Проигравшие

Они оба нацелились на Андреа. Война шла тихо, за спиной, чтобы не потревожить и так выбитую из жизненной колеи Кэмпбелл. Она им обоим казалась такой хрупкой, беззащитной, потерянной, что им хотелось как можно скорее захватить ее в свои объятия, накрыть любовью и заботой, словно крыльями, чтобы Андреа больше ни о чем не думала, не боялась мира, который решил ополчиться против нее; чтобы расслабилась и поделилась светом своего сердца с теми, кто в этом нуждался сильнее всего… — Не отдам, — одними губами решительно прошептала Хизер, пристально глядя на Мёрфи строгими глазами. Однако лицо ее оставалось все таким же мягким и непосредственным, словно у невинного ребенка, оттого Мёрфи ее угроза показалась забавной и несерьезной. — Она моя теперь, — добавила Грин, опасно прищурившись, и тут же расплылась в милой улыбке, когда Андреа резко оторвалась от телефона, который захватил все ее мысли в последнее время из-за постоянно прилетающих сообщений и звонков, то из полиции, то от друзей, и вопросительно посмотрела на нее. — Ты что-то сказала? — Кэмпбелл недоуменно хлопнула ресницами и виновато улыбнулась, боясь что не расслышала что-то важное. — Хочу танцевать! — соврала Хизер, не меняя выражения лица. — Пойдем… Эй!.. Мёрфи плавно оторвался от столешницы бара, у которой стоял облокотившись, и демонстративно приобнял растерянную Андреа за плечи, крепко и с намеком сжал ладонь, собственнически притягивая девушку ближе к себе. А та только пораженно пискнула, растерялась, не зная, как отреагировать. — Андреа устала, ей надо домой, — издевательски ровным тоном произнес он, заглядывая Кэмпбелл в лихорадочно заблестевшие глаза. — В кровать… спать. Так ведь? Андреа тут же залилась краской, став в руках Мёрфи, как будто в несколько раз меньше. Дыхание ее участилось, сделалось рваным, выдавая ее волнение. Хизер до болезненного укола закусила губу, почувствовав одуряющий вишневый вкус бальзама, и незаметно сжала дрожащую руку в кулак, желая вырвать ту, что была для нее ценнее всего в этом мире. Но почему Андреа всегда шарахается от нее как от прокаженной, когда Хизер всего лишь ласково касается ее, совсем невинно убирая то упрямую прядку со лба, то поправляя едва заметные складки одежды. А его не боится… Перед ним она замирает настороженной мышкой, робея под колючим взглядом, который, казалось, мог пронзить душу насквозь, пришпилить точно букашку острой булавкой. Чем Хизер хуже? Чем Мёрфи лучше? Грин сжала губы в тонкую полоску, чувствуя поднимающуюся волну неудержимой обиды и ревности. Она не могла так досадно отступить. Хизер раз смирилась с тем, что любимая подруга досталась Эдриану, смиренно отошла в тень, решив тешиться только дружбой, искренне радуясь тому, что Андреа рядом с Ньюманом выглядела счастливой и защищенной. Но когда та рассталась с ним, то все ее чувства, которые она глушила в себе, вновь пробудились и гнали вперед, чтобы воспользовалась шансом, пока Кэмпбелл одна, чтобы показать ей, что такое настоящая любовь, от которой не сбегают, которая никогда не закончится. Но Мёрфи… Отдать ее ему? Ни за что! Хизер слишком долго ждала свой шанс, чтобы упустить Андреа. — Нет, Андреа, ты не можешь, — медовым голосом, таким нежным и обволакивающим, произнесла она, аккуратно подхватывая подругу под руку, стараясь не глядеть на ладонь Мёрфи, в которую буквально хотела вонзиться зубами, чтобы он отпустил ее и перестал пачкать своими грязными лапами. — У Мёрфи работа, если он сейчас уедет, то его отругают. Будут проблемы. Ты не хочешь, чтобы мама Эдриана его отчитала? Грин знала на что давить — Кэмпбелл ненавидела создавать другим трудности. Едва услышав слова Хизер, она сразу же отшатнулась от Мёрфи прямо в подставленные мягкие объятия, окутавшие ее ароматом духов, заключивших в себе все тонкие запахи весны. Грин расцвела буквально на глазах: тесно прижимая к себе подругу, наслаждаясь этими редкими минутами, когда та забывалась и позволяла вот так близко оказаться вплотную к ней. Сердце затрепетало от счастья, наполнилось, готовое лопнуть от переизбытка чувств. Ей достаточно такой малости, чтобы ощутить весь спектр волшебных эмоций. Андреа для нее солнце, а она цветок, что питается этим живительным светом. И как отпустить ее теперь, когда удалось попробовать на вкус этот сладкий источник? Хизер, наверное, стоит благодарить силу алкоголя, что сломил все внутренние барьеры Андреа, из-за чего она позволила всего раз коснуться себя. Это было так тривиально — на раковине в уборной клуба, как в каком-то дешевом кино, но так волнительно, что колени Хизер до сих пор подкашивались, а взгляд становился мечтательным. Один поцелуй дал ей столько надежды, перекрыв собой все другие неудачные попытки. — Хизер отвезет меня. Все в порядке, — заверила Андреа, когда Мёрфи попытался что-то возразить и притянуть ее обратно к себе, но юркая ладошка Грин хлопнула его по руке, а между губ выглянул розовый острый язык, который она показала ему, довольно прищурившись. Мёрфи посмотрел на нее долгим испытывающим взглядом, от которого триумф Хизер немного поутих, а внутри что-то в тревоге сжалось. Она невольно сделала короткий шаг назад, но не выпустила Андреа, держась за нее, как за спасительную соломинку. — Что ж, доверю ее тебе, — и довольно оскалился, принимая неприкрытый вызов. То было маленькое поражение, но не конец их тихой войне. Она знала, что Мёрфи, как хищник, который, выследив добычу, никогда от нее не откажется, пока не поглотит целиком. «Плевать на него, сегодня я победила», — мысли витали торжествующие. Машина резво летела по трассе, словно на крыльях, олицетворяя собой воздушное настроение хозяйки. Андреа дремала на соседнем сиденье, забавно морща нос. Тело ее то и дело вздрагивало из-за волнений, терзающих Кэмпбелл в последние дни, из-за чего даже во сне она не могла полностью расслабиться. Хизер бросала на нее долгие сочувствующие взгляды, совсем забыв о том, что надо следить за дорогой. Когда она еще сможет насладиться временем, проведенным вместе? Потом — хотелось верить — у них его будет много, но сейчас она желала присвоить себе каждую минутку. И Хизер решилась: резко вывернув руль, свернула на обочину и проехала несколько метров, скрываясь в тени раскидистых деревьев. От неожиданного торможения Андреа вскочила и удивленно заозиралась по сторонам, непослушными пальцами судорожно вцепившись в ручку двери, пытаясь разобраться в причине остановки. — Опять этот темный силуэт… Что?.. — расширившимися от непонимания глазами она уставилась на Хизер, что с беспокойством смотрела на нее, машинально держа руки на руле. — Почему мы остановились? — Тебе что-то снилось? Ты выглядишь очень встревоженной, — заглушив двигатель, она потянулась к подруге, легким касанием убирая упавшие пряди с застывшего, словно в воске, лица. Кэмпбелл сейчас напоминала очень красивую куклу, только губы трогательно подрагивали, показывая, что она живая, дышит… Тяжело так, лихорадочно, не сумев совладать со страхом, который нагрянул к ней во сне, когда она совсем беззащитна. Ладонь Грин прижалась к холодной щеке, ласково погладила мягкими кончиками чутких пальцев. Взгляд скользил по дрожащим губам, что были так близко и вкус которых до сих пор сладко оседал на языке. Хотелось еще, закрепить победу и убедиться, что есть шансы двигаться дальше, не получив болезненный отпор. Хизер сглотнула, поймав дергающийся неспокойный взгляд Андреа, который метался по ее лицу, словно не узнавая. Легкие обдало жаром, Грин приоткрыла рот, вдыхая тяжелый воздух, которого в тесной машине становилось катастрофически мало. — Милая, я рядом, — прошептала Хизер, улыбаясь участливо, показывая, что ей можно доверить все: самое ценное — свою душу и сердце. Она возьмет и сохранит, никому не отдаст, не позволит дотронуться. — Больше не беспокойся ни о чем. — Хизер… — глухо произнесла Кэмпбелл, собираясь сказать, что-то еще, но Грин не позволила продолжить, прислонив палец к ее губам. Вновь улыбнулась, в этот раз с пониманием, пряча в уголках приоткрытых глаз затухающие искры грусти. — Я никогда от тебя не отвернусь, что бы ты ни решила… — и мысленно добавила: — «Кого бы ты ни выбрала». Хизер придвинулась ближе к Андреа, отцепив ремень безопасности. Как бы ненароком скользнула ладонью по оголенному бедру Кэмпбелл, заставив ту вздрогнуть и инстинктивно свести ноги, вжавшись спиной в мягкое сиденье. Грин же достаточно было одного прикосновения, чтобы в полном объеме ощутить гладкость незащищенной кожи. Всегда бы так водить кончиками пальцев, точно тонкой кисточкой, по этому нежному полотну. Она бы раскрасила его во все цвета страсти, рисунком выражая все то, что накопилось в трепещущей груди. Мечтательно зажмурившись, словно во сне, она поддалась вперед и прильнула к ней так чувственно, так тесно, как только могла, как будто желала всем существом проникнуть в ее тело и раствориться в нем, став неотделимой частью; чтобы, куда бы она не отправилась, находиться всегда рядом с ней. Андреа замерла, как затравленный зверь, почти не дышала, большими глазами следя за каждым движением Хизер с таким видом, словно руки подруги не были просто руками, а острыми раскаленными клещами, так и норовившими впиться в нее и вырвать часть плоти. Грин нестерпимо больно видеть подобный ее взгляд. — Андреа, — убирая ладонь с бедра Кэмпбелл, тихо прошептала она сдавленным, не своим голосом, нервно заправляя растрепавшиеся волосы за ухо, чувствуя, как жарко горели ее щеки от наполняющего тело томительного возбуждения. Она вся подобна оголенному проводу, готовому разразиться искрами от каждого неосторожного касания. Но Андреа так и не сдвинулась, ни на миллиметр не поддалась ей навстречу, а как будто стала еще более недосягаемой, далекой, так плотно сжав губы, что они почти стали неразличимы на ее лице. — Я тебе не нравлюсь? — Грин посмотрела на нее с щенячьей надеждой, понимая, как жалко она выглядит со стороны и как хорошо, что вокруг нет свидетелей ее слабости. — Хизер… Я… — сглотнув, хрипло произнесла Кэмпбелл, поднимая ладони, словно сдаваясь и прося милости. — Тот поцелуй… Внутри Хизер все замерло, застыло, как будто кто-то жестокий поставил на паузу, оттягивая решающий момент до последнего. Стало страшно и волнительно. Слова решат все, но они застыли в горле Андреа, у которой на роду написано неосознанно ранить всех, кто становился к ней чересчур близко. Они не сразу осознали, что воцарившуюся вязкую тишину разбавил бесцеремонный телефонный звонок. Кэмбелл разом отмерла, встряхнула волосами и застучала ногтями по экрану, пытаясь как можно скорее ответить. — Мёрфи? — озадаченно выдохнула она, виновато отворачиваясь от застывшего лица Грин. — Нет, мы еще едем. Что-то случилось? Хорошо, я позвоню… «А будь сейчас на моем месте перед ней Мёрфи, то она так же зажималась бы? Колотилось бы ее сердце, как бешеное, от одного только его взгляда? А если бы он двинулся дальше, так же положил горячую ладонь ей на бедра и сжал так, с силой, с нажимом, чтобы остались следы от пальцев и напоминали об этой встрече? Или с ней он был бы нежным и ласкал ее, бережно гладя по волосам и спине, прижимая к себе, кутая в объятиях…» От обиды стало тяжело дышать, первые слезы обожгли пунцовые щеки. Хизер криво усмехнулась, злым жестом стирая раздражающую влагу. К черту… Не став дожидаться, пока Андреа договорит по телефону и удобно усядется, Грин завела машину и с силой вжала педаль в пол. Иномарка рванулась по дороге, как сумасшедшая, испуганный вскрик Кэмпбелл заглушил неистовый рев мотора. Хизер и не знала, что способна так разогнаться, но в этот раз внутри нее было столько разрушающей энергии, убивающего неудовлетворенного желания, которые так и рвались наружу. — Хизер! — воскликнула Андреа, от неожиданности уронив телефон, согнутыми пальцами вонзаясь в плечо взбешенной подруги. — Зачем ты так мчишься?! — Прости, что задержала тебя, — холодно процедила Грин, сама испугавшись своего тона. Она так боялась оттолкнуть ее, а в итоге сделала только хуже… Тихо всхлипнув, Хизер попыталась улыбнуться, но вышло неестественно. — Я просто хотела провести с тобой больше времени… — Хизер, — жалобно протянула Андреа, моля простить ее за все на свете и за то, что ничего не могла с собой поделать. И тот поцелуй: все-таки в нем виноваты коктейли в клубе. Все это было ненастоящим, а дало Грин так много надежды, что ей стало себя жалко за наивность и очередной шрам, безжалостно расчертивший сердце. — Извини меня, я никак ни в чем не могу разобраться. Все так внезапно навалилось. Я могу думать только об этом и ни о чем другом… Пойми меня, пожалуйста, и дай время. — Я понимаю, — улыбка на губах держалась с трудом, — не беспокойся. И, кажется, мы приехали… Хизер еще долго смотрела в ее удаляющуюся чуть сгорбленную из-за усталости спину, потом невидяще глядела в закрытые ворота, сама не зная, на что надеяться. Слова остаются только словами, а в действиях Андреа не читалось ничего, что говорило бы о теплых чувствах. Конечно, она любила Грин, но только как подругу и наверняка будет этой ночью лежать в своей постели, в выделенной Эдрианом уютной комнате, и думать обо всем, что произошло сегодня. И постарается забыть об украденном поцелуе, а потом станет делать вид, что ничего не произошло. — Только не избегай меня, — вырвалось само собой очень горько и почти молитвенно. Если боги действительно есть, то почему они так жестоки и позволяют любить тех, кто способен ранить… убить. — И не думал, принцесса, — вкрадчиво раздалось прямо у самого уха. Грин подскочила, коленкой ударившись об руль и зашипела ругательства, не стесняясь, от всего сердца высказывая все то, что думала обо всяких демонах, подкрадывающихся в самый неподходящий момент. — Так я демон? — и кривая усмешка с мелькнувшим острым клыком за губами. — Мёрфи, — враждебно разглядывая его довольное лицо, сказала она, не понимая, какого черта ему понадобилось пугать ее посреди ночи. И сама виновата, что сразу не уехала и не задвинула окно рядом с собой. — Чего тебе надо? Я привезла ее в целости и сохранности, можешь не беспокоиться. — Целовались? — он хитро прищурился, облокотившись рукой прямо на дверь и рассматривая ее почти снисходительно. — Что? — Она глупо захлопала ресницами, а осознав, что он сказал, нахохлилась, как синица, и выпалила: — Да! А что, тебе интересны подробности? — Конечно, — оскалился он, всем своим видом показывая, что не поверил ей. — Сдвинься, пожалуйста. — Зачем? — Хизер только сильнее сжала ладони на кожаной обивке, заранее не одобряя все то, что собирался сделать Мёрфи. — Что ты делаешь, черт возьми? — И понимая, что она ни на дюйм не шелохнется добровольно, он открыл дверь и, вытянув руку вперед, отцепил ремень, и тут же бесцеремонно и неожиданно быстро подхватил ее под коленками и за поясницу, легко приподнял, пересаживая на пассажирское сиденье под аккомпанемент громкого недовольства и обрушившихся на спину сжатых кулаков. — Ты совсем ненормальный? — вызверилась она, собираясь выпихнуть его обратно, но Мёрфи уже свободно рассеялся на ее месте, профессионально осмотрел приборную панель и лихо погнал машину обратно на пустынную дорогу. — Что ты задумал? — В голове у Хизер не находилось ни одной адекватной причины, которая хоть как-то объяснила бы его поведение. — Ну так что, каково целоваться с Андреа? — не сводя внимательного взгляда с дороги, спросил он, а Хизер чуть не задохнулась от возмущения. Наглость Мёрфи просто не знала границ, из-за чего чертовски хотелось проучить его. — Очень… сладко, — глубоким грудным голосом произнесла Грин, напустив на себя максимально мечтательный вид. Вновь вспомнился тот злополучный поцелуй в туалете клуба, который пусть и был наваждением, но ей до сих пор хотелось смаковать его у себя в мыслях, припоминать каждую незначительную деталь. — У нее восхитительные губы, чувственные, такие, какие только и созданы для поцелуев. Так к ним влечет, что хочется душу вытянуть. Она бросила взгляд на Мёрфи, ожидая его реакцию, но он все так же оставался идеально недвижим, уверенно разгоняя машину в засвеченную фонарями трассу. — А каковы они на вкус? — спросил он, оторвав ее от пристального разглядывания. — Нежные, точно спелые персики. Такие сочные, что невозможно забыть… — Для того поцелуя и губ Кэмпбелл Грин готова была вечно подбирать описания, чтобы точно не забыть о том волнительном моменте. От воспоминаний ей стало так хорошо и легко, что зародившаяся обида на Андреа отошла на задний план, возвращая место захватывающему чувству, вновь распаляя в теле прежний жар и напоминая о том, как подруга сидела здесь, прямо на этом месте, такая невинная, близкая, что до сих пор можно ощутить робкий запах ее духов, еще не выветрившийся из салона. Грин заерзала, чувствуя, как внизу живота стало требовательно тянуть, как возбужденной груди ужасно тесно в плотно облегающем белье. Машина остановилась у кромки леса, прямо под разбитым фонарем. — Тебе нечем дышать? — Хизер заторможено повернулась, когда услышала его вопрос, и впервые столкнулась с ним взгляд к взгляду, застыла статуей, видя, как в расплавленном золоте его глаз плещется что-то еще. Темное. Неудержимое. — Мне нечем тебя ударить, — выдавила она из себя, до боли сжимая бедра и пытаясь успокоиться. Для чего он заставил ее так распалиться, зачем ему нужно было спрашивать про поцелуй? Разве ему не должно быть неприятно знать о том, что кто-то другой целовал девушку, на которую он претендовал. Сама Хизер от одной только мысли об этом, что к губам Андреа прикасался Мёрфи, готова была все крушить и ругаться, а не расспрашивать. — Ты уже осознал, что проиграл мне, поэтому о поцелуях с ней можешь только мечтать? О чем мне тебе еще подробно рассказать? — А с чего ты решила, что я проиграл? — Мёрфи смотрел ей исключительно в лицо, а думалось, что видел насквозь, как будто лично оказался свидетелем той сцены, когда Андреа попросила простить ее и дать время. — У меня больше шансов быть рядом с ней, ведь мы живем в одном доме. Я вижу ее каждое утро: сонную, растрепанную, очень трогательную в пижаме и длинных растянутых футболках. Она позволяет мне заботиться о ней, приносить ей кофе в постель и даже расчесывать волосы. Я всегда рядом с ней, Хизер. А ты? Грин смотрела на него остекленевшими глазами, жизнь застыла в них, точно бабочка в окаменевшей смоле. Ей казалось, что она проваливается куда-то в прожорливую пропасть, из которой вернется только полностью высушенной и бесчувственной. Под сердцем невыносимо закололо. Она боялась, что если дотронется до груди, то увидит кровь на пальцах, а потому сидела ровно и безмолвно, не зная, как вырваться из оцепенения. «Она правда… любит эти губы, этого человека… — мысли бестолково мельтешили в мозгу, невыносимо давя на пульсирующие виски. — Да что в тебе такого? Почему ТЫ нравишься ей? — снова бессильная злость, ногти вонзаются в кожу. — Оба вытирают об меня ноги, словно я смешная игрушка какая-то! Ненавижу! Пускай ей тоже будет больно…» Хизер вскинула руки и крепко вцепилась в плечи озадаченного Мёрфи, который до этого пристально наблюдал за тем, как быстро гамма эмоций сменялась на лице Грин. Она с такой силой и невообразимым остервенением рванула его на себя, что он даже не успел ничего сделать, и в тот же момент ощутил, как его рот зло накрыли чужие мягкие губы, как тело Хизер буквально впечаталось в него, заставляя сполна почувствовать каждый изящный изгиб. Грин целовала его неистово, словно хотела поглотить своей злобой, чтобы он понял, как тяжело ей осознавать себя отвергнутой. Ее напор оказался настолько стремительный, что Мёрфи издал первый утробный стон и увлеченно стиснул ее в объятиях, сжав и оттянув распущенные волосы прямо на чувствительном затылке. В глазах Хизер помутнело, она протестующе замычала, увидев себя пойманной в хитрый капкан, но теперь не вырваться, как бы не извивалась в этих коварных тенетах. И вот уже чужой язык по-хозяйски скользит между губами, обводит ровную кромку зубов и проникает внутрь, сплетаясь с ее языком. От непозволительной близости в нос ударил запах черного зернового кофе, смешанный с букетом коктейлей из клуба, но Мёрфи опьянен не этим, а вишневым бальзамом на ее губах и ароматом пышных волос, игриво щекочущих подставленное лицо. Она хотела доминировать, но в сильных руках почувствовала себя слабой и крохотной. «Андреа, его объятия кажутся тебе надежнее, а поцелуи слаще?.. » Хизер сдавленно зашипела, когда, оторвавшись от ее губ, он быстро, словно в горячке, расцеловал ее щеки и впился в шею, точно вампир, прихватывая удивительно острыми зубами вздутую венку. Грин застонала, инстинктивно зажимаясь и пытаясь отпихнуть его от себя, но Мёрфи спустился ниже, оттянув ворот, опалил поцелуями белые выпирающие ключицы. «Что это такое? Как до этого вообще дошло? Мне не нравятся мужчины. А его я должна ненавидеть из-за Андреа…» — внутренний монолог сбился, когда он беспардонно задрал ее футболку вверх, открывая взору, скрытое до этого, кружево светло-ванильного бюстгальтера. В наступившей тишине до слуха доносилось только прерывистое, почти звериное дыхание Мёрфи, рассматривающего ее бесстыдно и с нескрываемым желанием, что Хизер вновь вспыхнула гневом, одним движением опуская подол обратно. Он замер и вопросительно изогнул бровь, выжидающе склонив голову набок. — Я не мясо, чтобы так смотреть на меня, — процедила она презрительно. Все мужчины такие… падальщики. — И на нее ты так же глядишь, да? Будто съесть хочешь. — Ты сама накинулась на меня, как разъяренная пантера, — он растянул в улыбке распухшие от поцелуев губы, которые сделали его лицо еще привлекательнее и опаснее. — Чем ты лучше меня? — Я покажу, — облизнувшись, обворожительно произнесла она, с интересом рассматривая его фигуру и протянула руку к пуговицам. Мёрфи не мешал, когда она расстегнула их одну за другой, неторопливо, слишком долго, чтобы не счесть это изощренным издевательством. И смотрела ему в глаза, из-под полуопущенных ресниц, делающих ее взгляд магическим и глубоким. Хизер потянула край черной водолазки кверху, открывая подтянутое тело Мёрфи, но так и не сняла до конца, оставив его с задранными руками, которые и не думала вытаскивать из узких рукавов. Грин ехидно рассмеялась, услышав негромкие возмущения и шустро кончиками пальцев провела по бокам и ребрам от низа живота до подмышек, заставив Мёрфи содрогнуться всем телом от пробежавших мелких мурашек. Он громко выдохнул сквозь стиснутые зубы, пытаясь поймать Хизер, но та ловко увернулась и припала к его груди, озорно обведя острым языком коричневую бусину аккуратного соска. Она ласкала его так, как обычно доставляла удовольствие своим девушкам, нежно посасывая затвердевшую вершину и чуть причмокивая пухлыми губами. Руки скользили ниже, по выступающим безукоризненно отчеканенным тренировками линиям пресса, ногти несильно царапали, оставляя на бледной коже бледно-красные полосы. А потом ещё ниже: только теперь не привычный жар женского лона, а недвусмысленно натянутая ткань штанов. Хизер невольно сглотнула и от груди провела дорожку языком до низу, остановившись у впадинки пупка и почувствовала, как на макушку властно легла ладонь Мёрфи, зарываясь пальцами в густые волосы. Она приподняла голову, видя, что он уже освободился от плена водолазки и теперь наклонялся к ней, жадно смяв в поцелуе ее губы и отняв из лёгких последние крупицы воздуха, отчего у Грин закружилась голова и она начала задыхаться, будто ее накрыло тяжелой волной и утащило под воду. Творилось что-то немыслимое: ей все больше хотелось его касаний, ощутить все то, на что Андреа променяла ее. Она запоминала каждое его движение и сравнивала его с тем, что делала сама, но никак не могла подойти к подведению итогов из-за водоворота ощущений, что полностью затянул ее. И вот Хизер сама избавила себя от верха, вздохнула с облегчением, когда грудь освободилась от опостылевшего бюстгальтера. Стоячие розовые соски, обрамлённые крупными ореолами, красноречиво выдавали ее возбуждение. Золотистые глаза напротив снова вспыхнули неприкрытым желанием, но в этот раз то было не животное разглядывание, а чистая страсть — он уже и сам хотел полностью обрушиться на нее. Грин потянула его за руку на заднее свободное сиденье, властно пихнула его в плечи, понукая лечь, а сама уселась поверх, прямо на оттянутую ширинку. Они охнули почти одновременно. Лицо Мёрфи мученически исказилось, выдавая, что скоро он не выдержит ее истязаний. Его грудь быстро вздымалась и опадала из-за попыток выровнять дыхание и взять под контроль ситуацию, но Хизер, опустив бедра ещё ниже и плотнее, задвигала ими вверх и вниз по натянутой ткани и сама чуть не пожалела о собственной шалости, когда от низа живота и выше прошел будто удар тока. — Хизер… долго будешь играться? — Она впервые слышала, чтобы он говорил таким голосом, хриплым, задушенным и просящим. И вообразила себя победительницей, чей враг молил о капитуляции. «В этом я лучше тебя», — улыбнулась она, ложась на него и плотной завесой из волнистых волос по обеим сторонам, накрывая их лица. Грудь прижалась к груди, стук сердца у обоих бился бешеный. Его руки на ягодицах требовательно сжались, сминая ткань задранной юбки. — Ты знаешь, что мы оба проиграли, если Андреа об этом узнает? — прошептала она, играясь с прядками его волос у виска, когда он забрался под кромку ее трусов и нежно огладил лобок. Мёрфи не остановился, услышав ее, а только тихо хмыкнул, приподнявшись и поцеловав ее в веснушчатый нос. Грин непонимающе на него посмотрела, поражаясь тому, как он спокойно это воспринял, и нетерпеливо завозилась, когда шустрые пальцы его коснулись клитора и мягко нажали на него. — Лично я уже выиграл, — глубоким густым голосом, в котором смешалось все, произнес он, щуря в довольной улыбке глаза, а она слышала его краем уха, полностью сосредоточившись на том, как приятны были его движения и как он дразнил ее, скользя по влажным складкам и возбужденной вершине, чуть касаясь сжимающегося в нетерпеливых сокращениях входа. Как можно скорее захотелось почувствовать себя заполненной, выпустить все накопившееся напряжение, а потом все равно… — На самом деле, — обхватив ее за стройную талию, он в несколько быстрых отточенных движений поменял их местами и лег между разведенных подтянутых бедер, крепко прижавшись пульсирующим от желания пахом, теперь сам наслаждаясь ее видом сверху, — Андреа завоевать легко. Она несобранная, растерянная, сама не заметит, как окажется у кого-то в руках… Хизер внимательно его слушала, надёжно сцепив ноги у него за спиной, чтобы прижаться к нему ещё ближе, а он влажными пальцами, что были между ее бедер, сладко пахнущими ею, водил по ее губам, очерчивая аккуратный абрис. Она не заметила, как указательный палец утонул в мягкости ее рта и требовательно нажал на кончик языка. Грин тут же обхватила его губами и двинулась от одной фаланги к другой, до самого основания, наблюдая за тем, как ещё темнее стали его глаза и как теснее он прижался к ее лону. — А тебя завоевать тяжело, — произнес он почти шепотом, не отрывая взгляда от ее блестящих от слюны губ, и положил ладонь ей на щеку, заменяя указательный палец на большой. Хизер довольно замычала и улыбнулась, признавая, что она действительно крепкий орешек. — Чтобы обратить твой взор на себя, надо стать интересным… Она задумчиво на него посмотрела, языком облизывая следующий палец и думая о том, к чему он клонит, и как вообще способен на разговоры в подобный момент. Мёрфи усмехнулся и, отобрав руку, выпрямился, зашуршав по карманам штанов. Хизер ноготками провела по ширинке и, зацепившись за молнию, тут же потянула ее вниз. Пуговицу расстегнула, когда он вытащил совсем новую упаковку презервативов, и одобрительно прищурилась, сморщив носик, и в этот раз стянула с него штаны вместе с нижним бельем. Не так уж много она увидела в своей жизни мужских членов, но у Мёрфи он определенно выглядел красиво: средних размеров с крупной шляпкой розовой головки, блестящей от сочащейся смазки; вязь из вздутых вен причудливым узором оплетала весь крепкий ствол. — Поэтому… — севшим голосом продолжал Мёрфи как ни в чем не бывало, зубами осторожно разрывая упаковку презерватива и после растягивая его по всей длине члена, морщась от прикосновений к удивительно чувствительной плоти, — мне пришлось пойти на хитрость. — Он схватил ее под коленками и притянул к себе, вновь улёгся сверху, оперевшись рукой у ее лица и внимательно глядя в озадаченные глаза. — Какую хитрость? — спросила она, от волнения облизывая губы. Другая рука Мёрфи легла между ее ног, огладила внутреннюю сторону бедра и, сдвинув вбок кромку трусов, он неторопливо проник пальцами в нее на всю длину, мягко скользя ими. — Я не боролся с тобой за нашу принцессу Кэмпбелл, — утыкаясь носом ей в шею, сказал он, гулко сглотнув. Выдохнул, опаляя жарким дыханием и, обхватив член рукой, медленно направил его ко входу, мягкой чувствительной головкой проникая внутрь. Хизер протяжно застонала и выгнулась в струнку, прижимаясь к нему ещё сильнее. — Я… — он толкнулся глубже, желая войти до основания, но пока в ней было узко и очень жарко, что в голове мутнело и мысли путались, не в силах выразиться словами, — …боролся за тебя. — Что?.. — только и пискнула она тонким голосом, не совсем понимая, что именно услышала. Он с каждым движением становился все настойчивее и быстрее, заставляя пространство наполниться развратными звуками соприкосновения плоти. Под ними скрипели сиденья и беспощадно мялась одежда, но думать хотелось только о том, как одуряюще жарко и хорошо. Не чувствовалась даже тесность машины и раздражающая близость двери, о которую она точно ударилась, если бы не Мёрфи, ладонь которого легла ей на макушку, оберегая от нежелательных шишек. «О чем он вообще? Что он сказал?..» — в голове было одно, а с языка сорвалось иное: — Мёрфи, быстрее… И он отчётливо ее услышал и подтянув за талию, закинул стройные ноги себе на плечи, плавно сменив угол проникновения. Грин томно извивалась перед ним, полностью отдавшись страсти, ласкала свою грудь, перекатывая между пальцами стоящие торчком соски, млея от ощущения того, как он неистово двигался в ней, толкался все глубже, заполняя собой и заставляя думать только о нём. Она взглянула на Мёрфи сквозь поволоку, застилающую взгляд, и покорно признала, что он действительно выглядел так, что ему хотелось сдаться, принимая поражение. Красивые руки с длинными музыкальными пальцами крепко удерживали ее ноги, оставляя на бедрах красные обличительные следы. Ладная фигура и гибкость движений, позволяющих ему двигаться подобно юркой змее. Притягивающий золотисто-колючий омут глаз. И сережка эта поблескивающая в ухе, раскачивающаяся точно магический маятник от каждого толчка… Хизер блаженно закатила глаза и вновь выгнулась, когда он перевернул ее на бок и улёгся у нее за спиной, войдя теперь уже сзади. Рука с темной татуировкой обвилась вокруг ее талии, ласковый шепот настиг уха, когда мочку кольнули острым укусом: — Мне нужна только ты. Она почти заплакала от накрывшего ее оргазма, который настиг ее так неожиданно и длился, словно вечность, пока тело сотрясалось мелкой дрожью, а Мёрфи все продолжал вбиваться в неё, будто пытаясь выжать из себя все без остатка. Тяжело дыша, оба вспотевшие, лежали обнявшись, пытаясь перевести дух. А она, вновь чувствуя его ненасытные губы на шее, все никак не могла понять, что же он ей сказал. Думала лишь о том, что теперь Андреа никому не достанется. И они оба проигравшие.