Пустота.

Маленький каблук ужасно скользил по мокрому асфальту, но я стараюсь не терять достоинства, держу спину прямо, грудь вперед, подбородок вверх, плечи расправлены – не хочу быть похожей на угрюмых прохожих, со стеклянными глазами и деревянными ногами. Из маленьких лавочек проскальзывали мягкие запахи, то булочек, то картриджа для принтера или просроченных сосисок, и я не могу удержаться от мысли пойти и накормить до обжорства какого-нибудь эльфа.* Ныряю под мост, и идти становится гораздо проще. Мерзкий запах сосисок улетел с первым порывом ветра, давая мне шанс чихнуть так, что в глазах потемнело. Хм, наверно это и называют одиночеством, когда никто не говорит тебе «будь здоров». Забавно. Последний поворот за угол и я, наконец, сяду в трамвай, ну, или в троллейбус, даже в конницу, только, боюсь, она не ходит по этому маршруту. Конечно, можно выдумать конницу, как дети выдумывают себе друзей, но это будет слишком просто. А вот и трамвай. Ты звонишь мне, и я немного растерялась, ведь тебе скучно, ты наверняка сидишь дома, и из твоей чашки забавным кружевом сочится дым, а, может, ты даже куришь, и у твоих ног неаккуратными стопками лежат книги, на столе бардак, в комнате пахнет кошачьим кормом. Но тебе определенно скучно, и ты ждешь, что я расскажу тебе что-нибудь интересное, а мне нечего. Нет, ну честно. Ты посмотри на меня, если не веришь. Я могу рассказать о тупых пейзажах за окном, но тогда ты точно заплачешь. Ты же не хочешь этого. Я слышу твоё дыхание в трубку. Тебе плевать на роуминг. Ты тоже сейчас слушаешь моё дыхание. Может, ты за этим и позвонил. А может и нет. Но мне нужно что-то сказать, на меня странно косятся пассажиры трамвая, нужно что-то, хоть что-то делать. Мне страшно. Я не знаю, что говорить. «Представляешь, на улице воняет сосисками, и там целая толпа голодных эльфов, у меня вчера завял твой гладиолус, а я даже не знаю, куда еду, и на меня пялются пассажиры, как на сумасшедшую, ты это, кофе мне принеси в понедельник, как же все его пьют, не понимаю, хочу попробовать, красное ведро, что мне купила подруга, жутко протекает, и я вчера оторвала пуговицу на джинсах, вот.»: выпалила я на одном дыхании, и почувствовала что ты улыбаешься, может даже немного смущён, и я тоже краснею. А стекляноглазые не унимаются. Я больше не могу терпеть их взгляд и выхожу из трамвая. Бросаю трубку и бегу. На улице лучше. Теперь тут пахнет табаком. Плевать. Зато никто не разглядывает. Я иду вперёд, не разбирая дороги. Глаза немного слезятся от ветра, но мне даже приятно. Поправляю шарф, затягиваю пояс пальто потуже и иду дальше, уставившись в асфальт. Мне нравится звук, с которым мои сапоги шлёпают по лужам. Вижу впереди какой-то сквер. Какие-то люди. Там почти пусто. Там только такие, как я. Те, кто устал от деревянноногих. Несколько старушек. Они молчат. Наверно боятся смерти. Но не я. Мы все здесь, за этим, собственно говоря, и собрались. Одинокий пацан задумчиво курит. Женщина, в вызывающем красном пальто, жует жвачку, громко чавкая. Она лишняя, но слишком глупа, чтобы это понять. Мне её даже жалко. Сажусь на более-менее сухою лавку. Достаю книгу. Пытаюсь читать. Слова скользят, но я не вникаю в смысл. Да мне и плевать. Просто мне НУЖНО прочитать эту книгу, я ДОЛЖНА это сделать, ведь все приличные девочки ОБЯЗАНЫ прочитать её. Господи, до чего же мне скучно. Встаю, отряхиваю пальто, и выхожу из парка, по пути кидая книгу в мусорное ведро. Чай уже остыл, но я пытаюсь его допить. Нести его по улице, придерживая картонный стаканчик продрогшими пальцами не очень удобно. Зато я выгляжу как все, НОРМАЛЬНО. Хотя мне это и не нужно. Но я же приличная девочка. Я иду так уже минут семь. Не знаю, иду ли я в сторону дома или наоборот, отдаляюсь. Ну и ладно. Пускай судьба ведёт меня, куда захочет. Меня всё равно никто не спросит. П.А.: *эльфы и сосиски – это один из авторских пёрлов, подробно описывать который я собираюсь в одном из следующих фф.