Сиэтл навсегда

— И нахрена мы попёрлись в такую даль? — пожаловалась она, глядя на вечерний Сиэтл из окна автобуса. Он ехал по тихим улицам на север. Позади оставались одно-, изредка двухэтажные дома с уютными лужайками. — Поговори со мной, чувак! Юноша снял наушники. Он сам не понимал, что заставило его уговорить её взять скейты и отправиться в центр города. Он будто почувствовал, что ему надо там быть, а одному ехать не хотелось. — Ты уже согласилась, поздняк отлынивать. — Ладно, чего не сделаешь ради лучшего друга, — вздохнула она, но юноша расслышал в её голосе плохо скрытое недовольство. Он хотел пошутить про то, что раздражённые азиатки очень сексуальны, но вовремя прикусил язык. Подруга не обиделась бы (обидеть её надо постараться), но при ней поднимать тему сексуальности было чревато — разговор обязательно переключится на него, а он не хотел становиться объектом обсуждения. Кто знает, до чего оно могло дойти... — Да не боись, в Содо есть клёвый скейт-парк. — Мать твою, Шон, это же почти в центре! Поближе ничего не нашлось или ты совсем ориентацию потерял? — Поближе мы уже были, — сказал он, игнорируя её шуточки про ориентацию и всё остальное, а просто тихо пропел: — Лайла Парк, погнали в скейт-парк! — Охренеть, чел, — она закатила глаза, — я целых двадцать минут не слышала эту рифму... Привычное солнце висело над горизонтом, осень выдалась очень сухой и тёплой, но по коже юноши вновь побежали мурашки — в последнее время на него накатывали странные приступы, будто он замерзает. С чего бы? Водитель полусонным голосом объявлял остановки. Выпуская одну порцию пассажиров и впуская другую, автобус свернул на восток и поехал по мосту через широкую реку. — Шон, ты уже готовишься к завтрашней вечеринке? Хотя бы душ принял? — Не понимаю, как я вообще согласился на неё пойти... — Ну началось, — она всплеснула руками. — Диасбло, ты иногда такой зануда, это же хэллоуин! Можно неплохо затусить и дунуть, я траву принесу. — Да тихо ты, тут люди кругом! — шикнул он, украдкой глянув на остальных пассажиров. Ему казалось, что некоторые из них всё слышали, хотя она говорила не слишком громко. — Очко жим-жим? — усмехнулась она. — Скажи лучше, кого пригласишь? — Ты разве не в счёт? — Опять за своё? Я всего лишь одноклассница, боевая подруга, родственная душа, — она загибала пальцы, — самый близкий тебе человек с сиськами... Что там ещё в этом длинном списке? А, совсем забыла, я же девушка Даниэля! Так что при всём желании никак не могу быть твоей и лишить драгоценной девственности. — Ты бы заткнулась, человек с сиськами, — он наклонился вниз, схватившись за тёмно-красную шапку на голове, и прошептал: — Охренеть, теперь весь автобус в курсе! — Не ссы, нас никто не слышит. Вообще-то, тебе шестнадцать, мальчик Шон, было бы странно, если бы ты… — Кто бы говорил, — перебил он. — Ты всего на год старше, многоопытная девочка Лайла. — Я не виновата, что ты такой сопляк. — Да ну тебя, — отмахнулся он, как обычно переживая из-за того, что оказался самым младшим среди друзей и одноклассников. У Карен был выбор, нянчиться с сыном ещё год или отдать в школу пораньше. Мамаша, очевидно, выбрала второй вариант, чего ещё можно было от неё ожидать... — Между прочим, знаешь, что папа про тебя говорит? — Так-так, — насторожилась девушка, — решил с козырей пойти? — Он говорит: будь осторожен, Шони-бой, ты можешь залететь от Лайлы! Она расхохоталась, юноша не смог удержаться и тоже рассмеялся. — Ох, Шони-бой, твой папа лучший, он так беспокоится о тебе! Надеюсь, ты носишь с собой резинки? — Сегодня нет. — Вдруг я наткнусь на тебя в парке и лишу невинности? Меня потом Даниэль взревнует, а Эстебан убьёт. — Йеп, ты поосторожнее, — ухмыльнулся он, поднимая лежащий под ногами скейтборд. — Наша остановка, не забудь доску, человек с сиськами. — Да пошёл ты, сучонок! — незлобно огрызнулась она. Выйдя из автобуса недалеко от острова Харбор, они несколько минут ехали на скейтах под уклон. Солнце почти скрылось за горизонтом, в паре миль севернее сверкали золотом небоскрёбы центра, рядом на побережье, теряясь на их фоне, крутилось маленькое колесо обозрения. Подростки зашли на территорию скейт-парка, который располагался под эстакадой недалеко от набережной залива. Сезон летних развлечений заканчивался, на улице быстро темнело, но на потолке уже светили редкие тусклые лампы, защищённые антивандальными сетками. Колонны и стены были разрисованы красочными рисунками и граффити, парку не помешал бы ремонт: кое-где рассыпалась кладка и отходила штукатурка. Народу здесь каталось совсем немного — несколько детей на роликовых коньках под присмотром родителей и группа райдеров. Весь парк представлял собой большой бетонный пул, по его скошенным стенам различной высоты можно было кататься бесконечно, наматывая круги и восьмёрки. Юноша давно умел делать развороты, подкидывание доски без помощи рук и несколько трюков попроще, что совсем неплохо для начинающего. Всё лето он учился новым трюкам и даже занимал призовые места среди юниоров. Девушка не умела выполнять сложные трюки, но не особо переживала, для неё главным в этом виде спорта была компания. Подростки наблюдали, как райдеры проделывают со скейтом всякие рискованные штуки — вращения доски с разворотом, сложные балансы, когда райдер едет на двух или даже одном колесе или вовсе скользит по ровной поверхности без колёс, иногда совсем уж опасные трюки, комбинации предыдущих вплоть до сальто, на что юноша никогда бы не осмелился, хватит и одной сломанной три года назад ноги. — Поехали до центра по набережной? — внезапно предложил он. — Не поняла, а как же парк? — удивилась она. — Мы же только пришли! — Мне тут не нравится, как-то мрачно и холодно. Хочется в людное место. — Всё ясно, у Шони-боя сегодня шило в заднице... А ты не заболел, чувак? — она приложила ладонь к его лбу. — Вроде не горячий. С чего вдруг тебя потянуло в центр? — Ты права, сестрёнка, странное желание, — согласился он. — Я чувствую, как будто… Он замолчал. Она внимательно посмотрела на него. — Как будто что, Шон? Колись уже. — Не знаю, трудно объяснить… Не обращай внимания. Они вышли из-под эстакады. Часы на смартфоне показывали половину седьмого. Подростки встали на доски и покатились по набережной на север вдоль автострады с одной стороны и грузового порта с другой. На другом берегу пролива на фоне алой зари раскинулся Харбор, увитый сетью железных дорог и утыканный кранами и круглыми топливохранилищами. Судя по их количеству, на острове хранилось всё портовое топливо. — Предлагаю кандидатуру Джен Мёрфи, — сказала она. — В смысле кандидатуру? — Не тупи, Безумный Диасбло, пригласишь Джен на вечеринку. Она же тебе нравится. Он уже привык, что подруга частенько называла его игровым ником. — Джен классная, она помогла мне с контрольной по математике, — согласился он, увеличивая скорость, — но, по-моему, её семья слишком крута для вонючего мекса. — Всему вас, парней, учить надо — трахнешь её и бросишь, — крикнула девушка ему в спину. Он внезапно слетел с доски, нелепо махая руками, но смог удержаться на ногах. Скейт укатился далеко вперёд. — Шон! — испуганно крикнула она, подъезжая к нему. — Отличный совет, ведьма любви, я чуть не трахнулся прямо здесь... — Блин, прости, неудачная шутка, — она обняла его. — Я не переживу, если ты опять что-нибудь сломаешь, Эстебан меня точно убьёт... Кстати, Шон, а он тебя не потеряет? — Я обещал ему, что приду не позже девяти, — ответил он, вставая на скейт. — Мы с Адамом и Эллери договорились на несколько вечерних каток, ещё новая гирза вышла. Если хочешь, присоединяйся, побегаем вместе. — Не уверена. Во-первых, гирзу я ещё не купила, во-вторых, мне надо подобрать одежду на завтра, после школы будет не до этого... И вообще, латинос, давай наперегонки? — Погнали, узкоглазая! Они набирали скорость, сильнее отталкиваясь ногами. Какое-то время ехали рядом друг с другом, пока девушка не вырвалась вперёд. — Тормодиас, поднажми! — крикнула она, оставляя юношу позади. Он улыбался, постепенно отставая. — Всё, Лайла, ты победилайла! — крикнул он ей вдогонку. — Сбавь обороты. — Так-то, тебе ещё учиться и учиться у профессионала. То есть у меня, — сказала она, поравнявшись с ним. Оба знали, что юноша был и сильнее, и быстрее, но обычно поддавался, чтобы сделать ей приятное. — У меня есть сиги, покурим? — предложила она. Ему не очень-то хотелось, но тут им никто не мешал, рядом не было строгого отца. Юноша дал подруге прикурить от старой зажигалки Эстебана, прикурил сам и они покатили дальше, почти бок о бок. Всё больше звёзд зажигалось на тёмном небе, Харбор остался позади, а центр ощутимо приблизился. Слева раскинулся ярко освещённый грузовой порт с причальными перегружателями. У берега был пришвартован сухогруз, по разлинованному асфальту возле него сновали штабелёры и тягачи с мигалками. Слышалось их суетливое бибиканье, а иногда со стороны залива доносились низкие судовые гудки. Сиэтл активно жил не только на суше, но и на воде, не только днём, но и ночью. По другую сторону автострады светились огнями стоящие рядом друг с другом огромные стадионы: бейсбольный и футбольный. Небоскрёбы впереди начинали нависать над окрестностями. Не самые большие, до нью-йоркских им было далековато, но достаточно высокие для их не слишком крупного города. Особенно выделялась чёрная башня Columbia Center, самое высокое здание в городе и один из ближайших к ним небоскрёбов, при желании они могли бы свернуть к нему и покататься под его освещённой громадой, но Шону хотелось попасть на колесо обозрения, откуда можно было окинуть взглядом весь город. — Если Эстебан против курения, как он умудрился подарить тебе зажигалку? Признайся, ты её стырил? — Эта зажигалка для походов, — ответил юноша. — Обычно я разжигаю костёр, если мы с папой и Даниэлем идём куда-нибудь за город или вместе делаем барбекю на лужайке. Если папа узнает, для чего я её использую с тобой, мне попадёт. — Ты же знаешь, я могила, — она приложила палец к губам. — Знаю, поэтому и говорю, — улыбнулся он и запел: — Turn your life on the flip of this coin, / Turn upside, a choice you'd normally avoid... Девушка присоединилась к нему: — And promise me you'll follow what it says... — WHATEVER IT SAYS! — Закричали они во весь голос и расхохотались. — Ты задолбал уже с этой песней, чел. Опять будет крутиться в башке весь вечер. — Наслаждайся! — крикнул он. — А вообще, как у тебя дела с предками? — Ну ахренеть... У меня с ними нормально, вот у них со мной вечно какие-то проблемы. — А разве проблем нету? — Конечно, есть, — подтвердила она. — Мы с тобой натерпелись, Лайла, — сказал он. — Что со взрослыми не так? Неужели мы станем такими же придурками, когда вырастем? — У тебя отец клёвый, вот бы мне такого. — У тебя родители тоже ничего, раз разрешают гулять с парнем дотемна, — улыбнулся он. — Ну ты скажешь, ещё детское время... И вообще, я хочу отлить, бро. — Так-с, — он с готовностью притормозил, оглядываясь, — приземляйся вот тут, между этими контейнерами. Только осторожно, там темно. — Ну и хорошо, не хватало ещё, чтобы меня грузчики запалили. Ты же покараулишь? — Угу. — Только не подглядывай! — сказала она, скрывшись за углом, но ещё какое-то время оттуда доносилось её громкое ворчание: — А то знаем мы этих скромных мальчиков... Стоит только штаны спустить и тут как тут... Извращуги! Юноша улыбнулся, тоже решив облегчиться, пока есть возможность. Из-за угла послышалось журчание, его лицо запылало. Он почувствовал возбуждение, пока оставлял аккуратный мокрый след на тёмном контейнере. Почему девушки не могут делать это бесшумно? Вот как парни, например. Он мысленно отругал себя за то, что возбудился на лучшую подругу. Аккуратно уложив вверх, застегнул ширинку и пригладил руками — вроде не слишком выпирает, Лайла заметить не должна. Подростки покинули портовую территорию, почти добравшись до центра. Проехали мимо паромной переправы. Через несколько минут отходил огромный паром до острова Бейнбридж, он нетерпеливо гудел, а мужской голос из громкоговорителя торопил пассажиров и предупреждал об окончании посадки. — Ты хотела бы жить на Бейнбридже? — Там красиво, но я пас, приезжать и уезжать по расписанию — не моё. И райончик там какой-то уж слишком элитный, зуб даю, всяких говнюков дохерища. — Кстати, о говнюках... Я говорил, что нам Фостер угрожает? — спросил он. — Бретт, что ли? — Этот придурок всегда угрожает, но я про его отца. Хочет, чтобы мы поставили высокий забор между нашими дворами. Он, видишь ли, устал лицезреть вонючих мексов. — Знаешь, Шон, — строго сказала она, на секунду напомнив Эстебана, — хватит уже называть себя так, будто эти уроды победили. Юноша хмыкнул, в последнее время он всё чаще называл себя вонючим мексом или грязным мексикашкой — это был плохой знак. — Я постараюсь. — А мысль с забором на самом деле здравая, — продолжила она. — Вы их расистскую семейку тоже видеть не будете. Я бы их вообще вертела на одном месте, если бы оно у меня было. — Да я не против, только пусть сами ставят забор или платят за установку. Я даже готов щели залепить, чтобы они за нами не подглядывали, ха-ха... Пошли на колесо? — Что за странные желания, бро? — удивилась она. — Я думала, ты уже большой мальчик, а тебе, оказывается, ещё рано девственности лишаться. — Да ладно тебе, — улыбнулся он, — пошли, билеты с меня. — Ты бы лучше на завтра баксы сохранил. — Мне папа и так подкинет, — ответил он. Отец всегда давал деньги, если сын просил. Возможно, потому, что юноша никогда не злоупотреблял этой возможностью. А Лайлу безумно умиляло, что такой взрослый парень, как Шон, постоянно называл Эстебана папой даже за глаза. Не отцом, предком и всё такое, как это было принято у других подростков... Проехав мимо нескольких причалов для яхт и катеров, они оказались на ярко освещённой набережной, на краю которой у самой воды возвышалось колесо обозрения. Вблизи оно оказалось поистине гигантским, а каждая его грань была украшена подсветкой. Вокруг было многолюдно, поэтому пришлось слезть с досок и нести их подмышками. Подростки шли мимо торгового центра, светящегося праздничной иллюминацией. Повсюду висели жёлтые фонари, разноцветные шарики и флажки. Искусственные тыквы разных размеров с огнями внутри выглядывали из окон и витрин, на улице на специальных стойках теснились подарочные наборы, сувениры, фигурки, наклейки, с вертикальных вешалок гроздьями свисали волшебные шляпы, расшитые паутиной, черепами и забавными рожицами. Город готовился к празднику. У юноши на губах играла улыбка, а в глазах светился восторг, девушка удивлённо смотрела на него. — Диасбло, ты обдолбался, что ли? Что с тобой? — Ты не представляешь, как мне кайфово! Хочется всех обнять! Юноша улыбался и здоровался с людьми, они в ответ улыбались ему с лёгким удивлением, пытаясь вспомнить, при каких обстоятельствах познакомились с этим симпатичным пареньком, ведь он их, судя по его открытому радостному взгляду, прекрасно знал. — Не приставай к людям, Шон! — проворчала она и стукнула себя по лбу: — Твою мать, точно обдолбался, я, наверное, сиги перепутала... — Ничего ты не перепутала, обычные сиги, — рассмеялся он. — Побежали на колесо, пока очереди нет. Юноша потащил подругу за собой. Он приобрёл два билета в кассе, а, чтобы заполнить урчащий желудок, у уличного торговца купил для них парочку хот-догов, завёрнутых в салфетки. Девушка на секунду замешкалась, но через мгновение уже шла вслед за ним. Просторная кабина была рассчитана на четверых, так что две мягкие скамейки оказались в их полном распоряжении. Они могли пересаживаться с одной на другую, наблюдая за открывающимся видом через большие панорамные окна. Пересаживался только он, она сидела на одном месте, комментируя его восклицания и жуя хот-дог. Кабина с лёгким скрипом ползла вверх. — Какой громадный корабль! — он смотрел на чёрную гладь залива, на которой тут и там светились огни кораблей и буйков по краям фарватера. Ближе всех был огромный океанический лайнер со множеством палуб, медленно плывущий в сторону выхода в открытый океан. — Скорее всего завернул к нам с Аляски по пути в тёплую Калифорнию или Мексику. Хотела бы я оказаться где-нибудь южнее. — Папа говорит, что в Мексике сейчас тепло. Он как-то обмолвился, что хотел бы съездить посмотреть, что там изменилось за двадцать лет, но вряд ли когда-нибудь соберётся… — В Пуэрто-Ла… ммм… — она задумалась, вспоминая название. — Пуэрто-Лобос, — подсказал он, пересаживаясь на другую сторону, поближе к девушке. — Да, точняк, — кивнула она, — прямо какая-то беда с этим Пуэрто-Лобосом. Кабинка медленно поднималась выше, открывая захватывающий вид на горящие белыми и жёлтыми окнами небоскрёбы, чьи крыши светились разными цветами: синим, зелёным, пурпурным, красным. Колесо останавливалось на несколько минут примерно на каждой трети окружности, давая возможность зрителям спокойно любоваться видами. Кабина немного не доползла до самого верха. — У нас красивые небоскрёбы, хотя и маленькие, — сказал он. — Не такие уж и маленькие. Ты в курсе, что Columbia Center входит в двадцатку самых высоких зданий страны? — Откуда ты всё знаешь, Лайла Хокинг? — Забыл, я на год тебя старше, а следовательно, умнее? — Воу, началось, — выдохнул он, дожёвывая хот-дог. — Нормальная девушка разве станет напоминать парню, что она старше него? — Какая есть, ты меня всякую любишь. Он повернул к ней улыбающееся лицо и чмокнул в щёку. — Ну куда ты жирными губами, ручка-свинючка?! — отстранилась она, назвав его так, как обычно называл Даниэль, когда старший брат пачкался во время рисования. Шон умел и любил рисовать, поэтому отец на день рождения подарил ему новый скетчбук. — Как можно сказать, что я тебя не люблю, старушка? Ты же меня сразу съешь. — Обязательно, но сперва зажарю до хрустящей корочки, — она оттёрла себе щёку, затем осторожно коснулась салфеткой губ юноши. — Ты в курсе, что в Азии любят всяких жареных паучков, кузнечиков и таракашек. А я люблю жареных мексикашек! Они рассмеялись. Девушка достала из кармана небольшую бутылочку с колой и, открыв с шипящим звуком, отпила несколько глотков. — Откуда у тебя кола? Ты её что, стащила? — Ой, да ладно, — отмахнулась она. — Полезный навык, никогда не знаешь, что может в жизни пригодиться. — Кошмар, с кем я повёлся, — он отвернулся к окну. — С психованной воровкой, с кем ещё. Будешь пить? — она протянула ему бутылку. — Нет, — он мотнул головой, — у меня вода всегда с собой. Я никогда не опущусь до воровства. — Вот не зарекайся, — она убрала колу в рюкзак. — А если поймают? — Не поймают. А если и поймают, отмажусь как-нибудь, тем более я пока что несовершеннолетняя. Юноша только фыркнул. Девушка тихо напевала, глядя на толпу людей внизу: — Turn your life on the flip of this coin, / Turn upside, a choice you'd normally avoid... Колесо вновь пришло в движение, их кабина неспешно переползла самую верхнюю точку. Он разглядывал футуристическую башню Спейс-Нидл, которая находилась примерно в миле к северу — её вершина, похожая на гигантскую летающую тарелку, светилась под тёмным небом, мигая разноцветными огнями. — Давно я не поднимался на Иглу. Недавно мы ходили туда с папой и Даниэлем, но я даже не зашёл, ждал их в парке. Дэн от неё балдеет — это же космическая хрень, а он повёрнут на всяких космических хренях. Эх, подняться бы с ним вместе... — С чего вдруг такая забота о нём? — поинтересовалась она, выкидывая грязные салфетки в мусорную корзину. — Ты же моего любимого Диаса терпеть не можешь. — Вообще-то, я его обожаю, — сказал юноша. — Но только, когда он меня не достаёт. — Пффф, — фыркнула она, — а достаёт он тебя всегда. Если соберётесь на летающую тарелку, дай знать. — Замётано. Их кабина доползла до самого низа и пошла на второй и последний круг. Юноша пересел на другую скамейку, теперь он смотрел на юг, туда, откуда они приехали. Отсюда была отлично видна паромная переправа и грузовой порт, а чуть дальше виднелась украшенная фиолетовыми огнями крыша стадиона Lumen Field и стадион T-Mobile Park. За ними уже не было ничего интересного, обычная одноэтажная Америка, в одном из отдалённых районов которой жили подростки. Где-то там в небольшом уютном доме на тихой улице папа и девятилетний брат ждали Шона к ужину... Внезапно юноша почувствовал, как непонятная тяжесть на душе, одолевавшая его несколько дней и погнавшая в это странное путешествие в центр города, стала совсем неподъёмной. В глазах защипало. — Шон, ты чего? — спросила девушка, заметив, как изменилось его лицо. Минуту назад он был весёлым и улыбчивым, а сейчас стал таким печальным, будто вот-вот готовым разрыдаться. Она ещё подумала, как это нелепо, ведь она ни разу не видела Шона плачущим. Даже в детстве, когда он часто вспоминал ушедшую от них маму или когда маленького мексиканца задирали в школе старшие ребята, а азиатка Лайла за него заступалась, переводя агрессию на себя, — он часто был в крови из разбитого носа или губ, но всегда старался сдерживаться, даже если его глаза становились мокрыми… А сейчас по его щекам вдруг потекли слёзы. Он уткнулся лбом в стекло кабины, закрыв глаза. — Шон, что с тобой? — её сердце сжалось, она пересела к нему, обняв сзади за плечи. — Я думала, что одна страдаю перепадами. Скажи мне, что происходит? — Не знаю, сестрёнка, — всхлипнул он. — Мне почему-то так хреново. Мне кажется… не знаю… — Что? — она стала трясти его. — Скажи мне, Шон, пожалуйста! — Мне кажется, я вижу всё это в последний раз, — произнёс он, глядя в окно на яркие небоскрёбы, порт, толпы людей внизу. — Я будто прощаюсь… Он повернулся к ней, спрятав мокрое лицо на её плече. — У меня очень плохое предчувствие... — Не говори так, — она крепко прижалась к нему, поглаживая вздрагивающую спину. — У меня такое постоянно бывает. Похоже, мой депресняк заразен... Это пройдёт, бро. Если что, я ношу с собой таблетки. Она потянулась к рюкзаку, но он замотал головой, крепче прижимая подругу к себе. — Обойдусь как-нибудь, но спасибо. Они сидели несколько минут в тишине, слушая скрип колеса. Наконец, успокоившись и глубоко вздохнув, юноша отстранился. Он собрался вытереть слёзы рукавом, но девушка остановила его. — Подожди, грязь занесёшь, — она достала из рюкзака салфетку, вытерла его красивое смуглое лицо, которое ей так часто снилось в последнее время, аккуратно промокнула тёмно-карие глаза, от которых всё труднее было отвести взгляд. — Ну вот, совсем другое дело, — улыбнулась она, поцеловав его во влажную щёку. — Что бы я без тебя делал, подруга? — он поцеловал её в ответ. Она давно научилась не краснеть рядом с ним, но сейчас почувствовала, как у неё заалели уши под волосами. — Без меня ничего делать не надо, чел, — она незаметно спрятала мокрую салфетку в рюкзак и положила ладонь на красно-синий рисунок волка с надписью «SQUAD» на груди юноши. — Мы с тобой отряд грёбаных бойцов, помнишь? — Помню, конечно, мы отряд грёбаных бойцов, — улыбнулся он. — Поехали домой? — Поехали. К девяти должны успеть, а то Эстебан будет ворчать.

* * *

К девяти они едва успевали. Автобус попал в пробку из-за аварии, поэтому тащился кое-как. Юноша не хотел нарушать обещание, поэтому решил позвонить отцу заранее. — Скажи Эстебану, что спасал меня от банды медведей-расистов или от злобных религиозных фанатиков, которые хотели сжечь твою любимую ведьму, — посоветовала девушка. — В общем, придумай что-нибудь, чел, я в тебя верю. — Я предпочитаю не врать, — улыбнулся он, нажимая на вызов. — Пап, я, кажется, немного опоздаю, — предупредил он. — Тут пробка, автобус больше стоит, чем едет… Да, мы почти на месте… Ладно, постараюсь... тоже люблю тебя. — Учись, ведьма. Лучше говорить правду, люди это ценят. — Шон Диас, ты святоша! — рассмеялась она. — Мне почти стыдно, чувствую себя такой невоспитанной рядом с тобой. От остановки они ехали по тротуару наперегонки. Улица шла под уклон, спускаясь к заливу, так что скорость они развили приличную. Проехали мимо соседского дома Фостеров, в их окнах горел свет, а над крыльцом развевался звёздно-полосатый флаг. На этот раз с большим отрывом победил юноша, но он всё равно дождался девушку. Они обнялись, стоя у дороги недалеко от дома Диасов. Мимо вниз по улице проехала полицейская машина. Она двигалась медленно и почти беззвучно, издавая лишь тихий рокот и шурша шинами по асфальту, будто ползущая под уличными фонарями змея. Внутри тёмного салона ничего нельзя было разглядеть. Юноша следил за машиной, затаив дыхание, пока она не скрылась в низине. — Шон, ты чего? — девушка попыталась отстраниться. — Шон, мне больно... — Ой, извини, — очнулся он, разжимая руки. Оказывается, он вцепился в подругу мёртвой хваткой. — Просто задумался. — Да ты весь бледный! — ужаснулась она. — Ничего страшного, замёрз немного, — ему правда было холодно. Так холодно, будто он только что увидел смерть. — До завтра, сестрёнка. — Пока, бро, иди грейся и передавай привет Даниэлю, — попросила она напоследок и пошла вниз по улице. Он несколько минут стоял перед дверью, приходя в себя и сдерживая дрожь, а когда зашёл домой, был уже десятый час. В воздухе витал аромат суши, у юноши засосало под ложечкой. В ярко освещённой гостиной у большого телевизора сидел Даниэль, играя в майнкрафт. Там же на столике у окна стояла большая искусственная тыква. — Привет, Шон! — крикнул младший брат, оглянувшись. — Папа, Шон пришёл! — Сейчас поднимусь, — раздался голос откуда-то снизу. Эстебан практически с нуля собирал для старшего сына машину на выпускной. Работы предстояло ещё много, поэтому отец большую часть свободного времени проводил в гараже. — Даниэль, тебе спать пора, освобождай приставку, — сказал юноша, снимая шапку и разуваясь. — Вообще-то, я тут играю с Ноем. И это моя приставка... Приставка и правда принадлежала младшему, но отец подарил её с условием, что он будет давать играть остальным, поэтому Шон и не думал отступать. — Кстати, Лайла передавала тебе привет. — О, круто! — обрадовался мальчик. — Как у неё дела? — Замечательно, а теперь кыш, ты уже наигрался, пока меня не было. — Ох, Шон, я же не виноват, что ты где-то ходишь. Мы с папой тебя долго ждали, ужинать не садились. После таких слов он готов был оставить приставку младшему — друзья как-нибудь переживут его отсутствие... Из гаража поднялся Эстебан. — Привет, пап! — Мне Шон играть не даёт! — пожаловался Даниэль. Юноша покачал головой: напрасно он расчувствовался — эту ябеду всё-таки нужно согнать с приставки. — Шон, никаких игр, пока не поужинаешь. — Да я не голодный, — соврал он, пытаясь скрыть урчание в животе, — мы с Лайлой съели по хот-догу, а с ребятами договорились в девять затащить пару каток, мне вообще некогда ужинать. — Ты меня слышал, — строго сказал отец. — Сегодня ваши любимые суши. Как вы их только едите? Даниэль свою порцию уже съел. Юноша сглотнул. Суши — это тема! — Шон, помой руки и не забудь сполоснуть скейт. — Хорошо, пап, — крикнул он, направляясь в ванную. — Скейт потом помою. — Скейт тоже сейчас, — сказал отец, открывая коробку с суши, — нечего уличную пыль по дому разносить. — Ррррр, — юноша закатил глаза, — ну ладно… Он вернулся, подобрав доску. — Папа, пусть Шон кушает помедленнее, — раздался голосок Даниэля. — Я очень быстро покушаю, маленький хитрец, — крикнул юноша из ванной, — так что готовься освобождать место. — Быстро кушать нельзя, — крикнул Даниэль. — Папа сказал, что пища тогда плохо усмаи… увсае… ууу… блин... — Усваивается, — подсказал отец. — Да, усваимается! — подтвердил мальчик. — Папа, проследи, чтобы Шон как следует усмоил пищу. — Хорошо, я прослежу… Эстебан расхохотался в кулак, юноша в ванной тоже не смог удержаться. На него из зеркала смотрел счастливый смеющийся подросток. На душе было тепло, он совсем забыл, какой холодящий ужас пережил на улице совсем недавно... Только через полчаса Даниэля удалось отправить в свою комнату, отец ушёл вместе с ним, чтобы почитать ему что-нибудь на ночь или рассказать сказку, как он делал каждый вечер. Усевшись напротив телевизора, юноша быстро доел суши и надел гарнитуру. Адам с Эллери уже заждались его, играя с рандомами. — Привет, Безумный Диасбло, ты где шатаешься? — спросил Адам. — Привет, Шон! — Эллери явно обрадовался появлению друга. — Привет, катались на досках с Лайлой, попали в пробку, потом папа хавать заставил. — Везёт тебе, мне никто не напомнит, что жрать пора, — сказал Адам. — Лайлы сегодня не будет? — Вряд ли, она готовится к вечеринке. — С этой вечеринкой все стали такие занятые, погамать не с кем, — сказал Эллери. — Точняк, — согласился Адам. На фоне раздался шум. — Чуваки, меня слышно? — спросил искажённый голос Эллери. — Что-то микрофон барахлит. — Слышно, но плохо. — Секунду, сейчас перевоткну… — Ну что, новую гирзу попробуем, пока время есть? — предложил Шон. — В одиннадцать папа погонит спать. — Давай, — ответил Адам. — Мы глянули немного, кульная штука, в коопе вообще отлично заходит. Пока запускалась игра, Эллери присоединился к ним: — А сейчас норм слышно? — Норм, — ответил Шон. — Ты на вечеринку кого пригласил? — спросил Адам. — Хотел Лайлу, но она в отказ. Думаю пригласить Джен. — Джен Мёрфи? Неплохой выбор, если хочешь попасть во френдзону, — усмехнулся Адам. — Да уж, она та ещё штучка... — Какое счастье, что у меня нет этой проблемы! — воскликнул Эллери, который принципиально не ходил на вечеринки. — Чел, скажу тебе по секрету — Дерек собирается пригласить Джен, так что не упусти её. — Чёрт… Новость не была приятной, но он почувствовал облегчение. Если Дерек пригласит Джен, то ему не надо будет париться и он просто пригласит Лайлу, несмотря на все её возражения. — Адам, а ты с кем идёшь? — спросил он. — Я иду с Лайлой. В голове Шона будто взорвалось что-то. Казалось, он ослеп и оглох на несколько секунд. — Это... круто, — наконец промолвил он, стараясь не показать волнение. Игра загрузилась, на экране телевизора возникло главное меню. — Чёрт... как же так... — сказал Эллери. — Она вам не сказала? — спросил Адам. — Н-нет, — ответил Шон, — она и не обязана, мы же просто друзья. — Вообще-то… оба... сказать... — у Эллери опять начались проблемы с микрофоном, но между помехами доносились отдельные слова. — Чуваки, я даже здесь чувствую, как у вас подгорает, — сказал Адам. — Шон, только скажи и я отменю приглос. Хотя ей это будет неприятно… — Нет, не стоит отменять, — торопливо сказал он. — Я не против. Это была неправда — внутри него всё восставало против того, чтобы Адам шёл с Лайлой, но чем он мог обосновать своё недовольство? И Лайле не хотелось делать больно, раз они с Адамом уже договорились... — Я бы... отменил... Лайла… — донёсся плохо различимый голос Эллери. — Нет, не надо, — повторил Шон. — Если ты не против, пусть всё остаётся, как есть, — сказал Адам. — Ну что, поехали? — Адам… нельзя... херня... — Я сейчас не смогу, сорян, — руки Шона предательски дрожали, лишая возможности нормально управлять геймпадом. Желание играть тоже прошло. — Давайте отложим на потом? — Ладно, чувак, давай отложим, — вздохнул Адам. — Похоже, мы потеряли ещё одного игрока. — Извините, ребята, — сказал он. — До завтра. — Я тоже... пока... Шон... позвоню... Но он уже отключился. Юноша несколько минут сидел на диване без движения. Из комнаты Даниэля доносился тихий голос читающего отца, а он никак не мог прийти в себя и понять, что произошло? Всё было так запутанно и странно. Что он чувствовал к Лайле? Почему ему стало так хреново, когда её пригласил другой? И не просто другой, а Адам, их общий друг, сделавший это в тайне: если бы Шон не спросил напрямую, так ничего и не узнал бы. Если бы это был какой-нибудь другой чувак не из их тусовки, было бы гораздо проще. Но Адам... У него будто отбили девушку... хотя она не была его девушкой, просто боевая подруга детства. Как она там сказала — человек с сиськами. А он был не против потрогать эти сиськи... — Что за хрень со мной творится? — выдохнул он, обхватив голову руками. Может, всё-таки стоило попросить Адама отменить приглашение? Внезапно он поймал себя на мысли, что может не сдержаться и разбить ему лицо, если увидит вместе с Лайлой. И почему она ему ничего не сказала? А разве должна была? Но могла же… В голове крутились вопросы, на которых не было ответов... Раздался звонок. Эллери не оставил его без поддержки. — Слушай, Шон, как-то фигово получилось, я ничего не знал. — Я рад, чувак, что ты беспокоишься обо мне, — сказал юноша. — Но Адам прав, Лайла тоже заслужила своё приглашение. — Но не так же! В тайне от нас, тем более я знаю, что у вас с ней… — Что у нас с ней? — насторожился юноша. Неужели это так заметно? — Ну… — замялся Эллери, — всё сложно. — Это так заметно? — Насчёт Адама я не в курсе, но меня не проведёшь. Мы можем поговорить об этом сейчас или когда захочешь. — Ты классный парень, Эллери, спасибо тебе, но это не телефонный разговор. Давай завтра в школе решим, ладно? — Замётано, чел! — обрадовался друг. — Только прошу, Лайле ни слова, типа мы про Адама не в курсе. — Эмм, ладно, как хочешь... Юноша почувствовал, что после этого разговора ему стало легче. Он направился к себе, но рядом с комнатой Даниэля остановился и, приоткрыв дверь, заглянул внутрь. Неярко горел ночник, отец сидел на стуле напротив кровати младшего брата и читал какую-то книгу. Он прислушался. — ...никогда не бросают друг друга в беде. Если один волк упадёт в яму, остальные пытаются помочь ему, скидывая вниз ветки и деревяшки, пока он не выберется. А если волк попадает в капкан, он ради спасения способен отгрызть... Так, это мы пропустим, — сказал Эстебан. — Волки охотятся, используя особенности рельефа, погодные условия и даже тактические приёмы. Они не просто всей стаей бегут за добычей, а каждый волк-охотник — мастер в каком-то своём деле: один с нужной стороны пугает жертву и гонится за ней, другой пытается направить её в засаду, где дожидается третий, чтобы напасть. Остальные подключаются при необходимости, но берегут силы. Если жертве удаётся избежать одной западни, вожак рассчитывает следующий вариант — вырваться из лап серых охотников очень непросто. — Ничего себе, какие они умные! — воскликнул Даниэль. — Папа, ещё почитай! — Тут написано, что волки всегда заботятся о волчатах. Любые волки, и матёрые, и одногодки сперва кормят маленьких волчат, неважно, своих или чужих, потом уже едят сами. — А у нас водятся волки? — Только в заповедниках на границе с Канадой, — ответил Эстебан. — В Америке их почти истребили, но в северных штатах они ещё остались. — А в Мексике? — Есть, но тоже мало, койотов гораздо больше. — А койоты это кто? — Это маленькие луговые волки, похожие на собак. — Неее, — протянул Даниэль, — койоты отстой, настоящие волки круче. Хотя они злые и людей кушают... — Людей они кушают очень редко, обычно обходят стороной, — сказал отец. — А нападают только больные или совсем голодные, когда еды не хватает. А еды когда не хватает? — Зимой, — ответил мальчик. — Правильно. Поэтому зимой по лесу гулять опасно. Не забывай, что кроме волков там водятся медведи и пумы, те даже пострашнее — они нападают внезапно, а волки воют, предупреждая непрошеных гостей. — Воют, — прошептал Даниэль и завыл: — Оу, оу, оууууууу! — Тихо! — шикнул отец. — Тебе уже спать пора. — Ладно-ладно, — вздохнул мальчик. — Папа, а когда мы пойдём в поход? Мы давно никуда не ходили. — Думаю, надо сходить, пока снег не выпал. — Ура! — обрадовался мальчик. — Пап, я хочу быть волком. — Только если волчонком, — рассмеялся отец. — А Шон у нас волк или волчонок? Подслушивающий у двери юноша даже дышать перестал. — Он у нас уже волк, — ответил Эстебан. — Большой, сильный и красивый. Юноша улыбнулся. Ему понравилось, что отец наградил его такими эпитетами. — А если мне нечего будет кушать или я заболею, как думаешь, он позаботится обо мне? — Я думаю, он очень постарается, ведь маленький волчонок всегда должен быть сытым и здоровым... Он прикрыл за собой дверь. На глазах опять выступили непрошеные слёзы, это становилось невыносимо. Почистив зубы, он залез в душевую кабину и стоял под горячими струями, пока, как ему казалось, не прогрел каждую косточку в теле, только потом лёг в кровать. В скором времени отец тихо вышел от Даниэля и, посетив ванную, отправился к себе, его комната была в другой части дома. Юноша долго лежал в темноте, вспоминая рассказ отца про волков. Было отрадно, что Эстебан верил в старшего сына, но к чему Даниэль задавал свои странные вопросы, будто собирался болеть и голодать? Естественно, он позаботится о младшем брате, хотя такая необходимость вряд ли возникнет. Близкие родственники годами живут в одном доме, ссорятся и мирятся, потом разъезжаются по разным местам, изредка пишут или звонят друг другу по праздникам, заводят свои семьи, их ничего больше не связывает, кроме общих родителей. Такая же судьба, скорее всего, постигнет и братьев Диасов… Он задумался о завтрашней вечеринке, о рыжей красавице Джен, которую всё-таки нужно пригласить. Если это сделает Дерек, юноша будет чувствовать себя последним лузером. Ему определённо нравилась эта девушка, на уроках он не сводил с неё глаз, даже нарисовал в скетчбуке. Недавно на своей странице в соцсети она выложила фотографию, где была с короткой причёской, в коротких шортах и в короткой розовой толстовке с открытым животом. Всё короткое, кроме длинных стройных ног... Юноша почувствовал, как одеяло в области паха поднимается. Он засунул туда руку, спуская трусы. Пока он думал о Джен, о её светлой бархатистой коже и лице с небольшими сексуальными веснушками, одеяло поднималось и опускалось с тихими хлопками. Когда очередь дошла до её открытого живота, он уже мысленно целовал пупок, запустив вглубь кончик языка. Движения рукой ускорились, он дышал глубоко и прерывисто. В своих фантазиях юноша пошёл ещё дальше. Он щупал грудь под толстовкой, медленно снимал с девушки шорты, опуская лицо ниже. В паху на него уже накатывала горячая волна, рука немного устала, но он не снижал темп. Юноша представил, как целует её где-то очень низко, погружая язык куда-то очень глубоко… И тут он вспомнил про журчание Лайлы на берегу. Оно было совсем близко, прямо рядом с его лицом… Он поднял глаза и увидел, что ласкает свою подругу, ощущает её тепло, мнёт обнажённую грудь... В этот момент волна снизу захлестнула его с головой — юноша резко откинул одеяло, изо всех сил сдерживая стоны. Однажды утром пару лет назад Даниэль застал его за этим занятием и побежал жаловаться отцу: «Пааааап! А Шон играет с писькой!» К удивлению старшего сына Эстебан потребовал от Даниэля под страхом наказания никогда больше не следить за братом и не заходить в его комнату без разрешения (хотя в дальнейшем это мало помогло), а ему, когда они остались наедине, посоветовал соблюдать особую осторожность, намекая на возраст Даниэля, но ничего не запрещал и тему морали не поднимал, за что юноша был ему признателен. Он и сам понимал, что нехило облажался. А теперь? А теперь от морали не осталось и следа. То, что он представил с Лайлой… Как теперь смотреть ей в глаза… Подруга возникала в его фантазиях регулярно, но раньше он всегда успевал переключиться на кого-то другого — актрису из порноролика, персонажа сериала или просто симпатичную незнакомку, встреченную на улице. На сей раз Лайла появилась внезапно, в тот момент, когда ничего уже нельзя было поделать, и это приводило его в смятение. Он подумал, что так не может и не должно продолжаться. Юноша восстанавливал дыхание, облизывая пересохшие губы, затем вытерся краем одеяла и натянул трусы. В комнате было тихо и темно, лишь с улицы через окно падал слабый свет. Сон не шёл, в голове крутились разные мысли, о нём, о Лайле, об отце, даже о Даниэле. Ему вновь стало тревожно, а он так надеялся, что это чувство больше не вернётся. Вокруг стояла удивительная тишина, не лаяли соседские собаки и даже гула самолётов, привычно пролетающих над домом, не было слышно. Шон не мог лежать в постели, она показалась ему слишком жёсткой и холодной. Он встал и замер, осматриваясь вокруг. В темноте комната выглядела давно заброшенной, с облезлыми стенами и потолком, будто здесь много лет никто не жил. По лицу вновь текли слёзы, но он их не замечал, пока не почувствовал теплоту на щеках. Ему вдруг захотелось увидеть отца, желание было нестерпимым, оно жгло изнутри, будто к комнате Эстебана уходила раскалённая железная цепь, тянувшая его за грудную клетку. Он вышел в коридор, но не смог пройти мимо комнаты младшего брата. Зайдя внутрь, старший подошёл к мальчику и присел на край кровати. Даниэль тихо сопел, закинув одну руку на подушку. Юноша наклонился над его лицом, черты в темноте угадывались с трудом. — Я позабочусь о тебе, enano, — прошептал он. — Не беспокойся, старший волк никогда не бросит волчонка. Поправив одеяло, Шон вышел в гостиную. Осторожно толкнув дверь, он заглянул к отцу. Его комната была запретным местом, Эстебан не любил, когда дети заходили сюда. Придётся рискнуть. Внутри было сумрачно, но не так темно, как в комнатах сыновей, — через два смежных окна с улицы просачивалось больше света. Настенные часы показывали первый час ночи, только что наступила пятница. Эстебан лежал на двуспальной кровати, укрытый одеялом по грудь, его лицо скрывалось в тени. Внезапно сердце юноши замерло от испуга, ему показалось, что отец не дышит. — Папа? — громко спросил он. — Папа, ты спишь? — Шон? — отец повернул к нему голову. Он был жив, с ним было всё в порядке! У юноши отлегло от сердца. — Что случилось? — Ничего, я просто хотел… — он просто хотел быть рядом с отцом, — поговорить с тобой. — Нельзя перенести на утро? Или это срочно? — Нет, не срочно… Но если я мешаю, то уйду. Юноша отступил на шаг, потянув дверь на себя. Он уже подумал принести одеяло и лечь на диване в гостиной, возле комнаты отца — в своей он всё равно не сможет уснуть... — Стой, Шон! — раздался тихий окрик. — Иди сюда. Он зашёл в комнату, присев на край кровати. — Ложись рядом, — сказал отец, — иначе мне придётся тоже сесть, а я не хочу. Юноша лёг возле отца (на место Карен). Потрогав сына за плечи, Эстебан накрыл его одеялом. — Ты совсем холодный! Почему бродишь по дому в одних трусах? — Да я в туалет ходил, — соврал он, — потом решил к тебе заглянуть. — С ноября начну топить камин, станет теплее. Так о чём ты хотел поговорить? Ему хотелось сказать, что ни о чём, достаточно просто находиться здесь — потребность чувствовать тепло отца была непреодолима, но раз уж повезло и он тут, у него найдутся вопросы, которые можно задать. — Что ты думаешь о нас с Лайлой? — Ну... — отец задумался. — Я думаю, что вы mejores amigos. — Тебе не кажется это странным? Я парень, она девушка… Возможна ли такая дружба? — Всё зависит от вас. Я с твоей матерью тоже дружил очень долго, и дружба у нас была замечательная. Мы могли говорить, о чём угодно, делать, что угодно, мы во всём поддерживали и понимали друг друга с полуслова. Нам было, как сейчас говорят, кайфово вместе. Пока я не решил поменять формат отношений. — Пап, ты знаешь, я... представляю её... ну, Лайлу… en mis fantasías… — Представлять не значит переспать, — ответил отец, понимая, о чём говорит сын. — То есть ты считаешь, это нормально? — Это нормально для мужчины, но не совсем правильно для друга. Пока у тебя гормоны играют, ты с этим ничего не сможешь поделать, поэтому зря не переживай. Шон переваривал услышанное. Значит, ничего страшного нет в том, что Лайла участвовала в его сексуальных фантазиях? Хотелось верить отцу, но как не переживать? — Скажи, а Лайла чем-то похожа на Карен? — Это очень субъективно, сынок, и ты же понимаешь, мой опыт далёк от образцового. Если ты не против услышать моё мнение... — Не против, — ответил юноша. — Я вижу кое-что общее между Лайлой и Карен. Они обе умные, независимые, свободолюбивые, за словом в карман не лезут, у обеих проблемы с родителями и есть друг-мексиканец. Он услышал, как отец усмехнулся в темноте, и улыбнулся сам. — Но есть и различия, кроме внешних, — продолжил Эстебан. — Они обе со стержнем внутри, но он у них совершенно разный. Если твоя мама похожа на айсберг, на её природу тёплая семейная атмосфера действовала негативно, то Лайла — вулкан. Она часто выгорает и страдает после этого, но пока горит, может расплавить всё вокруг. Мы ведь оба знаем, что у неё проблемы с психикой, травкой, лекарствами... — Значит, ты считаешь, мне не стоит быть с Лайлой? — Я такого не говорил, Шон, — строго сказал отец. — Вы и так с ней друзья, я вижу, как вам хорошо вместе, и очень рад, что ты поддерживаешь её, хотя и не все ваши занятия мне по душе. Я воспитал прекрасного сына, который может думать своей головой и способен самостоятельно принимать решения. Ты — моя гордость, поэтому я особо не беспокоюсь на этот счёт. Эстебан в темноте потрепал волосы юноши. — Стоит ли вам пересмотреть формат отношений, зависит от вас. Разрешишь дать совет? Отец не видел, как юноша кивнул, но счёл молчание знаком согласия. — Быть друзьями не так плохо, ты уж поверь мне... — Я верю тебе, пап, — вздохнул он. — Скажи, почему Карен ушла от нас? Отец задумался на несколько секунд. — Ты давно не задавал этот вопрос. — Потому что его Даниэль постоянно задаёт. — Тогда ты неоднократно слышал ответ. — Я слышал сказку про то, что она нас любила, но ей пришлось уйти, и, возможно, она скоро вернётся, потому что скучает по нам, и всё такое в том же духе... Скажи мне настоящую причину. Эстебан вздохнул. — Настоящая причина, Шон, в том, что она не создана для семьи. Она сама так сказала и я всегда это чувствовал. Искал причину в себе, в детях или в каких-то бытовых проблемах. Но причина была в её характере и в том, что её родители перестарались с навязыванием семейных ценностей, она возненавидела всё семейное. Самый замечательный период наших отношений был до тех пор, пока мы не поженились. Она предупреждала меня, что жениться не обязательно, можно попытаться жить хотя бы с видимостью свободы. Но я её не послушал — в Мексике тоже не принято жить вместе вне брака, особенно рожать детей. Поэтому я совершил ошибку, поддержав её родителей. — Представляю, как Клэр со Стивеном отнеслись бы, если бы вы не поженились, — сказал юноша. — Я тогда так же подумал. Образцовая дочь нашла латиноса и блудит с ним — позор на всю их благопристойную семью. Но я до сих пор считаю, что детям лучше рождаться в браке. — Это я понимаю, но… — Юноша задумался, — мы ей просто надоели? Он хотел бы спросить об этом у самой Карен, но такое вряд ли было возможно — восемь лет Диасы про неё ничего не слышали. — Не совсем, — сказал отец. — Попробую объяснить, хотя сам понимаю с трудом. Про то, что она вас любила, это не сказка, Шон. Но силы любви ей хватило лет на семь. Раньше она и так воспринимала меня и тебя, как якоря, тянущие её ко дну, а когда родился Даниэль, якорей стало три, она была уже полностью раздавлена. Я каждый день видел, как она мучается, и ничего не мог поделать. Совместная жизнь превратилась в кошмар, но мы старались ограждать детей от наших непростых разговоров и частых ссор. — Я видел, как вы ругались, хотя уже не помню подробностей. Они помолчали немного, слушая тиканье настенных часов. Он хотел спросить отца, любит ли он Карен до сих пор, но не решился. То, что Эстебан хранил в подвале некоторые её вещи и велосипед, само по себе было достаточно красноречиво. — Ты жалеешь, что встретился с ней? — Нет, конечно, — ответил Эстебан. — Не важно, по какой причине ушла ваша мама, она оставила мне двух замечательных мальчишек. За это я ей безмерно благодарен. Он повернулся на бок, обнимая сына, который всё ещё толком не согрелся, рука отца показалась ему горячей, прикосновение было приятным. — Оставайся тут на ночь, если хочешь, только не привыкай, мы всё-таки взрослые парни, — усмехнулся отец. — И учти, разбужу рано, чтобы Даниэль тебя здесь не застал — потом не выселю его отсюда. — Хорошо, я сегодня посплю с тобой, — сказал юноша, надеясь, что в темноте не видно его слёз. Он повернулся к отцу, обнимая его: — Папа, ты ведь нас не бросишь? — Это что за разговоры?! — оторопел Эстебан, сердце которого пропустило удар. — Просто скажи мне. — Шон Эдуардо, как тебе такое в голову могло прийти? — Не знаю, пообещай мне. — Обещаю, — Эстебан приник губами ко лбу сына. — Я никогда вас не брошу. — Te amo papá. — Te amo hijo. Прижавшись к тёплому телу отца и чувствуя его дыхание в своих волосах, юноша наконец-то смог уснуть. Ему снился зелёный лес, между высокими деревьями которого они с Даниэлем долго от кого-то убегали, высунув языки. Он нёсся за младшим братом, ломая сучья, перепрыгивая через ямы и подныривая под поваленные стволы, а когда они вырвались из леса, их окружили зловещие тени. Даниэль взвизгнул, покатившись по земле, ему пришлось прикрыть его своим большим мохнатым телом. Когда младший кое-как поднялся на четыре лапы, он повернул мордочку к Шону и спросил: — Чем закончилась история про братьев-волков? Юноша повернулся на другой бок, высвобождаясь из-под руки отца, и до утра смотрел сны про Сиэтл.

* * *

В школьной столовой стоял шум от разговоров, стук приборов и звон посуды. Он нехотя ковырял вилкой макароны с котлетой, она жевала вегетарианский салат с рисом. Красавчик Эрик и ещё несколько ребят обсуждали намечающуюся вечеринку, Адам в столовую не пришёл. Она так и не сказала про него Шону, он тоже не стал ни о чём спрашивать, подумав, что, возможно, это даже к лучшему. В памяти всплыла вчерашняя картинка, которую он представил, лёжа ночью в постели, — юноша почувствовал, как начинает краснеть. — Глаза слипаются, сегодня плохо спал, — он потёр лицо тыльной стороной ладоней, пытаясь перебить предательский румянец. Теперь краснота на коже будет выглядеть к месту, хотя спать хотелось на самом деле, первые несколько уроков он просто клевал носом. — Я без снотворного заснуть не могу, а ты-то чего? Всю ночь рукоблудил, думая о Джен? — подколола подруга. — Ты её хоть пригласил? — Пока нет. — Бро, твой поезд уходит, — она постучала вилкой по подносу, подражая звукам железных колёс: — Тутух-тутух, тутух-тутух... — Даже если так, я успею заскочить в последний вагон, всё идёт по плану. Он достал из рюкзака скетчбук и открыл страницу с записями за сегодняшний день. На ней были нарисованы три головы зомби, корчащие страшно весёлые рожи, девушка с демоническими крыльями и парень с козлиной головой в кожаном костюме. Нижнюю часть страницы украшала баранья голова с большими витыми рогами, справа стайка летучих мышей, а слева несколько строчек, представляющих собой тот самый план. — Вот чем ты на уроках занимаешься, — хмыкнула она, пытаясь через стол рассмотреть рисунки. — Нихрена себе, какие прикольные зомби! Он повернул скетчбук к ней, пусть любуется. — Эту ведьму, положим, я знаю, — улыбнулась она. — А козёл кто? — Без понятия, — пожал плечами юноша, — рисовал, что в голову пришло. — Кого-то он мне напоминает… Шон усмехнулся, уткнувшись в тарелку. — Ребята, мне пора бежать, — сказал Эрик, хватая пустой поднос. — Лайла, ты не забыла, что тебе нужно принести? — Я ничего не забыла, чувак, у нас есть крутой план, — подмигнула она ему, показывая на скетчбук. Понимающе хмыкнув, Эрик ушёл. — Так, что тут у нас… Хэллоудым-тусовка у Эрика. Принести всю херню… это, считай, сделано... Черкануть сообщение Джен. Быть крутым... Это так мило, тормодиас, но одно без другого тебе никак не светит. — Отвали, — забрав скетчбук, Шон запихнул его в рюкзак, — сказал же, напишу ей. — Воооон сидит твоя рыжая, — подруга показала за его спину. — Подойди или зассал? — Я ем, не мешай, — буркнул он. — Пфф, десять минут мучаешь одну котлету. Когда соберёшься написать ей, дай знать, подскажу. Рядом с юношей возник Эллери, положив руки ему на плечи. — Прости, Шон, задержался, — он был ещё смуглее мексиканца. Юноша повернулся к другу, забыв о еде. — Ты всё-таки не передумал насчёт вечеринки? — парень присел на соседний стул. — Да вот, сам охреневаю, Лайле всё-таки удалось меня уговорить. — Йоу, ты сомневался? — она посмотрела на Эллери: — Если ты не идёшь, чувак, то не отбивай у меня Шона. — Я веду здоровый образ жизни, мне там делать нечего, — сказал он. — Надеюсь, вам будет весело сегодня, потому что завтра вам будет совсем не весело, эхе-хе-хе. Скорчив смешную рожицу, он злорадно рассмеялся. Шон присоединился к нему. — Если с утра хорошо, значит, пьянка не удалась, — фыркнула подруга. — Много не пей, чел. У меня завтра первая половина дня свободна, можем посидеть где-нибудь. Но если тебе будет плохо, этот вариант отпадает. — Не могу обещать, — пожал плечами юноша. — Но постараюсь. — В «Cream Dream» поведёшь его мороженку кушать? — спросила она. — Да хотя бы! — улыбнулся друг. — Как тебе пятая часть «Хроник василиска», дочитал уже? — Клёвая книга, чуть-чуть осталось. — Оу май! Сколько милоты и заботы… — Лайла закатила глаза, молитвенно сложив руки на груди. — Шон, забудь о Джен, тебе надо пригласить на вечеринку этого парня. Вы будете неплохо смотреться вместе. — Отличная идея, — Эллери шутливо прильнул к Шону. — Но я всё равно не соглашусь. Слушай, чел, ты со своей работой совсем забил на тренировки, Аарон постоянно спрашивает о тебе… — Да уж, для лёгкой атлетики наступили тяжёлые времена, я теперь сотрудник Z-Mart и на остальное времени не остаётся. Зато я работаю в спортивном отделе, — улыбнулся юноша. — Это утешает, — вздохнул друг. — Ладно, я пойду, сейчас урок начнётся. А вы, как обычно, опоздаете? — Как обычно, из-за Лайлы. — Бессовестная клевета. Вот от кого, от кого, а от тебя, Шон, я такого никак не ожидала, — она притворно всплеснула руками. — Я уже давно всё съела, сижу тебя жду. — Тогда пошли. Он отнёс поднос с почти нетронутой едой на стойку для грязной посуды и трое друзей вышли из опустевшей столовой. Впереди было ещё несколько скучных уроков.

* * *

Так сентиментально. Не сентиментально, нет! Быть романтиком не отвратительно. Родная, я такой одинокий, но для нас смысла нет, С тобой рядом другую искал я мучительно…

Школьный автобус ехал по их тихому району мимо уютных дворов, расписанных осенними красками, домов, украшенных флагами, мусорных контейнеров и почтовых ящиков, иногда останавливался на светофорах и остановках, высаживая учеников. Повсюду на заборах и столбах торчали жёлтые зубастые головы, вырезанные из настоящих тыкв, — через три дня хэллоуин. В салоне играла музыка, Шон и Лайла сидели рядом, уткнувшись в смартфоны. Позвонил Эстебан. — Привет, пап. — Привет, Шони-бой. Я прочитал твоё сообщение про вечеринку, поэтому пришёл с работы пораньше. Ты где? — В автобусе еду. Из динамика послышался плаксивый голос младшего брата: — Ну, папа, зачем ты это придумал? А вдруг он сам съест? Лучше сразу мне отдай! — Ты слышал, сын? — рассмеялся отец. — Мы тебя очень ждём, особенно Даниэль, сегодня решается судьба всей нашей семьи. — Ладно, я постараюсь, — он нажал отбой. — Папа опять что-то придумал. Теперь не оставит меня в покое. — Эстебан просто мировой отец, — улыбнулась девушка, но внезапно посерьёзнела: — У тебя больше не было таких приступов, как вчера на колесе? — Нет, сестрёнка, всё нормально. Он не стал говорить ей, что не смог уснуть в одиночестве. Наверное, она права, у него просто шалили нервы, зато сегодня от дурных предчувствий не осталось и следа, была лишь какая-то опустошённость, которую хотелось чем-то заполнить, например, весёлой вечеринкой с пивом, коктейлями и, возможно, первым сексом. Какие в его возрасте могут быть предчувствия? Он должен учиться в школе, кататься на скейте по улочкам родного города, играть в игры с друзьями и прожигать юность на тусовках. Вот только идти на вечеринку ему не слишком-то хотелось, но куда деваться? Он уже отправил приглашение Джен и теперь ждал ответа, сидя будто на иголках. Наконец-то решился, но лучше поздно, чем никогда. Солнце клонилось к горизонту, раскрашивая всё вокруг в золотистый оттенок и слепя глаза, но юноша намеренно подставлял лицо тёплым лучам — скоро начнётся сезон дождей, в этом году он порядочно запаздывал. — Выходим, наша остановка, — девушка дёрнула его за рукав. — Пока, ребята! — он махнул знакомым и прошёл к выходу, встав рядом с водителем. — До свидания, мэм. Женщина за рулём улыбнулась, кивнув юноше. Он начал набирать в смартфоне ещё одно сообщение Джен. Автобус медленно затормозил, двери открылись, он спустился по ступенькам на улицу, не отрываясь от экрана. Лучше бы рыжая красотка его просто отшила, чем вот так игнорить. Или она занята подготовкой к тусе? Никогда не знаешь, чего ждать от этих девчонок... Лайла, как обычно, выползла самой последней. — Увидимся вечером! — крикнула она, повернувшись к окнам. — Не опаздывайте, лузеры! Шон привычно мёрз, но душу согревала мысль об Эстебане с Даниэлем, которые дожидались его дома. Вот кто его никогда не подведёт — брат, хотя и непоседа, вполне обычный предсказуемый ребёнок, а папа всегда поддержит, можно рассчитывать на его помощь в любой ситуации. Интересно, что он там задумал? Скорее всего, ничего особенного, так что у них с Лайлой есть прекрасная возможность спокойно прогуляться под тёплым осенним солнцем Сиэтла, а потом он неторопливо начнёт собираться на вечеринку. Будет весело.