у меня сейчас мало. Я в неустойчивом положении не только на работе, но вообще везде, где только можно. Каждый партнёр, кто приходил ко мне, уходил сразу же на утро, так как моё жилище говорит совсем не в пользу длительных отношений со мной. — У меня достаточно денег, — тут же заверил его Ибо. Сяо Чжань всё же не удержался и выпустил смешок, смущённо обхватив зад пылающей шеи ладонями. — Я не содержанка, Ибо. — А побаловать? — Ибо! Будь серьёзнее! — Я предельно серьёзен. — Ибо! Ибо поджал губы, всеми силами стараясь не рассмеяться. То, каким возмущённым выглядел Сяо Чжань — надо было видеть. Он смотрел прямо на Ван Ибо и пару раз глубоко вдохнул и выдохнул через нос. Затем вдохнул снова, резко выдохнул и встал, отодвигая стул. — Постой! — Ибо вдруг запаниковал. Он протянулся через весь стол, хватая Сяо Чжаня за край майки. Только тут он понял, что майка, которую он только что схватил, не принадлежала Сяо Чжаню. Это была не та майка, которая была на нём вчера, — Постой. И он замолчал. На губы просилась жутко счастливая улыбка, но он всеми силами пытался её сдержать. Ему не подобает. Он же крутой. Ибо облизнул губы и сглотнул, во рту вдруг пересохло. Рука непроизвольно сама сминала этот несчастный край футболки, теребила длинными пальцами. Господи, такое с ним точно впервые. — Ибо? — голос Сяо Чжаня вдруг прозвучал взволнованно, — Ибо, ты чего? — Я. Просто. Да, — отрывками каркнул он, откидываясь обратно на стул. Край футболки был всё ещё в его руках, поэтому недоумевающему Сяо Чжаню пришлось приземлиться на стул напротив. По глазам было ясно, что весь его запал куда-то идти - пропал, — Майка, — коротко кивнул он, словно это могло что-то пояснить. К его собственному удивлению, на лице Сяо Чжаня изобразилось понимание. — А, ты из-за этого, — Сяо Чжань смущённо улыбнулся и мягко выпутал край футболки из пальцев Ибо, — Я подумал, что ты будешь не против. Моя вчерашняя футболка пропахла клубом, меня не прельщало её надевать, когда был выбор. Я надеюсь, ты не отберёшь её у меня? Иначе мне придётся ходить с голым торсом, потому что моя сейчас сушится на балконе. Сяо Чжань мягко рассмеялся. И Ван Ибо, признаться честно, разрывался между “отобрать, потому что ты и голый прекрасен” и “для тебя всё, что угодно”. — Теперь ты обязан выйти за меня замуж. Я беру ответственность, — вырвалось вместо всего этого. Сяо Чжань уставился на него, как на умалишённого. Видимо, серьёзное лицо Ибо заставило его думать, что тот на самом деле имеет в виду то, что сказал. — Ибо… — растерянно проблеял он. Ибо видел, что он снова хотел вернуться в серьёзное русло, поэтому прикусил язык, чтобы снова не ляпнуть что-то странное и понятное ему одному, — Ты мне правда нравишься. Уже вот два года. Но я не живу в мире иллюзий. Я парень, с незавидным денежным положением. Ради чего тебе даже пробовать встречаться со мной? — Потому что я хочу? — незамедлительно ответил Ибо и посмотрел на Чжаня так, словно это было ясно по умолчанию, — Я всегда делаю, что хочу. — Этот мир так не работает. — Уже двадцать один год всё прекрасно работает. — Мне двадцать семь. Я убежал из дома, рисую, живу в Англии. Всё это - потому что я хотел. Но я не счастлив. Я не нахожу правильных мест, где бы мои картины хорошо продавались. Мои родители забыли, что я существую, потому что я делаю не то, что они хотели. Меня никто не поддерживает, потому что я всех оставил в Китае. Друзей, семью, половину докторского образования. — Ты не умеешь наслаждаться тем, что делаешь. — Говоришь, будто живёшь дольше на свете. — Чжань-гэ, — Ибо глубоко вздохнул, посмотрел Чжаню прямо в глаза, — Ты правда слишком много думаешь. Ты везде ищешь смысл, которого нет. Ты вкладываешь его слишком много во всё, что видишь вокруг. Из-за этого твои картины слишком сложны, отношения не складываются, потому что ты везде видишь подтекст. По твоему выражению лица тогда, в переходе, я понял, что увидел не весь смысл, который ты вложил в граффити. Ты был этим разочарован. Но ты ждёшь от людей слишком много, ты это понимаешь? Ты слишком сложно живёшь и думаешь. — И что эта тирада должна означать из твоих уст? — Что ты должен перестать видеть везде скрытый смысл и жить в своё удовольствие. Когда тебе предлагают помощь, принимать её. Чжань-гэ, у тебя всего одна жизнь. И ты хочешь её всю провести в собственных мыслях. Жизнь не в голове, Сяо Чжань. Она вокруг. — И ты хочешь дать шанс отношениям, в которых один влюблён в другого парня вот уже второй год, а второй влюбился в образ, который увидел сквозь рисунки? Ван Ибо замолчал. Слова, которые Сяо Чжань сейчас произнёс, оглушили его на мгновение, словно гадкий удар под дых. — Образ, который увидел сквозь рисунки? — Всё, что ты обо мне знаешь, ты вычитал в рисунках, — Сяо Чжань говорил совершенно серьёзно. Ван Ибо видел, что говорить это ему самому было неприятно. И осознание, что сказать всё сейчас - единственный вариант, как можно сохранить ещё не родившиеся отношения, обдавало все внутренности ледяным дыханием. — А что ты знаешь обо мне? — Всё, что можно узнать о человеке, когда наблюдаешь за ним немало времени. — То есть - ты тоже не знаешь меня как человека. — Возможно, — уклончиво ответил Чжань и Ван Ибо не смог удержаться и наклонил голову вбок. — Получается, что мы немногим отличаемся, если смотреть на всё твоими глазами. Вот только я нихрена не смыслю в искусстве. Ты мне понравился, как человек, когда мы разговаривали, ты меня заинтересовал. — А ты был моим вдохновением. — Наверное, поэтому твои рисунки почти не продавались, — Ибо усмехнулся, Чжань вопросительно приподнял брови, — Исходя из того, какой глубокий смысл ты вложил в мои граффити, люди просто не могли понять, что ты там изображаешь. Теперь замолчал Сяо Чжань. Его брови задумчиво сошлись на переносице, взгляд потупился, пальцы немного нервно ковыряли заусенец на большом пальце. Увидев это, Ибо усмехнулся, протянул свою руку и успокаивающе накрыл ею его пальцы. Чжань тут же поднял на него взгляд. Благо, что не дрогнул. — Слушай. Я не верю, что ты уличный мальчишка. Ты говоришь слишком умные вещи, — на такие слова, сказанные шутливо-возмущённым тоном, Ибо выпустил облегчёный смешок. — Ну должен же я соответствовать Сяо-лаоши, — с гремлинской ухмылкой произнёс он и охнул - Сяо Чжань пнул его под столом, — Я просто слишком умный, что тут поделаешь! — Ван Ибо! — Может, у меня тоже было трудное детство и меня таскали по разным школам, а я не хотел и сбежал на улицу, — под конец Ибо уже откровенно ржал. Сяо Чжань возмущённо шипел и явно не верил ни единому слову. Как только Сяо Чжань выдохнул, вновь успокаиваясь, Ван Ибо встал из-за стола, отпуская чужие ладони лишь для того, чтобы в следующий момент обойти, наклониться и заключить в объятия. — Что мне ещё тебе сказать, чтобы ты понял? Я хочу. М? — Ибо наклонился ещё ниже, повернул голову, легко дотронулся губами до виска. Когда Сяо Чжань чуть дёрнул головой в его сторону, он опустился ещё ниже, губами защемил кожу на шее. Нежно, мягко, не применяя зубы. — Я не могу в это поверить, — выдохнул наконец Сяо Чжань. На вопросительное мычание Ибо он повернул голову к нему, — Два года я страдал от того, что никак не мог хотя бы подойти ближе и заговорить. Когда я не выдержал и решил хоть как-то показать, что я чувствую, мои желания воплотились в жизнь. Это кажется сном. Я так боюсь, что я сейчас проснусь. И я не буду в твоей квартире, не услышу твоих слов, не буду радоваться, как маленький ребёнок, потому что мне ответили взаимностью… господи, — Сяо Чжань вдруг резко выдохнул и опустил голову вниз, закрыл её руками, — Этого не может быть. Всё настолько просто? Это невозможно. — Ты сейчас собираешься спорить со случаем? — спросил Ибо, которого нагло согнали с его места, как только наклонились вперёд. Он перешёл на загривок и с насмешливой улыбкой подметил, что Чжань непроизвольно вздрогнул, — Плохая идея. — Случай, — с сарказмом выдохнул Чжань, — Ты чертовски сильно прав, — Тут он откинулся назад, повернулся на стуле и, оказавшись лицом к лицу с Ибо, обхватил его щёки руками, — Я случайно встретил тебя у второго рисунка. Случайно заинтересовал тебя. Случайно ты нашёл меня в клубе. Случайно я понравился тебе… Ибо. Мы так далеко не уйдём. У нас всё на случайностях! — Ты прав. И сейчас совершенно случайно я предлагаю тебе встречаться. — А я совершенно случайно соглашаюсь. Ибо всё же не выдержал и улыбнулся. Выглядело это несколько комично из-за сжатых Сяо Чжанем щёк, но зато благодаря этому вся напряжённая атмосфера улетучилась, как будто её и не было. — Жаль, что я не могу видеть будущее, — вдруг улыбаясь выдал Сяо Чжань. Ван Ибо показательно закатил глаза. — Перестань уже так много думать, Чжань-гэ. Живи моментом. В данном моменте ты мне нравишься и я уверен, что я тебя полюблю. — У-у-у, какие сильные слова! Берегись, Ибо! Сяо Чжань наконец искренне рассмеялся. Легко и искренне. Именно так, как смеются люди, отпустившие все свои переживания в далёкие края. Зачем нужны бессмысленные отношения? Этот вопрос задавал себе Сяо Чжань на протяжении двадцати семи лет. То, что ему парни нравились больше, чем девушки, он уяснил уже давно. Проблема была вовсе не в принятии, а в осознании бессмысленности таких отношений. К чему приводят отношения? Если в отношениях между девушкой и парнем цель была понятна, — продолжение потомства — то что насчёт гомосексуальных отношений? Каков смысл? Какова цель? На протяжении всей своей жизни с момента принятия себя таковым, какой он есть, Сяо Чжань задавался этим вопросом. Сегодня он получил ответ. Призрачный, малопонятный, который надо будет сделать чётче. Понять. Но он есть, а это даёт хоть какую-то почву под ногами, пусть и зыбкую. “Всё в жизни делается ради желания.” Что даст жизнь по правилам окружающих тебя людей? Что даст жизнь по желанию твоих родных? Наверное, такие вопросы наталкивают на странные мысли, заставляют задуматься о собственном существовании. В голове Сяо Чжаня уже давно крутилась мысль о том, что стоит жить так, как хочется. Иначе бы он просто никогда не уехал от родителей и не стал заниматься рисованием. Но эта мысль не укоренилась в его мозгу, так как “хочется” сопровождалось ещё уймой проблем, с которыми он не справлялся в одиночку. А теперь это “хочется” привело его к Ван Ибо. С ним хочется быть, спать, целоваться, просто жить. То, как они будут справляться с проблемами, которые принесёт именно это “хочется”, никто не знает. Но они это сделают, если будет действительно сильное желание. Ведь мысль, которая так часто мелькала в голове Сяо Чжаня, теперь укоренилась там. Пока корни ещё молодые и хрупкие, но лишь от него и от тех, кто будет к нему ближе всех, зависит, укрепятся ли корни там навеки или их вырвут тут же, не заботясь о боли и последствиях.