***
«Пип, пип,» - каждый работник магазина знаком с этими звуками, для некоторых они мелодичнее классических произведений. Намджун уже 3 года работает в круглосуточном магазине возле его съемной квартиры. Возможно, это не работа его мечты, но он уже прижился и менять её нет смысла. Ведь он… старший кассир. Ему скоро исполняется 26 лет, он самый старший в коллективе, особенно учитывая то, что недавно был набор новых работников, среди которых в основном одни студенты. По данным Юнги, младшего кассира, средний возраст новеньких 18 лет. С какой-то стороны, Намджуну немного стыдно, что он работает кассиром в его возрасте, ведь работай он хотя бы менеджером – звучало бы более престижно. И вот, заступая в очередную смену для замены своего друга, он делает несвойственную ему ошибку. Случайно пробивает огурцы бедной старушки больше одного раза. Нужна аннуляция. На дневной смене охранник, которого кассир ранее еще не видел. «Явно новенький,» - делает вывод он. - Охрана, отмена, нужна аннуляция, - кричит во все горло сделавший ошибку Намджун, и видит как неопытный сотрудник сразу сталкивается с ним глазами. Младший неуверенно к кассе, проводит картой сотрудника, неспешно набирает набор цифр… вуаля, огурцы пробиты один раз. Но вот незадача, во время этой нехитрой операции по спасению пенсии старушки, новый работник зацепил своими пальцами грубую руку кассира. Из-за этого недолгого соприкосновения, будто громоотвод притянул шаровую молнию и спалил хату. Намджун и, как написано на бейджике, Джин почувствовали невероятно контрастные ощущения. Словно сначала тебя окунули в банку мёда, а потом кинули в песок. Одновременно приятно, но в тоже время как будто бы прикосновение содрало всю кожу. На секунду Намджун лишился способности дышать, он смотрел в глаза охранника, понимая, что это конец. Конец серой повседневности простого кассира, приехавшего из глубинки. - Милок, а морковку пробьешь? – недовольно начала причитать старушка, все это время ждавшая действий кассира. Закончив обслуживание, Намджун пошел на обеденный перерыв, который начинался по расписанию с минуты на минуту. Больше охранника в этот день он не видел. Позже он узнал, что Джин берет смену с раннего утра до середины обеда, и понял, что они вряд ли еще когда-нибудь пересекутся, ведь старший кассир работает в ночные смены.***
Спустя две недели в стандартном режиме, Намджун понял, что его повседневной жизни действительно настал конец. Он заболел ханахаки. На рентгеновском снимке четко было видно проросшие ирисы. Рост цветов сопровождался характерными зудящими ощущениями в легких. Лечащий ханахаколог предупредил, что чем больше цветы идут в рост, тем больнее будут ощущения. И простой зуд сменится на кашель с кровью и цветами. Джун понимал, что виной все та злополучная отмена. То прикосновение. Тот взгляд. Но если у него была бы возможность вернуться в тот день, он бы не хотел ничего менять. Наконец-то у него появилось хоть что-то светлое в этой жизни: любовь. Хотя и неразделенная, но приятная и тягучая. Конечно, болезнь была огромным минусом, ибо срок его жизни сократился почти максимально, но он был рад этой любви с первого взгляда, которая заполнила его. Раздумывая о тяжелой ноше, внезапно раздается звонок. Это был Юнги, который в очередной раз просил его заменить на дневной смене. Старший кассир не мог отказать другу по ряду причин. Максимально очевидных причин. И вот, уже сидя за кассой, Намджун бросал быстрые взгляды на охранника, который не обращал на него никакого внимания. «Неужели тот случай отразился только на мне? Грустно». Внезапно на него накатило странное ощущение, некий рвотный позыв, который рвался наружу. Благо, посетителей не было из-за сезона дождей, который атаковал их уже неделю как. Поняв, что отойти все равно не может, болеющий схватил первое что попалось под руку. Этим первым оказался фирменный пакет. «Это мой единственный вариант». И вот, спустя пару минут, в пакете лежали белые ирисы в красноватых выделениях. Это явно была кровь. Спрятав пакет под стул, на котором он сидел, Джун сделал пометку, что нужно забрать этот целлофан с собой, чтобы никто его не нашел. Но вот незадача, во время перерыва, старший кассир слышит далекое «Чей это пакет? Тут ирисы», и понимает, что его миссия с незаметным уничтожением улик провалена. Выйдя из помещения персонала, он натыкается на острый взгляд карих глаз. Пронзительный. Меткий. Изучающий. Под таким взглядом невольно превращаешься в маленького муравья у подножья старого дуба. Джин понял, что эти ирисы его. Сложив один плюс один, тот явно понял и о том, что Джун болеет, ведь ханахаки – уже не новость, этим никого не удивишь. Сжавшись под пристальным наблюдением, Джун опять заступил на пост. Время тянулось необычайно долго.***
После череды рабочих будней, старший кассир получил несколько дней выходных, его состояние достаточно сильно ухудшилось. Приступы стали частыми, а цветы приобрели почти максимальный размер в его бедных легких. Идя по парку, смотря на пасмурное небо, Намджун размышлял, что перед его кончиной нужно хотя бы попытаться признаться Джину. Но как это сделать, парень не знал. И как по зову судьбы, из-за поворота вышел охранник. Заметив это, Джун поспешил скрыться, думать – одно, а действовать – совсем другое. - Постой, - на его плечо легла чужая теплая рука, удивительно, но охранник быстро догнал кассира. - Почему ты отвлекаешь меня от прогулки? – нарочито недовольно ответил парень. - Намджун, нам нужно поговорить, мне надоело то, что ты избегаешь, - в глазах Джина плескалось отчаянье. И ведь действительно, Джун старался максимально мало контактировать с новеньким работником, даже не соглашался на уговоры Юнги об обмене сменами. - Хорошо… - непривычно тихо ответил ему старший кассир. - Я же вижу, что ты болеешь, я не глупый. Те ирисы… я сохранил их, сделал из них гербарий. Намджун… нет. Джун. Ты мне нравишься. Не дай петушкам убить тебя. Никакие цветы не стоят жизни, я хочу оберегать её, а не разрушать. В глазах болеющего заблестели капельки отчаянья и боли. Боли, что копилась в нем этот месяц. - Джин, я люблю тебя, - сразу после этих слов Сокджин притянул кассира к себе. Поцелуй. Искра. Конец ханахаки.***
- А бабушка мне говорила, что петушки нужно дарить только тем, кого ты считаешь своим спутником жизни. Когда я увидел те цветы в пакете, еще и белого цвета, я сразу понял, что это судьба. Прости за страдания, любимый. Теперь мы навечно вместе.